Метаморфоза

– В общем, это была книга – биография какого-то там художника. И там была картина. Просто офигенная. Называлась она «Живорождение на Гревской площади».

– «Возрождение на Гревской площади», дурень.

– Так вот. Это сейчас там типа супер-пупер-мега крутое место для прогулок туристов и прочее, и подобное, и третье. Но раньше там проходили казни: людей вешали, четвертовали и сжигали на кострах. Картина как раз о последнем.

– Это, что, картина о Жанне д’Арк?

– Нет, тупица. Ее – если она и существовала на самом деле, – сожгли вообще в другой части Франции.

– Там ракурс взят издалека. Видно всю площадь. Виден этот канал, даже корпус корабля, проплывающего мимо или стоящего в порту – не суть.

– Канал? Там не канал какой-то, а река проходит. Это берег реки Сены!

– Неважно. Что важно, так это то, что в центре картины – костер. Нет, не костер, а натуральный пожар. Пламя до небес просто!

– Погодь-погодь, если картина о казни в виде сжигания на костре, почему она называется «Возрождение»?

– Потому что огонь! Это же очевидно!

– Все равно не догоняю.

– Животворное пламя, типа того, наверно.

– А-а-а…

– Ладно, слушайте дальше. Значит, листаю я эту книгу и натыкаюсь на эту картину. У меня тут же сердце в груди останавливается. И я чувствую весь это жар. Прям горю. Мне никогда в жизни так жарко не было.

– Даже когда…

– Даже тогда! Вот горю я, вижу эти языки пламени вокруг. И вдруг появляется… не знаю, что это такое. Но в тот момент я понимал, кто это передо мной.

– О, я знаю-знаю! Это называется «феномен Стендаля»!

– «Синдром Стендаля». И это не считается. Ты был под чем-то, да? Опиум?

– Ты, что, из викторианского Лондона? Опиум – это прошлый век. Даже тысячелетие.

– Не-а, я был чист как морион.

– Так чистый кварц бесцветен, а морион-то…

– Не суть! В общем, явился он передо мной и говорит: «♫♪♪♪♪♫♫♪».

– Что?

– «♫♪♪♪♪♫♫♪».

– Что это такое?!

– Люй, да?

– Это совсем не похоже на люй, не тупи.

– Нет, как ты это делаешь?!

– Аллитерация! Во!

– Чува-а-ак! «♫♪♪♪♪♫♫♪». Где ты здесь согласные слышишь, а?

– КАК ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ?!

– Вокализ, детка. Я убил на это годы.

– Чего?..

– Итак, говорит он мне: «♫♪♪♪♪♫♫♪». Я отвечаю ему: «♪♪♪». Он такой: «♫♫♪♪♪♪». А я…

– Знаешь, было бы неплохо, если б ты нам этот разговор перевел.

– А, точняк. В общем, явился он ко мне и говорит: «Тебя узнал я, странник, сразу». Я ему: «Правда? А мы, что, знакомы?». Он продолжает: «Ты изменился, может, лучше стал. И все же твой облик новый – не помеха». И вот я обронил: «А каким был старый?»

– Дай угадаю: тогда-то все и пошло наперекосяк?

– Да нет же, все как раз наоборот. Он протягивает ко мне… то, что у него было вместо рук, касается меня, и-и-и-и-и… угадайте что случилось потом?

– Ты проснулся?

– Да нет же. Я сгорел.

– Пфах… да, и впрямь можно было догадаться.

– В общем, горю я. Вижу, как мое тело рассыпается в прах, и понимаю: вот оно! Это же и есть сублимация, правда же?

– Нет. Вообще-то, кожа плавится. И жир плавится. И пепел, что остается, – это твердое вещество.

– О, а я понял, о чем ты: преображение. Переход в новую форму!

– Именно! Из смертного тела в вечность. Шаг в неизведанное.

– Ага-а-а… и именно поэтому ты тут все бензином облил и сжечь нас собираешься, да?

– Все верно!