За облаками чуть моросило, а небо казалось белым, мягким и пушистым. «Как пряжа», — подумал Цзинь Лин, уставившись в бесконечную белизну, так что голова закружилась. Ветер ласкал прохладой щёки, спутывал волосы, и дышалось легко-легко, но чуть страшновато, до щекотки в животе. Где-то громыхнуло, дождь закапал сильнее, ледяными тяжёлыми каплями. Ребёнок вздрогнул и крепче вцепился в подол фиолетовых одежд. «Нет, теперь больше похоже на молоко…», — рассуждал он.

— Ну что за гуй!

Это откуда-то сверху ругнулся дядя. Цзинь Лин хотел поднять голову, увидеть недовольное хмурое лицо и спросить, но не стал, потому что меч опасливо покачнулся. Его дядя был известен крутым нравом, который, по словам старого наставника из Ланьлина, влиял на стабильность потоков ци, а в редких случаях даже приводил к искажению. Историю клана Не мальчик знал отлично, поэтому иногда боялся, пусть и не смел этого показывать. Как сейчас, например.

Глава ордена, — один из заклинателей подлетел ближе, но раскаты грома и закладывающий уши свист перебивали его голос, — Глава ордена, до Цинхэ около 20 ли, но ветер усиливается… Что прикажете?

Цзинь Лин держался за намокшие клановые одежды и вслушивался в разговор. Он чуть дрожал от холода, но готов был с жадностью ловить каждое дядино слово, жёсткое и уверенное, и с воодушевлением наблюдать, как все эти люди вокруг, умелые заклинатели на собственных мечах, беспрекословно повинуются. Было в этом что-то необыкновенное и величественное, поражающее своей силой маленького Цзинь Лина.

Вдруг на его плечо, придерживая, грубовато обнимая, легла рука:

— Вперёд. Если поспешим, доберёмся до начала бури, — заклинатель кивнул и исчез, передавая приказ остальным, — А ты держись крепче, А-Лин.

О, эта рука, надёжно прижимающая, не дающая свалиться с меча в пропасть волн или на горные пики (Цзинь Лин не был уверен, что сейчас находится в тысячах чжанах под ними), грела тёплой и приятной энергией ци! Небо не прояснилось ни на миг, но мальчику казалось, что вот-вот проглянет солнце. Оно уже посылало ему ласковые лучи сквозь тучи, пока он вместе с дядей рассекал облака и туман, подставлял лицо дождю и глотал стылый воздух, свежий и необычайно вкусный. Внутренние потоки Цзинь Лина принимали чужую энергию и превращали в чистую радость. Глаза сверкали от накативших из-за ветра слёз и восторга. Ребёнок не мог сдержать улыбки, пусть дождевая вода попадала в рот! Он не чувствовал ничего вокруг, кроме ветра, меча под ногами и дядиного тепла — и этого было достаточно.

Делегация ордена Юньмэн Цзян приближалась к Нечистой Юдоли.

Летели быстро, обгоняя подступающую бурю, и вот сквозь облака уже виднелись очертания главной крепости. Цзинь Лину не терпелось заглянуть за них, увидеть резиденцию с высоты птичьего полёта, охватить взглядом огромные башни, бойницы, тренировочные площадки, павильоны, дома знатных горожан и, конечно, рынок, полный мельтешащих людей-муравьишек. Он кусал губы в предвкушении, всматриваясь в прорехи тумана, и норовил соскочить с меча. Дядя удерживал его, но ничего не говорил. Наконец, Нечистая Юдоль показалась во всей красе — суровая громадина под покровом грозовых небес. Мальчик ахнул, группа начала плавно снижаться.

Заклинатели ордена Юньмэн Цзян, все, как один, мокрые и хмурые, сошли с мечей прямо перед воротами, где их уже ждали. После обмена приветственными поклонами гостей пригласили в резиденцию. Цзинь Лин держался рядом с дядей, чуть позади. Он первый раз был в Цинхэ, поэтому невольно робел перед огромными чиновниками с саблями на поясах и в тёмно-зелёных ханьфу, промокших до черноты. В Юньмэне суровые порядки, Цзинь Лин знал это, везде чувствовал жёсткую хватку дяди, будь то тренировочное поле или заседание чиновников, однако здесь, — он был уверен, — ещё строже. Цинхэ Не славился грубой силой и железной дисциплиной, что тут скажешь. Порой мальчик со смесью страха и восторга представлял этих огромных, похожих на валуны, заклинателей на поле брани, рубящих нечисть одним ударом сабли…

— Глава ордена Цзян! Цзян-сюн, рад приветствовать!

Цзинь Лина словно ещё раз окатили холодной водой. Когда-то давно… Это было давно, в то время, про которое дядя ни за что не желал вспоминать и рассказывать! Сейчас кланом управлял «Незнайка». Мальчик фыркнул, забыв о приличиях. Дядя слегка дёрнул его за плечо и грозно посмотрел сверху вниз, предупреждая. Цзинь Лин сразу присмирел и принял серьёзный вид, как подобает гостю, всё ещё находясь на полшага позади мужчины.

Но разве это его вина, что Глава одного ордена позволяет себе фамильярно обращаться к Главе другого ордена, махать рукой, зазывая к себе точно уличная торговка?! И даже не соизволил лично встретить… Дядя, чиновники и советники делали вид, что ничего необычного в этом нет. Привыкли. Но Цзинь Лин не мог. В Ланьлин Цзинь каждого адепта сначала учили хорошим манерам и только после владению мечом, а в Юньмэн Цзян ценили «лицо», поэтому вежливость была необходимостью и правилом. Глава ордена Не, очевидно, так не считал.

Дядя поклонился, и мальчик повторил его поклон, стараясь меньше, чем обычно. Гости уже стояли под навесом, укрытые хотя бы от дождя, и говорили с хозяином. Только теперь Цзинь Лин понял, насколько замёрз. Лёгкие летние одежды промокли, потяжелели, неприятно липли к коже. Гулявший между резными балками галереи ветер пробирал до дрожи. Заклинатели вокруг него, казалось, вовсе этого не замечали или спасались с помощью ци. В любом случае, они не торопились заходить, хотя разговаривать на пороге было не принято. Дядя Цзян не любил попусту тратить время, к чему приучил всех своих слуг и помощников. Так что мальчик, не смея прерывать беседу, стоял рядом, глядел на всех поочерёдно и старался не дрожать.

Вдруг его взгляд перехватил Глава Не. Оленьи глаза из-под веера смотрели как-то чересчур внимательно, но, — Цзинь Лин успокоился, — всего секунду. Мужчина отвёл взгляд, заинтересовавшись беседой. Веер скрывал большую часть лица, но мальчик видел: улыбка, прищур глаз, приподнятые брови. Сама доброжелательность и невинность.

— Цзян-сюн, если ты не против, дальнейшее обсуждение продолжим в главном зале за ужином. А пока вас проводят в гостевые покои, чтобы вы могли переодеться и отдохнуть.

Никто не хотел спорить с хозяином, поэтому чиновники Цинхэ Не быстро разбрелись кто куда, а расторопные служанки уже были готовы сопровождать гостей. Цзинь Лину показалось, что этот странный Глава опять на него смотрел.

Но нет, он разговаривал с дядей, да так тихо, что мальчик не понял, о чём речь. Наконец, дядя кивнул, и они вместе с девушкой в красивом зелёном ципао пошли по коридорам резиденции. Внешний суровый вид был обманчивым — изнанка Нечистой Юдоли поражала изяществом и хорошим вкусом. По пути попадались расписные вазы с букетами цветов, статуэтки и декоративные большие веера. Цзинь Лин с интересом разглядывал убранство.

— Прошу. Всё необходимое уже в комнате, обращайтесь, если будет нужно что-нибудь ещё, — служанка вежливо откланялась.

Дверь, украшенная милым горным пейзажем, была чуть приоткрыта, так что Цзинь Лин мог почувствовать зажжённые благовония. Запах чуть сладкий, но не насыщенный, расслабляющий. Не успел он как следует вдохнуть, чтобы полностью насладиться, как дядя распахнул дверь и вошёл. Мальчик последовал за ним.

В комнате, на удивление, почти не было украшений: курильницы и палочки благовоний, подставка для меча, небольшой столик для еды, письменный стол, кровать и за ширмой (тоже довольно простой, без излишеств) другая. Только на высоком комоде одиноко стояла маленькая невзрачная ваза с пышными розовыми гиацинтами. Запах свежих цветов радовал сердце и успокаивал.

Эта комната была будто чужая в Нечистой Юдоли. Слишком простая, слишком неискусная, слишком…

Голос дяди отвлёк мальчика:

— А-Лин, ты весь вымок. Не Хуайсан говорил, что заранее распорядился насчёт горячей ванны, поэтому можешь помыться, до ужина есть время. И сними верхние одежды, повесь на ширму.

— Хорошо. А ты, дядя.?

— Не беспокойся, займусь бумагами. У него наверняка ничего не готово… — пробурчал мужчина, — Иди, не задерживайся.

Цзинь Лин послушался. В резиденции было тепло, по край мере, здесь все ветра мира не продували его тело, и холодная вода не лилась за шиворот. Сняв золотое клановое ханьфу, мальчик принялся расплетать причёску. Мокрые косички никак не поддавались, а заколка застряла в пучке. Дядя тяжело вздохнул и отложил свитки, которые достал из рукава.

— Я помогу, если хочешь.

Цзинь Лин не хотел. В конце концов, он уже не маленький и вполне способен устраивать свой туалет самостоятельно, даже без помощи слуг, как подобает войну! Но сейчас… Пожалуй, это было сильнее его. Цзинь Лин любил, когда дядя касался его: ласково трепал по голове или по плечу, обнимал, учил держать меч, направляя его руки своими, большими и сильными. Ласка сурового Главы Цзян была ценнее золота.

— Спасибо, дядя, — мальчик уселся перед ним.

Руки у него были тёплыми. Мужчина не спеша распутывал прядку за прядкой, вынул заколку, принялся за косы. Цзинь Лин задумчиво крутил в пальцах украшение. На кончике языка вертелся вопрос, который он не смел задать. Это было неправильно… Неприлично. И даже грубо, как сказал бы дядя Гуанъяо. Говорить о ком-то за спиной… Но мальчик не утерпел:

— Дядя, а почему ты так часто бываешь в Цинхэ? И так им благоволишь?

Тот беззлобно хмыкнул и честно ответил:

— Это кто ещё кому благоволит. Цинхэ Не давний союзник Юньмэн Цзян, верный союзник… со времён войны. Я хорошо знал бывшего Главу. Не Минцзюэ был замечательным генералом и человеком, я многим ему обязан.

— А Незнайка…

— Цзинь Лин! — мужчина предупреждающе легонько дёрнул ребёнка за волосы.

— Ой! Я хотел сказать, Глава Не… Мастер Не Хуайсан. Почему он? Он же не такой, как его брат и, я слышал, Орден при нём уже не тот, что раньше. И ты.?

— Достаточно. А-Лин, запомни: не суйся в чужие дела и не верь сплетням. Тем более, в том, что касается отношений Кланов. Поверь, это долгая история, которая началась до твоего рождения и до моего рождения. Не следует бередить старое и осуждать нынешнее, иначе… А впрочем, не важно. Ты меня понял?

— Да, дядя.

— Иногда всё совсем не то, чем кажется. И даже взрослые порой не видят дальше собственного носа, а тебе и вовсе не стоит об этом думать. Наклонись-ка.

Разговор затих. Цзинь Лин сидел с поникшей головой, дядя молча расчёсывал ему волосы. Наконец, мужчина отложил гребень и снова отправил ребёнка принять ванну. Приоткрыв створку соседней комнаты, Цзинь Лин замер в нерешительности. Он не знал, что сказать, но чувствовал противный узел в животе, не дающий ступить и шагу дальше. Он должен что-нибудь сказать!

— Дядя, на самом деле я не думаю про мастера Не Хуайсана ничего дурного. Он довольно странный, но неплохой человек. Глупый ребёнок не смеет оскорбить Главу великого Ордена! Прости, дядя, я не…

Морщины на высоком лбу разгладились, а взгляд смягчился. Мужчина вздохнул и посмотрел прямо в глаза мальчику:

— Ничего, всё хорошо. Я понимаю, — голос стал жёстче, — но больше не вздумай такое говорить.

— Да.

Цзинь Лин скрылся в купальне и выдохнул. Дядя не злился, можно было не переживать об этом. Опустившись до самого носа в бочку с тёплой водой, мальчик расслабился и совсем отогрелся. Масла, растворённые в воде, приятно пахли и умиротворяли сознание. Но мысли никак не хотели покидать голову. Глава Ордена Не с его оленьими глазами и непонятным взглядом из-под веера… Цзинь Лин не обманул дядю Цзяна, он действительно не считал Незнайку плохим или злым, скорее наоборот — хозяин Нечистой Юдоли казался простодушным и милым, чем-то похожим на молодого Главу Ланьлин Цзинь. Гуанъяо всегда нравился мальчику, потому что отличался мягким характером и хорошими манерами. А ещё чрезвычайным умом! Иногда Цзинь Лин думал, что его шишу знает всё на свете!

Мастер Не же был со странностями. Трусоватый, слабый и глупый, по мнению многих, он совсем никуда не годился. «Нежный, подобно весеннему ветру, и хрупкий, подобно цветку», — так издевательски за глаза называли Главу Цинхэ Не. Цзинь Лин перекатывал поэтическое прозвище на языке, повторил тихонько, шёпотом. Красивое, не то, что «Незнайка». Но больше подходит женщине, чем мужчине. Вот почему Цзинь Лин не понимал, отчего дядя год за годом посещает Цинхэ, зачем связался с нынешним Главой Не… Тот, кто ценит в людях силу, отвагу и честность — рядом с мягким пушистым кроликом!

Однако вода размягчала размышления. Вскоре Цзинь Лин проголодался и вышел, чтобы привести себя в порядок перед ужином. Дядя снова помогал ему с причёской и одновременно поучал, припоминая недавний разговор.

Ужин состоялся в небольшом зале. Сначала принесли чай, с ним начался неспешный разговор о недавних событиях в мире заклинательства, общей политической ситуации, насущных проблемах. Только после перешли к делам. Цзинь Лин сидел сбоку, недалеко от дяди, но так, чтобы не мешать обсуждению, и глядел в окно. Дождь прекратился, но небо было уже по-вечернему серым. Скука. Мальчик любил посещать приёмы и присутствовать на собраниях, когда дядя позволял, но сейчас всё чувствовалось иначе. Скучнее, неторопливее, без споров и криков (а иногда бывало и такое). Цзинь Лин не сразу понял, в чём дело, но когда понял, — о! — уже не сводил глаз с Главы Ордена Не. И своего дяди.

В Юньмэн Цзян всем заправлял суровый непоколебимый Мастер Цзян, а это значит: никакой бессмысленной болтовни, никто не тратит время попусту, решения принимаются обдуманно и твёрдо. Здесь же, в Нечистой Юдоли, Не Хуайсан всем своим существом излучал расслабленность и мягкость, и это место подчинялось ему. Чиновники вели неторопливые беседы, доброжелательно улыбались, иногда шутили и посмеивались, обсуждая дела. Цзинь Лин ещё раз поразился собственному открытию: это всё Глава Не! Его влияние…

Смотреть пристально было неприлично, глаза Цзинь Лина бегали, мельком оглядывая залу и вновь возвращаясь к Главам. Они сидели рядом, переговаривались. Мастер Не двигался неспешно, подливал чай, покорно кивал головой и кокетливо прикрывался веером. Что удивило Цзинь Лина больше всего — дядя совершенно этому не противился. Хмурил тонкие брови, пытался заставить серьёзнее взглянуть на свитки, разложенные на столике, но безуспешно. Он подчинялся чужой мягкости и безделью, будто так и должно быть.

Тогда Цзинь Лину на ум пришла Пристань Лотоса. В конце осени спокойную водную гладь оживляли невысокие волны. Они размеренно качали лодки и приподнимали кувшинки цветов, однако спорить с ними решительно невозможно. Стоя в воде и принимая удары волн грудью или животом, любой постепенно отдастся их движению. Он не понимал, как, но что-то подобное происходило сейчас. Это было… неправильно? Цзинь Лин не мог подобрать слов. В конце концов, его дядя не покорился ни более сильным Орденам, ни ночным чудовищам! Смелый, умный и непобедимый...

Едва принесли еду, мальчик набросился на неё. Со злостью, с непониманием и со жгучим чувством голода. Он мог только есть, стараясь не нарушать правил приличия, и волчонком глядеть на Главу Не. Мужчина же был спокоен и расслаблен: радушно хозяйничал, подкладывая главному гостю угощения, тянул руки к кувшину с вином и веселил присутствующих. Непонимающий их смеха Цинь Лин задумчиво ел.

— А-Лин, не хочешь попробовать эти замечательные засахаренные сливы? Они очень вкусные! — мастер Не Хуайсан обратился к мальчику с самой добродушной улыбкой, — Я их обожаю, могу есть бесконечно…

Глава Ордена Цзян отчётливо хмыкнул, а Цзинь Лин замотал головой, тяжело сглатывая застрявший в горле хлеб. Лепёшка была вкусной, чуть островатой, пряной и мягкой, но под взглядом Главы Не мальчик невольно ощетинился и внутренне напрягся. Кусок в горло не лез. Дядя не обратил внимания, Мастер Не лишь беспечно пожал плечами и забрал блюдо со сливами, действительная начиная отправлять в рот одну за другой. Он в пол-уха слушал рассуждения Главы Цзян, даже не стараясь выглядеть серьёзным.

— Да сколько ты можешь есть, в конце концов! Тебя что, совсем не волнуют торговые пути, от которых зависит благосостояние твоего клана?! Всё разбазарить решил?

Мужчина покрутил в пальцах сливу, будто задумавшись, но тут же закинул её в рот и торопливо прожевал. Повернулся к гостю с задорной улыбкой:

— Ну, не ругайся, Цзян-сюн! Придёт весна, цветы распустятся сами. Я всё равно ничего в этих делах не смыслю, так что доверюсь тебе…

— Но я буду действовать в интересах своего ордена, а не твоего!

Хнычущее, просящее выражение лица Главы Клана Не вызывало у Цзинь Лина жалость. Этот человек, несмотря на своё положения, был жалок. Он не казался плохим или злым, но слабым, трусливым и бесполезным — да. Цзинь Лина охватило чувство вселенской несправедливости. Почему такой, как он, стал Главой Ордена? Почему пережил войну? Почему теперь может позволить себе безбедно жить, не заботясь ни о чём? Почему так ведёт себя с дядей? Почему, почему, почему!

«Это несправедливо!» — яростно хмурясь, подумал мальчик. Хотелось одним ударом смести со стола посуду и сбежать подальше. Есть не хотелось. Ничего не хотелось.

Вдруг раздался тихий смешок. Цзинь Лин повернулся и увидел, как Глава Не смотрит на дядю и приваливается к его плечу, доливая в пиалу вино. Он легкомысленно улыбался, совсем забывая о приличиях. И дядя не отпихнул его.

Выносить это и дальше было выше его сил, так что, справедливо решив, что официальная часть окончена, Цзинь Лин вскочил на ноги и незаметно выскользнул из зала. Все веселились, пили, ели, так что на ребёнка никто не обратил внимания, кроме расторопного слуги. Отказавшись от сопровождения, он сам вышел в коридор и нашёл путь к галерее. Оттуда был хорошо виден пустующий тренировочный плац и солдатские павильоны. Пара стражников о чём-то оживлённо переговаривалась, пока к ним не присоединился третий, очевидно, командир. Ну, прямо как в Пристани Лотоса! То тут, то там мелькали служанки. Одни — расторопные, занятые, с подносами еды или стопками белья в руках, другие — праздно шатающиеся, уставшие от долгого дня, такие старались не попасться управляющей. Где-то слышался смех, где-то разговоры, где-то брань — Нечистая Юдоль жила своей жизнью под тяжёлым серым небом с клубящимися тучами.

Скоро опять будет дождь. Свежесть и влага прошлого ливня до сих пор чувствовались в воздухе, заставляя зябко поёжиться. Но Цзинь Лин не собирался возвращаться, он поплёлся дальше по галерее, тяжело вздыхая:

— Ох, и попадёт мне от дяди…

Уйти, не спросив, было глупой затеей. Получать нагоняй не хотелось, рука у дяди тяжёлая, а слова колючие и резкие. Ругань страшная. Но Глава Цзян вроде как слишком занят, чтобы приглядывать за племянником, так что…

Успокоившись на этом, Цзинь Лин принялся с удовольствием бродить по резиденции. Неизведанное место притягивало, манило заглянуть за каждую ширму и под каждую вазу. Ноги неудержимо понесли мальчика по коридорам, комнатам и лестницам. Охранники, на удивление, не обращали на него внимания, не пытались остановить или обругать. «Что ж, тем лучше» — подумал Цзинь Лин, приоткрывая очередную дверь. Та слишком легко поддалась, и мальчик едва не вывалился за порог. Оглядевшись, замер.

Гуляя по резиденции чужого ордена, можно случайно найти много интересных, странных, запретных и даже опасных вещей. Тайные планы вторжения, новые виды оружия, книги по тёмным искусствам — что угодно! Но Цзинь Лину повезло: он оказался на небольшой веранде. И его окружал сад. Зелёное, одурительно пахнущее, цветастое, шелестящее — оно было везде. Кажется, откуда-то слышались даже птичьи визги. Цзинь Лин смотрел распахнутыми глазами, не в силах сдвинуться с места. Нечистая Юдоль уже удивила его своим убранством, не соответствующим внешней суровости, но это… Даже богатые Ланьлинские сады в пору цветения не могли сравниться с сердцем резиденции Цинхэ Не.

Кто бы мог подумать, что в самом суровом краю, где носятся все ветра мира, где нестерпимо жарко летом и до смерти холодно зимой, существует такое чудо?

Цзинь Лин глубоко и с удовольствием вдохнул насыщенный сладкий запах цветов и трав, восторженно задержав дыхание. Он не смел двигаться и говорить. Мальчику смутно казалось, что он ступил в святую святых, будто это не сад, а храм.

— Красиво, не так ли? Тебе нравится?

Цзинь Лин вздрогнул и резко обернулся назад. Голос над ухом принадлежал Главе Не. Мужчина стоял, наклонившись к маленькому гостю, улыбался, и его лицо не было скрыто веером. От удивления Цзинь Лин даже не подумал отойти: он жадно разглядывал хозяина резиденции.

Губы, едва тронутые улыбкой, глядя на которые, Цзинь Лин невольно по-глупому улыбнулся сам. На носу бледными пятнами рассыпаны летние веснушки, а на самом кончике шелушилась кожа. Мальчик тяжело сглотнул и заглянул в глаза. Они смотрели прямо на него, прищуренные, светло-карие, без бликов в вечерней полутьме. От глаз расходились неглубокие морщинки. Цзинь Лин всё ещё не мог говорить, когда Глава Не недоумённо приподнял кустистые брови и спросил: «М?».

— П-простите! — мальчик попятился, споткнулся и чуть не завалился назад, на дорожку, ведущую вглубь сада.

— Ты в порядке? Мне кажется, А-Лин, тебе стоит быть аккуратнее. Если поранишься, Цзян-сюн будет ругаться… Опять раскричится на меня, а я так этого не люблю! Он иногда слишком пугающий и неудержимый, особенно в том, что касается близких людей. Думаю, ты понимаешь.

Цзинь Лин покивал головой. Он-то точно понимал нрав дяди как никто другой. Но теперь, когда перед ним стоял сам Глава Не, собственный дядя не так уж беспокоил мальчика. Тот был где-то далеко, в зале, ел и пил, возился со свитками, а этот — здесь, рядом, какой-то совсем незнакомый и странный.

— Не против, если я составлю тебе компанию? Пойдём, — вопрос не имел значения, Глава Не просто указал ладонью в сторону сада и первый пошёл по дорожке.

Отказаться сейчас — оскорбить главу другого Ордена, поэтому Цзинь Лин, чтобы не злить дядю ещё больше, чем он уже наверняка разозлил, решил пойти следом.

Спутники молчали. Цзинь Лин глазел то по сторонам, на диковинные цветы и кустарники, то на Главу Не. Мужчина шёл не спеша, положив руки в рукава, а его лицо казалось мальчику отрешённым. Так иногда выглядел дядя, когда в разгар привычных дел вдруг замолкал, становился тихим и неподвижным, только смотрел куда-то. Смотрел и смотрел, не дозваться. Не выдержав тишины, Цзинь Лин спросил:

— А откуда здесь этот сад? Кто его вырастил? И как?

Глава Не, словно очнувшись от сна, обратил внимание на мальчика. Его губы расплылись в улыбке и глаза засверкали озорством — ему не терпелось поговорить об этом. Цзинь Лин не то чтобы увлекался цветами, но о чём ещё говорить с главой Не, находясь в саду, он не представлял.

— Он мой, — мужчина с гордостью и видом полноправного хозяина огляделся вокруг, — Мечта детства. Моя мама любила растения, в её комнате всегда стояли большие вазы с цветами. Разные, и все так вкусно пахли… Как-то так случилось, что и я полюбил, полюбил цветы больше, чем сабли.

Цзинь Лину захотелось фыркнуть, и он еле сдержался, но насмешливая улыбка всё-таки тронула губы. Мужчина, Глава клана, увлекающийся цветами? Вот уж точно, смех в народе. Главе Не отчего-то тоже тихонько хихикнул и посмотрел на Цзинь Лина. От него ничего не скроешь. Странный. Но не злой. В его лице не было и тени злобы или раздражения, как будто он вовсе не злился на спутника за это неподобающее веселье.

Глава Не продолжил:

— Но отцу это не нравилось, конечно. Старшему брату тоже. Им нужен был воин, а не… я. Братец даже иногда поколачивал меня, чтобы «научить разуму», выбить глупости, по велению отца. Но в итоге сдался, позволил мне разбить несколько грядок за гостевыми павильонами. И следил, чтобы я сам за ними хорошо ухаживал! Говорил всё что-то про ответственность… да я так и не научился…

— Чифэн-цзюнь? — неверяще спросил Цзинь Лин.

— Да-да, тот самый Чифэн-цзюнь! А что, не веришь? Генерал на поле боя и Глава в Ордене, для меня он, прежде всего, был старшим братом.

Снова наступило задумчивое молчание, которое показалось Цзинь Лину неловким. Он не знал, что ответить, требуется ли ответ. Для него Не Минцзюэ существовал только в слухах, гуляющих среди адептов, и редких рассказах дяди: смелый воин, жёсткий, но справедливый Глава, пострадавший от искажения ци. Для мальчика он был подобен герою из древних писаний. Но для этого человека легендарный Чифэн-цзюнь был настоящим, близким, поэтому Цзинь Лин почувствовал смутное неудобство и замялся.

— Мы с ним часто ссорились, — как ни в чём не бывало продолжил мужчина, — Он готовил меня к тому, чтобы я стал следующим Главой Цинхэ Не, а я хотел лишь расписывать веера и сажать цветы. Глупо, правда? Твой дядя раньше всегда смеялся надо мной из-за этого. Дурак Хуайсан, отказывающийся быть наследником…

— Но вы же всё-таки стали Главой?

Глава Не взглянул на мальчика и, прикрыв рот рукавом, сдавленно засмеялся:

— Да, пришлось. Не думаешь, что это даже забавно, А-Лин? Я мечтал оставить все обязанности брату и жить припеваючи, и дагэ, в глубине души, уже смирился с этим. Тем более, я никогда не был единственным сыном, на меня не возлагали таких надежд, как на Цзян-сюна, и амбиций у меня тоже не было.

— Не надо так! Дядя… Он… — Цзинь Лин споткнулся на каменной кладке и прикусил язык.

Мальчик почти забыл, где он, поэтому едва не угодил в ближайший куст с какими-то яркими жёлтыми цветами. Глава Не осторожно придержал его за рукав, подтянув ближе к себе, и положил руку на плечо, призывая остановиться. Затем ласково разгладил одежды под недовольным взглядом Цзинь Лина и тихо заговорил:

— Знаю. Цзян-сюну пришлось нелегко, он точно никогда не хотел стать Главой Ордена таким образом. Мне жаль… Боги сыграли с нами очень злую шутку. Однако мне, самую малость, иногда действительно хочется посмеяться над этим.

— И не над чем тут смеяться, — пробурчал мальчик.

Глава Не примирительно поднял руки:

— Хорошо-хорошо, будь по-твоему.

Цзинь Лин перестал хмуриться, посмотрел прямо на Главу Не. Мужчина, что стоял сейчас перед ним в окружении зелёной листвы и благоухающих цветов, был не «Незнайкой» из сплетен — а может, и им тоже был, — но сердце Цзинь Лина не могло успокоиться, желудок сводило. Он силился понять, кто же этот человек. И не мог. Никак не мог. Видел это лицо, глаза без бликов, осанку, шёлковые волосы в традиционной клановой причёске — всё в нём напоминало загадку и сокровенную тайну более, чем когда тот скрывался за веером.

— Эй, посмотри сюда, А-Лин.

— А? — мысли рассеялись, мальчик непонимающе огляделся.

Непонимание сменилось восхищением. Они же всё это время стояли под деревом! Между его острыми листьями гнездились пунцовые соцветия, похожие на кисточки, а ствол изящно изгибался, напоминая танцующую девушку. Пахло прошедшим дождём и сладостью, Цзинь Лин блаженно вдохнул полной грудью и спросил:

— Но сейчас разве не сезон дождей?

— Да, ты прав. Погода в Цинхэ переменчива и сурова, — Глава Не приблизился к дереву и любовно приложил ладонь к стволу, — Но акация всегда начинает цвести в это время. Сильное растение пробивается и сквозь самую твёрдую почву, не гнётся под ветром и расцветает, не боясь дождя. Ты не находишь это достойным восхищения?

Глаза в глаза. Голова Цзинь Лина оказалась пуста, и он не нашёлся с ответом. Вдруг со стороны дорожки послышался шум. Размеренные широкие шаги, твёрдая поступь и звон колокольчика.

— Ещё бы он восхищался твоими цветочками! — хрипловатый голос пришедшего разбил мягкую тишину, — И вообще, о чём вы тут секретничаете?

— Цзян-сюн! Не надо быть таким строгим! Мы с А-Лином просто немного прогулялись, правда?

— Дядя, я…

— Да? А я почему-то думал, что вы оба просто сбежали. И заставили меня искать вас по всей резиденции.

Цзинь Лин посмотрел на смурного дядю, затем на Главу Не и выдохнул. Дядя не злился по-настоящему, бояться было нечего. Пожурив обоих для вида, мужчина спросил:

— Возвращаемся обратно? Ужин уже закончился, все разошлись, а нам нужно ещё кое-что обсудить.

— Конечно, — Глава Не удивительно послушно кивнул, — Вы же останетесь на пару дней?

— Только до завтра. Пошли, А-Лин!

Мальчик не сделал ни шагу, замер под деревом и заворожённо глазел на Глав Кланов. Они стояли совсем рядом, вровень, плечом к плечу, переговариваясь. И когда Цзинь Лин посмотрел на их спины, в нём проснулось необъяснимое странное чувство. Зашевелилось в животе и прошлось щекоткой по всему телу, до мурашек. Вдруг стало тепло и хорошо.

Он последний раз взглянул на пышно цветущую акацию, когда в небесах громыхнуло, и под несдержанные ругательства дяди Цзяна и смех Главы Не побежал за ними. Начало июня, бушующий сезон дождей.