Гию в очередной раз чихает, уже жалея, что запустил книжные полки до такого состояния.

Пыль. Пыль. Везде пыль.

После очередного чиха Гию думает, что схлопотал аллергию.

Дазай рядом смеётся - после болезни у него наконец-то прорезался голос - и даже ласково пролистывает книги, проверяя, если что-то между чудом неслипшихся страниц.

Гию опускает взгляд от полки, балансируя на стуле, и вспоминает глупый мем про школьника, нашедшего в книге деньги, когда Дазай ловко извлекает из книги купюру.

Обыскать остальные книги Гию ему не даёт, напоминает:

- Протри их от пыли. Пожалуйста.

- Мы за два часа сами пылью пропитались.

Заставить Дазая что-то делать, когда тот уже успевает принять решение об отлынивании, сложно (читать: невозможно), но Гию справляется - работодатель Дазая до сих пор спрашивает, как это у Гию получается.

К концу уборки - стрелка сломанных часов залипает на без четверти пять - Гию распахивает форточки настежь, высовывая голову на улицу и жадно глотая воздух - пусть и не самый чистый, зато не пропитанный многовековой - слова Дазая - пылью.

Вещи отправляются в стирку, а волосы приходится долго мучить шампунем, который - спасибо Дазаю, ведь это он в прошлый раз покупал бытовую химию - даже без использования фена превращает тёмные вихры в очень пышную и очень пушистую копну - Гию при взгляде в зеркало вспоминает одуванчики и откормленных котов.

Вдох и выдох.

Сам Дазай отпирается, смех еле сдерживая, и таки успевает погладить Гию по волосам - Гию тут же зажмуривается, стараясь не выдавать себя - он чертовски сильно от этого млеет.

А потом, так и не надевая пижамную оверсайзовую футболку, Гию замирает.

Залипает, смотря на снимающего бинты с рук Дазая.

Первые несколько секунд Гию думает, что, всё-таки, передышал пылью и словил глюки.

Потом - в мозгу работают шестерёнки, начинается осознание - Гию отворачивается.

- Аптечка на кухне.

- Я знаю.

Удаляющихся в сторону кухни шагов Гию не слышит - видимо, спать Дазай сегодня будет без бинтов, на руках уж точно.

И, когда лопатки начинает жечь от пристального взгляда, Гию вспоминает про футболку.

- Ни стыда, ни совести.

Смотреть на Дазая Гию - по понятным причинам - не может.

Не хочет.

Гию слабо колотит ладонью по своей подушке, делая вид, что взбивает её, и ждёт, когда же Дазай в своей любимой привычке замотается в одеяло.

- Надо же, мы столько лет общаемся, а Гию-кун снова от чего-то смутился?

По подушке Гию промахивается - почти со всей силы ударяет себя по бедру - шикает с секундной задержкой.

- Несколько непривычно видеть тебя, - Гию закусывает губу, пытаясь быстро подобрать подходящий эпитет, - более открытым.

Дазай усмехается.

- Ну, надо же мне брать пример с лучшего друга.

Гию поворачивается к нему - Дазай чуть склоняет голову набок - и собственные руки начинает обдавать неприятным зудом.

Шрамы всегда от нервов чешутся, хотя обычно Гию такое замечал только когда они были новыми, ещё в состоянии ранок.

Удивительно, кстати, что с такой красотой его взяли работать учителем.

- Это другое.

- Уверен?

Гию не отвечает и падает головой на матрас, успевая подложить подушку.

Дазай падает рядом, опирается на согнутую в локте руку, и у Гию есть прекрасная возможность рассмотреть его.

- По-моему, - начинает Гию неуверенно, стараясь смотреть Дазаю непосредственно в глаза, - шрамы - это нечто... личное.

"Интимное" растворяется на языке, оставаясь непроизнесённым вслух.

- Именно, - довольно протягивает Дазай и падает рядом, после - переплетая пальцы их рук - и Гию почти чувствует своей кожей шершавые шрамы, натёртые бинтами, - это в разы, в разы интимнее, чем секс.

Скажи Дазай это в другой обстановке, с другим контекстом - Гию обязательно бы раскраснелся, подумав, что это что-то двусмысленное.

А сейчас... сейчас Гию понимает, точно понимает, что именно говорит ему Дазай.

И чуть сжимает чужую ладонь, кивая.

- В таком случае, я очень это ценю.

Дазай больше не заводит метафорических разговоров о полутонах, и Гию ему за это очень благодарен.

Гию прикрывает глаза и не замечает ни того, что такая тонкая, такая холодная рука Дазая высказывает из его пальцев, ни того, что этой самой рукой Дазай укрывает его, после - послушно подставляясь под объятия.