С начала учебы прошел месяц. Мидория успел привыкнуть к своему новому режиму, вернее, успел привыкнуть к тому, что он постоянно чувствует усталость, слабость, много нервничает и переживает из-за своей успеваемости. Всему этому печальную атмосферу добавляет вечно льющийся дождь.

«Скоро станет легче» — думал он все время, успокаивал себя и внушал это себе, чтобы придать больше мотивации.

Мешки и темные круги под глазами — новая и неотъемлемая часть Мидории Изуку. Кажется, он позаимствовал их у Шинсо. Кожа стала бледной, будто Изуку никогда и не выходил на улицу, что отчасти являлось правдой: из-за ужасной погоды и тяжелого груза за спиной в виде учебы Мидория сидел в своей комнате. Прогулкой можно назвать поход от общежития до академии и обратно. Тренировки проходили в зале, чтобы лишний раз не промокнуть и не заболеть. Сейчас это ни к чему.

Снова ночь, снова стол, стул, учебники, хаос, сотворенный из кучи бумаг и тетрадей, сгрызенные колпачки ручек. А среди всего этого Изуку. Он сидит на стуле, откинувшись на спинку, и смотрит в одну точку. Так он отдыхает: просто отключат ненадолго мозги, расслабляется. Телефон на столе завибрировал, удивив владельца.

«Уже утро? Будильник?» — пронеслось в голове Мидории, хотя, может, он сказал это в слух — неважно.

На экране телефона отображается уведомление о сообщении. Изумленно подняв брови, Изуку открывает переписку. Увидев отправителя, Мидория почувствовал, как сердце почему-то пропустило удар.

Тодороки Шото ≪Привет, Мидория, прости, что снова пишу поздно.>

Изуку сразу же начал печатать, не успев ни о чем подумать.

Изуку Мидория <Привет, все в порядке, я еще не сплю>

Тодороки Шото <Ты не против потренироваться завтра вместе? Я узнал, что завтра будут тренировки по парам, поэтому предложил тебе это>

Изуку Мидория <Конечно, не против, с удовольствием>

Тодороки Шото <Спасибо, что согласился. Спокойной ночи.>

Изуку Мидория <Да не за что) Спокойной ночи>

После такой паузы в виде беседы с другом у Изуку появилось немного сил. Возможно, это самообман, и никаких сил не появилось, но настроение явно поднялось. Значит, можно продолжить работать.

«Не понимаю. Я ничего не понимаю!» — Изуку начал повторять новую тему. Кажется, она была пятой за эту ночь. Если те он еще с трудом, но смог разобрать, то это ему никак не дается.

«Почему я ничего не понимаю? Нужно сосредоточиться, нужно приложить больше усилий. Почему я этого не делаю? Почему?» — Изуку орал на себя где-то внутри своего сознания, унижал и ненавидел.

Хотелось рвать волосы на голове, кричать, плакать навзрыд и крушить все вокруг, не используя причуду, просто кулаками и ногами.

«Хватит тупить! Хватит быть таким идиотом! Почему мне так сложно?» — Изуку обращался к себе, поджав ноги к себе и обняв их руками. Голова устремилась к коленкам. Теперь его нет, теперь он закрылся от всего этого хаоса вокруг.

«Я ведь так стараюсь!» — боль прожигала легкие Изуку изнутри. Дышать становилось труднее, хотелось перестать дышать вообще.

Делая глубокие вдохи и выдохи, Мидория почувствовал легкое головокружение от обилия кислорода.

«Скоро станет легче. Скоро станет легче, » — шепотом вырвалось из него.

Что станет легче? Учиться? Или что? Изуку и сам не до конца понимал значение этих слов.

«Хочу, чтобы все закончилось!»

Что закончилось?

Одна рука накрыла голову, зарывшись в волосы и крепко обхватив их у корней. Стало больно, но Изуку этого даже не почувствовал. Другая рука продолжала обнимать колени, оставаясь неподвластна Мидории.

«Хватит, я больше не хочу всего этого,» — Мидория говорил шепотом, но это был крик души, который никогда раньше не проявлялся в таком человеке, как Изуку.

«Когда уже станет легче? Когда уже можно отдохнуть, забыться, расслабиться, почувствовать спокойствие и умиротворение?» — на последних словах голос сорвался. В горле сухо, слезы затекли под футболку, попали на шорты. Мидория скривил лицо в гримасе боли и ужаса. Он давно чувствует боль. Боль где-то внутри.

«Помогите,» — Изуку не сказал этого вслух. Он привык терпеть все сам. Поэтому сейчас, выдирая клочья волос, до боли сжав ногу окровавленной ладонью, Изуку тихо плачет, ожидая, когда все закончится, когда он успокоится.

«Что это?» — спустя час Мидория поднял голову с колен. Шея затекла, но мальчик не обратил на это внимания. Вместо этого, почувствовав что-то липкое на пальцах и много грязи под ногтями, он устремил взгляд на ладонь.

Кровь засохшая, коричневая в таком освещении, покрывала пальцы на правой руке. Под ногтями тоже она и куски кожи. А на икре на ноге были две красные линии крови, берущие начало из круглой раны.

Изуку расчесал свою ногу до крови, даже не заметив этого.

Только сейчас он почувствовал жгучую боль.

Дорожки крови, капли на стуле — все давно высохло.

Не в силах что-либо предпринять Мидория лег спать. Сейчас он не мог думать о том, будет ли его кровать чистой на утро, будет ли ему больно. Хочется лечь спать. Не для того, чтобы отдохнуть, а для того, чтобы просто ни о чем не думать.

Он не помнит, как провел свое утро. Весь день он будто был в трансе. Натянув нужную маску, а именно улыбку, Изуку делал все рутинные дела, погрузившись глубоко в себя. Лишь вспомнив о тренировке, Мидория наконец очнулся. Стоя в раздевалке, Изуку вспоминал, как оказался здесь. Да, весь день прошел незаметно.

Переоделся он быстро. Надев спортивный костюм, он отправился со своими одноклассниками на занятие.

Шото долго ждал тренировки. Еще вчера, а вернее сегодня ночью, он искал повод, чтобы написать своему другу. И вот он вспомнил, что на занятие им нужно будет разделиться на пары. Это и стало предлогом, чтобы открыть переписку с Мидорией.

Сегодня они будут тренироваться вместе. Тодороки был в предвкушении от предстоящего, поэтому еще в раздевалке он хотел спросить у Изуку о том, не забыл ли тот о об этом. Но не стал подходить к нему. Позже. Сейчас в его голове крутился один очень волнующий вопрос.

«Что это?»

Тодороки засмотрелся на своего друга, из-за чего его взгляду открылся вид на икры. Красное пятно. Кроваво-красное. На нем была корочка засохшей крови, вокруг было раздражение на коже. Выглядело это уродливо, противно и больно. Просто взглянув на икру, Тодороки почувствовал жгучую боль у себя на ноге. разумеется, там ничего не было. Но смотреть на такую ужасающую картину больше не хотелось.

«Как так вышло?»

Шото беспокоился, ведь понимал, что такую рану на тренировке никак не получишь. Кто-то или же сам Изуку оставил на себе такой след.

А Изуку улыбался. Но теперь Шото точно видит, что с его другом что-то происходит. Тодороки и раньше замечал странности, наподобие изменения в глазах Мидории. Раньше в них можно было окунуться, почувствовать жизнь, простое счастье и рвение. Сейчас же в его глазах можно утонуть. Заглянешь в них и оказываешься в болоте. Оно затягивает, вырывает из твоих легких воздух. В этих отчаявшихся глазах тонет тоска, печаль, боль, ненависть, усталость.

После увиденного Шото стал чаще смотреть на Изуку. Может показаться, что Тодороки стал каким-то маньяком или извращенцом. Но это не так. Он беспокоится, ведь Изуку его друг, которому хочется помочь.

— Мидория, помнишь, мы хотели встать вместе в пару? — теперь Шото точно не хотел, чтобы Изуку был с кем-то другим.

Четверг. 18:00. Тренировка с Айзавой-сенсеем по расписанию.

Сегодня он опаздывает, но Хитоши привык к этому, поэтому, придя в зал, он начал разогреваться. Начал он с шеи, потом перешел к плечам, грудной клетке, поясу и, наконец, к ногам. Закончив разминать колени, Хитоши увидел в дверном проеме Айзаву.

— Вижу, ты уже размялся, — Шота подошел ближе.

— Да, жаль растяжку сделать не успел, — Хитоши встал ровно на ноги, готовый слушать указания сенсея.

— Ничего страшно, в следующий раз посплю подольше, чтобы ты все успел. А сейчас начнем тренировку.

— Как скажете, — Шинсо было интересно, что именно будет сегодня. В зале заниматься с лентами невозможно. Айзава ведь не поведет его в дождь в лес?

— Пошли, тренировку с лентами никто не отменял, — тяжело вздохнув, Хитоши последовал за учителем. — В такую погоду будет намного сложнее, поэтому нельзя упускать и минуты, пока идет дождь.

— Не могу поспорить, — Шота действительно был прав.

Этим вечером Шинсо настрадается, запачкается и по несколько раз перебесится. Такое случалось и не раз, но Айзава всегда терпел и закрывал глаза на перепады настроения Хитоши, потому что сам такое переживал, когда обучался использованию лент.

— Все, как и раньше, Шинсо, — Айзава прислонился к дереву, — Просто передвигайся с помощью лент. А я буду наблюдать.

Хитоши, натянув на шею свое оружие, хотел отправиться выполнять задание сенсея, но его остановили.

— Только будь аккуратен.

Хороший совет, ведь только зацепившись за дерево, Шинсо понял, что даже ленты зацепляются неплотно и неуверенно. Прыжок и вот Хитоши, как по лианам передвигается, цепляясь лентой за ветви высоких деревьев.

Лента соскользнула и Шинсо, не понимая, что происходит, полетел вниз. Приземлился он на спину, попутно вскрикнув.

— Жив? — Айзава тут же оказался рядом, протягивая руку ученику.

— Да, — Хитоши уже хотел взять сенсея за руку, но увидел, что перепачкал свои ладони в грязи и отдернул руку. — Фу, ужас какой! — делать нечего — Шинсо вытер руки о свои штаны и встал самостоятельно.

— Продолжай тренировку. Но теперь чувствуй каждое свое движение, следи за любым движением ленты, думай, как направлять ее.

И вновь Шинсо начал выполнять задание и упал. И так снова-снова-снова.

— Стоит чаще проводить тренировки в такую погоду, — Шота смотрел на Шинсо сверху, пока тот, весь грязный и испачканный, валялся в луже.

— Вы уверены? — он устал, но не готов останавливаться, пока не доведет дело до идеала.

— Ты задаешь этот вопрос, Хитоши, хотя сам понимаешь, что это необходимо.

— Ладно, вы правы, — Шинсо поднялся, немного пошатываясь в стороны.

— Давай еще несколько раз, потом пойдешь отдыхать.

Зацепившись лентой за ветку, Хитоши оттолкнулся от земли. Он перекидывал ленту с одной ветки на другую, пока не выбрал тонкий и хилый сучок. И в который раз он полетел вниз.

— Да, блять, какого хрена? Почему все идет по пизде? — он сказал это достаточно громко, а хотелось кричать. Шинсо сидел в грязи, весь потный, мокрый от дождя, а в волосах скопилось много мусора: веточки, листики и тому подобное. Он просто сидел, нервно вдыхая и выдыхая воздух, стараясь сдержать весь гнев, хотя только что выразил все свое негодование в словах. Поняв, что сказал много лишнего при учителе, он сделал еще более тяжелый и раздраженный выдох и закрыл глаза рукой.

Айзава подошел, как всегда, быстро. Был ли он удивлен словам ученика? Нет. Лишь усмехнулся.

— Вставай и пошли отдыхать, я и сам промерз под дождем, — с улыбкой Шота последовал к общежитию. Лес находился на территории Юэй, поэтому идти не долго. К тому же общежитие учителей находилось рядом с общежитием класса А, так что весь путь они пройдут вместе.

Спустя час Шинсо, вымытый, в чистой одежде, решил, что оставшийся вечер проведет, отдыхая. Домашнюю работу он сделал еще днем. Да, ему стоит тратить больше времени на подготовку к экзамену, но сегодня — не тот день.

За те несколько выходных дней, что можно было съездить к родителям, Хитоши не смог выделить времени, постоянно тренируясь и привыкая к новой жизни. Поэтому Шинсо, придя в общую гостиную, сделал себе чай, сел на диванчик и, достав ручку и бумагу, начал писать письмо маме с папой. Разумеется, он всегда звонит им, говорит о том, как у него дела, как он себя чувствует. Он рассказывает им о своих тренировках с Айзавой-сенсеем, о том, как он им восхищается, о одноклассниках и просто о своей жизни.

Но сейчас он напишет письмо. Шинсо делал так иногда. В своих письмах он пишет то же самое, что говорит во время звонков. Но родителям будет приятно. Этим Хитоши не заменит приезда к родителям и встречи с ними, но для них это будет важно.

Так он провел 15 минут, сидя на диване и поджав ноги к себе. Одно письмо для мамы он написал. Остался папа. Отношения с родителями у него всегда были хорошими, и он благодарен им за прекрасное детство. Правда, он никогда не говорил им о своих проблемах. О том, что в школе ему буквально внушили, что его причуда злодейская, он также умолчал. Поэтому Хитоши испытывал невероятную благодарность Айзаве-сенсею за то, что тот взялся за него, увидел в нем потенциал и теперь задает ему правильное направление, обучает и, не жалея себя, терпит все его загоны и «выкидоны».

На письмо отцу ушло столько же времени, но, дописав, уходить Хитоши не собирался. Просто посидеть, попить чай — лучший способ отдохнуть.

— Шинсо, что-то случилось? — Тодороки оказался в гостиной по той же причине, что и Хитоши — отдохнуть.

— Нет, все в порядке, — отмахнулся он.

— Ладно, прости, что помешал, — Тодороки видел и понимал, что Шинсо совершенно не такой человек, как большая часть его одноклассников. Они любят общаться, любят проводить время вместе, они — активные подростки. Хитоши же хватает несколько уроков в шумном классе, чтобы устать от общества и нахождения в нем. Поэтому Шото не стал мешать ему наслаждаться одиночеством и решил не лезть в чужое личное пространство.

— Ты не помешал, кажется, ты хотел побыть здесь? — Шинсо взмахнул рукой, дав понять, что не против сидеть рядом, а, может, даже поговорить с Тодороки. Шото сел напротив, устроившись поудобнее.

— Как тебе учеба на геройском факультете? — первое, что приходит в голову Тодороки — Она хоть как-то отличается о того, что было раньше?

— За исключением тренировок, нет, — Хитоши пожал плечами стараясь вспомнить отличительные черты — Нет, не отличается.

— Так я и думал, — Шото старался продолжить разговор, не зная, что спросить.

— Кстати, — Шинсо призадумался, формулируя вопрос, — Мидория всегда так усердно учится?

— Что? Ну, он всегда был старательным, — Тодороки немного не понимал о чем речь.

— Я не об этом. По нему же видно, что он ночами не спит, — да, Шинсо был очень наблюдательным. На это повлияло долгое времяпровождение с Айзавой, который научил его читать людей, чтобы легче справляться со своей причудой, знать куда давить, чтобы человек ответил.

Шото сильно призадумался после услышанного.

— Да, ты прав, — осознав происходящее, Тодороки опустил голову и потер глаза то ли от усталости, то ли от волнения.

— Так что? Он всегда так? Это ведь очень сложно — выдержать подобный режим.

— Нет, раньше он так не выглядел, — Шото вспомнил мешки под глазами, которые у Изуку сейчас. — А ведь, когда пишу ему ночью, он сразу отвечает.

— Правда? — Шинсо вытянулся и в его глазах блеснуло коварство.

— Да, а что-то не так? — Шото удивился реакции собеседника.

— Так ты ему по ночам написываешь, а он моментально отвечает? — он давил.

— Да, я ему только два раза писал, а он видимо просто…

— Ладно, — Хитоши неожиданно прервал его — Не мое дело.

— Что ж… Ладно.

— Но все же, кажется, ты сильно переживаешь за него? — Шинсо не знал, о чем говорит. То выкинет, что это не его дело, то продолжит давить. Видимо, он слишком устал.

— Конечно, он же мой лучший друг, — Тодороки был серьезен.

— Ого, я не знал, что вы с ним лучшие друзья, — Хитоши было интересно, какие отношения между этими двумя.

— Ну, по крайней мере, он для меня лучший друг, а для него, я надеюсь, я хотя бы друг, — была в его голосе капелька грусти, которую Шинсо четко услышал.

— Думаю, если учитывать то, как он на тебя смотрит, то вы явно хорошие друзья, — Хитоши заметил, что его одноклассник обрадовался услышанному, и продолжил — А как вы друзьями-то стали? Еще на фестивале ты был очень груб ко всем, не в обиду, конечно.

— Тогда я думал только об одном, но Мидория, пожертвовав своей победой вправил мне мозги, — Шото вспоминал это с улыбкой на лице. — Он слишком добр для этого мира, — тихо добавил он, смотря куда-то в пол.

— Вот, значит, о чем вы тогда разговаривали. И благодаря нему ты начал использовать огонь, — кивок. Шинсо нагло лез в чужую жизнь, но он не мог остановить свой интерес. Тем более, ему без всяких препятствий отвечают.

— Но теперь я беспокоюсь о том, что ты сказал раньше, — в глазах Шото снова появилась печаль. — Он так мучает себя, хотя и так старается больше других.

— Он сильный, думаю, справится. Хотя, ты как его друг должен помочь ему.

После этой фразы, Шото кивнул, и они разошлись. Шинсо сделал много выводов для себя. Во-первых, Тодороки — интересный собеседник. Во-вторых, отношения, которые сейчас между Шото и Изуку ему понятны, за ними хочется наблюдать со стороны. В-третьих, то, что чувствуют эти двое друг к другу, больше, чем дружба.

Хитоши был благодарен Айзаве за навыки видеть людей насквозь, читать их по глазам, заглядывать в душу.

Глубокой ночью все спят. Охрана вокруг Юэй хорошая, но не на территории Юэй. Надев капюшон, взяв все необходимое, Бакуго выпрыгнул через окно своей комнаты, направившись к скамеечкам под деревом за зданием. Камеры там стоят, разумеется, но громадное дерево скроет нарушителя.

Достав пачку сигарет, а из нее одну сигарету, Кацуки щелкнул зажигалкой. Легкий дымок ударил в нос. Наконец, можно затянуться. Бакуго не делал этого уже месяц.

Курить он начал в июне. Украв из сумки матери пару сигарет, он попробовал закурить, ему понравилось.

Чувство насыщенности и легкого дурмана опьяняли Кацуки. Каждая затяжка приносит ему море удовольствий. Дым наполняет легкие и будто расходится по телу. Бакуго знает, что это вредно, что за это могут осуждать и от этого курить становится только приятнее. Частью мозга Бакуго завладел никотин. Никотин помогает ему справляться с дикой агрессией.

Кацуки знает, где купить сигареты, кого попросить купить их или как купить. У него еще ни разу не просили паспорт. Главное — не надевать школьную форму, когда покупаешь пачку.

И вот снова никотин наполнил его легкие, завладел разумом, расслабил. Чувство небольшого опьянения Бакуго начинает чувствовать уже после третьей затяжки. Ради этого он курит — расслабиться, почувствовать удовлетворение.

— Снова куришь? — идиллию прервал голос, доносящийся со стороны общежития. Кто-то идет к Кацуки, не боясь получить по лицу за это.

— Киришима, какого хуя ты тут забыл? — Бакуго взбешен, но не срывается с цепи, как собака.

Эйджиро садится рядом и кашляет от витающего вокруг дыма и неприятного запаха.

— Не умеешь ты прятаться, — делает заключение Киришима.

— В смысле?

— Видел летом тебя, — начал вспоминать он, — Стоишь за торговым центром, куришь.

— Видел значит? — пытаясь не сломать сигарету в руках, Бакуго сдерживает ярость.

— Ты не подумай, я никому и не сказал и сейчас не собираюсь, — Эйджиро явно забавляла это ситуация, поэтому он улыбался.

— Надеюсь, а то для тебя это плохо закончится.

— И для тебя тоже, Бакуго, — сделав вывод, Киришима продолжил сидеть рядом, любуясь ночным небом. Через некоторое время Кацуки устал терпеть эту странную атмосферу.

— Бля, может, закурить хочешь, — предложил Бакуго, протянув пачку другу.

— Нет, мне не нужно.

Они сидели так минут 10. прохладный ветерок обдувал их лица, уносил дым от сигареты в сторону противоположную общежитию. Последняя затяжка. Бакуго затушил сигарету и выкинул ее в мусорку. После этого они вернулись в свои комнаты.

Кацуки так и не понял, зачем Киришима сидел с ним, но против этого он не был. Курить в компании с кем-то, пусть этот человек и не курит, оказалось неплохо. Не чувствуется одиночество.