Изуку открыл глаза. Тяжелые веки с трудом распахнулись. Тело болит, мышцы ноют, двигаться тяжело. Сухость и ком в горле, которые сопровождают Изуку каждое утро, никуда не делись. Лишь теплая кровать согревала, дарила уют. Этого не достаточно. Одна кровать не может излечить всю боль.

В комнате темно, за окнами нет света, будто весь мир умер. Но это не так. Мидория проснулся раньше будильника.

«Какого? Можно поспать?» — задается вопросами он, откидываясь на подушку. Время 3:48, лег Мидория час назад, но теперь он почему-то проснулся. «Можно поспать?» — вопрос своему организму, который сходит с ума из-за тяжелых физических и моральных нагрузок.

Все же веки слипаются, но сон не настигает его. Изуку устал лежать бездвижно полчаса, поэтому пришлось заставить свое тело подняться. Ноги тяжелые, как свинец, опустились на холодный пол. Пройдя пару шагов сквозь темноту, Мидория открыл окно и вдохнул свежий ночной воздух. Пахло влагой, легкие обдало холодом, в носу защипало. Он любит это чувство.

Ноги так и не согрелись, поэтому Мидория надел теплые носки, связанные его мамой. Сейчас, как никогда приятно надевать что-то родное и близкое к сердцу.

На улице стремительно холодает, поэтому долго держать окно открытым не пришлось. Изуку быстро почувствовал, как по спине начала проходить дрожь. Изуку надел теплый свитер, завернулся в плед и, включив слабое освещение, сел за стол.

«Если не сплю, то не нужно терять время».

Новый девиз жизни для Изуку, который он так ненавидит, но не отбрасывает, считая его единственным выходом.

Спустя час за окном начало светать. Это любимое время суток для Мидории. Летом он часто не спал по ночам, чтобы застать этот момент тишины и покоя. Взглянуть за окно, увидеть светлое от появившихся лучей солнца небо. Ради этого Изуку отвлекся от учебы и вышел на балкон. Снова мурашки пробежали по коже то ли от холода, то ли от прекрасных эмоций и воспоминаний о беззаботном времени. Впервые за несколько недель на уставшем и измотанном лице появилась слабая, едва заметная, но искренняя улыбка. С некой печалью в глазах он смотрел на светло-голубое небо. Птицы, маленькие черные точки, огромными кучами передвигающиеся над встающим солнцем, пели и встречали рассвет вместе с восхищенным мальчиком, стоявшем на сером балконе.

Сегодня тренировка обещала быть сложной. Всемогущий подготовил для Изуку новые испытания для появившихся причуд. К примеру, для начала Изуку принес на площадку ужасно тяжелые и огромные неудавшиеся и не нужные разработки факультета поддержки. Мидория расставил их по разным местам, при этом не используя причуду. Затем Всемогущий встал на одной стороне площадки, а Изуку на другой, между ними находились эти огромные фигуры. Следующим шагом была дымовая завеса. Мидория использовал причуду шестого владельца Один-за-всех так, чтобы все разработки оказались невидимы для наставника, то есть скрыты за дымом. Помимо всего этого ученик и сам их не видел, поэтому Всемогущий, взяв пульт управления, начал передвигать их в направлении к Изуку. Здесь должна была проявиться причуда предчувствия опасности от четвертого владельца Один-за-всех. Далее оставалось уклоняться и устранять врага, используя оставшиеся силы: полет, черный хлыст и фа цзынь.

Он победил пять роботов, и все шло хорошо до тех пор, пока предчувствие опасности не стало появляться со всех сторон. Изуку окружили. В данном случае Мидория решил взлететь и обмотать всех нападающих черным хлыстом, стянуть и ударить друг об друга. Эти две причуды даются ему хорошо, но только если по отдельности. Мидория просто не может сопоставить их вместе, думать о двух сразу. Вокруг него дым — завеса все еще не сошла, Всемогущий его не видит, и сам Мидория мало что может различить на расстоянии одного метра. Приходится прислушиваться. Поднявшись в воздух, Изуку щурится, напрягает слух. Наконец, послышались шаги огромных машин. Хатсуме превзошла саму себя, сделав таких огромных роботов столь тихими.

Изуку использовал черный хлыст на максимум, растянув его на огромную длину. Затем он стянул, взяв несколько роботов в ловушку. Вот сейчас они со всей мощи ударятся друг о друга, разнеся самих себя на куски. Мидория расслабился, чувствуя вкус победы на языке, перестал думать. Полет пропал. Неожиданно начала работать гравитация и Изуку потянуло к земле. Он падает прямо между тремя несущимися навстречу машинами, которые вот-вот столкнутся. Мидория успел применить причуду Одного за всех, ударил взрывной волной вниз, благодаря чему отскочил, но сделал он это слишком поздно. Нога попала под удар. Адская боль наполнила Изуку изнутри, заставила перевернуть все внутри и снаружи. Слезы сами потекли из глаз, захотелось проблеваться, выплюнуть режущую боль. Дрожь прошла по всему телу с головы до пят, а в ноги при любом движении импульсом било болью.

Роботы побеждены, Мидория падает на землю. Ударившись спиной, он старается сосредоточиться на чем угодно, главное — не на ноге. Спустя пару минут он аккуратно сел. Нога не выглядела плохо, по крайней мере благодаря ботинку и штанам. Что-то внутри Изуку сказало, что не стоит беспокоить других из-за просто ушиба. Он послушался.

— Мидория, мальчик мой, ты хорошо справился, — когда дым рассеялся, Всемогущий подошел к своему ученику с одобрительной улыбкой.

— Нет, Всемогущий, — Изуку изнутри прожигала ненависть к самому себе. — Я снова не смог контролировать хлыст и полет одновременно. Мидория решил подняться на ноги. Правая нога все еще отдавала пульсацией в мозг от любого движения.

«В комнате посмотрю, что с ней,» — с этой мыслью Изуку поднялся. Он встал на левую ногу при помощи полета, чтобы не нагружать другую конечность. Попытка поставить правую ногу на землю оказалась тщетной. Боль, жгучая и режущая, откликнулась, когда мальчик оперся на обе ноги. Но ему хотелось оставаться в том же положении, чувствовать боль, наказывать себя за позорный провал.

«Я снова и снова забываю о том, что нужно думать о причудах во время битвы, что нужно учиться синхронизировать их. Надеюсь, после такой боли я запомню».

Мидория старался не корчиться, не подавать виду, что ощущает его нога и даже все тело. Всемогущий хвалил его, хлопал по плечу и утешал, что быстро привыкнуть к стольким причудам невозможно, а Мидория справляется отлично.

«Не отлично, можно и лучше. Мог бы больше стараться. Мог бы подумать, а не радоваться победе, которая еще даже не произошла,» — из-за ярой ненависти к себе сводило зубы, в глазах начали блестеть слезы. Боль в ноге добавляла ощущений. Это была пытка, это было наказание за ошибки. Изуку пытал самого себя, он был себе судьей.

— На сегодня можно закончить, иди отдыхай, — Всемогущий еще раз похлопал ученика по спине и направился в сторону общежитий.

«Иди!» — Изуку приказывал себе, заставлял двигаться через боль.

Он пошел за Всемогущим, немного похрамывая, с каменным лицом. Чтобы не показать чувства через выражение лица, Мидория напряг все мышцы на нем, кусал щеки, напрягал шею. Так они и разошлись. Изуку зашел в общежитие и упал на диван. Подниматься до комнаты было не то что лень, а скорее невыносимо. Он лежал на диване, смотря в потолок. Ногу он не двигал, чтобы отдохнуть от боли. Разум прояснился, в голове появились адекватные мысли и идеи. Одна из них была такой: подняться по лестнице с помощью парения.

Уже в комнате Мидории удалось снять ботинок, терпя адскую боль. Теперь он плакал, не скрывал эмоции, кривился от этой пытки, глубоко дышал. Нога опухла, стала красной и с фиолетовым синяком. В некоторых местах лопнули капилляры. Крови не было, скорее всего был сильный ушиб.

«Сам виноват, потерплю, послужит мне уроком,» — изнутри снова разгоралась ненависть. Мидория зажмурил глаза, стараясь подавить это чувство. Но результата не было. Отвращение, жалость, боль, злость скопились, начали нарастать, пожирать внутренности. В ушах начала биться кровь, вдохнуть становилось тяжело от наступающей истерики. Глотая воздух ртом, Изуку устремил взгляд вверх, чтобы слезы не скатывались, копились в глазах, но не стекали по щекам. Он ненавидит и презирает эту слабость и жалость к самому себе.

В холодной, как лед, руке находится лезвие, кое-как выломанное из бритвы. Мидория снял штаны, сел на пол, прислонившись спиной к двери балкона. Он оставляет на своих бедрах раны — красные полоски на коже, из которых тонкими струйками на пол стекает кровь. Изуку чувствует боль, принимает ее как наркотик, чтобы выкинуть из головы другие чувства. В нем остаются два ощущения: ощущение боли и омерзение от того, что он делает. Слезы высохли, в горле тоже пересохло после ужасной истерики, остался лишь ком, сформированный из отрицательных эмоций. Рука дрожит, но продолжает оставлять ровные полосы на теле. Сначала они белые, потом в них потихоньку, алыми бусинками начинает проступать кровь.

Спустя 15 минут Изуку вырвался из столь ужасного состояния. Мозги начинают понемногу работать, осознание постепенно накрывает.

«Блять, что я творю?» — взглянув на свои ладони, Мидория увидел окровавленное лезвие. Взгляд устремился на ноги.

Тошнота, брезгливость, ненависть. Чувства смешались, слились в одно целое. Хотелось вырвать из себя внутренние органы, разорвать себя, уничтожить, только бы не видеть ужас, сотворенный своими руками. Изуку схватился за голову, продолжая сжимать лезвие между большим и указательным пальцем. Воздуха снова не хватало, наступающий срыв накрывал волной, словно цунами.

Мидория кричал, кричал так, что его никто не слышал. От крика был лишь открытый рот, зажмуренные глаза и много боли, ужаса. Изуку пытался закрыться руками, прятал лицо в ладонях, запястьях, в сгибе локтя. В горле першило, спина болела от сильного давления. Мидория старался слиться с дверью, впечататься в нее, лишь бы уйти из этого мира хотя бы на пару секунд. Желаемое не воплощалось в жизнь.

Стараясь взять себя в руки, Изуку поднялся с пола. Ступить на правую ногу было невероятно больно, раны жгло, кровь стремительно стекала. Но сейчас это не важно. Мидория сделал пару глубоких вдохов и выдохов, закрыл глаза, сосредоточился. Следующим действием был выход на балкон.

«Может, свежий воздух проветрит голову?» — Изуку облокотился на перила. Стоя в одних трусах и серой футболке, он смотрел на уходящее за горизонт солнце. Ничего не хотелось: ни о чем-то думать, ни плакать, ни радоваться, ни жить, ни умирать. Ничего. В голове осталась лишь пустота. Мидория несколько минут назад выплакал все свои эмоции. Будто снял груз с плеч. Дышать становилось все легче и легче. Спокойствие странным образом заполняло голову, туманило разум. Вот и боль уже не чувствуется: нога будто здорова, ран словно и не было. Кровь все еще стекает: вся нога от бедра до стопы в ней. Но это неважно.

«Все это не важно»

Изуку еще долго стоял на балконе. Наконец, полностью придя в себя, он вернулся в теплую комнату. В данный момент было легко: ни о чем не думая, Изуку будто забыл все свои переживания. Будто выкинул весь мусор из головы, который накапливался месяц. Теперь бак пуст.

Еще где-то минут 20 Мидория вытирал свои ноги влажными салфетками. На это ушла вся пачка, потому что кровь не стиралась, а размазывалась. Аккуратно обмотав оба бедра бинтом, Изуку принялся за нижнюю часть ноги. Чувства прояснились, Изуку понял, что все время терпел ужасную, пульсирующую боль в голеностопе. Для него Мидория использовал эластичный бинт. Теперь его ноги в повязках, будто Изуку недавно вернулся с боя, будто кто-то все резал и резал его. Этим «кто-то» был Мидория.

Дальше он занялся уборкой в комнате. Пол вытереть не было труда, после он занялся его любимым балконом, который пострадал чуть меньше.

«Точно, я же лег спать с окровавленной икрой,» — Изуку снял постельное белье и, не забыв надеть чистые домашние шорты до колена, отправился в прачечную, находящуюся на первом этаже. Благодаря тугой повязке идти было легче. В маленькой комнатке со стиральными машинами Изуку встретил Урараку, которая очень обеспокоенно спрашивала о ноге. Мидория отнекивался, говоря, что все в порядке и в скором времени пройдет, успокоив тем самым подругу. Ему было приятно, что за него волнуются, что кому-то не наплевать.

Так и прошел остаток вечера — спокойно, размеренно и без лишних эмоций. Сегодня Изуку не учился, не мучал себя уроками, повторением тем и другой, как ему сейчас казалось, чушью. Сидя в комнате, укутавшись в теплый плед, Изуку пил чай и читал книгу. Нет, не учебник, а один очень известный роман, который долго пылился у него на полке. Страницы были серыми, у некоторых согнут уголок — эту книгу еще в молодости читала Инко, отмечала места, где остановилась, понравившиеся моменты, цитаты. Корешок был не в лучшем состоянии, радовало, что страницы не выпадают. Но обложка была великолепной. Художник здорово постарался, красочно изобразив главную героиню книги.

Мидория наслаждался чтением. Оно всегда ему нравилось, если Изуку сам выбирал, что прочесть, когда и где. Поэтому сейчас он не мог оторваться от романа и был поглощен в него.

Осень не предвещала хорошей погоды, но Джиро, не подумав об этом, отправилась на тренировку с Сущим Миком, который был учителем на индивидуальных тренировках, в одном спортивном костюме. Разумеется, во время самого занятия мерзнуть она и не будет, но тренируются они долго, до самой ночи, когда до комендантского часа остается 10 минут, поэтому путь обратно до общежития не обещает быть приятным.

Все так и вышло. Ветер стал холоднее и усилился, когда занятие было окончено. Совсем стемнело, а из-за облаков, быстро плывущих по направление ветра, иногда выглядывала луна.

— Джиро, сможешь дойти в такой холод? — Мик был обеспокоен за свою ученицу, — Мне нужно уйти на патрулирование, будь аккуратной и иди быстрее, чтобы не простудиться, — он попрощался и ушел в другую сторону, оставив ее одну.

— Удачного патрулирования, — успела прокричать Джиро в след и направилась к общежитию. Идти не долго — нужно пройти мимо других площадок, находящихся все на той же территории Юэй. Сущий Мик и Джиро занимали самую дальнюю площадку, чтобы не мешать никому, ведь их причуды основаны на звуке.

Рядом с третьей по пути площадке послышались шорохи. Дорожка, по которой шла Джиро была освещена фонарями, но Кьёке не удалось разглядеть человека, выходящего с поля для бега. Чей-то силуэт с красивыми формами и изящными изгибами ступил на дорожку. Так же, как и Джиро, испугавшись присутствия рядом, девушка обернулась. На лице сразу же появилось улыбка от приятной неожиданности встретить подругу.

— Момо, я так испугалась, -Джиро подбежала к подруге, — Ты почему здесь так поздно?

— Такой же вопрос к тебе, — она усмехнулась и взяла подругу под локоть, — Я тренировалась и ты, видимо, тоже.

— Да, Сущий Мик обучает меня усердно, чтобы наверняка, — Кьёка посмеялась и вместе с Яойрозу пошла дальше.

— Джиро, ты чего так легко одета? — в голосе послышалось много беспокойства. Момо отодвинулась, оглядела девушку с ног до головы и тяжко выдохнула. — Совсем ведь за здоровьем не следишь.

Яойрозу, встав рядом со скамейкой, отвернулась, расстегнула пальто и кофту под ним и начала создавать теплые вещи. Смотря на это, Кьёка улыбалась. Кажется, она даже согрелась лишь от одного проявления заботы в ее сторону от подруги. Щеки залились румянцем, что было хорошо видно под светом уличного фонаря. Закончив работу, Момо повернулась обратно веселая и счастливая.

— Ну, сейчас мы тебя согреем, — для начала девушка натянула пальто на подругу. Момо аккуратно застегивала каждую пуговицу на одежде, кажется, растягивая момент, наслаждаясь. Затем пришло время шарфика.

— Момо, это уже не обязательно, — Джиро вытягивала руки вперед в знак протеста. А протестовала она, потому что смущалась. Но Яойрозу настаивала на своем. Она с азартной улыбкой старательно накручивала шарфик на шею, делая это красиво, бережно и заботливо.

— Ну, вот! Теперь же лучше, — радуясь, что утеплила подругу, Момо отошла, оценивая прикид.

— Да, спасибо, — Джиро куталась в бардовый шарф, утыкаясь в него носом, вдыхая приятный аромат чего-то цветочного.

— Выглядит круто, — наконец заключила вердикт одноклассница. — Давай сфоткаемся?

Достав телефон, Яойрозу встала поближе. Джиро обняла ее за плечо, придвинулась поближе своей щекой к щеке девушки и посмотрела в камеру. Фотографироваться она любила, в особенности с близкими людьми. Момо меняла ракурсы, выбирала, как встать, чтобы правильно падал свет. В итоге получилось много фотографий и каждая из них была наполнена какими-то эмоциями, разумеется, положительными.

Дай посмотрю, что получилось, — выхватив телефон из рук Яойрозу, Джиро стала рассматривать галерею, наполненную новыми воспоминаниями. Момо и не сопротивлялась. Сев на скамейку, она начала ждать, когда Кьёка просмотрит все фотографии, и они пойдут в общежитие.

Без задней мысли Джиро перелистывала картинку за картинкой, иногда смеясь и показывая Момо смешные кадры. Вот здесь у Кьёки смазалось лицо, здесь свет падает ужасно, открывая все неровности кожи девочек, на этой фотографии они широко улыбаются, прищурив глаза. Кажется, это была самая первая попытка сфотографироваться.

Забыв об этом, Джира перелистнула дальше. Ее взору открылось красивое женское тело. По формам она сразу поняла, чье оно. Красивый кружевной черный бюстгальтер подчеркивал пышную грудь девушки на фотографии. Тонкая талия, слегка заметный пресс, небольшой животик снизу, аккуратный пупок. Кьёка без зазрения совести рассматривала красивое тело своей подруги. На широких бедрах не было трусов, но то, что должно прикрываться трусами, не было в кадре. На правом боку был маленький шрам, оставленный в битве.

— Джиро, ты чего там? — Момо поднялась, чтобы заглянуть в телефон. Кьёка быстро перелистнула фотографии назад, неловко заулыбалась и начала оправдываться.

— Рассматривала свою кожу, свет неплохо падает, можно все хорошо заметить, — Джиро не отпускала телефон.

— Я тоже хочу посмотреть, — Яойрозу уже схватилась за гаджет, как вдруг Кьёка вскрикнула. — Ты посмотри сколько уже времени!

И вправду, в углу экрана было четыре цифры: 21:57.

— Пойдем скорее. У нас еще три минуты, — Джиро выключила телефон, положила в карман к подруге и потянула ее за руку в общежитие.

«Слава богу, обошлось,» — Кьека буквально перешла на бег, таща за собой Момо. Та, спотыкаясь и кое-как успевая, ведь на тренировке она потратила все силы, гналась вслед.

— Джиро, помедленней, пожалуйста, — Момо потянула подругу на себя. От столь неожиданного действия, Кьёка упала на Яойрозу и случайно сделала то, что мечтает сделать половина класса, — лицом упала на грудь, в объятия быстро среагировавшей девушки. В голове промелькнула картина с бюстгальтером, щеки залились румянцем. Так неловко Джиро себя еще не чувствовала. Подняв голову, она посмотрела на такую же красную подругу, в глазах которой читалась неловкость. Она продолжала обнимать, крепко прижав к себе, и неожиданно на лице появилась улыбка. Момо сделала короткий смешок и отпустила Кьёку.

— Момо, прости, я не хотела, оно само, — Джиро быстро тараторила, пытаясь оправдаться, ведь она знает, что, например, Минете влетело бы за такую выходку.

— Успокойся, все в порядке, — от реакции одноклассницы Яойрозу только сильнее начала улыбаться. Снова взяв ее под локоть, она тихо сказала: — Пойдем уже греться.

Учеба продолжалась. Уже через неделю начнутся экзамены. На уроках и в свободное время каждый усердно готовился. Время шло незаметно, будто пролетало мимо. Это пугало, заставляло понервничать и ускорять процесс подготовки к экзаменам.

День экзамена.

Этой ночью Изуку не спал. Стараясь повторить все самое важное, Мидория и не заметил, как наступило утро. Прозвенел будильник, прервав неприятную тишину. День обещал быть тяжелым, стрессовым и беспокойным. Через час начинается экзамен по математике. Послезавтра по языку. А в конце недели общий по другим предметам. Самое последнее — практика. Будет тренировка-зачет с классом Б, снова бои по командам.

У Изуку трясутся руки, в горле застрял ком. Разные мысли крутятся в его голове. Начиная с математики, заканчивая страхом и переживаниями. Колени немного подгибаются, когда он садится за парту. Перед ним лежит лист с заданиями, черновик, бланк для ответов. Наблюдатель провел небольшой инструктаж, пожелал удачи ученикам и сел за свой стол. Он смотрел за каждым, не давая шанса списать.

Но никто и не планировал. Все подготовились, потратили кучу времени и сосредоточенно пишут экзамен.

Следующий экзамен состоялся через день. И вновь та же ситуация: Мидория трясется, наблюдатель следит, все пишут.

Общий экзамен не был таким сложным. Он был направлен на кругозор и логику, поэтому справиться с ним было проще.

Мидория все написал, заполнил все клеточки в бланках ответов, проверил все по несколько раз, но все равно волновался из-за результата. Всемогущий готовил его к практике, Изуку терпел боль в ноге, перетягивал ее бинтом и старался не беспокоить ее, пока не тренируется.

«Сам виноват,» — с этой мыслью Мидория жил с неприятными ощущениями в голеностопе.

Перед последним экзаменом Изуку кое-что осознал: в раздевалке ему придется скрывать свои раны. Штаны ему пришлось переодевать развернувшись лицом к углу и делать это, пока все другие отвлечены.

На практическом экзамене была ничья между классом А и Б. Монома ликовал, кричал гадости и зловеще смеялся. Каждый выложился на полную. Использовал все свои силы. Но Изуку испугался применять две причуды одновременно, поэтому считал, что сделал недостаточно. Это заставило его беспокоиться за то, будет ли у него зачет.

На этом и закончилась неделя экзаменов, а вместе с ней и октябрь. Всем сказали только одно — практику сдали все, а вот других результатов придется ждать.

В начале ноября Айзава провел классный час. Все хотели услышать, на какое количество баллов написали экзамены. Изуку снова трясло, он грыз ручку, внимательно слушая учителя.

В итоге из 38 баллов по математике он набрал 32. По языку из 46 — 39 баллов. Общий экзамен сдал на отметку «5». Результат хороший, даже высокий.

Но Мидория не чувствовал удовлетворения от проделанной работы и результатов.

«Я мог и лучше,» — эта мысль грызла его изнутри, пожирала все разумное в нем. Слезы он сдержал — дотерпел до вечера. Заперев дверь в своей комнате, Мидория снова наказывал себя, выпускал все свои эмоции, избавлялся от моральной боли, чувствуя физическую. 13 новых ран, 13 новых шрамов и много крови. Но теперь Изуку свободен от переживаний и других ненавистных ему чувств.

Айзава зашел в общежитие своего класса. Здесь, как всегда, чисто, уютно и тепло. Он не ожидал кого-либо увидеть в холле, поэтому собирался пойти к старосте, чтобы тот позвал всех на разговор.

— Добрый вечер, Айзава, — на диванчике сидел Шинсо. Он пил кофе, в одном ухе был наушник, в глазах — усталость.

— Добрый, Шинсо, — сенсей присел рядом, — Ты чего здесь сидишь?

— Да, просто. Отдыхаю, — как-то не задумываясь сказал ученик. — Здесь лучше, чем в комнате, — он пожал плечами и отпил горячий напиток.

— А вы что-то хотели?

— Да, шел к Ииде, чтобы он собрал всех на разговор.

— Давайте я помогу, — Хитоши собирался поставить кружку на столик и подняться, но его прервали.

— Сиди уже, отдыхай, — Шота направился к Тенье — Все рано в итоге ты должен будешь оказаться здесь, поэтому не напрягайся.

Через несколько минут все собрались в холле, рассевшись на диванчики. Айзава тоже сел, выждал паузу и начал говорить.

— Я попросил вас прийти не просто так, — говорить о том, что Шота собирается сказать, всегда сложно — Надеюсь, все помнят о преступниках, о которых я говорил еще в начале учебного года.

Все закивали. Теперь их лица стали более серьезными и сосредоточенными.

— За этот месяц появилось еще две жертвы. Подростки 16-ти — 17-ти лет, — Айзава сделал глубокий вдох, — Пожалуйста ребята следите за собой и друг другом, будьте осторожнее и бдительнее.

— Да, мы понимаем, — донеслось от кого-то.

— Пока преступников не найдут, не выходите на улицу без веской причины, не выходите, когда темно, не покидайте территорию Юэй просто так.

Снова тяжелый выдох.

— Не заставляйте меня волноваться. Последствия могут быть ужасными.

Каждый пообещал, что будет осторожен, и отправился по своим комнатам. «В суровые и страшные времена нужно быть вместе,» — с этими словами Шота ушел, надеясь, что его ученики не пострадают.