Темно-зеленые волосы. Они кудрявые, немного лохматые, неконтролируемые и прекрасные. Пряди вьются, лезут в разные стороны, не слушаются. В тени они кажутся совсем черными, из-за этого наблюдать за ними только интереснее. Он похож на одуванчик. Но в отличии от него на ветру волосы невероятно красиво развиваются, открывая взор на большой лоб. Так обладатель столь прекрасных волос выглядит еще более завораживающе. Он иногда проводит руками по ним, стараясь убрать от лица и немного примять, но локоны проходят между пальцами и возвращаются на свое место. Кудри волнами торчат в разные стороны. Это не выглядит некрасиво или смешно. Он чертовски милый, а его прическа кажется такой уютной и пушистой. Хочется уткнуться носом в эти волосы, вдохнуть наверняка приятный аромат, исходящий от них, погладить.

А его лицо еще более привлекательное. Вся кожа усыпана веснушками — в особенности их много на щеках, почти под самыми глазами. Хочется рассматривать их, вечно любоваться и провести по ним большим пальцем. Наверняка, веснушки есть и на плечах, и много где еще, но одежда все скрывает. Его будто буквально поцеловало солнце, сделав из него яркий и освещающий все вокруг лучик.

Про щеки отдельная история. Они кажутся бархатистыми, немного пухлыми. Они округляют лицо, делая его милее и красивее. Щеки тоже хочется потрогать, огладить и улыбнуться, взглянув на засмущавшегося обладателя прекрасной внешности.

Изумрудные глаза блестят. Одинаково пышные ресницы как на верхнем, так и на нижнем веке прикрывают зеленую радужку. Когда они расслаблены, он кажется таким спокойным, задумчивым и уязвимым. Хочется обнять и защитить. В глазах можно прочесть все то, что чувствует он, как бы сильно тот не улыбался в любых ситуациях. Он лжет всем вокруг, а его глаза, его радужки и даже зрачки кричат правду.

Поэтому Шото любит заглядывать туда, изучать своего друга.

— Тодороки? — Шинсо садится рядом и усмехается. Все это время Шото сидел, не двигаясь, смотрел и пилил взглядом Изуку. Любовался. А Хитоши, как очень даже наблюдательный человек, заметил это и не смог устоять, — Что? Залюбовался? — Шинсо, не скрывая, подкалывает сидящего в ступоре Тодороки.

— Что? — только это он смог выдавить.

— Он настолько красив, что даже глаза отвести не можешь? — Хитоши давит, подталкивает и даже помогает разобраться в чувствах. Иначе Шото свалил бы свое минутное любование на простую усталость, поэтому глаза оказались в расфокусе и именно на Мидории.

— Чего? — он все еще в шоке.

— Ладно, урок начинается, — и Шинсо ушел к своей парте, оставив Тодороки в раздумьях. Тот еще пару секунд смотрел на удаляющийся силуэт одноклассника, а потом перевел взгляд на стол, пытаясь успокоиться.

«Какого черта?»

На лице было столько непонимания то ли от действий Шинсо, то ли от своих.

На следующей перемене Изуку присел рядом с Тодороки. Кажется, он хотел сказать что-то важное, но вместо этого, широко улыбаясь, он спрашивал о том, как прошел день у Шото, хотя они с самого утра сидят в одном кабинете.

— Нормально, — Тодороки снова вспомнил недолгую беседу с товарищем, и с лица пропало спокойствие или невозмутимость. Смущение, вновь непонимание и небольшой испуг — новые эмоции, которых Шото никогда не показывал, по крайней мере старался.

— Все в порядке? — Изуку не на шутку заволновался. При разговоре он всегда смотрит в глаза, соблюдает зрительный контакт, поэтому заметить изменения не составило труда.

— Д-да, — он заикается, глубоко вдыхает и, наконец, немного успокаивается.

— Ладно, — недоверчиво сказал Изуку, — Если что случится, говори.

Шото слабо кивнул, но разговор не закончился. Все-таки Мидория хотел попросить о кое-чем важном.

— Тодороки, я хотел спросить, — начал он, — Я не очень хорошо сдал экзамены, поэтому… — Мидория прервался, заметив выражение лица собеседника. Его бровь изогнулась, негодуя, Шото хотел задать вопрос, но Изуку прервал его, выставив ладонь вперед. — Я понимаю, что ты хочешь сказать, но я знаю, что мог бы лучше.

От этих слов сам Мидория загрустил. И вновь его глаза наполнились печалью, а на лице защитная реакция — улыбка.

— Я хотел попросить тебя кое о чем, — продолжал он неуверенно. — Я хочу, чтобы ты помог мне с учебой.

Повисла небольшая пауза. Мидория ждал ответа, Шото, честно говоря, тупил и находился в каком-то трансе еще после разговора с Шинсо.

— Разумеется, если ты не хочешь или у тебя нет времени, то ты не обязан этого делать, — Изуку начал оправдываться.

— Хочу, — тихо, но уверенно сказал Шото, — Только если ты поможешь мне с тренировками, — он вспомнил, что его битвы и навыки без использования причуды совсем слабые, поэтому решил, что занятия с Мидорией будут очень даже полезны.

— Спасибо большое, — Мидория был искренне рад ответу друга. — Я с радостью тебе помогу.

Уже вечером Шото пригласил Изуку в свою комнату.

— Мидория, ты хотел, чтобы я помог тебе с учебой, — Тодороки впустил друга первым, зашел сам и, закрывая дверь, говорил. — Но я не понимаю, чему я тебя могу научить. Не уверен, что я умнее тебя, так что…

— Просто, — Изуку неожиданно даже для себя перебил и резко замолчал. Прошло пару секунд молчания. — Прости, пожалуйста, что перебил, — Мидории было неловко, стыдно, а внутри снова зарождалась ненависть к себе.

— Все в порядке, — Тодороки указал на второй в комнате стул, предназначенный для Изуку, а сам сел рядом. — Продолжай.

— Просто, — Мидория призадумался, формулируя мысль. — Я совсем не смог понять некоторые темы. Сколько бы ни сидел, ни учил, все никак в голову не вбивается.

«Сколько бы ни сидел? Сколько? Неужели он мучал себя ночами за учебниками. Благодаря Шинсо я заметил, что он все время не выспавшийся и усталый, но я не думал, что он сам себя так. Стоп, Шинсо…»

В голове снова появились воспоминания об одной перемене, о однокласснике и его наблюдательности.

«Он настолько красив, что даже глаза отвести не можешь?»

Эта фраза пульсировала у него в висках, отдавала в мозг, рушила что-то внутри. Лицо покрылось красным. Этого не хватало сейчас, когда предмет смущения сидит прямо напротив.

— Тодороки, все в порядке? — Изуку забеспокоился, придвинулся ближе, — Ты заболел? Красный весь…

Дальше он не думал. Волнуясь за друга, Мидория придвинулся еще ближе. Рука сама потянулась к его лицу. Теплая ладонь легла на лоб. Секунда длилась минуту. И вот теперь жарко стало Изуку. Теперь и он весь красный и нужно проверить, есть ли температура у него.

Он не хотел отдергивать руку. У Тодороки нежная кожа. Изуку почувствовал краями пальцев рубец шрама. Испугавшись, Мидория медленно убрал руку.

«Я зашел слишком далеко. Перешел границу, нарушил личное пространство. Какой же я мудак! У Тодороки столько тяжелых воспоминаний, связанных со шрамом, а я взял и прикоснулся к нему. Идиот!»

Они оба сидели молча, находясь в странном состоянии. Неловко, смущающе, приятно.

«Он задел шрам… Ему стало неприятно? Противно? Он сразу отдернул руку и отвернулся. Неужели ему мерзко от этого?»

Тодороки мучала гора вопросов, сомнений и неуверенности.

Изуку пытался прийти в себя, взять себя в руки и не краснеть. Каким-то образом он хотел начать управлять цветом своей кожи. Да, он отвернулся, чтобы скрыть эти странные чувства и не видеть лица Шото.

«Наверное, он злится, » — Изуку ощущал себя последней мразью, пренебрегающей личным пространством.

«Если я после этого промолчу и попытаюсь замять ситуацию, то стану еще хуже по отношению к нему, » — хотелось рвать волосы, расчесывать кожу до крови, оставлять полосы на ногах.

— Тодороки, — Мидория наконец развернулся. — Прости меня.

Шото не знал, что ответить, как реагировать, поэтому просто растерянно смотрел в глаза Изуку, пытаясь найти ответы.

«Он сейчас уйдет? Поэтому извиняется?»

— Прости, я не хотел задеть шрам, — Мидория с виной в голосе говорил тихо и сдавленно.

— За что ты извиняешься? Все же в порядке. — Тодороки не понимал. — В порядке ведь?

— Я, как тот, кто знает твою историю, пренебрег твоим личным пространством, задел шрам, с которым у тебя много воспоминаний. Прости, — Изуку немного трясло, он надеялся, что ему сейчас сойдет с рук, хотя потом, когда никого рядом не будет, Мидория накажет себя.

— Мидория, — снова шок. — Все хорошо, не нужно извиняться. Это просто шрам, я даже и не подумал ничего такого, что ты только что сказал. Прошу, не вини себя за такую глупость. — Тодороки видел, как Изуку корит себя, поэтому старался как можно сильнее успокоить его.

— Ты точно не злишься? — кажется, Мидория сильно удивлен такому исходу.

«Как можно на тебя злиться?»

— Нет, даже не думал.

Они сидели вместе весь вечер. Они сидели рядом, почти плечом к плечу. Изуку внимательно слушал Тодороки, что он говорит, его связанную, хорошо поставленную речь, его голос. Он обволакивал, заставляя слушать и слушать. Словно это причуда Шинсо, но действовала она совсем по-другому. Чертов наркотик, который Мидория готов принимать столько, сколько потребуется. Пока не насытишься.

Шото был слегка удивлен, что нашлись темы, которые Изуку не понимал. Хоть он этого и не ожидал, но немного обрадовался. Все-таки Мидория — не робот, а человек, который может ошибаться, чего-то не знать и просить помощи. Это радовало еще больше. Изуку редко просит ее, обычно он сам помогает, отдавая всего себя. А сейчас Мидория попросил его — Тодороки.

За совместными занятиями время пролетело незаметно. Час. Два. Три. И вновь это не важно. Рядом все легко и быстро. Друг с другом тепло и душевно.

За окном потемнело слишком быстро. Пара фонарей освещает улицы, заменяя луну, которая все еще скрыта за тучами. Единственное освещение в комнате — настольная лампа. Атмосфера уюта окружила их, закутала в пушистое одеяло, и не хотелось уходить, покидать друг друга.

Они засиделись допоздна. Сладко зевнув, Мидория взглянул на часы.

— Тодороки! Прости, я не заметил, что так много времени прошло, — Изуку поднялся и, улыбнувшись, запустил руку к себе в волосы, немного потрепав их.

«Наверное, они очень мягкие…» — мысль сама появилась в голове, но Шото не имел такого права: нырнуть рукой в эти бушующие и непослушные волны изумрудных вод.

— О, я и сам не заметил, — Тодороки растерянно перевел взгляд на циферблат и печально вздохнул.

— Спокойной ночи, я пойду, — Изуку подошел к двери и перед тем, как выйти сказал: — Не засиживайся, береги здоровье.

Кто бы говорил.

— Ты тоже, Мидория. Спокойной ночи.

На этом закончился их вечер, проведенный вдвоем.

«Идиот! Идиот! Идиот!» — до комнаты Изуку почти бежал. Он старался сдерживать причуду, которая так и намеревалась выплеснуться, чтобы скорее добраться до нужной двери. Последние несколько ступенек и вот Мидория, находясь на последнем этаже, идет по коридору. Тяжело дыша, он и не замечает мимо проходящего одноклассника. Они прошли мимо друг друга, заставив одного из них обернуться и наблюдать за странным поведением Изуку.

Захлопнув дверь, Мидория открыл нужный ящик, взял лезвие, которое он решил не вставлять обратно в бритву — еще понадобится.

Теперь Мидория знает, что можно не копить все эмоции в себе, а потом в одну темную ночь плакать и биться в истерике. Теперь он знает, что пара новых ран помогут выйти из ужасного состояния.

Мысль за мыслью в быстром хороводе кружились в помутненном разуме. Изуку не понимал своих чувств.

«Он такой… Добрый, приятный, красивый, спокойный и…»

Он не знал какие слова подобрать.

Он не понимал, зачем подбирает слова.

Он не понимал, что происходит.

«Хотелось быть с ним рядом еще дольше, пусть мы бы молчали или делали уроки. С ним я не думаю о плохом. Забываю о проблемах и просто… наслаждаюсь?»

«Он мой друг».

кровь.

«Что за ужасные мысли, Мидория?»

стекает на пол.

«Цени то, что имеешь».

жжет, щиплет.

А слезы текут, текут по щекам, подбородку, шее, ключицам. Их много — целый океан, бушующий, с теми самыми непослушными волнами.

— И снова ты, — Шинсо спустился с последнего этажа на третий в полночь, чтобы выпить излюбленный чай, не рискуя начладиться не менее любимым кофе в поздний час. Сон не берет, но спать хочется. Бессонница — редкая проблема для подростка, но у Хитоши она есть.

Тодороки обернулся на звук. Рядом присел одноклассник и задал немой вопрос.

— Спать не хочется, — конечно, не хочется, когда ты столько часов провел с тем, кто заставляет кровь биться в ушах (и кое-где еще).

— Понимаю, — Хитоши кое-что вспомнил и ухмыльнулся. — Мидория, — не успев договорить, Шинсо заметил обеспокоенный взгляд Тодороки, — Он же от тебя шел?

— С чего ты взял?

— Ты тут, кажется, недавно, — Хитоши заглядывает в полную кружку еще горячего чая. — Он тоже только поднялся к себе.

После этих слов Тодороки уже не пытался отнекиваться и как-то оправдываться. Хотя чему тут оправдываться? Да, они вместе делали уроки. И это правда. И Шинсо знает это. А еще он каким-то образом знает о чувствах Шото.

— Он просто попросил меня помочь ему с уроками, — все же Тодороки зачем-то оправдывается.

— Конечно, — спокойно отвечает собеседник. — И как оно?

— Что?

Шото нервничает и пугается таких вопросов.

— Времяпровождение с, — Хитоши призадумался, вспоминая новый сленг. — С крашем.

— Пиздец, — тихо выдыхает Тодороки, опустив голову. Только что Шинсо объяснил ему, что он чувствует и как относится к Мидории Шото.

— Что, настолько хуево? — он издевается, ведь говорит это с усмешкой.

Тодороки поднимает взгляд на ухмыляющегося Шинсо. В глазах мольба о помощи. Но никто не поможет.

— Шинсо, — Шото не понимает, как можно быть таким проницательным. — Догадался или все настолько очевидно?

— Ну, — он призадумался — Просто не стоит откровенно пялиться на него 10 минут.

Тодороки стукнул себя по лбу, понимая в каком неловком и тупом положении находится. Шото никогда не просил советов, никогда не говорил о своих чувствах, никогда не влюблялся. Сейчас он противоречит самому себе.

— Да не расстраивайся ты так, — Шинсо почему-то смешит эта ситуация. Тодороки всегда казался ему таким непреступным, холодным и черствым. А сейчас этот самый Тодороки Шото сидит рядом и мучается от любви к однокласснику.

— Как тут не расстраиваться? — он в состоянии безысходности.

— Хочешь, расстрою еще сильнее? — Хитоши точно издевается.

После этих слов глаза Шото сильнее распахнулись, взгляд метнулся снова на Шинсо с каплей страха и ожидания.

— Значит, хочешь? — несмелый кивок. — Твои любующиеся взгляды видела Урарака, но больше никто.

— Блять, — Тодороки конкретно налажал, поступив так неосторожно.

— Да не ругайся ты, — легко говорить. — Ты же не знаешь, может, Мидория чувствует к тебе то же самое, — и снова этот взгляд с мольбой в глазах.

— А ты знаешь? — конечно, знает.

— Нет, — ему интересно наблюдать за всей этой историей. В этом весь Шинсо.

— А на счет Урараки. Думаешь, она поняла?

— Возможно. Хотя нет, — за этот вечер на лице Тодороки сменилось множество эмоций. Конкретно после этих двух слов — радость. — Не возможно, а точно.

Радость как рукой смахнуло.

— Тодороки, не переживай из-за нее. Мидория не смотрит на нее так, как ты на него, значит, она не больше, чем друг, — все-таки решил приободрить его Хитоши.

Уверенности эти слова придали, но не сильно. Вдруг он ошибается.

— А ты прямо за всеми в классе следишь, — чуть успокоившись и придя в себя, через некоторое время спросил Шото.

— Нет, просто оглядел класс, а там ты в упор глядишь на него. Поэтому и заметил.

Шинсо интересно общаться с Тодороки. Шото не лицемерит. Он просто либо не показывает эмоций, либо на его лице все написано. В любом случае он приятный и спокойный собеседник, который не закидывает вопросами, говорит правду и умеет слушать. А если начать задавать ему вопросы, тем более связанные с Мидорией, то становится вообще весело и очень увлекательно.

— Шинсо, я не заставляю, но ты сможешь помочь мне? — Тодороки тяжело это говорить.

— С чем именно? — помогать не хочется, если это что-то сложное.

— Если ты случайно увидишь, что я снова, — неловко говорить, но нужно, — кхм, засмотрюсь, то отвлеки меня, пожалуйста.

— А, — ну тут все просто — Без проблем.