Темный мрачный коридор,

Я на цыпочках, как вор,

Пробираюсь чуть дыша,

Чтобы не спугнуть

Тех, кто спит уже давно...

Рассветное солнце неласково посылает свой первый луч в лицо Нила, и тот чуть морщится, несколько раз поморгав. Сон окончательно снимает рукой — яркий свет напоминает ему, что нужно оставаться начеку, пока он вновь не окажется в уютной тени.

— Сколько тебе лет? — скучающий голос проверяющего документы заставляет вздрогнуть и отвлечься. Нил ставит ладонь козырьком и фокусирует зрение на мужчине, выразительно глядящего на него в ответ. Видимо, парень не очень похож на свое фото на паспорте, поэтому ему задают дополнительные вопросы — хотя Нил только недавно купил эти фальшивые документы во Флориде и даже специально снова фотографировался для этого случая.

— Восемнадцать, — спустя секундную заминку выдает Нил. В самолете он несколько раз вызубрил все буквы и цифры в паспорте, однако в памяти все равно сначала всплывает его настоящий возраст. Еще через мгновение он вспоминает, что в Алабаме совершеннолетие наступает с девятнадцати лет, поэтому быстренько роется в рюкзаке и достает смятую бумажку. — Разрешение от родителей.

Проверяющий принимает сложенное несколько раз заявление от взрослых, которых никогда не существовало — их личности создали там же, где и личность Нила, все от имени до даты рождения и внешности было выдумано. Нил вскользь задумывается, что ему даже немного жаль будет прощаться с этой жизнью — пожалуй, из всех историй эта была бы самой приятной, если бы была реальной. Тут у него есть и отец, и мать, и даже сестренка где-то в Канзасе, которую зовут Элли. Может, у Нила действительно есть сестра, и не одна, сводная, от отца, который оплодотворил столько самок…

Вновь моргнув, чтобы избавиться от нерадостных мыслей, Нил обнаруживает, что проверяющий протягивает ему паспорт и жестом руки предлагает пройти дальше. С облегчением он кивает в знак благодарности и, быстро шмыгнув в приоткрывшиеся двери, позволяет себе испустить облегченный вздох. Он делает это не впервые, но легкий страх и беспокойство все равно каждый раз шевелятся в грудной клетке, пока в голове стучит паническое «в этот раз мне повезло, в следующий раз меня поймают». Нил украдкой смотрит в свой паспорт, чтобы унять колотящееся сердце. Вроде похож на себя? Те же рыжие волосы, скрытые за карими линзами глаза — приглядевшись, Нил точно уверяется, что иллюзия сработала и белая прядка около виска закрашена в тон остальных волос. Пока что сил хватает только на ее маскировку, но в будущем он планирует обходиться и без линз. Всего-то стоит поднапрячься, собрать побольше сил, и простые люди никогда не смогут его узнать…

Поймав попутку от аэропорта до Монтгомери, Нил почти позволяет себе расслабиться. Конечно, в следующий раз стоит путешествовать только на машине и поменьше задействовать в этом всем документы — наверное, даже и в Алабаму приезжать не стоило, но Нил не мог побороть это искушение: слышал, какие тут прекрасные леса, какие деревья с могучими ветвями, закрывающими землю от знойного солнца, простирающаяся на тысячи метров река Алабама… Не сдержавшись, Нил жмурится от предвкушающего удовольствия. От лисьих повадок он так и не смог избавиться, хотя очень старался, и даже его мать, пока еще была жива, буквально отбивала у него любые животные инстинкты…

— Так как, говоришь, тебя зовут? — осведомляется добродушный дядька за рулем грузовика. Нил приоткрывает глаза и едва уловимо вздыхает. Общительных людей он никогда не любил, но для такого случая у него всегда заготовлены ответы. Да и свое настоящее имя он не знает. Только помнит ласковое мамино прозвище — камелина.

— Нил. Джостен, — чеканит сухо, но без лишней агрессии и покрепче вцепляется в свой рюкзак.

— С чего вдруг решил забраться в такую даль? Ты явно не местный, — охотно разъясняет он в ответ на напряженный взгляд, — акцент у тебя… северный.

— От матери досталось. Наверное, — уже холоднее отзывается Нил, замерев и не сводя глаз с водителя.

Ему чудится опасность, почти осязаемая, особенно когда водитель бросает заинтересованный взгляд на волосы Нила, будто увидев белую прядь. «Хищник? Тоже лис или кто-то иной?» стараясь не поддаваться панике, размышляет Джостен, готовясь в любой момент навести иллюзию или в крайнем случае выпрыгнуть из машины. «Может быть, русский? Или сразу связанный с Морияма?»

Водитель почти сразу переводит скучающий взгляд на дорогу и больше никак не реагирует на Нила, однако тот еще десять минут сидит в адском напряжении, так что все мышцы в теле начинают просить пощады. Нил всю жизнь живет в такой нервной обстановке, требующей собранности, концентрации и, наконец, сосредоточенности, чего у него порой не хватает. Мать бы убила его за такую неосторожность. Состригла бы эти рыжие волосы, как минимум, и сбривала бы их каждый раз, когда они отрастают, несмотря на все просьбы и мольбы… Нил не помнит, говорил ли ей хоть раз, что эта седая прядь и огненный оттенок напоминают ему о ней. Доказывают то, что прежде всего он ее сын, а не отца. Что он, в конце концов, не кицунэ и никогда им не будет…

Машина останавливается уже в городе, и водитель вновь смотрит на Нила.

— Мне отсюда на восток. Тебе куда?

— На юг, — легко врет Нил, попытавшись улыбнуться. — Видимо, стоит выйти. Спасибо, что подвезли.

— Не за что, — тот машет рукой и провожает парня взглядом, когда тот выгружает все свои вещи из грузовика. Нил в свою очередь следит за тем, как машина действительно сворачивает на восток и скрывается из виду, и испытывает долю облегчения. Не нравился ему этот водитель. Было в нем что-то такое… Напрягающее.

Дорога до нужного места занимает около двух часов — Нил доходит до края города пешком и еще некоторое время двигается в сторону леса, убеждаясь, что за ним никто не следит. Намерение заночевать среди деревьев кажется правильным и логичным. Не то чтобы ему негде было жить; дело, скорее, в его нелегальном положении как и оборотня, так и человека, коим он притворяется уже долгое время. Чем меньше людей он встретит на своем пути, тем легче ему будет скрываться. Мать всегда говорила ему, что глаза и уши преследователей могут быть повсюду — каждый встречный представляет собой потенциальную угрозу жизни Нила. Лес — прекрасная возможность скрыться от общества и… побыть собой, в конце концов.

Путешествовать по тенистой роще гораздо легче, чем печься под жарким солнцем, особенно когда острый слух Нила улавливает журчание воды в километре от него. «Почти дошел», облегченно думает он, ускоряя шаг. Все-таки не зря сюда приехал — обширный лес и длинная река Алабама полностью оправдывают его ожидания. Нил еще какое-то время бредет вдоль водоема, окончательно успокаиваясь. Тенистая, едва протоптанная тропинка, журчание воды — все это становится усладой для органов чувств и сердца. Животные, заложенные природой инстинкты не обмануть.

Иногда Нил задумывается, кем он является прежде всего — человеком или лисом. Наверное, правильный ответ не включает в себя ни то, ни другое определение, и ему остается лишь пользоваться всеми сторонами своей сущности. Грубая кожа подушечек пальцев врезается в кору дерева, когда Нил, цепляясь за ветви, проворно заползает немного наверх и оставляет там висеть рюкзак — так, чтобы ветви закрывали его от глаз случайных прохожих, но при этом Джостен мог легко его оттуда забрать в случае опасности.

После этой процедуры Нил наконец-то подходит к реке и осторожно спускается по холму к ее руслу. Журчание воды усиливается, и на мешковатую толстовку Джостена попадают несколько брызг, поэтому он ее снимает, а вслед за ней на мокрый песок отправляется и остальная одежда. Мать Нила могла превращаться в лисицу даже в одежде и вместе с ней возвращаться обратно в человеческий облик — он смутно помнит это из раннего детства — у самого Джостена же это ни разу не получалось. Обращение после долгого нахождения в теле человека и так, бывает, занимает слишком много сил, прямо как сейчас: Нил сосредотачивает все свое внимание на процессе перевоплощения, но все же чувствует, как медленно и даже болезненно это происходит. Легкое покалывание проходит от кончиков пальцев до пяток, а земля начинает приближаться к нему, пока Нил все же не встает на передние лапы; от непривычки они подгибаются, и лис кубарем прокатывается по песку, едва не упав в воду всем телом.

Найдя баланс, он встает и по-кошачьи потягивается, прежде чем вступить в реку передними лапами. Прохладная вода омывает жесткие подушечки; Нил наклоняется и рассматривает свое отражение, с удивлением отмечая, что его глаза остались карими — перед перевоплощением он забыл снять линзы, — а не стали янтарно-желтыми. «Значит, у меня получилось обратиться вместе с ними? Интересно…», обрадованно думает Нил, топая по воде всеми лапами. «Возможно, если я встречу здесь человека, меня воспримут как обычную лису, а не оборотня». После каждого движения раздается характерный всплеск, особенно когда лис легонько виляет хвостом, разминая все тело. На такую игру он не тратит много времени — купаться он не собирался, а вот исследовать территорию леса не помешало бы хотя бы для того, чтобы можно было с чистой совестью задремать около водоема.

Нил не помнит, когда в последний раз спал нормально с тех пор, когда на него и на мать напали во сне. Отдых он ограничивает легкой дремой в лесу — даже когда ему удается найти нормальное человеческое жилье с матрасом вместо кровати, Джостен не может сомкнуть глаз дольше чем на пять минут из-за постоянного страха, что тот кошмар может повториться, или из-за того, что с недавних пор во сне он видит свое детство, которое совсем не хочется вспоминать.

Можно ли сказать, что оно у него вообще когда-то было? Можно ли назвать детством постоянные бега, погони, смены документов и убийства?

Нил помнит, как с завистью узнал, что в развитых странах ко всему «сверхъестественному» для людей относятся хорошо. Строят отдельные деревни для нежити, договариваются о взаимопомощи, не убивают, по крайней мере, или не устраивают извращенные соревнования со ставками на победителей. Конечно, потом выяснилось, что и прогрессивное общество обладает своими минусами, но все же иногда Нилу очень хочется повернуть время вспять и родиться в какой-нибудь Канаде. Хоть разочек попробовать жить нормально, пусть он и не представляет, каково это.

Нагулявшись и убедившись, что территория леса пуста, Нил возвращается к тому месту, где оставил свой рюкзак, и раскапывает рядом с шумящей рекой небольшую ямку, прежде чем улечься в нее и прикрыть глаза. Расслабиться до конца не получается — уши все еще стоят востро, желая услышать любой посторонний звук помимо шума воды, а на обратной стороне век отпечатываются все места, в которых он когда-либо бывал. Возможно, он путешествовал больше, чем среднестатистический американец, только Нил был бы рад это не делать…

Хорошо бы когда-нибудь найти себе дом, которого у него никогда не было. Какое-нибудь тенистое место с ручейком, мягкой травой и, главное, спокойствием — что еще нужно для счастья?

Когда Нил открывает глаза, уже смеркается. Примерно прикинув, как долго он задремал, он подскакивает как ошпаренный и отряхивает шерсть от попавшей на него воды. «Нельзя было себе это позволять… надо двигаться дальше на восток. Если идти вдоль реки, то она приведет к другому штату… к какому же? Надо посмотреть карту. Нельзя, нельзя останавливаться надолго…»

Желудок урчит, требуя немедленно поохотиться и поймать какую-нибудь живность в этом лесу, чтобы полакомиться, но Нил игнорирует эту потребность, забираясь на дерево за рюкзаком. Шерсть на холке вдруг становится дыбом; почуяв неизвестную приближающуюся опасность, Джостен сильнее выпускает когти, карабкаясь по стволу как можно быстрее, чтобы схватить рюкзак и подняться еще выше — так, чтобы его точно закрывала листва, но при этом зоркий глаз мог разглядеть кого-то на земле.

Буквально через пять секунд вдали появляются непонятные огни, но вскоре Нилу удается рассмотреть кучку людей с факелами и фонарями. От досады и злости хочется завопить, но изо рта вырывается лишь тихий рык, когда Джостен узнает впереди толпы того самого водителя.

— Говорю вам, он точно здесь, — убежденно и хмуро уверяет тот, посветив фонарем в сторону реки и поведя носом. — Я чувствую его слабый запах. Да и такие, как он, постоянно крутятся у воды.

«Проклятье», плюется про себя Нил, «он что… волк? Или колдун? Нет, кто-то явно тоже из собачьих…»

— Он мог давно скрыться, — замечает кто-то сзади, после чего раздается недовольное шиканье. — Что? Это же кицунэ. Они очень быстрые.

— Не кицунэ это, — отмахивается водитель. — Полукровка. Смесь с другим родом… как раз то, что мы ищем.

Убедившись, что мужчина оказался точно не человеком, Нил сжимается в комочек и старается не дышать. Он все-таки видел. Видел его белую прядь. Они поджидали его здесь, несмотря на все старания, и что самое обидное — поймать оборотня людям Мориямы помогает другой оборотень. Нил слышал, что такое случается — после технического прогресса людей «нежить» начала чувствовать себя уязвленной, и некоторые из них, вместо того чтобы сплотиться, перешли на сторону сильного, начав помогать охотиться на своих же братьев. Наверное, им хорошо платят или дают особые привилегии — Нил не знает, но понять и простить таких Предателей никогда не сможет. Приходиться подавить острое желание спрыгнуть и вспороть глотку тому мужчине прямо сейчас, чтобы не выдать себя; Джостен терпеливо сидит на ветке, боясь шелохнуться, и ждет, пока толпа людей медленно пройдет мимо него, освещая свой путь.

— Я, кажется… кажется, там чьи-то следы! — вдруг окликает других один, указывая в сторону глухой чащи. — Точно-точно! Лисьи следы!

— Так, пара человек должна продолжать искать вдоль реки, а остальные идут за мной в лес, — распоряжается водитель, убедившись в подлинности слов товарища. — Бегом! Они совсем свежие. Если это Нил, то он не мог далеко уйти.

Джостен обессиленно улыбается, прикрыв глаза — иллюзия получилась славная, но потребовала неимоверных усилий, чтобы ее увидел каждый член группы и тем более оборотень. Продержать ее долго Нил все равно не сумеет, поэтому нужно действовать быстро и решительно. Как только пара оставшихся охотников скрывается с виду, лис зажимает лямку рюкзака во рту и бегло спускается на землю, не издав ни звука. Нести свои вещи в облике животного чертовски трудно — Нил запоздало понимает, что превратиться в человека он сейчас никак не может, да и свои вещи оставил у реки, поэтому не успеет их забрать. Кое-как закинув рюкзак на спину, он пулей летит в ту сторону, откуда пришли охотники — там наверняка есть какое-то поселение или по крайней мере пара машин, на которых преследователи сюда добрались. В крайнем случае Нил украдет одну из их машин и уедет так далеко, насколько сможет…

Извилистые тропы то и дело пересекаются, затрудняя движение — Нил полагается на лисью интуицию и сворачивает дважды налево, а потом направо. Когда-то давно мама говорила ему, что лисы ее рода мастера ориентироваться на местности и запутывать прогуливающихся в лесах путников. Что ж, именно это сейчас он и собирается сделать — главное не попасться.

Еще один поворот направо, и Нил едва успевает затормозить перед железным забором, мгновенно сбросив скорость. Пульс дико стучит в ушах и затылке, а язык непроизвольно висит с левой стороны пасти — пробежка заставила его попотеть, но впереди предстоит еще долгая работа. Нил оглядывается, проверяя, нет ли за ним слежки, затем снова переводит взгляд на железный забор. Дом посреди леса выглядит чертовски подозрительно. Выключенный свет, хотя вот-вот наступит ночь, явно старое двухэтажное здание и так кстати вырытая под забором норка, в которую лис может пролезть — все это совсем не внушает доверия, но времени на размышления нет. Вздохнув, Нил решается: осторожно залезает на территорию участка сам, оглядывает местность, разворачивается и затаскивает за собой рюкзак. Вероятно, хозяин дома уже спит или вовсе отсутствует, однако пока что сам Джостен не может тут остаться — его ждет долгий процесс заметания следов и запутывания охотников, поэтому он проворно пролазает под забором и снова пускается в бег.

Пушистый хвост волочится за ним по земле, стирая малейшие отпечатки лисьих лап и пачкаясь пылью и грязью. Нил считает свои шаги в уме, отмеряя, сколько метров он уже прошел, и то и дело оглядываясь по сторонам. В какой-то момент следы заканчиваются, а запах охотников, наоборот, усиливается. Подуставший лис нервно смотрит на деревья и прислушивается к звукам реки. Сейчас ему нужно привлечь внимание, чтобы потом запутать охотников еще больше, так что Нил очень осторожно направляется по направлению запаха, готовясь в любое мгновение спрятаться в кустах.

Усталость дает о себе знать, но Нил приказывает себе собраться. Сейчас не время для слабости — да у него никогда и не было такого времени. Услышав недовольные голоса, лис замирает на безопасном расстоянии от сбитых с толку охотников, понимая, что пора начинать. Все тело мелко дрожит, пока Нил бесшумно крадется вокруг поляны, вслушивается в разговоры охотников и наводит иллюзии. На одной тропинке он наследит сам, потом сделает круг, придет обратно, заведет людей прямо в чащу и сделает так, чтобы им казалось, будто лес выглядит совершенно одинаково — везде, абсолютно везде будет эта поляна.

Едва слышны чужие шаги — поворот и ускорение бега; едва нос чувствует посторонний запах — новая иллюзия. Нил уже проделывал похожий трюк в прошлом, однако сейчас, выбившись из сил, едва может завершить начатое и не запутаться в собственных фокусах. Убедившись, что охотники уведены в самую чащобу и еще пару дней не смогут найти оттуда выход, лис, едва волоча лапы, возвращается к хорошо запомнившейся тропинке, которая должна привести его к дому. Осознание, что у него действительно снова получилось убежать, не вызывает особых эмоций — только слабую мысль «время еще есть».

Тот же дом встречает его угрюмым молчанием, и Нил замирает у самого секретного лаза. Что-то вновь не так? Неужели там появился хозяин или охотники смогли выбраться из хитроумной ловушки? С досадой Джостен понимает, что теперь придется забрать рюкзак и тут же исчезнуть — ранее у него возникала мысль переждать за этим плотным забором большую часть ночи и хоть немного отдохнуть — так что, оказавшись на участке, быстро ищет свои вещи, но глаза натыкаются лишь на заросшую траву.

Сердце пропускает удар, а затем пускается вскачь, когда паника вдруг хватает Нила за горло. Он же клал рюкзак сюда, верно? Он должен лежать прямо здесь. Может, его в темноте не видно? Усталость снимает рукой, и Джостен пулей облетает весь участок, просматривает каждый миллиметр вокруг дома, но так и не находит свой рюкзак.

«Нет-нет-нет, этого не может быть. Тут точно не было сигнализации. Камер не было. Дом похож на заброшку… черт, черт, черт!»

Зубы лязгают друг о друга и защемляют язык — Нил тихо шипит и пытается собраться, досчитав до тридцати на русском. После попытки успокоиться он нетерпеливо топчется на месте, а потом выгибается дугой — тело начинает обратный процесс перевоплощения. Ему даже жаль, что снова приходится принять человеческий облик, но, если его рюкзак украл какой-то человек, не дай Лис, охотник или предатель, который уже мог изучить все документы, спрятанные в портфеле, лучше встретить его в человеческом обличие. Нил умеет врать, он обязательно что-то придумает, может, скажет, что на него напали, что он едва смог выбраться, или просто подерется с воришкой, в крайнем случае…

Только вновь оббегая дом, чтобы еще раз проверить отсутствие рюкзака, Нил запоздало вспоминает, что на нем нет одежды. Мышцы сковывает ночная прохлада, а ступни утопают в росе — скривившись, Джостен продолжает озираться по сторонам, отчаянно залезая руками в свои спутанные волосы. Как он мог потерять самое ценное, что у него было? Зачем оставил рюкзак здесь, почему не взял его с собой, пусть это бы и увеличило нагрузку на тело лиса? Страх распространяется по грудной клетке настоящим пожаром, который моментально замораживается, едва сзади раздается спокойный голос:

— Не это ищешь?

Бух! Сердце падает в пятки, но Нил не подает вида, когда очень медленно разворачивается и упирается взглядом в ружье, нацеленное в его грудную клетку. Луна высоко в небе освещает светловолосого парня — не от Морияма, не от русских, судя по акценту, хвала Лису — блестит на оружии и падает тусклым светом на рюкзак Нила, который незнакомец придавил своей ногой.

Джостен понимает, что он очень крупно влетел.