Однажды я вдруг захотел поглядеть на луну
И увидел картинку:
Я смотрю в своё сердце, и странное дело —
Там кто-то шевелится в дыркеХрясь! Нил получает удар по голове и чуть не падает на асфальт, но умудряется удержаться на ногах. Кевин сжимает свой меч двумя руками и с грацией кошки кружит вокруг Нила, презрительно смеряя его взглядом.
— Твой дзедан никчемный. Держи синай нормально, иначе я выбью его следующим ударом! — Он действительно предпринимает попытку сделать это, но Джостен все-таки уворачивается, напряженно пыхтя. — Вот! Не раскисай, медляк! Что с тобой сегодня?
— Просто задумался, — бубнит Нил, пока в голове вновь проносятся воспоминания о луне и крыше. В следующую секунду он едва не получает колющий удар в шею, и с его губ срывается протестующий стон; Кевин явно нарочно отвлек его разговором, чтобы улучить момент и напасть снова.
— В облаках витаешь во время уроков? — Дэй опускает меч и, легонько на него опираясь, командует: — Стоп! Начинай один подход.
— Опять? — едва не взвывает Нил. — Я уже сегодня его пятый раз выполнять буду!
— Может, это поможет тебе не отвлекаться на нечто постороннее, — невозмутимо говорит Кевин. — После этого займемся катой. Вперед!
Нил кладет меч на асфальт и сам устало на нем разваливается, разрешая себе короткий отдых. Один подход, как называет это Кевин, состоит из ста отжиманий, ста приседаний, ста подъемов на пресс и ровно столько же подъемов на спину — вполне себе жестокое наказание за промахи во время кэндо. Впрочем, Дэй прав — это действительно помогает не то что бы не отвлекаться: скорее, позабыть о том, что отвлекало ранее, и сосредоточиться на том, как бы не умереть прямо во время отжиманий.
Когда Нил задумывается, зачем пришел сюда именно сегодня, то понимает — именно для того, чтобы нагрузить себя и не думать о вчерашнем вечере. Даже если это не особо помогает. Когда синай Кевина легонько шлепает его по животу во время планки, чтобы Джостен принял более правильное положение, Нил, пыхтя от натуги, только и думает о том, как в этом самом животе вчера порхали бабочки и разливалось непонятное ликующее чувство. Когда он получает удар по голове, он становится равнозначным тому, как Эндрю вчера резко подался вперед и поцеловал его, обхватив голову Нила своими холодными ладонями…
Нет, это бесполезно. Мысли никуда не денутся от Джостена, а он никуда не денется от них.
Под конец подхода он чувствует себя выжатым до капли, но Кевин решает его не жалеть, поэтому тренировка продолжается до тех пор, пока бамбуковый синай не выпадает из руки Нила, потому что его ослабевшие пальцы просто не могут его сжимать.
— Дай мне пять минут побыть лисом, и я буду в норме, — одними губами произносит Джостен, едва держась на ногах и глядя на озадаченного Дэя.
— Нил, — отчего-то обращается к нему по имени, — прошло только полчаса, а ты уже умираешь. У тебя все нормально?
Нил устало улыбается из-за заботы в голосе Дэя.
— Я в порядке. Наверное, просто не совсем в настроении для тренировки. Плохо спал, — легко врет он, пожав плечами.
— Это из-за Посвящения? — уточняет Кевин. Нил дергается и слабо кривится, помотав головой.
— От него, конечно, хочется отвлечься, но нет. Ты… тоже через это проходил? — с сомнением уточняет он. — Тоже пил зелье правды?
— Все через это проходят. — Кевин чуть постукивает мечом по асфальту. — Никому это не нравится.
— Мог бы предупредить о том, что меня ждет.
— В моих интересах, чтобы ты рассказал правду взрослым и чтобы они уверились, что ты безопасен для окружающих. А еще, если бы я рассказал тебе об этом, есть вероятность, что тебя спросили бы на этот счет на тесте, и тогда бы ты его не прошел, — отрезает Кевин. — Так в чем, говоришь, твоя проблема на самом деле?
— Не твое дело, — качает головой Нил.
— Мое, если ты не можешь нормально тренироваться! — Кевин начинает вскипать. У Джостена нередко возникает ощущение, что он, пожалуй, слишком сильно привязан к кэндо и воспринимает отлынивание от тренировок и халтуру на свой счет. — В чем дело?
— Тебя когда-нибудь кто-нибудь целовал внезапно против твоей воли? — сдавшись, на одном дыхании выпаливает Нил только чтобы взглянуть на ошарашенное лицо Дэя и насладиться его изумлением.
— Вот как, — справившись с собой, протягивает тот. Потом слегка стеснительно ведет плечами и нервно усмехается. — Не знаю. Только Элисон, быть может. — Увидев удивление теперь уже на лице Нила, он отмахивается. — Она, похоже, со всеми знакомыми так делает, не принимай это близко к сердцу.
— Почему?
— Иногда она ведет себя очень легкомысленно и воображает себе, что каждый ее новый знакомый непременно в нее влюблен, поэтому охотно влюбляется в ответ. — Фраза Кевина звучит довольно жестко и неприятно: Нилу становится даже обидно за свою подругу, и ему не хочется верить, что здесь есть хотя бы сотая доли правды. — Так это была она?
— Н-неважно, — дрогнув, Нил снова качает головой. Дэй хмурится.
— Ее-то я знаю. Но если это кто-то другой… вероятно, это можно счесть домогательством. Если тебя кто-то обижает или достает в… гм, романтическом плане, то тебе стоит рассказать об этом Бетси или кому-то из учителей. Насилие не должно сходить с…
— Нет, нет, — поспешно перебивает его Нил, — это не было домогательством или насилием, это было вполне себе… — Он вдруг вспыхивает и начинает заливаться краской, осекшись. — Ну… то есть… не то что бы я прямо дал согласие, но…
«Проклятье, нахуя я вообще начал об этом говорить?», мысленно стонет он, дав себе подзатыльник. Кажется, что Кевин над ним сейчас непременно посмеется, но тот, подумав, лишь со вздохом закатывает глаза.
— Во имя лиса… глядя на тебя, я думал, что ты станешь идеальным учеником, потому что не будешь отвлекаться на всякие глупости, но любовь догнала и тебя. Видать, даже смесь кицунэ с яломиште не может от нее убежать.
— Да причем тут… любовь? — поначалу ощетинившись из-за упоминания кицунэ, все же выдавливает Нил, мотнув головой. Кевин рассматривает его, как подопытного кролика, потом ухмыляется.
— Занятно. Но с этим вопросом обращайся не ко мне, а к Бетси или к учебникам психологии.
— Я больше не хожу к Бетси. — Помолчав, Нил добавляет: — Что за учебники?
— Необязательно учебники, можно просто взять книги по самоанализу, или что-то о биологии, или… почему я вообще тебе об этом рассказываю? — Он нетерпеливо стучит мечом по земле. — Мне плевать, кто тебе там голову вскружил, просто приведи в порядок свои мозги, только после этого я продолжу тебя тренировать.
— Значит, завтра с утра я буду готов, — кивает Нил. Кевин оглядывает его недоверчиво, но жмет плечами — мол, мне все равно, ты сам на это решился. Взмах синаем в сторону двери означает, что Джостен может идти, и он действительно так поступает, после того как передает свой меч Дэю.
Дорога до комнаты растягивается на целую вечность. Яркое солнце то и дело прячется за тучами, и погода меняется так же резко, как и настроение Нила, от усталости еле-еле волочащего за собой ноги. В мыслях и правда царит кавардак — Джостен искренне надеется, что после совета Кевина он прочтет книги, правда поумнеет и разберется со всем этим как можно скорее. Голова касается подушки, но Нил, упавший на свою кровать в мокрой от пота одежде, не закрывает глаза, глядя на пустую и убранную койку Эндрю, которая явно не была в использовании ни ночью, ни с утра.
«Мог ли он убежать если не после испытания, то после меня?»
Нил вздыхает и заставляет себя сомкнуть веки. Вчерашний день был полон потрясений, и сейчас мозг просто отказывается что-либо воспринимать — лишь раз за разом прокручивает в голове белоснежные звезды, темный небосвод, красную луну совсем близко…
Кажется, Нилу удается задремать, и, когда он открывает глаза, за окном идет дождь. Взглянув на время в телефоне, он подскакивает — урок языка жестов начнется через пять минут — и принимается судорожно переодеваться в чистую одежду. Что-то в комнате поменялось, но Нил решает не обращать на это внимания, доставая из шкафа чистую черную толстовку и джинсы. Раз в неделю можно отнести вещи в прачечную, но Нил предпочитает стирать все сам, однако в последнее время думает прекратить это делать — все-таки из-за Стюарта вещей у него становится все больше и больше.
Вспомнив дядю, он мрачнеет и спешит завершить сборы. Подхватив рюкзак, Нил несется вниз и быстро пробегает под ливнем к другому корпусу. Кабинет Борбалы находится прямо под кабинетом Бетси, поэтому приходится вновь идти к той самой лестнице и ударяться в воспоминания о произошедшем: вчера он точно также шел здесь с мыслями об Эндрю, взволнованно, не зная, что ждет его впереди…
— Нил?
Джостен замирает лишь на секунду, но почти сразу справляется с собой и ускоряет шаг, игнорируя Стюарта. Тот встает с небольшого диванчика в коридоре и взволнованно идет к племяннику, но Нил останавливает его усталым жестом руки.
— Не сейчас.
— Нил, пожалуйста, давай поговорим. — Почему-то от этого «пожалуйста» Нила передергивает — кажется, он стал реагировать на это слово точно так же, как Эндрю, и это ему совсем не нравится, поэтому он, едва не начав распаляться, отрезает:
— Клянусь, будешь докучать мне, и я за себя не ручаюсь.
Стюарт покорно останавливается и не подходит ближе. Нил огибает его, замешкавшись у кабинета Борбалы.
— Дай мне время прийти в себя и обо всем подумать, — сухо добавляет он. — Мне нужно решить, стоит ли тебе доверять точно так же, как я делал это раньше.
— Хорошо. — Стюарт соглашается, но в его синих глазах царит такая боль, что Джостену хочется еще больше разозлиться. — Я просто хотел удостовериться, что ты здесь, в порядке и ходишь на занятия и…
Нил качает головой и открывает дверь в кабинет — после того, как она захлопывается за его спиной, он вспоминает, что забыл постучаться, и теперь неловко смотрит на учительницу. Борбала скудно улыбается и машет рукой, как бы прощая его за это, но в то же время журит:
— Ты опоздал. — Ее голос звучит чуть гнусаво, а слова кажутся неестественными. Нил помнит, что Борбала действительно является глухой, поэтому не может произносить все звуки правильно и всегда сопровождает фразы жестами: показав на Нила указательным пальцем, она приподнимает локоть и машет кистью вперед-назад. Джостен прикладывает кулак к груди и совершает круговое движение — «простите» — но потом, опомнившись, разворачивает правую ладонь вверх, перпендикулярно проводит по ней пальцами и указывает на себя.
«Извини меня».
Борбала кивает, удовлетворенная его находчивостью, и указывает на стул перед собой. Нил улыбается. Язык жестом у него идет крайне медленно, но эти уроки, пожалуй, он любит больше остальных, и сейчас они смогут ему помочь забыть о Стюарте, который, быть может, сейчас стоит за дверью…
Учительница будто нарочно выбирает тему семьи для сегодняшнего урока, и Нилу приходится взять себя в руки, чтобы нормально позаниматься. Мама, папа, брат, сестра, дядя — указательный и средний палец у виска делают круговые движения. Семья, отношения, друг — указательные пальцы скрепляются крестом два раза. «Сколько у тебя братьев? Как зовут твою маму? Кем работает твой дядя?» — от всех вопросов мозг пухнет, и Нил часто запинается, пытаясь сложить пальцы в нужные буквы или слова, но не сдается, упорно переделывая движения и заслуживая одобрение Борбалы.
— Что еще? — Проведя пальцем по левой ладони, учительница сжимает кулак, оттопырив большой палец, и указывает им в сторону. Нил кивает, запомнив эту фразу, и тогда Борбала уже без слов жестикулирует «что еще ты сегодня хочешь обсудить?»
Нил задумывается и глядит на часы — осталось еще добрых пятнадцать минут до конца урока, а ведь кажется, что он целую вечность запоминал все эти «герлфренд» и «бойфренд», учась составлять с ними предложения.
«Не знаю».
«Подумай. Ты можешь говорить вслух то, что не знаешь».
— В том-то и дело, — усмехается Нил, после чего добавляет жестами: «Не хочу вслух».
«Почему?»
Он жмет плечами. «Боль. Может быть».
«Кто сделал тебе больно?»
«Друг». Нил довольно скрепляет крестом указательные пальцы два раза. Борбала кивает.
«Ты любишь своего друга?»
«Почему все мне говорят о любви?». — Сегодня, — добавляет он вслух, не вспомнив, как показать это слово.
«Любить можно по-разному». — Разный, — Борбала снова показывает этот жест. «Любить друга — одна любовь, любить бойфренда — другая. Какую любовь ты имеешь в виду?»
— А есть разница? — выдавливает Нил вслух, потом исправляется. «Разница. В чем?»
Борбала вдруг начинает жестикулировать очень быстро и активно — Нил лишь хлопает ресницами, пока она не осекается и не делает круговое движение кулаком у грудной клетки.
— В биологическом плане вряд ли есть разница, — гнусаво шепчет она, продолжая двигать пальцами. — Те же гормоны, чувства, все прочее. На практике — ради романтической любви существа обычно готовы на большее, чем для платонической. Дружеской.
Нил с сомнением думает об Эндрю. «Ну чисто теоретически — он рисковал жизнью ради меня, а я рисковал жизнью для него. Делают ли так для друзей?» Спросить у Борбалы об этом он не решается, но задает другой вопрос:
— Как ощущается любовь? — Смутившись, он отводит взгляд, но Борбала машет рукой, привлекая его внимание, затем добавляет: «Ты можешь сказать это на языке жестов. Как ощущается любовь?»
«Как ощущается любовь?» спрашивает Нил и отчего-то не ощущает прежнего смущения. Удивленно взглянув на учительницу, он легонько касается своей щеки и не чувствует, что та покраснела. Женщина понимающе кивает.
«Люблю язык жестов. Он выражает чувства лучше. Он позволяет говорить о любви свободнее». — Свободнее, — повторяет она, скрестив кулаки, а потом разорвав этот крест, разведя кисти. Нил кивает, повторив жест.
«Свободный».
«Любовь разнится для каждого. Я чувствую тепло и легкость, когда люблю. Кто-то чувствует боль». Борбала продолжает жестикулировать, но остальные слова Нил не понимает — лишь смутно осознает смысл всей фразы. «Что чувствуешь ты?», завершает она, внимательно глядя на Джостена.
Он снова думает о крыше. Луна была так близко и обжигала его своими касаниями, хотя ее ладони были холодными, они вызывали настоящий пожар в грудной клетке. Сейчас луны нет — есть лишь солнце, но оно совсем не греет, гуляет невесть где за облаками и прячется от него. Оно словно потухло, а Нила швыряет туда-сюда без возможности остановиться.
«Почему я думаю об этом? Я же даже не могу быть уверен, что… это может быть не оно».
«Я не знаю», говорит он, печально пожав плечами. «Плохо понимаю я чувства».
«Мои», поправляет его Борбала, показав на себя ладонью. «Не я, а мои».
«Мои», соглашается Нил, вздохнув. К нему вдруг приходит осознание, что весь их разговор проходил почти в полной тишине, но она была комфортной, правильной и нужной.
«Желаю тебе их понять. Разобраться в них». Учительница улыбается и ласково треплет его по ладони. «Не грусти. Улыбайся. Тебе идет улыбка».
«Спасибо».
— Урок подходит к концу, — говорит Борбала мягко, изобразив аплодисменты на языке жестов. — Ты молодец. Хорошо. Можешь идти, если нет вопросов.
Нил мнется, но наполняет себя решимостью, когда показывает: «У вас есть любовь?» Учительница беззвучно смеется и быстро добавляет: «Нет, но при этом она всегда со мной». Отчего-то Джостену кажется, что интуитивно он понимает смысл фразы, но покидает кабинет он все равно в размышлениях.
В столовой его как обычно ловит Элисон. Вежливо попросив какого-то оборотня уступить им столик в углу столовой, где они уже привыкли сидеть, она ставит свой поднос с салатом и жареными овощами на гладкую поверхность и, порывшись в сумочке, протягивает Нилу небольшую стопку бумаг.
— Эбби просила передать тебе это. Тут правила поведения в школе, памятка, некоторые советы и ответы на часто задаваемые вопросы со стороны новеньких, — объясняет она. Нил кривится, но принимает бумаги и не глядя сует их в свой рюкзак. «Не нравится мне, как эта Эбби считает, что я обязательно здесь останусь и буду следовать этим дурацким правилам… она даже не извинилась за вчерашнее», мрачно думает он. За словом «вчера» неумолимо следуют мысли об Эндрю, поэтому Нил вздыхает и упирается взглядом в свой куриный суп. Появится ли Миньярд сегодня тут?
— «Спасибо, Элисон, за то, что являешься такой прекрасной подругой и помогаешь мне получать все весточки от Эбби», — не услышав благодарности от притихшего Нила, бормочет Элисон с кислой улыбкой.
— Спасибо, Элисон, — встрепенувшись, повторяет Нил, и снова уходит в себя. Девушка смотрит на него слегка озадаченно, но все же решает уточнить:
— У тебя все хорошо?
— Нет, я устал от того, что меня все об этом спрашивают, — огрызается он, но тут же стушевывается. — Ладно, извини. Не хотел вот так срываться.
Рейнольдс понимающе кивает, и Нил действительно благодарен ей за то, что она не начинает доставать его расспросами об Испытании или об отсутствии Миньярда. Он иногда поглядывает на входную дверь, надеясь, что Эндрю появится там, или пытается разглядеть его в толпе; иногда ему кажется, что чья-то светлая голова или рыжий затылок принадлежат Эндрю, но раз за разом его собственные глаза обманывают его, и ему приходится разочарованно отказаться от своих поисков. Элисон слегка встревоженно поглядывает на него, но не достает расспросами после просьбы посидеть в тишине. В столовой Эндрю так и не появляется.
Потом Элисон и Нил оба идут на биологию, где им приходится писать тест на знание вампиров. Как уверяет Рейнольдс, если Джостен не собирается дальше поступать в университет или искать работу в стране, плохие оценки ему ничего не сделают, в противном случае ему стоит постараться ответить на все правильно; Нил пока еще не может решить, что он будет делать в будущем, но пытается выжать из себя максимум, хотя собрать свои мозги в кучу становится довольно проблематичным занятием.
После биологии Нил плетется к Финстоку, совершенно не ощущая желания что-либо с ним делать — не столько из-за его присутствия на испытании, но из-за возникшей моральной усталости. Тренер выглядит как обычно и привычно хлопает Джостена по плечу, когда он, переодевшись в раздевалке, заходит в зал.
— Порядок? — спрашивает он у Нила, который едва не подскакивает от злости, услышав эту фразу в сотый раз за день.
— Да в порядке я, в порядке! Вот достали меня с этим порядком! Извините, — добавляет он, впрочем, не чувствуя никакого раскаяния и проговаривая это слово с не меньшим количеством злости в голосе. Финсток чуть изумленно на него смотрит, но потом отчего-то расплывается в улыбке.
— Ты сегодня у нас злюка? Это хорошо, потому что мы можем перейти от простых упражнений к кое-чему интересному. — Увидев огоньки интереса в глазах Нила, он чуть качает головой. — Нет уж, не остужай свой пыл, парень, лучше разозлись побольше. В том, чем мы займемся, это тебе пригодится.
— О чем вы? — не понимает Нил, нахмурившись. Финсток манит его пальцем, чтобы он подошел ближе, потом охотно рассказывает:
— Хватит с тебя простых перевоплощений и пустых упражнений в лисьем облике. Ты справляешься со всем легко — я уверен, Кевин тебе в этом помог преуспеть. Сейчас настало время исследовать новую сторону твоей сущности. Скажи, что ты чувствуешь по отношению к огню?
Нил замирает на месте, в нерешительности хмурясь. Перед глазами плывет костер, где горит тело мамы, костер, в котором они с Эндрю сожгли преследователей, пожар в больнице, пожар на мосте Магрит, где взорвалась машина и где он выжил…
«Я так и не понял, как это произошло», думает Нил, с подозрением глядя на Финстока. Тот явно читает многое в недоверчивых глазах напротив, поэтому усмехается краешком губ.
— Таки что-то чувствуешь, а? Значит, точно сработает. Напомню, что ты — смесь кицунэ и яломиште, причем явно выигравшая лотерею генетики. Видал сестренку Кевина? Тоже родилась от случки кицунэ и яломиште, но способностями совсем не обладает. Если, конечно, они не раскроются у нее на поздних сроках. Вероятно, ты проходил это по биологии или сам знаешь, что при смешении видов такое бывает. — Финсток кружит вокруг Нила, размеренно произнося слова так, будто он читает лекцию, и это начинает его напрягать. — Чаще всего случается, что оборотень рождается без всяких способностей, если вообще не человеком, поэтому давным-давно «смешанные» браки были даже строго запрещены. Ты победил в рулетке — стал тем, кто умеет наводить иллюзии, как кицунэ, быстро бегать, прятаться и запутывать следы, как яломиште, но знаешь, что тебе досталось еще как сыну своей матери? — Финсток останавливается перед Нилом и наклоняется к его лицу. — Огонь. С ним связана почти вся жизнь яломиште — от окраса шубки до многовековых традиций, завязанных на этом чуде природы. Самое главное, конечно, то, что ты почти что сможешь им управлять — вызывать так точно.
Он немного молчит, давая Нилу осмыслить информацию.
— Я смогу вызвать огонь, — повторяет Джостен, — из воздуха? Это снова магия, как обращение в одежде, как иллюзии?
— Почти, — тренер чуть морщится, — только очень сильные яломиште могут делать это в человеческом обличие. Большинство, если могут совладать с таким опасным даром, то все равно делают это лишь в облике лиса.
— А если я могу вызывать иллюзии в человеческом облике, значит ли это, что я — сильный кицунэ? — уточняет Нил, задрав нос. Пусть отождествлять себя с японцами ему не хочется, мысль, что его дар развит хорошо, действительно радует.
— Не зазнавайся, парень! — журит его тренер, шутливо погрозив пальцем. — У кицунэ дела обстоят по-другому. Мы как-нибудь вернемся к этому дару и все обсудим. Лучше сосредоточься на том, что, раз ты не знал о своей способности вызывать огонь, то пользоваться ей не умеешь, а значит, нас ждет много работы.
Он на пару минут отлучается в тренерскую, но потом выходит из нее, держа в охапке какие-то дрова, сено и огнетушитель.
— Будем надеяться, что ты не спалишь это место к чертям, — кивает Финсток, сложив сухую траву и дерево на синий мат в качестве подстилки. — Теперь слушай. Любой дар применяется, основываясь на внутренних ощущениях, хотя с опытом ты просто перестаешь об этом задумываться. Когда ты обращаешься в лиса, ты словно самостоятельно сжимаешь свое тело, а все остальное за тебя делают инстинкты. Когда ты создаешь огонь — тебе нужна ярость. Некогда существовало поверье, что яломиште могли даже дышать огнем, но, даже если такое когда-то и было, эволюция дала о себе знать, и теперь за ненадобностью огненного дыхания яломиште создают огонь своим хвостом. Да-да, тем самым белым кончиком.
— То есть раньше мы были почти как драконы? — уточняет Нил. — А теперь просто машем хвостом и воспламеняемся?
— Есть теория, что нашими давними предками были драконы. Но, если они и существовали, это было очень давно, хотя я в подобную чушь не верю. Не о том речь. Важно, чтобы ты собрал в себе всю злость и негатив, которые испытываешь, и вдохнул их в свой хвост. Понял?
Нил слегка морщится и задумчиво чешет затылок.
— Ну… чисто теоретически…
— Без практики ничего не получится, так что давай, сынок, превращайся. — Еще немного подумав, Джостен следует его совету и одним прыжком оказывается в облике лиса, чем заслуживает одобрительную улыбку Финстока. — Быстро учишься, парень. С огнем проблем возникнуть не должно.
Джостен склоняет голову к мату и обнюхивает сено, после чего неловко топчется на месте. «И что дальше? Допустим, я злюсь… ох, как сильно злюсь! И где огонь?»
— Прежде чем вызывать огонь, мы должны проверить, что он на тебя действительно не действует. Привыкни к ощущению безопасности рядом с огнем. — Чиркает зажигалка: Финсток берет одно полено, и его кончик тут же загорается рыжим язычком. Тренер подносит горящее дерево к морде Нила, и тот инстинктивно пятится назад. — Ну-ну, не бойся. Он тебя не тронет. Не должен. Попробуй его потрогать.
Джостен с сомнением принюхивается — в ноздри забивается аромат паленого дерева. Пляшущий язычок с каждой секундой разрастается, ползет дальше, покрывает дерево черным слоем сажи, и Нил завороженно смотрит на него, впрочем, опасаясь его трогать. «Давай, вспомни, как это было на мосту. Машина взорвалась, но ты не сгорел. Огонь тебя не тронул, он тебя обошел…» Нил неуверенно поднимает левую лапу, потянувшись вперед, но в последний миг останавливается. «На мне не было шерсти. Вдруг она сейчас вспыхнет? Вот глупая будет смерть. Столько всего пережил, а потом сгорел на учебе…»
Разозлившись на свои сомнения и трусость, Нил сердито тявкает и прикрывает глаза, чтобы лучше настроиться. Он представляет себя купающимся в Дунае, когда ему ни холодно, ни горячо, лишь приятно и комфортно, и снова тянется вперед. Лапу чуть покалывает, но ему совсем не больно — разлепив веки, Нил удивленно смотрит, как пламенный язычок касается его подушечек, но действительно не жжется, только мягко обволакивает приятным теплом.
— Вот так, расслабься, расслабься, — советует Финсток. Нил повинуется, но отчего-то ему кажется, что если он потеряет над собой контроль, то пламя непременно начнет причинять ему боль. — Дело как раз-таки в том, чтобы ты не напрягался. Пламя может чувствовать твою враждебность.
«Бред какой-то», думает Нил, но все же старается следовать советам.
— Управлять огнем получается не у всех именно потому, что одновременно быть расслабленным и направлять свои эмоции в нужное русло довольно тяжело. У тебя, вероятно, тоже будет с этим проблема. — Тренер усмехается. — Отдыхать ты явно особо не умеешь. На медитациях вас должны учить находить гармонию со своим телом, лучше ходи на них почаще.
Нил хочет закатить глаза, но лишь фыркает, сморщив мордочку, потом поворачивается, чтобы взглянуть на свой хвост. «И вот он будет гореть? Может, его просто поджечь, хм?», усмехается он про себя.
— Ты такой дурак, Нил Джостен, — вдруг необычайно зло говорит Финсток. Нил смотрит на тренера и аж подскакивает, когда тот внезапно швыряет в него это горящее полено. — Просто мямля. Я видел, как ты вел себя вчера на Испытании, ничего более жалкого я в своей жизни не наблюдал!
«Чего это с ним?», удивляется Джостен, уклонившись от горящей древесины и попятившись назад. Финсток действительно смотрит на него презрительно, скривившись.
— Ты так плакался по своей мамочке, боялся сказать нам правду, как трусливый щенок, — не останавливается тренер, — ты и правда считаешь, что хоть что-то стоишь в этой жизни?
Нил делает еще пару шагов назад, однако затем его осеняет: быстро обернувшись человеком, он расправляет на себе одежду и осторожно говорит:
— Вы знаете, у меня не получится разозлиться на такую чушь. Можно было бы и получше сыграть эдакую роль злодея, который должен вызвать меня на эмоции и спровоцировать вызов огня.
Финсток тут же становится прежним; его лицо приобретает привычную насмешливость, только теперь к ней добавляется озадаченность.
— С остальными учениками это срабатывало. Особенно после испытания. Странно… нет, я все так и продумал вообще-то. — Он задирает нос и делает вид, что ничего не произошло. — Ладушки, попробуем по-другому.
Следующие полчаса тренер тратит на попытки заставить Нила разозлить самого себя — но как назло, скорее всего из-за осознания, что это делается нарочно, вспыльчивость Джостена куда-то пропадает. Убедившись, что сегодня сделать Нила злым не удастся, Финсток смиряется со своим поражением и приносит из библиотеки полезные книги, в которых приведены исследования насчет огненных возможностей яломиште, и Джостен с интересом в них погружается, чтобы получше понять свою способность. Очень много акцента в тексте стоит на эмоциях, умении не только контролировать их, но и направлять в нужное русло, так что Нил еще раз уверяется в необходимости понять свои чувства и психологию поведения. «Быть может, Бетси в чем-то была права», признается он себе во время просмотра документального фильма, который показывает ему Финсток на своем старом компьютере. «Проявление эмоций — это так естественно. Их нужно не прятать, а направлять. Это интересно… но она все еще мне не нравится», спешит он себя успокоить, досматривая фильм краем глаза. И зря: после тренер устраивает для него чуть ли не экзамен, проверяя, как хорошо Нил сумел запомнить все факты из документалки, и развеивая впечатление о том, что он хоть немного подобрел и сжалился над своим учеником.
В библиотеку Нил все равно идет усталым, как обычно после тренировок, и держа за пазухой книгу о строении и способностях яломиште. Ладжса встречает его обычной доброй и светлой улыбкой, когда он кладет книгу на прилавок и вымученно улыбается в ответ:
— Добрый вечер. Я бы по психологии хотел что-нибудь прочитать.
— Отлично, okos róka. А эту интересную книжонку ты хочешь вернуть по просьбе своего тренера, хм? — уточняет она, кивнув в сторону фолианта. Нил медлит, но все же спрашивает:
— А я могу ее оставить?
— Я предупреждала тебя, szegény róka, что Стюарт просил меня огородить тебя от подобной информации. — Ладжса морщит свой и без того морщинистый лоб. — Ох, беда…
Нил, упав духом, расстроенно глядит на коричневую обложку с яркой лисицей посередине.
— Мы можем умолчать об этом разговоре и книге, верно? — предпринимает он вялую попытку. — У меня сейчас напряженные отношения с дядей, поэтому я и от него не могу узнать правду о себе. Где же мне ее тогда узнать, если не здесь и не от него?
Ладжса смотрит на него задумчиво и долго. Нил пытается прочесть что-нибудь в ее внимательном взгляде, но вечно полуприкрытые усталые веки будто специально прячут ее настоящие эмоции.
— Ты умный мальчик, jó róka, — наконец-то произносит она. — Стремишься к знаниям так упорно, что это заслуживает восхищения.
— Вы поможете мне, — догадывается Нил, не сумев скрыть свою радость. Ладжса кивает.
— Ты можешь оставить себе книгу, но только в этот раз. Я надеюсь, она, как и книги по психологии, помогут тебе понять, что Стюарта не стоит отталкивать. Лучше поговори с ним — обсуди его запрет и попробуй понять, почему он вообще что-то запрещает. — Нил едва ли не закатывает глаза, и Ладжса видит его порыв, поэтому мягко журит: — Не нужно так категорично относиться к моим советам, ostoba róka. Я желаю тебе только добра.
— Я знаю, — соглашается Нил, — просто… в моем мире, кажется, подобные советы мало действуют, потому что в моем восприятии все немного сложнее, чем у вас. Извините, — он склоняет голову, — так где, говорите, книги по психологии?
Ладжса усмехается и выписывает ему чек с указанием нужного шкафа и полки, но Нил все равно довольно долго блуждает по залу, а потом его глаза просто разбегаются из-за цветастых обложек, интригующих названий и попыток понять, что ему нужно больше всего; хочется накинуться сразу и на «Управление Гневом», и на «Социальную Психологию», и на «Мозг и Любовь», и особенно на «Химию Любви», поэтому Джостен нерешительно стоит и пялится на все, что видит. Конечно, он вполне может взять с собой десять томов и одолеть их за ночь, но все равно придется выбирать, с чего первого он хочет начать. Раздумывая еще добрых десять минут, он все же берет три книжки, написанные людьми, и подходит к полке авторов-сверхъестественных; конкретно о яломиште или лисах тут ничего не оказывается, но об оборотнях и людях на нужную тему попадается несколько штук, поэтому Джостен загребает и их, сложив в одну стопку так, что она едва не перекрывает ему обзор, когда он неловко пытается потопать к выходу из библиотеки, после чего все же спотыкается.
Взмахнув руками, чтобы поймать равновесие, Нил все же летит вперед, но отчего-то зависает над полом вместе с учебниками — буквально в миллиметре от ламината. Быстро заморгав, он потрясенно касается пола пальцем, чтобы проверить его существование, потом осторожно встает на него на коленки; в эту же секунду книги плавно опускаются вниз вслед за ним, однако затем магическим образом собираются в ровную стопку.
«Что за черт?!» изумляется Нил, резко оглянувшись. Несколько любопытных взглядов со стороны очевидцев его падения устремлены на него, но гораздо больше его беспокоят только испуганные фиалковые глаза незнакомого парня, который поспешно убирает свою руку, но не успевает скрыть золотистые искры на кончиках пальцев. Джостен практически не успевает запомнить его внешность; в глаза бросаются лишь фиолетовые прядки волос, которые кружатся вокруг головы, когда незнакомец резко отворачивается и спешит удалиться. Кое-как Нил поднимается на ноги, отряхивается и смотрит на то место, где стоял тот парень — появляется мысль побежать за ним, но, чуть не споткнувшись о стопку книг, аккуратно стоящую на полу, Джостен решает все же бросить данную затею. «В другой раз отыщу его… как странно. Он испугался, когда заметил меня, хотя вроде бы в то же время мне помог. В чем дело?» Смутившись, Нил вновь оглядывается по сторонам, но окружающие, потеряв интерес, продолжают заниматься своими делами, поэтому он сам решает продолжить свой путь и отнести книги в свою комнату.
Спальня с душевой за все время уже почти приелись и стали как родные. Нил кладет книги на кровать, встряхивает уставшими руками, после чего смотрит на койку Эндрю и качает головой: она продолжает пустовать и выглядит точно так же, как утром. «Да пошел он к черту!» все-таки вспылив, думает Нил, сердито нахмурив брови и плюхнувшись на свою кровать вслед за книгами.
Наугад выбрав одну из них, он с головой погружается в чтение. Время проходит незаметно; пусть рассуждения каких-то экспертов и аналитику читать не так интересно, как исторические факты из библиотечных фолиантов или мифы из маминой книги, Джостену все же нравится, что у него иногда есть свободное время вот так полежать наедине с собой, в тишине, и углубиться в чтение. Трудно поверить, что буквально месяц назад у него не было такой возможности, приходилось куда-то постоянно бежать, а отвлекаться было нельзя ни на минуту…
Иногда Нила все же тревожит то, что он вообще позволяет себе расслабляться. Что если Морияма смогут сюда прийти, что если защитный барьер вдруг прекратит работать, что если ему под каким-то предлогом придется выйти за пределы? Неужели жизнь снова превратится в ад? Нужно ли быть готовым к этому? Конечно, он тренируется, и в крайнем случае сможет драться, побить кого-нибудь палкой — «бамбуковым мечом синаем, вообще-то» звучит в голове голос Кевина, и Нил ему мысленно улыбается, — запутать своими иллюзиями или поджечь, если он научится это делать, но хватит ли этой подготовки в самом худшем варианте развития событий? Очень вряд ли.
«Наверное, не нужно вообще об этом думать. Худшего варианта не будет. Ничего этого не будет. Бетси… опять Бетси? Опять она права? Нет, бред какой-то. Хватит с ней соглашаться!» Поссорившись с самим собой, Нил надувается и пытается сосредоточиться на книге, но буквы уже начинают расплываться перед глазами, поэтому он, заломив уголок страницы, на которой он остановился, откладывает ее в сторону и пересаживается на подоконник, уставившись в окно. На улице уже давно смеркается, практически наступает ранняя осенняя ночь, и Нил недобро глядит на темное небо. Вот сейчас там станут видны звезды — прямо как вчера, — а затем появится полная луна, вернее, чуть менее полная, начинающая уменьшаться…
— Надеюсь, ты не собираешься прыгать? — раздается ироничный голос сзади. Нил вздрагивает, чуть не подпрыгивает — на месте — и пораженно разворачивается к Миньярду, стоящему у своей кровати.
Он выглядит совсем обычно — бледно, замкнуто, с легким вызовом в глазах и усталостью от жизни на лице — да и глядит на Джостена так, будто ничего не произошло и будто он не отсутствовал целый день, пропадая невесть где.
Нил вскакивает с подоконника, продолжая смотреть на Эндрю в ответ. Потом, не выдержав, в одно мгновение оказывается рядом и дает ему сухую затрещину.
Эндрю дергается, но принимает удар, лишь немного сморщившись; кажется, он ждал его и, впрочем, не был намерен уворачиваться, однако его рука будто инстинктивно ползет к ноющему затылку и слегка его потирает.
— Как. Ты. Мог, — цедит Нил. Слова выливаются из его рта самостоятельно. — По-твоему это смешно? Или круто? Прыгать с крыши?! Ты совсем ебанулся? Ты мог разбиться! А теперь еще и шуточки свои шутишь?! В своем уме вообще?!
Эндрю приподнимает брови, будто бы удивляясь. Его взгляд встречается со злым взглядом Джостена, и вся алая жесткость куда-то девается, превращаясь в искорки чего-то непонятного.
— Это все? — сухо уточняет он с усмешкой.
Нил не знает, к чему именно Миньярд задает этот вопрос. В груди вдруг появляется такое невыносимое жжение из-за смеси ярости с радостью, что Эндрю исчез не навсегда, и со злостью на самого себя из-за этой самой радости, что он вот-вот взорвется, если они продлят этот зрительный контакт еще хотя бы секунду. Миньярд улавливает это, поэтому спокойно отводит взгляд к окну, но на его губах остается играть ухмылка.
— Где ты был? — дрожащим от переизбытка чувств голосом спрашивает Нил.
— Неважно. Это совсем неважно сейчас. Мне нужно…
— Где ты блять был все это время?! — повышает он голос, грозясь сорваться на крик. Миньярд манерно морщится, словно из-за этого недо-разговора у него начинает болеть голова, и бросает в ответ:
— Допустим, у Стюарта отсиживался. Говорю же, это не имеет значения.
— Я думал, что ты ушел. Насовсем. Спрыгнул блять с крыши, а потом свалил! — Джостен сжимает кулаки только чтобы успокоиться: в сознании уже вспыхивает сожаление насчет той затрещины, но с ней борется мысль, что Эндрю это и правда заслужил. — Ты хоть представляешь… хоть на каплю блять задумывался, что я мог подумать, что я вообще почувствовал?
Эндрю фыркает и слегка весело смотрит на него.
— А ты?
У Нила создается ощущение, что Миньярд пьян — ну не может нормальное существо вести себя так в адеквате. «А может… может, он тогда был пьян? Это бы многое объяснило. Хотя нет, он не был. Я бы почувствовал, ощутил вкус алкоголя…» Мысль тут же заставляет щеки предательски вспыхнуть, и Миньярд это конечно же замечает, поэтому его ухмылка становится еще шире. Нил уже собирается с силами, чтобы залепить ему еще одну затрещину, но простая спокойная фраза его останавливает:
— Я пришел в общем-то только чтобы сказать, что мои друзья… здесь.
— Что? Ты о чем вообще? — Такая быстрая смена темы и атмосферы в комнате мешает Нилу нормально соображать. — Где здесь? Какие друзья? Ты специально…
— Рене, Ники, Мэтт, Дэн и, — сжав зубы, добавляет, — Аарон. Они в Будапеште. Ники только что мне позвонил и объяснил всю ситуацию. — По лицу Эндрю становится ясно: он не шутит. До Нила медленно начинает доходить реальность. — Им пришлось пересечь океан.
— В-Ваймак? Он с ними?
— Разумеется. Причем в полном здравии. Хвала нашей алхимикессе Дэн. — Эндрю возводит глаза к потолку, и Нил вдруг осознает, что тот жутко нервничает — за всей этой напускной усмешкой прячется настоящее волнение.
— Как… как это вообще вышло? — все еще искренне не понимает Нил, пытаясь прикинуть, что так могло напугать бывших пациентов Дрейка, что они вернулись сюда.
— Думаю, они сами тебе об этом охотно расскажут, — пожимает плечами Эндрю. — Нам нужно поспешить. Они очень скоро сюда прибудут.