В одном далеком краю есть дворец с ослепительно белыми сводами. У самого подножия дворца искристой пеной плещет море. Прибой лижет мраморные ступени, набрасывается на полы и вновь отступает. Каждый день сотни рук достают из воды перламутровые раковины, в которых хранится величайшая драгоценность - жемчуг, чистый, как само небо, круглый, как само солнце. Совершенный. Каждый день руки вычерпывают жемчуг, и каждый день дремлющее в глубине моря божество дарит его вновь и вновь.

Давным-давно, в те времена, когда люди, вышедшие из бесплодной пустыни, еще только осваивали эти земли, жемчужное божество, ведомое сочувствием к жалким земным скитальцам, слилось с человеком и дало начало великому роду. Сила, доставшаяся им от божества и текущая в их жилах, дала им дар врачевать раны телесные и душевные, дар осваивать в совершенстве любое искусство, чтобы им, так же, врачевать душу. Дар красоты. Дар быть совершенными. И хотя многие думали, что дар этот - всего лишь игрушка, люди были готовы отдавать все свои богатства за эти прекрасные жемчужины, несравненные произведения искусства и тех, кто их создавал.

Каждый человек, что жил на земле, которой покровительствовало божество, имел частицу этой силы и мог освоить магию, даруемую ему самоцветом. Но никто не мог достичь таких высот, как те, в чьих жилах текла кровь того самого человека, слившегося с тем самым божеством. И повелось испокон веков так, что именно они правили королевствами. Заезжие гости с большой земли дали им имя "дакары" - потомки богов, но не боги, потомки людей, но не люди. Слишком люди, чтобы быть богами, и слишком боги, чтобы быть людьми.

Тихую гавань жемчужного королевства закрывал долгий горный хребет, протянувшийся прямо вдоль берега моря. Возможно, в древние времена боги, обитавшие в нем, крупно повздорили, ибо в одном месте хребет сломался и загнулся, протянувшись вглубь земель. А может, боги создали стену, чтобы защитить своих подопечных? Как бы то ни было, еще два королевства находилось по ту же сторону от хребта, что и жемчужное. За маковыми полями начиналось гигантское плато. Это и были земли Агатового королевства, правители которого имели необыкновенный талант не просто наживать деньги, а делать их буквально из воздуха. Они зарабатывали даже на том, что чеканили эти самые деньги. По повериям, их божество дремало прямо под тем плато, над которым расположилось поселение.

Затем следовали земли Сапфирового королевства. Люди, жившие под покровительством сапфирового божества, всегда славились особой душевной чистотой. Однако другие правящие династии всю жизнь спорили у них за спиной, является их способность даром или проклятьем. Честные сами, они всегда с легкостью могли распознать, лгут ли им другие, да и попросту выпытать правду. И хотя эта сила позволила выстроить блестящую политику и добиться практически полного отсутствия преступности, почти каждый член их рода кончал с жизнью, когда сталкивался с той правдой, к которой не был готов...

По другую сторону хребта растянулись огромные земли, которым покровительствовало божество рубиновое. Издавна род, что пошел от него, славился боевым талантом и вел кровопролитные войны, завоевывая себе шахты, леса и пахотные поля. Долгие годы земли соседей полыхали и вымирали под названным на них рубиновым родом пламенем.

Но время шло, и сто лет назад род принял решение навсегда отказаться от войн. Свою силу он направил на то, чтобы защитить свои земли и подарить им процветание. Однако внутренний огонь, доставшийся им по наследству, никакие века погасить не смогли.

Если потомки рубинового божества хороши в вопросах сильных чувств, но скорее плотского характера, то по соседству с ними расположилось совсем маленькое королевство, для которого любовь - это немного больше, чем все. На совсем небольшом отрезке хребта дремлет божество бирюзы, подарившее людям, населяющим его земли, крепкие семьи и истинную любовь, которой не ведали ни амбициозные рубиновые наследники, ни агатовые, ни даже прекрасные жемчужные дети. Земли были у них неплодородные, и территория почти вся оказалась отвоевана Рубиновым королевством, но люди никогда на это не жаловались. Земное значило для них немного. А род, что пошел от слияния бирюзового божества с человеком, получил самую страшную силу - силу влюблять людей и заставлять их ненавидеть друг друга.

Никто не воспринимал их всерьез, пока бирюзовая королева, желавшая получить выгодные условия для соглашения, не влюбила рубинового короля в жемчужную принцессу и тем самым чуть не привела мир вновь на грань войны. Прецедент был кошмарным, ведь единственным чувством, что никогда не могло коснуться сердца наследника божества, была любовь. Впервые за сотни лет оказалось, что это возможно. С тех пор у Рубинового и Жемчужного королевств началась затяжная холодная война, а Бирюзовое королевство удостоилось особо пристального внимания других правителей и получила массу межземельных запретов. Ведь, как показала практика, любить правителям попросту опасно.

Посреди моря дрейфует одинокий скалистый остров, который, кажется, совсем не имеет средств к существованию: невозможно на нем ни выращивать еду, ни пасти скот. Однако местному роду сила была дарована изумрудным божеством. Они стали мореплавателями, да настолько великими, что лишь они могли обеспечить соседям связь с королевствами по ту сторону моря. И каждое из королевств готово было отдать любые блага за торговый путь, который могли проложить изумрудные мореплаватели.

Ведь с одной стороны земель - море, а с другой - бесплодная пустыня, которой не видно конца, и которую так и не перешел ни один путешественник с тех пор, как люди осели здесь. На самой границе с пустыней хребет перетекает в высокую гору. Домишки тянутся от подножия к заснеженной вершине, увенчанной дворцом. Именно там живут потомки хрустального божества. Род этот славится величайшими на земле прорицателями. В самой глубине замка есть колоссальных размеров архив, в котором хранятся все знания о будущем мира, которое хрустальному роду, отдалившемуся от всех государств, приходится тщательно прятать, чтобы не сделать будущее игрушкой в чужих руках. Лишь немногие знают, что будущее меняется каждую секунду, и сотни прорицателей обновляют архив каждый день, пытаясь понять, как удержать равновесие в мире. В тот день, на который опускает свой взор наше повествование, сам король склонился над хрустальным шаром, чтобы узнать, какой из возможных вариантов будущего ожидает мир с наибольшей вероятностью.

Итак, семь королевств на протяжении долгих веков существовали бок о бок. Они делили общую историю, язык и традиции. Как раз одна из традиций и имела место прогреметь на всю землю в этот день.

Столетие назад в Рубиновом королевстве не появилось на свет ни одного наследника. Власть впервые опустилась на плечи женщине. Затем наследника не было снова и снова... Начался золотой век. Власть переходила от королевы к королеве, и за это время им удалось привести страну к процветанию, какого не было в ее истории, и навсегда покончить с любыми побуждениями к войне. У рубиновой королевы родилась дочь, и все уже было стали готовить ее в будущие правительницы, как вдруг несколькими годами позже на свет появился мальчик. Все королевства затихли в испуге, а на вершине горы заколдовали над хрустальными шарами, пытаясь предугадать, принесет этот мальчик цветущий мир или кровавую войну.

Но мальчик рос, и войны его совсем не интересовали. Он, конечно, любил играть в рыцарей и драться на мечах, но не более того. Весь мир выдохнул с облегчением. Тем временем мальчик перемахнул и три года, и семь, и двенадцать... И стало ясно - он будет жить и станет королем.

Мальчику сказали: "Ты должен быть королем. Ты должен быть лучшим королем". Мальчику не надо было повторять дважды. Он действительно хорошо овладел оружием, был образованным и смышленым, но слышал лишь "лучше, лучше, лучше". В конце концов, он стал лучшим. И стал сам требовать самого лучшего.

Именно поэтому, хотя он страшно не любил древние традиции, конкретно эта обласкала его эгоцентризм, и противиться ей он не стал: по традиции перед коронацией долгожданного наследника королевства (то есть по достижении двадцати лет), остальные шесть королевств должны были отправить принцесс, чтобы в ходе почетного состязания одна из них доказала, что достойна быть выбрана в качестве супруги.

Рубиновый принц рассуждал просто. Во-первых, он был рад, что у него есть неотъемлемое право выбора, и ему не придется жениться на той, кого выберет регент-папа. Во-вторых, он считал себя завидным женихом. Потому что он, как-никак, и умный, и красивый, и страна у него хороша, да и в постели он очень даже ничего, и почему бы тогда ему, такому прекрасному, не найти супругу под стать себе? Если, конечно, бывают такие же прекрасные...

С самого утра торжественного дня наследный принц Вольфганг Амадей был особенно взволнован. Это было его первое всеземельное торжество, и ему просто не терпелось увидеть жемчужную принцессу. Ведь из-за холодной войны он никогда не видел никого из их королевства на своих землях. Кроме да Понте, но он никогда не говорил о родине и приехал так давно, что Амадей и не помнил состава министерства без него. О других же жителях королевства Вольфганг только читал в книгах, что кожа у них у всех смуглая из-за солнца, волосы темные, и носят они белую одежду из легкой полупрозрачной ткани. Это будоражило воображение. Он и его сестра Наннерль были совсем другими - светлыми, с голубыми глазами и веснушками, да и тканей у них таких не было, ведь осень и зима были холодные и промозглые. Возможность прикоснуться к этой уникальной, совершенно иной культуре, вызывала у него мандраж.

В этот день Вольфганг выглядел так бесподобно, как только мог. От плеч до коленей его струился шелковый красный плащ, приколотый к белой блузке массивной брошью с узором из драгоценных камней. По поясу его обхватывал узкий корсет, отделанный рубинами и золотой вышивкой, а на ногах красовались красные сапожки с такими же застежками, как на плаще.

- Нанни, ну до чего же я хорош! - самодовольно вздыхал он, вертясь перед зеркалом.

- До чего же ты хорош, - вторила ему сестра, облокотившаяся чуть поодаль на стену и покручивающая в пальцах черно-рубиновую остроконечную корону. - Прямо принц.

Наннерль знала, что, вопреки первому впечатлению, ее брат совсем не так заносчив, как кажется. Разве что, чуть-чуть. Так что она охотно подыгрывала его самолюбованию, зная, что он все равно видит в себе каждый изъян.

- Как ты думаешь, все приедут?

- Однозначно. Королевства не один год готовили принцесс к этому дню. Все хотят заполучить такой крепкий союз с нами. Так что будут все.

- Даже жемчужная принцесса? - спросил Вольфганг с блеском в глазах.

- Уже так сильно хочешь на ней жениться?

- Да что ты! - расхохотался он, повиснув на шее у сестры и выхватив корону. - Я хочу просто на нее поглазеть. А жениться я, по правде говоря, не хочу вообще.

- Амадей, ты должен. Ты же понимаешь, что от этого...

- Зависит будущее королевства? Ой, да все я понимаю, не нуди. Разумеется, я женюсь. Ты же знаешь, что я люблю женщин. Нет такой, в которой не найдется ничего прекрасного, если только она не слепоглухонемая колченогая старуха. Так что не бойся, сестренка, у меня все схвачено! - припечатал он и надел корону на голову.

- Только без выходок.

- Я сделаю все, что смогу, - рассмеялся Амадей и вылетел из комнаты.

***

Парадный зал уже был приготовлен к торжеству. Вьющиеся змеями ленты, благоухающие цветы - все это радовало глаз рубинового принца. Только вот красный свет, заливающий все пространство от того, что свечи поместили в рубиновые лампы, навевал ассоциации с чем-то кровавым. Вольфганг точно знал, что он никогда не развяжет войну. И что обязательно научит своих детей тому, что кровопролитие ужасно и невозможно в их мире. От мысли о детях его, правда, передергивало. Он еще не готов. Может, лет через пять... Или десять... Эх, как же он не нагулялся! Но ничего, ему повезло, что женитьба - лишь формальность, и после свадьбы он сможет все так же спать с тем, с кем только пожелает. Главное, наследников обеспечь - и будь свободен! Было как-то дико думать о том, чтобы всю жизнь принадлежать только одной женщине. Надо быть не в себе, чтобы сходить с ума по кому-то настолько, чтобы не хотеть никого другого.

- Вольфганг, ты должен быть готов через десять минут.

Голос отца звучал как всегда холодно. Принц сразу кивнул и перестал улыбаться.

- Я не буду иметь права повлиять на твое решение, поэтому подойди к выбору со всей ответственностью и держа в голове то, что ты король, и интересы государственные должны быть превыше твоих личных. Выгодным будет укрепить союз с Рейхевеном, либо же установить новый с Артенией. Это вынудит их сумасшедшую королеву закончить нашу многолетнюю вражду.

- Я тебя понял, отец, - безразлично кивнул Вольфганг. Ему снова советуют. Когда же, наконец, он начнет принимать решения сам, как настоящий король?

- Не подведи меня.

***

Спустя полчаса зал уже был заполнен. Все запестрело разноцветными платьями и костюмами. В камнях разных размеров и форм отблескивали красные огоньки. Трон на возвышении посреди был еще пустой, и люди сновали без остановки туда-сюда, надеясь полезнее скоротать время.

В углу, подперев стену, стоял мужчина, а рядом с ним - девушка в ослепительно белом платье из легкой прозрачной ткани, спадающей слоями подобно морской пене с маленькими жемчужинками-брызгами.

- Тонио, сделай, пожалуйста, лицо повоодушевленнее, - шептала она спокойно, пока нежные смуглые пальцы нервно вертели кольцо на пальце.

- Мы как на рынке... - с нескрываемым раздражением в голосе отвечал мужчина.

- Знаю. Все равно, будь дружелюбнее. Мы будем просто надеяться, что я ему не понравлюсь и мы поедем домой, - принцесса задумчиво хмыкнула. - Хотя и ударить в грязь лицом нельзя... Понимаешь, о чем я?

Она посмотрела на него с выражением лица, явно требующим однозначного ответа.

- Я что-нибудь придумаю, Кэти.

- Ты просто душка!

В ту же секунду взорвались фанфары. Торжество началось. Амадей в сопровождении отца вошел, и все затихло в ожидании. Он чувствовал, что все взгляды устремлены на него, что на него смотрят с любопытством, с восхищением, и это придавало уверенности.

- Уважаемые гости, - начал отец, - Мы рады приветствовать вас в землях Зейтгейста. К этому событию мы готовились на протяжении нескольких лет. Союз, сложенный здесь, будет иметь силу, какой не имеет ни один другой. Высшую, дарованную богами. Каждая женщина, присутствующая здесь - уникальный, невероятный цветок, и судить, кто лучше или хуже, невозможно. За моим сыном останется только право решить, кто будет лучшей королевой для его народа. Присутствие каждой - честь для нас, и мы обещаем исключительное уважение вне зависимости от национальной принадлежности. Род Моцартов не делает исключений ни для одного королевства в своем гостеприимстве.

"Каков лицемер", - думал Вольфганг, разглядывая затемненный профиль отца со своего трона. - "Он столько не улыбался за всю жизнь, сколько за эту речь. Ему обязательно надо было так нарочито подчеркнуть, что мы их не ненавидим".

- Позвольте представить гостей Его Высочеству! - огласили откуда-то издалека.

Вольфганг вгляделся в силуэт глашатая, слегка прищурив глаза, и снисходительно кивнул.

- Принцесса агатовая, Ее Высочество Алоизия из Рейхевена в сопровождении сира Ланге.

У Амадея невольно уголок губ дернулся. Такая стройная, как струнка, с тонким силуэтом и огромными глазами. И это ее бездонно-черное платье, и огромная тяжелая корона. Алоизия была роскошна и подобна видению. Очевидно, она заметила его симпатию, поскольку сама тут же улыбнулась и опустилась в поклоне.

Начало этого мероприятия уже нравилось Вольфгангу. Следующей представили бирюзовую принцессу, Элизабет из Иронделы. Он сразу почувствовал себя неуютно под ее взглядом. Ее светло-карие с бирюзовым ободком глаза пронизывали насквозь. Она была пухлой, с по-домашнему крупным носом и густыми волосами, но вот глаза... в них было что-то пугающее. По шее пробежали мурашки. Амадей слегка мотнул головой, чтобы избавиться от этого ощущения, и приветливо кивнул в ответ.

Вольфганг запоминал каждую из них. Вот сапфировая принцесса Мария - выглядит она так, будто перенесла не одну тяжелую болезнь. Хотя это придавало ей какое-то очарование, потому что глаза на ее круглом лице, с ее синим платьем, так неудачно оттеняющим глубокие синяки, были большими и детскими. И сияла в них лишь беспросветная тоска...

Тем временем в глазах у изумрудной принцессы Мирель не было вообще ничего. В прищуренных глазах сияла лисья хитрость, но это еще не свидетельствовало об интеллекте. Зато выглядела она выше всяких похвал. По крайней мере, как казалось Амадею, она была самой красивой женщиной здесь, такой зеленоглазой и рыженькой в своем изумрудном узком платье и забавной треуголке. До него не сразу дошло, что это у нее такая корона. Для Вольфганга это выглядело нелепо. Но из вежливости он подавил в себе всякие зачатки смеха и так же учтиво поприветствовал ее, как и всех остальных.

Хрустальная принцесса Эйир, наоборот, отбила всякое желание веселиться. Ее светлые серые глаза выглядели как два хрустальных осколка. Ее светлые волосы были не как у Вольфганга - желтые, будто окрашенные солнцем, - а холодные и белесые, как снег. Она выглядело эффектно, но вызывала какой-то... оправданный ужас. Амадей обозвал это "роком судьбы", который неизменно следовал за ней, как за прорицательницей. Какой человек не задрожит, когда окажется лицом к лицу со своим будущим?

Наконец, глашатай дошел до последней:

- Делегация из Артении, Их Высочество жемчужная принцесса Катарина и принц Антонио.

Вольфганг весь обратился во внимание и даже немного вытянулся. Такое дружелюбие - приехать даже со вторым членом королевской семьи - означало, что у их гостей большие планы. Либо дипломатические... либо наоборот.

Принцесса, представшая перед ним, была действительно необычайно красивой. Из высокой темной прически выбивались два локона - они спадали на смуглые плечи, а оттуда слой за слоем лилось платье. Она была даже вполне похожа на картинку из книги. Амадей мельком пробежался по силуэту, сделал вывод, что девушка "в теле" и остановился на лице. Она смотрела в ответ совсем нечитаемо. Ждала, когда он сам посмотрит ей в глаза. И только тогда поклонилась. Вместе с ней склонился и ее спутник. Вольфганг резко перевел взгляд на него. Совсем, абсолютно на нее не похожий. Только кожа такая же смуглая и глаза такие же непроницаемо темные. Смоляные длинные волосы - каких здесь было носить мужчине совсем не принято - и черный костюм. Удлиненные шлицы, крепкая шнуровка атласными лентами на спине, эполеты, вышитые жемчугом... Этот был не похож на всех других принцев. Он выглядел проще, и вместе с тем не повернулся бы язык сказать, что он не принц. Он держался как принц, смотрел как принц, хоть и было заметно, что стеснялся так долго задержанного на нем взгляда. В нем однозначно было то неуловимое эфемерное "совершенство", которое так хотелось разгадать Амадею. От него всегда требовали быть совершенным. Неужели кто-то может быть таковым от рождения?

- На этом прошу считать церемонию знакомства оконченной и ожидать первого испытания.

Весь зал как будто слегка выдохнул. Амадей поднял взгляд на отца. Тот неоднозначно покачал головой, мол "ты все узнал, делай, что хочешь" и тихо удалился. Ну что ж, делать, что хочет - это наследный принц умел. Тем более не так же он глуп, чтобы судить принцесс по каким-то глупым испытаниям, придуманным сотни лет тому назад? Нет, у него своя методика.

Тем временем скромная делегация из Артении вернулась на свое место - подпирать стенку. Катарина, уже заметившая, что рубиновый принц скачет от одной принцессы к другой, поправляла прическу и старательно делала вид, что он ей не интересен. Антонио, только выдохнувший от неожиданно свалившегося на него чрезмерного внимания, вновь напрягся, когда увидел приближающийся красный плащ. Вмешиваться в диалог ему было нельзя. Поэтому он как бы невзначай принялся наворачивать круги неподалеку, бросая взгляды на свою принцессу и потирая пальцами ножны.

- Миледи! Мне толком во всем этом официозе даже слова вставить не дали, - без лишних прелюдий зашел Моцарт и склонился, чтобы поцеловать жемчужной принцессе руку. - Вечером мы собираемся прогуляться. Присоединитесь?

- Охотно, - ответила она ровно и безразлично.

- Только вам стоит подумать о смене наряда. Ваши белые одежды очень быстро запачкаются, стоит вам оказаться за четырьмя стенами. Вы нечасто бываете на улице?

- У нас на родине не совсем такой ландшафт. К тому же, я вовсе не боюсь запачкать платье. Куплю новое.

- С нашим черноземом вам придется запастись парой сотен кошельков.

Антонио глубоко закатил глаза и выдохнул, отвернувшись от них вовсе. Только познакомились, а он уже указывает принцессе, как старый сварливый муж.

- Мамочки! Это же черный жемчуг! - вдруг он почувствовал прикосновение к плечу, и чуть было не схватился за кинжал в порыве самообороны, но остановил себя. Очевидно, это может быть только Его Высочество Бестактность. Бросаться на него с ножом в рамках дипломатического мероприятия будет очень некрасиво. - Стоит, должно быть, целое состояние!

- Вы ценитель, принц? - с вежливой улыбкой поинтересовалась Катарина.

- Еще какой! - воскликнул возбужденно Амадей. - А Его Высочество - стало быть, ваш брат?

- Мой кузен, Антонио Сальери. Он у нас единственный мальчик, королева в нем души не чает.

- Вы поедете с нами гулять, Антонио Сальери?

- Боюсь, это невозможно, - вновь ответила за него принцесса.

- Катарина, пусть он говорит сам! Должен признать, я даже немного расстроен, что во время нашего торжества такая драгоценность остается в тени, - продолжил свою линию Вольфганг, деликатно покручивая черные жемчужины на эполетах.

- У нас не принято выпячивать драгоценности, Ваше Высочество, - заговорил наконец глубоким и спокойным голосом Сальери, уже смирившийся, в общем и целом, со своей участью быть изученным с ног до головы, - Жемчугу нет нужды набивать цену, он совершенен сам по себе, - и вежливо улыбнулся.

- Да я вообще не об этом! - раздосадованный тем, что его метафору не поняли, фыркнул Амадей. - Все, ладно, побегу - дел еще по горло. До вечера, миледи!

И след его простыл.

- Придуривается? - полушепотом спросила Катарина и прогулочным шагом двинулась к коридору - в направлении своих покоев.

- Разумеется, - прыснул Антонио. - Он наше министерство провел с торговым путем через Регар так, что они до сих пор под него подкопать не могут. Не верю, что он днем рушит нам финансовую систему, а вечером жемчужные бусы перебирает.

- А ты ему понравился, - с кокетливой улыбкой заметила она.

Сальери замер и смерил ее таким взглядом, будто ему сказали, что корабли все это время плавали по небу, а птицы летали в море.

- Катарина... - начал он смущенно, но тут же нахмурился и отрицательно тряхнул головой. - Я буду в библиотеке.

В то же время, что жемчужная принцесса следовала в покои, а ее спутник захватывал скромные, по сравнению с теми, что были у него на родине, библиотечные архивы, Вольфганг сидел на столе в кухне, в самом жару от кастрюль, посреди комнаты полной снующих туда-сюда людей, и болтал ногами.

- Вот... - рассказывал он сидящему рядом и что-то усердно пишущему мужчине. - Так что выходит, что если совсем идеальная, то там только жемчужная. Но она такая идеальная, что у меня скулы сводит.

-Может, ты ей завидуешь?

- Вздор! - вздернул нос принц. - Просто двух идеальных в паре быть не может. Все должно быть уравновешенно.

- То есть тебе надо кого-нибудь убогенького? - уточнил мужчина.

- Да Понте, все, молчи. Ты только извращаешь мои слова, - надулся Вольфганг и скрестил руки на груди. - Кста-ати. Есть у меня к тебе просьба. Ты же тоже им какая-то седьмая вода на киселе...

Да Понте нахмурился.

- Разберись, что за птица такая Антонио Сальери.

- Это кто?

- Ну как же, принц-жемчужинка. Мутный он просто какой-то, - Амадей пожал плечами. - Буду спать спокойнее, если выведаешь, что да как. Чем он занимался последние годы, какого курса придерживается. Он, как я понял, наследник. По крайней мере, принцесса мне сказала, что он единственный мужчина в семье.

- Как скажешь, Высочество. Только сосредоточься все-таки на принцессах, будь добр.

- А бу-бу-бу, - передразнил Вольфганг уже в спину уходящему да Понте.

Теперь он остался один в душной комнате и сразу же расстегнул верхние пуговицы рубашки. Уходить он, тем не менее, не собирался. Именно в этом месте ему особенно хорошо думалось. Он думал о том, может ли выбрать кого-то из тех, кого сегодня увидел... Хотя он еще никого и не знал толком, но казалось, что все какие-то одинаково вежливые и безразличные. Кроме Алоизии, которой он явно понравился. Она тоже понравилась ему, даже очень. Но это только первое впечатление, а если потом окажется, что она какая-нибудь редкостная стерва? Если окажется, что каждая из них объективно плоха? Ему что, выбирать лучшее из зол? Ну уж нет, так он не станет. А как тогда станет?

Амадей вздохнул и уронил голову на руки. Если вся жизнь короля состоит из таких решений, то было бы здорово, если бы солнце упало с неба и раздавило его прямо сейчас.