Черно-белое поле. Эта россыпь изящных клеток. В них нет страха, нет боли. Каждый ход разумен и меток, все фигуры важны, неслучайны, и они не бьются в отчаянии.

И от них не бывает дурно.

Мир реальный — иной. Потому не найти в нем места. Он жесток, одинок, разбивает покой. В нем игра не бывает честной.

Черно-белое поле, вся свобода в неволе.

Ты сгоришь, как и все сгорали.

Столько горьких историй. Ты живешь в этой роли, а все ждут: вот сейчас… истает.

Слушай, Бенни… давай сыграем?

Вот ладья и вот слон. Как обычно, столкнулись пешки. Весь подвал озарен, слышен сладостный стон.

Значит, можно и так, без спешки?

Можно просто дышать, теребить в пальцах прядь, не бояться, что всë исчезнет?

Я хотела сказать…

Ну, сыграем опять?

Бет, но мы и без шахмат можем.

Не нужна ведь доска, чтобы просто… касаться кожи.

Он соперник. Он друг. Так серьезен, открыт и нежен. От таких же… бегут? Но никто не смотрел так прежде. Не на личико — в глубь. Там, где плачет душа. Там, где замкнут порочный круг. Лишь один не спеша, только часто дыша, заглянул в этот омут боли.

И прошел через клеток поле до конца, до огня, до того, в чем всю жизнь сгорала.

А ведь правда. Прости. Я привыкла… вот так.

Я заметил.

Их вдруг… так мало. Этой строгой доски и фигурок резных. Не вместить всë, что в сердце бьется. Ровный шахматный мир, что от боли укрыл, очень мал.

Ты опять смеешься?

Над собой только, Бет. Думал, равных мне нет, ну, ты знаешь, в броне на сердце. А теперь вот раздет, колких шуточек след испарился…

Держи полотенце.

Звонкий смех. Он родной. Может, тоже изгой, в клетке так же спасался в каждой и терял свою суть. Впереди — долгий путь, но вас двое.

Теперь… не страшно.

Декабрь, 2020.