***

 «Наконец-то».

Не сдержав довольной и тем почти ребяческой улыбки, Шинсо захлопнул за собой дверь мастерской и одним махом спрыгнул со скрипучего крыльца. «Сегодня не возвращаюсь в треклятые четыре стены до самого рассвета».

В такие редкие дни он действительно ощущал себя немного ребёнком — будто молодой волк, отправившийся на первую охоту. С той лишь разницей, что таких заходов у него были уже десятки. Впрочем, каждый такой раз будоражил кровь как первый.

Бегло оглядевшись по сторонам и убедившись, что простых людей нет поблизости, Шинсо размашистым движением вытащил серебряные клинки — сперва один, затем другой — из ножен. Долгим, внимательным взглядом он осмотрел их от рукояти до острия.

Он видел их уже сотни и сотни раз, знал каждый изгиб лезвия. Если уж совсем бросаться в поэзию, то можно было бы назвать холодный блеск серебра усладой для глаз, а его мелодичный звон — чем-то сродни колыбельной.

Хотя, в повседневной жизни всё было куда уж прозаичнее. Как-никак, эти самые фламберги кормили Шинсо значительную часть его сознательной жизни. И он предпочёл бы, чтобы это продолжалось как можно дольше. Ощупав пальцем края клинка, Шинсо удовлетворённо кивнул. «А старик рукой не слабнет — в заточке ему равных нет».

Так или иначе, солнце — всё ниже, а это означало скорое начало охоты — и для тварей, и для Шинсо. Убрав мечи в ножны, он поправил ремень на поясе и бросил на багровое светило взгляд лёгкого предвкушения.

«Ну, вперёд».

Шагом, пожалуй, слишком уж нетерпеливым направившись к главной улице, он лихо завернул за угол — и столкнулся нос к носу с Каминари.

— О, какая встреча, Шинсо! — просветлев лицом, воскликнул Каминари, отшагнув немного назад, чтобы свободно окинуть Шинсо взглядом с головы до ног. — Выглядишь просто здорово!

С улыбкой, исчезнувшей с лица в мгновение ока, Шинсо инстинктивно схватил рукоять правого клинка — наконец, оказавшегося на месте.

Но не успел он обнажить его и на четверть, как рука в перчатке мягко легла на его запястье, полностью и без единого усилия остановив его движение. Полыхнув глазами, Шинсо скрипнул зубами от бешенства.

«Опять этот упырь…»

Он ни секунды не сомневался, что эта встреча произошла не случайно. Он не верил в «высшие силы» — а ещё не был идиотом.

— Да ладно, неужто тебе так страстно хочется видеть мою голову на острие копья? — чуть наклонив голову, шутливым тоном полюбопытствовал Каминари, не убирая руки. На его губах вновь засветилась улыбка, всё так же напоминавшая улыбку ребёнка. Поля знакомой чёрной шляпы качнулись в такт движению головы. Шинсо, не раздумывая, мрачно кивнул. С неудовольствием рассудив, что ситуация могла, в большей или меньшей степени, повториться — и на этот раз закончиться не одними синяками, он слегка расслабил плечи, не переставая, однако, сверлить вампира пристальным взглядом.

— Кстати, — янтарные глаза Каминари зажглись искрами любопытства, и тот живо указал пальцем на рукояти клинков, висящих у Шинсо на поясе, — Так это и есть твоё настоящее оружие?

— Зачем пришёл? — в планах у Шинсо что-то не значилось пункта «отвечать на бесконечные вопросы всех встречных вампиров».

Пункт «не встречаться с этим конкретным вампиром больше никогда» пришлось мысленно перечеркнуть.

Каминари, видимо, и без того уверенный в ответе на свой вопрос, одобрительно закивал, оценивающе и заинтересованно оглядывая ножны. Шинсо чуть приподнял бровь, испытывая от пытливого взора вампира смешанные чувства.

— Так что?

— А, — Каминари, наконец, переключил внимание на Шинсо и, довольно заулыбавшись, пояснил, — Я нашёл нам с тобой работёнку!

Шинсо едва не поперхнулся воздухом. Воспользовавшись тишиной и, по-видимому, посчитав её знаком одобрения, Каминари охотно продолжил:

— Я тут на днях слышал, что в переулке неподалёку погибла женщина — от вампира. Я с той местностью знаком — можем сегодня же приступить к делу! Да и, вижу, ты, наконец, во всеоружии.

— Со своим сородичем меня не спутал, упырь?

Вампир, пропустив оскорбление мимо ушей, отрицательно помотал головой и, резво переменив тему, указал кивком подбородка на клинки:

— Выглядят достойно. Неужели оставил их дома в нашу прошлую встречу?

Шинсо, поджав губы, промолчал. Чуть наклонившись в сторону и заглянув ему за спину, Каминари приметил здание мастерской, и понимающе сощурился, не сказав ни слова.

— С чего ты решил, что я согласился с тобой работать?

— Так ведь ты сам мне это и сказал, — озадаченно произнёс тот, — В прошлый раз ты сказал что-то вроде «Если тебе будет, что предложить — приходи»! Ну, я и пришёл. Кхм, вернее, случайно встретил!

Шинсо крайне отчётливо помнил, что вторая часть фразы звучала абсолютно не так, однако в бессмысленную перепалку решил не вступать. «Нутром чую, что его просто так не переспорить».

Каминари почесал затылок, для этого без задней мысли отняв ладонь от руки Шинсо, сжимавшей рукоять — и его взгляд упал на синяки, всё ещё явственно темневшие на светлой коже пальцев. В его глазах промелькнуло что-то вроде отблесков неприятного эпизода.

— Сильно болят? Я не…

— Ничуть, — оборвал его Шинсо, зачем-то протянув вперёд руку, и, пару раз сжав пальцы в кулак, продемонстрировал их работоспособность.

— …хотел. Просто меня тогда кое-что… потревожило, — уклончиво ответил вампир, заметно расслабившись — то ли от слов Шинсо, то ли от его, казалось бы, неуместного жеста. Хотя, по его обычному выражению вовсе сложно было сказать, что его способно было что-либо потревожить.

«…Не считая того раза».

Так или иначе, Шинсо сам стал виновником сложившейся теперь ситуации: этому хмырю было достаточно зацепиться за одну нечёткую формулировку фразы — и вот он уже стоял перед ним, будто и не ведая, что пытается договориться со своим злейшим врагом — а, в случае с Шинсо, ещё и, пожалуй, со свирепейшим.

«И чего я сразу не сказал ему проваливать куда подальше?..» До этого он, вроде бы, проблем с выражением собственных намерений и мыслей не испытывал — уж точно не перед вампирами.

Так или иначе, пока что обстоятельства складывались далеко не в пользу Шинсо: он очень рисковал застрять на всю (а, может быть, даже не на одну) ночь с этим приставучим вампиром.

С одним конкретным вампиром, которого он не мог ни пересилить, ни убить, ни избавиться от него путём переговоров, идущих и без того из рук вон плохо.

Но это было ненадолго.

«Хочет рабочую силу, чтобы резать глотки собственным сородичам? Отлично. Лично мне невелика разница, от кого получать плату. Вот только однажды, когда он будет ожидать этого меньше всего — его глотка окажется следующей».

«…Самое главное, чтобы ему самому не вздумалось вдруг со мной разобраться» — вспыхнуло в голове у Шинсо, однако он отмёл эти мысли в сторону. Ещё поддаться смятению не хватало — он бы точно не дожил до сегодняшнего дня, если бы трясся подобно листу от каждого встреченного вампира. Несмотря на это, даже с этим ребячливым на вид хмырём интуиция подсказывала держать ухо востро.

— Кстати говоря, — неизвестно к какой «стати» Каминари спросил, — Не хочешь перекусить? До полуночи тот вампир всё равно не покажется, так что время ещё…

В ту же секунду, как в самой низкопробной из комедий, у Шинсо предательски заурчало в желудке. Продремав весь день в ожидании сумерек, а проснувшись — тут же поспешив за клинками, о еде он и думать забыл. Зато теперь голод дал о себе знать со всем энтузиазмом — и совсем не вовремя. Каминари, не договорив, очевидно, так же услышал этот недвусмысленный звук, с готовностью поправил шляпу обеими руками — и с улыбкой самого что ни на есть великодушного человека («Вампира…») изрёк:

— Ни слова больше. Так уж и быть — в таверну так в таверну!

Шинсо, не зная, рычать ему от раздражения или в очередной раз проявить снисходительность, не испытывал, однако, никакого удивления.

Начиная всё чётче и чётче осознавать, что застрял с этим хмырём надолго.

***

Он осознавал это разумом, но всё остальное в нём с этим фактом мириться никак не хотело.

А на вопросы вроде «Объединяться с вампиром для убийства других вампиров? Шинсо, ты головой ударился?» у него тем более не было ни ответа, ни решения.

Вечерний несмолкаемый шум оживлённой таверны мало чем отличался от прочих. Общий зал по своему обыкновению полнился нестройной болтовнёй людских голосов; о деревянные столы то и дело стучали кружки с алкоголем. Кое-где слышался приглушённый кашель, заливистый гогот — удар разгорячённым кулаком по столу; из дальнего угла доносился непотребный гомон и кокетливый смех девушек, и время от времени — звуки характерной суеты и, пожалуй, чересчур громких поцелуев. По соседству несколько мужчин нетрезвого вида и разных возрастов играли в замысловатую игру с костями и картами. В тёмном углу в одиночестве сидел подозрительного вида человек с посохом — по-видимому, путешественник — натянувший капюшон до самого носа и почти полностью скрывшийся в тени, то и дело зыркая из неё на людей.

Да и, сказать по правде, кто вообще в этом помещении не выглядел подозрительно?

В середине зала, у самого широкого стола собралась разношёрстная толпа, которая, судя по воодушевлённому галдежу, окружила двух людей, выпивавших то ли наперегонки, то ли по принципу «кто свалится первым». В воздухе витал запах всевозможного пойла, ароматы жареного на вертеле мяса и чего-то подгнивающего.

— С чего ты так уверен, что вампир покажется настолько легко? Тот переулок — не улочка длиной в три дома, — приглушив голос, пробурчал Шинсо, уже набивая рот каким-то овощным рагу, резво заказанным Каминари даже без согласования с ним. По-видимому, тот был наслышан, что многие люди добреют после еды — и потому решил не тратить времени попусту, среагировав быстрее, чем Шинсо успел бы возмутиться.

Шинсо же, в свою очередь, от бесплатной еды решил не отказываться, всё ещё тихо кипя изнутри, но продолжая есть.

Совершенно очевидно, что ему всё равно пришлось бы пойти в таверну, чтобы перекусить перед работой — за свои деньги, либо не есть вовсе, если бы денег не было. Однако когда к привычному порядку действий примешивалась составляющая в виде кровососа (пусть и оплатившего ужин из своего кармана), всё каким-то странным образом принимало грязноватый оттенок.

— Ну, я не уверен, — уверенно заявил Каминари, с неясным выражением лица наблюдая за Шинсо, жующим рагу и параллельно буравившим его взглядом в ответ, — Но я смогу его отыскать… вернее, мои люди мне скажут, где он прячется!

Шинсо слышал из его уст подобную оговорку уже дважды, и в этот раз с добавлением «людей» она звучала ещё нелепее. Только пожав плечами в ответ, он выскреб остатки рагу из тарелки и, уже ощущая в желудке приятную тяжесть, облизнул губы.

Охота есть охота. Если где-то там затаился вампир, жаждущий умереть от серебряных клинков — не слишком важно, как этот хмырь собирался его выискивать. «Может, у них есть какое-нибудь совместное вампирское чутьё, или что-то вроде».

…Ситуацию не улучшал тот факт, что за всё время пребывания в таверне себе Каминари не заказал даже спиртного, которым в прошлый раз с таким энтузиазмом решил давиться. О простой еде не могло идти и речи. Шинсо неприязненно дёрнул плечом. «Чёртов вампир».

«…Да и ты сам не лучше».

— Сколько? — побарабанив пальцами по стойке, напрямую спросил он, заранее прокручивая в голове, какие суммы ему прежде удавалось получить от прочих заказчиков.

— «Сколько»? — озадаченно переспросил Каминари, и коснулся подбородка, — Как-то у меня не было опыта в подобных делах… А сколько обычно?

— Тридцать золотых, — смерив вампира, как всегда одетого с иголочки, натренированным взглядом, изрёк Шинсо.

Это было почти вдвое больше, чем он в среднем брал за голову одного вампира. Однако цена вопроса, особенно для заказных убийц любого профиля — вещь крайне обтекаемая. И он этой обтекаемостью, в случае чего, умел отлично пользоваться.

— Тридцать золотых… — протянул хмырь, погрузившись в неглубокие раздумья и качнув ногой взад-вперёд, — А я думал, это обычно побольше стоит.

Кашлянув, Шинсо пришлось приложить определённые усилия, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. (Он был рад, что в эту секунду не пил эля.) Его предложение, по меркам тех, кто хоть что-то смыслил в заказных убийствах вампиров, смело можно было назвать наглым — по крайней мере, в этом городе.

Каминари же, по-видимому, имел ещё больше денег, чем Шинсо предполагал.

А ещё — слабо представлял им цену — как Шинсо и предполагал.

— Цена меняется по ситуации, — не конкретизировал Шинсо, слабо усмехнувшись, — Но, в общем-то, дело твоё — можешь дать и больше.

Он бы сказал, что уже откровенно веселился, но им двигала скорее не жадность, а любопытство — как скоро ему перестанут так наивно доверять и заподозрят неладное?

— Ладно, — согласился вампир и, потянув руку за спину, порылся под плащом. Шинсо машинально напрягся. Этот жест ни в одном месте ничего хорошего не предвещал. Конечно, в таверне людей было битком набито, но…

— Держи, — протянул Каминари руку в перчатке и, передав Шинсо её содержимое, изогнул губы в улыбке, — Уж на этот раз заплачу вперёд.

Опустив взгляд, Шинсо ожидал увидеть всё что угодно — но не восемь чистых, поблёскивающих на жёлтом свету, без сомнения платиновых монет. Распахнув глаза, он тут же прикрыл их другой ладонью сверху, пряча от лишних глаз.

— Ты совсем сдурел?.. — прошипел он сквозь зубы, обернувшись к Каминари. Тот только простодушно моргнул. Казалось, словно подобная реакция была для него всего лишь ещё одним поводом для искреннего любопытства. У Шинсо же складывалось ощущение, что этот вампир ни разу не бывал в людях. «Что, в принципе, неудивительно для вампира».

«…Но не для этого!»

Будь Шинсо менее опытным в своём деле — не то что не распознал бы в нём вампира, а подох бы в том же тёмном переулке в попытках его догнать.

Но если этот хмырь так увлёкся игрой в людей, то каким образом его до сих пор не обобрали?

«Ах, да, он же…»

Тем не менее, всё списывать на вампирские способности было просто глупо — всесильных тварей попросту не существовало. «А вот его слепая доверчивость никакого отношения к вампирским силам не имеет».

— Этого хватит? — подмигнул ему хмырь, и Шинсо, проигнорировав странный жест, коротко кивнул. Пересчитав в уме полученную сумму ещё раз и, наконец, осознав, сколько получил вперёд за одну голову, он невольно сглотнул. Он не припоминал, когда в своей жизни в последний раз единовременно держал такую сумму в руках. Не говоря уже о том, чтобы получить столько за единственное и, вероятно, рядовое убийство — которого ещё даже не совершил.

«Восемьдесят золотых платиной… Есть вообще предел у его простодушия?».

***

Когда мужчины вышли из таверны, солнце уже спустилось по кровавой лестнице облаков, скрывшись за неровной линией поросших лесом гор. Дождём не пахло. Люди, что не сидели с кружкой в обнимку по тавернам, поспешно разбегались по домам, туша огни в окнах и запирая двери.

Краем глаза Шинсо уловил отблеск факелов, и торжественную процессию, двигавшуюся в сторону кладбища по другой стороне улицы. Люди в ней были облачены в длинные рясы неопределённого из-за спустившихся сумерек оттенка. На их шеях, тускло поблёскивая в свете огня, висели цепочки с различными символами.

Шинсо не нужно было вглядываться в них сквозь темноту, чтобы понять, кто это. Одни из его самых частых заказчиков вновь выступали на ночную — и, по его скромному мнению, абсолютно бесполезную — службу вперемешку с поклонением каким-то высшим силам.

…Теперь, подумав немного, Шинсо не был до конца уверен, на кого работать в перспективе было всё же более мерзко: на церковных фанатиков-служащих, непременно считавших своим долгом в красках описать, почему так важно труп убитого кровососа поливать святой водой и посыпать листьями чеснока (и это лишь первые пункты из бесполезного списка, коему он, очевидно, не следовал), или на самого́, чёрт побери, вампира. Второго варианта ему ещё пробовать не доводилось — но, по-видимому, сегодняшний день как раз подходил, чтобы дополнить общую картину для полноценного сравнения.

— Идём? — Шинсо повернул голову к Каминари и заметил, что тот так же провожал взглядом неспешное шествие. Предугадать, что творилось в голове хмыря, было невозможно. Глаза его оставались непроницаемы, лишь отражая яркий свет факелов, уплывавших прочь по темноте. Тут, по-видимому, ощутив на себе выжидающий взгляд Шинсо, он, наконец, отвлёкся от таинственной процессии, и моргнул.

— Что, хочешь прокатиться? На моих двоих в два счёта доберёмся, — то ли поддразнивая, то ли хвастаясь — то ли действительно предлагая — хитро сощурился Каминари, вытянув руки вперёд в приглашающем жесте.

— Ну и бред. И в мыслях не было, — с кисловатым выражением лица отрезал Шинсо, отвернувшись, и направился в сторону нужного ему переулка, не оглядываясь на своего вынужденного спутника.

«…Хм, и сильно бы меня расплющило, понеси он меня на такой скорости?..» — непрошеная мысль всё равно залезла в голову, и Шинсо раздражённо тряхнул волосами, злясь на неё и на самого себя. Каминари, идущий следом за ним, издал тихий смешок.

***