***

Вышагивая по погружённой во тьму узкой улочке, слабо освещённой лишь выплывшей из-за облаков холодной луной, Шинсо думал. Прокручивая в голове события последних минут, думал.

Его это не испугало. На жизненном пути ему повстречалось столько отмороженных подонков — и среди тварей, и среди людей — что улыбающийся вампир в вычурных одеждах, сперва заплативший за пару кружек почти целый золотой, а потом, витая в облаках, чуть не сломал ему пальцы одним движением (и после глядя, точно побитый щенок), почти что вызывал у него горький смех.

А ещё — странное, но любопытство.

В памяти один за другим вспыхнули кастет, что вампир, не задумываясь, смял, словно свежую глину, и свои едва не сломанные пальцы.

Но прежде всего остального — не то что нечеловеческая, а даже по вампирским меркам высокая скорость передвижения. И искры…

По спине против воли пробежал лёгкий холодок.

«На что ещё он способен — и сколько крови ему пришлось выхлебать, чтобы завладеть такой мощью…».

Но по какой-то причине Шинсо, как ни старался, не мог представить этого вампира, безжалостно и жадно высасывающего кровь из жертвы до последней капли.

Образ его ребячливого лица и типичная кровавая сцена никак не хотели сходиться вместе.

Шинсо досадливо тряхнул головой. «Вампиры способны на многое — и на ещё большее, когда дело касается голода. Строить из себя дурачка каждому под силу».

…Образ и сцена всё ещё не сходились.

Завернув за угол, парень оказался на знакомой улице, и уже спустя несколько минут уверенного шага оказался перед дверью собственного дома.

Этот хмырь не мог быть настолько увлечён игрой в шута, чтобы при удобном случае не насытиться его кровью. И возможность у него была уже не одна. А с подобными силами — Шинсо, со скрипом в зубах, но признавал — ему и вовсе не составило бы труда с ним разобраться, тем более вооружённым этим бесполезным подобием настоящего оружия.

Что вело его лишь к одному — и совершенно неудовлетворительному — выводу.

Поверить хотя бы некоторым словам этого вампира стоило.

«Искренних» вампиров Шинсо повидал на своём веку множество, и короткие разговоры с ними друг от друга не слишком отличались — но на этот раз дела обстояли иначе.

Его оставили в живых — безоружного, без ранений. Что означало только одно — в нём были действительно заинтересованы.

И заинтересован не просто заказчик, а чёртов вампир.

«Что за паршивая комедия…».

***

На следующее утро, копаясь в накануне брошенных как попало вещах, Шинсо обнаружил, что обоих кинжалов нет на месте.

К сожалению или же к счастью, он прекрасно помнил, куда они делись.

Тяжело выдохнув в ладони, Шинсо невесело хмыкнул себе под нос:

— Плата за сохранение жизни, а?..

Кажется, обстоятельства вновь прозрачно намекали ему не искать работы до тех пор, пока родные фламберги, наконец, не будут висеть у него на поясе.

Широко зевнув, Шинсо поднял голову.

Оранжевое солнце за мутноватым окном, наполовину занавешенным пыльной шторой неопределённого оттенка, неприятно било в глаза.

Несмотря на сравнительно тёплые вечера первых весенних дней, утра оставались по-прежнему зябкими, с неестественно-ярким, холодным солнцем, которое не согревало землю ни при каких обстоятельствах, не достигнув прежде небесной вершины.

Задёргивая штору (даже она не смогла до конца скрыть света неистово сияющего светила), Шинсо невольно бросил взгляд на левую руку. Ту, что вчера чуть не сломал тот хмырь. Шинсо пару раз раскрыл и сжал пальцы в кулак. Не считая приличных синяков на фалангах, выглядели они вполне себе сносно.

— Пф. Даже шрама не останется, — с лёгкой досадой пробормотал Шинсо, и потянулся за брюками.

Сегодняшний день — как, впрочем, и завтрашний — не располагал слишком большим количеством возможностей. Выбор, как провести время, не имея оружия в ножнах, а значит — и возможности работать — был небогат от слова «совсем». Большая часть из того, что Шинсо делал обычно, если не охотился — весь день боролся с накатывающей от безделья дрёмой; в который раз перечитывал все имевшиеся у него старые книги; шёл в ближайшую таверну и пробовал по кругу все виды сомнительного пойла, что там предлагали. Однако последнее требовало дополнительных средств, которых — особенно теперь — у него было в обрез. Посему, теперь деньги за каждую невыпитую кружку пойдут в новоиспечённую казну с названием «На новые кинжалы».

В доме, невзирая на зябкость утра, было душно. Несмотря на довольно тонкие и в некоторых местах откровенно обветшавшие стены и окна, которые уже давно и очевидно кричали о необходимости ремонта, свежего воздуха вечно не хватало. Толчком раскрыв маленькое окно и едва не выбив трещащее стекло наружу, Шинсо затянул ремень на брюках и, подобрав с пола рубашку, плюхнулся в обитое тканью, грубо сколоченное пыльное кресло.

Бывай у него гости — точно бы обозвали это место «свалкой».

Из трёх или четырёх окон лишь одно, выходящее на улицу, было открыто для обзора — остальные же были завалены старой мебелью либо заколочены досками. Зрелище даже можно было бы назвать печальным.

Помимо излюбленного пыльного кресла, в коем он мог бы валяться весь свободный от охоты день, у стены стоял высокий шкаф из старого дерева, полный потрёпанных книг разнообразного содержания времён его обучения охотничьему ремеслу, в которые теперь он едва ли заглядывал всерьёз.

На крепком столе из такого же старого дерева рядом со шкафом лежали наваленные друг на друга книги, все из них — уже прочитанные хотя бы раз. А на всём остальном свободном пространстве стола — почти устрашающее количество бумаг с заметками: короткими и длинными, написанными на скорую руку, подробными или содержавшими всего лишь слово… В основном, в них описывались местонахождения вампирских пристанищ, оценивалась эффективность одних методов борьбы против тварей и, напротив, бесполезность прочих. Некоторые из них Шинсо выписывал из книг, остальные — исследовал и сравнивал сам. Помимо полезности полученных сведений — нужно ведь было как-нибудь разнообразить свой досуг.

Стула не было: читать книги он привык, сидя в кресле, а заметки делал спонтанно, на ходу.

У дальней стены над камином на крюке висел чугунный котёл. Сам камин Шинсо топил лишь в стылые зимние вечера — когда поддержание огня было жизненной необходимостью, а из-за почти вечной темноты от раннего заката и до позднего рассвета дальше собственного носа ничего было не разглядеть.

На каминной полке была свалена в кучу какая-то кухонная утварь, но он пользовался ею ещё реже, чем самим камином — на готовку после охоты не было ни времени, ни сил, ни блестящих способностей. Тем более, что семьи, на которую пришлось бы варить целый котёл похлёбки, у него за плечами также не имелось.

Низкая кровать, пожалуй, ещё более пыльная, чем кресло, ютясь у смежной с камином стены, использовалась на удивление редко. По ночам Шинсо почти не бывал дома, а когда возвращался, то, на ходу задёрнув окно шторой, попросту заваливался в кресло, стоявшее к двери ближе всего. Не то, чтобы ему нужно было следовать каким-то смутным правилам в этом вопросе.

На деле, вещей в помещении было намного больше, чем казалось на первый взгляд. Однако на глаза какому-нибудь случайному гостю они не попадались не просто так.

К счастью для Шинсо, в его скромную обитель и так никто не горел желанием соваться — было бы кому гореть.

«Интересно, что по новостям сегодня». Набросив рубашку на плечи, не застёгивая пуговиц, Шинсо лениво выкатился из кресла и, дойдя до двери, высунулся наружу. Бодрящий ветер мягко взъерошил волосы, взметнув край рубашки и коснувшись живота. Парень на пару минут задержался в дверном проёме, вдыхая свежий воздух.

Его дом, скорее напоминавший лачугу, стоял вдали от главной улицы, вдоль более узкой, боковой, так что со своего места он мог разглядеть лишь далёкий краешек вымощенной ровным камнем широкой дороги.

Люди уже высыпали на улицу и вовсю сновали от дома к дому, переговариваясь между собой; многие тянулись к площади, как и каждый день. Лавки открывались одна за другой, оживая и наполняя улицы повседневным шумом. Солнце, поблёскивая в просвете между домами, уже оторвалось от горизонта, стремительно теряя алый оттенок. На небе не было видно ни облака.

Воздух практически не двигался. День обещал быть жарким. Однако до середины дня, так или иначе, от прохлады было никуда не деться. Слабый, но зябкий ветерок вновь свободно пробрался под рубашку и пошевелил волосы на затылке, заставив невольно поёжиться, и Шинсо, на ходу просунув руки в рукава, скрылся в доме, захлопнув скрипучую дверь.

Прежде чем куда-либо идти — а выходить пришлось бы в любом случае — хотелось потянуть время. Взяв наугад книгу из стопки на захламленном столе, Шинсо вновь плюхнулся в кресло и, не найдя закладки, открыл с начала.

***

День, и вправду выдавшийся жарким, прошёл лениво, и за книгой, перечитанной когда-то прежде, по меньшей мере, трижды, Шинсо не заметил, как задремал, очнувшись лишь через несколько часов.

В дни, когда по каким-либо причинам Шинсо не занимался охотой и выслеживанием вампиров, он чувствовал себя котом в человеческом обличье. В спокойное время (а ещё и в тёплые деньки, как этот) он мог спать, пожалуй, даже дольше, чем обычно спят люди. В чрезмерной лени его упрекнуть было некому, а в божью кару за смертные грехи и ещё тысячу грехов помельче он тем более не веровал. Ему было чем, помимо этого, забивать голову.

Оторвав гудящую голову от кресла, парень звонко чихнул, тряхнув волосами. «Да я так скоро в старика превращусь…» Сидя кое-как дотянувшись пальцами до ткани шторы, Шинсо отдёрнул её в сторону и, щурясь, выглянул наружу. Солнце уже начинало клониться к закату, ещё освещая улицы ровным светом, но неизменно напоминая о приближающихся сумерках. Веки ещё тяжелели после дневного сна.

Однако голод, наконец, заставил Шинсо подняться с нагретого места. И, говоря о голоде, мысли его были не только о еде. С урчащим желудком он застегнул чуть мятую после сна рубашку, сверху надев плотный жилет из грубой кожи. На руки Шинсо, как и всегда, натянул кожаные перчатки без пальцев. «Сегодня можно одеться и попроще». Закрепив ремни на груди и спине, Шинсо взъерошил рукой волосы — и неспешно вышел из дома, взяв курс на ближайшую мелкую таверну.

***

Несмотря на то, что сейчас разве что у младенца не было при себе простого стального кинжала или, на крайний случай, кухонного ножа, люди по тавернам и улицам всё равно бросали настороженные взгляды на тех, кто носил оружие «напоказ» — на спине, груди или же на поясе. Такие наперёд считались пешками от короны (отчего кулаки у некоторых забулдыг стабильно начинали чесаться с удвоенной силой), либо же иными загадочными фигурами, никак не относящимися к «простому люду».

Множество проблем можно было решить, попросту нося плащ, под коим спрятать при должной сноровке можно было всё что угодно. Однако тем, для кого подвижность в бою являлась ключевым фактором выживания, он представлял собой скорее помеху, нежели удобный элемент гардероба.

Именно поэтому сегодня в безоружности Шинсо было и своё преимущество. Никто не задерживал взгляда на неприметном посетителе в неброской одежде за деревянной стойкой дольше, чем на секунду.

Оказавшись под настойчивым взором хозяина таверны, недвусмысленно намекавшим сделать заказ или выметаться с занятого места, Шинсо коротко попросил налить себе чего-нибудь дешёвого, и заодно принести еды, дабы утолить голод и стряхнуть лишнее внимание. А сам обратился в слух.

«Одного из наследников престола убили во сне… …убийцу не нашли… …вмятина на голове…»

«Ничего нового. Не то».

«Крестьянские поля на севере охватил огонь… …проклятье свыше… …кара небесная…»

Шинсо мысленно закатил глаза, одной рукой подперев щёку, а другой — дотянувшись до кружки с, видимо, разбавленным элем.

«Правитель на днях издал указ…»

«Всё мимо».

«…в переулке Гарденер сегодня ночью нашли обескровленный труп молодой женщины…»

Шинсо задержал внимание на последней услышанной им фразе, с тем же скучающим выражением лица незаметно повернув ухо к говорящим. Глотнув из кружки, он слегка поморщился, тут же ощутив на языке и в горле неприятную водянистую горечь. «Ну и дрянь». До его уха донёсся обеспокоенный тон женщины, сидевшей, по-видимому, за тем же столом.

«…а я слышала, она в тот день на кладбище ходила — поминать своего покойного мужа… …трагедия… …тело её совсем су́хо…»

Шинсо задумчиво зачерпнул немного похлёбки.

«Та улица в трёх кварталах отсюда — и всего в четырёх от главной улицы. А паршивцы смелеют».

Он отрешённо глотнул дешёвого эля — и едва не подавился, кое-как сдержав хриплый кашель.

Неожиданно для себя самого мыслями он вдруг вернулся к встреченному им Каминари.

Вампиры никогда не упускали возможности покичиться своим превосходством и непревзойдённой силой перед «жалкими» людьми, а их жажда крови делала их ещё безразличнее к судьбам убитых, коих они рассматривали сугубо в качестве источника пропитания. С такой силой тому хмырю не нужно было и пытаться что-либо из себя строить. Шинсо невесело цыкнул. «Будто чёртов король вампиров с лицом ребёнка».

Несмотря на собственные чаяния — что-то подсказывало ему, что они ещё встретятся. Расплатившись за еду, Шинсо неспешным шагом вышел из таверны навстречу сгущающимся сумеркам и, оказавшись на улице, тихо пробормотал:

— Либо я отправлюсь на охоту за его головой, либо он — за мной. Двоим оставаться нельзя.

***

Несмотря на то, что прохлаждаться Шинсо мог много, длительные перерывы заставляли его всё чаще и чаще возвращаться к мыслям об охоте (и не только из-за таявших на глазах скромных сбережений). Поэтому через пару дней относительного безделья у него уже вовсю чесались руки, а едва солнце начинало клонить свой край к закату — его с огромной силой тащило на улицу, словно пса, круглые сутки запертого в неволе. Что, в сущности, и было правдой.

Но сегодняшний день был таким последним.

Пожалуй, даже бодрее обычного поднявшись с кресла (он опять привычно продремал в нём до самого вечера), Шинсо одним толчком распахнул мутноватое окно, впуская внутрь немного свежего воздуха, и потянулся, стряхивая последние остатки сна.

«Наконец, смогу заняться делом».

Прошлые дни, проведённые в сонном расслаблении, казалось, тянулись вечность, и это до чёртиков надоело. А от пустого убийства времени хотелось перейти к убийствам чего покрупнее. Гонимый лёгким предвкушением, Шинсо не заметил, как уже облачился в привычную одежду. Брюки, рубашка, пояс, жилет, сапоги, перчатки — ремни, кожа, больше кожи и ремней. Затягивая застёжки на запястьях, Шинсо вдруг поймал себя на ощущении «как в старые добрые», словно он не выходил на охоту уже тысячу лет.

Чуть не забыв прихватить с собой арбалет с пустым колчаном, не теряя ни минуты больше, Шинсо вышел из дома и шагом, пожалуй, чуть более нетерпеливым, чем обычно, направился в оружейную мастерскую.

Солнце, не изменяя своей извечной традиции, мало-помалу окрашивалось в багровый красный. А вместе с ним и стены домов, и оконные стёкла отражали последние солнечные лучи. Редкие облака, напитываясь красным, стягивались у горизонта неясными клубами, медленно исчезая за очертаниями далёких лесов и гор. Сумерки сгущались, приобретая тот самый кровавый оттенок мечты.

Перешагнув порог мастерской, Шинсо первым делом нашёл глазами хозяина. Тот сидел на своём обычном месте, нацепив очки на нос, в привычной манере листая книжку и, время от времени что-то негромко считая себе под нос, скрупулёзно делал заметки — на первый взгляд обывателя, пожалуй, совсем не похожий на мастера, в поте лица ковавшего всё оружие, развешанное по стенам на продажу.

Приглушённый свет, пронизывая всю мастерскую багровым, выхватывал из полумрака танцующие в воздухе пылинки, придавая ей атмосферу застывшего времени. Из-за внутренней двери кузни доносился характерный запах недавно использованных пропиток и средств обработки металла. Помимо Шинсо, среди посетителей в мастерской в поздний час больше никого не было.

— Я пришёл, — вместо приветствия негромко возвестил о себе Шинсо, не задерживая взгляд ни на чём другом, и прошёл прямо к стойке. «Клянусь, если и сегодня мои клинки не будут готовы…» Мастер тут же оторвал взгляд от книжки, ничуть не удивившись Шинсо, прибывшему точно в назначенный день.

— Это хорошо, хорошо… — тут же деловито засуетившись, проговорил мужчина, так же не нуждавшийся в предисловиях, захлопнул книжку и, соскочив с насиженного места, засеменил вглубь кузни. Шинсо сделал над собой усилие, чтобы от нетерпения не последовать за ним, и остался ждать на месте.

Спустя пару минут копошения и позвякивания металла мастер, теперь на вид слегка взъерошенный, показался из-за двери. В его руках бережно лежали ножны с убранной в них парой фламбергов. Перебрав пальцами, Шинсо нетерпеливо подался вперёд. С тихим стуком оружие, наконец, легко перед ним на стойку.

— А, старик, разобрался с тем огромным заказом, кстати? — полюбопытствовал Шинсо, скорее, для порядка, подобно ребёнку ни на миг не отрывая взгляда от клинков, ожидая, пока мастер сделает необходимые пометки.

— Как любезно с твоей стороны… С заказом я управился, — слегка приподняв брови, кивнул со слабой улыбкой мужчина, дописав пару цифр в книжку и захлопнув его. Шинсо тут и сам слегка удивился собственным словам. — Зажать то по срокам, то по цене они меня, правда, пытались как могли — но чего я в жизни не повидал, а?

С почти отцовской любовью погладив ножны с фламбергами, мастер, наконец, передал их в уже протянутые руки Шинсо. Тот, сразу же достав один клинок из ножен, осторожно провёл большим пальцем по отточенному острию лезвия, огибая мелкие равномерные волны серебра.

— Как тебе арбалет, кстати? Хорош? — приосанившись, поинтересовался мастер, и кивком указав на висящий на поясе Шинсо арбалет.

— Та ещё дрянь — как и всякий арбалет, — немного скривив губы, усмехнулся Шинсо, оглядывая со всех сторон сверкающий в тусклом свете лампы волнистый фламберг. Сняв с пояса арбалет с колчаном, он передал его в руки хозяину мастерской.

— Скажешь, что не попал в вампира — не поверю! — глянув на опустевший колчан, в шутливом тоне хохотнул мужчина, всплеснув руками. Шинсо, фыркнув, предпочёл не отвечать, и с тихим лязгом убрал клинок в ножны (оставив пальцы на рукояти ещё ненадолго), тут же закрепив оба на поясе — там, где им было самое место.

В памяти вместе с тем всплыли как назло утраченные ранее серебряные кинжалы, место которых также было на этом самом поясе. Однако сейчас Шинсо решил не тратить времени зря: пока имевшихся денег у него не хватило бы даже на один. «А что до кастета… кулаки сойдут на первое время» — подумал он, мысленно делая пометку лишний раз не нарываться на поддатых бродяг и дебоширов. Легко отсалютовав на ходу, Шинсо коротко кивнул мастеру и бросил, прежде чем скрыться за дверью:

— За фламберги спасибо, как и всегда. Загляну ещё через пару-тройку месяцев — как и всегда. А может, и раньше. Бывай.

***