— Не люблю должников, — вместо приветствия.

Дотторе кривится.

— Я уснул за этим твоим отчётом и нечаянно опрокинул баночку туши. Теперь всё заново переделывать.

— Он нужен мне до конца недели, — голос Панталоне бархатный, но непреклонный, кошачья лапка со втянутыми когтями.

— Ненавижу всю эту бюрократию, — ворчит Дотторе, хотя знает, что бестолку.

— Так в чём проблема? — Панталоне смотрит внимательно поверх очков и выгибает бровь. — Ни у кого в Заполярном нет столько помощников, сколько есть у тебя. Привлеки к бумажной работе одного из своих прямоходящих братьев меньших или создай нового специально для этой цели. Мне это польстит до крайности. Я даже уделю ему своё личное время и покажу, как правильно заполнять форму, а за хорошее поведение буду кормить с рук и ласково гладить по макушке.

Дотторе смотрит на Панталоне как на душевнобольного – выражения его лица почти не видно из-за маски, но возмущение повисает в воздухе.

— Ты хоть представляешь, сколько времени, сил и ресурсов мне потребовалось бы вложить только для того, чтобы обречь одну из своих копий на вечное страдание в ворохе твоих бумаг? Я не гуманист, но даже для меня это слишком. Меня лучше с рук покорми.

На пару мгновений повисает молчание, пока все обдумывают сказанное, а потом Панталоне ко всеобщему ужасу легко соглашается:

— Хорошо.

Он достаёт из выдвижного ящика стола небольшую, но очень дорогую коробку трюфелей и, подхватив одну конфету пальцами, протягивает. Дотторе заминается, но отступать уже поздно: шутка зашла слишком далеко, и сдаваться первым никто не намерен.

Из чистого упрямства он подаётся ближе к руке – аккуратно, чтобы не оцарапать её острым клювом маски — и прихватывает шоколадную пирамидку, мазнув губами по пальцам. Проглатывает почти не жуя.

У Панталоне хватает ума воздержаться от ехидства — он лишь коротко удовлетворённо кивает.

— Принесёшь отчёт вовремя — получишь ещё одну.

— Жду не дождусь, — фыркает Дотторе просто чтобы сказать что-нибудь и оставить позади этот нелепый эпизод.

Отчёт он приносит вовремя.