Силва шагал бок о бок с Калемом. Их светлые мантии хлопали и развевались за спиной. Невозможно было, чтобы директор в своем возрасте мог так резво прыгать по собственной школе, но сейчас двое профессоров едва поспевали за ним.

 — Ничего не хочу слышать! — нос-крючок директора начинал клевать каждый раз, когда он начинал говорить слишком эмоционально.

 — Голдва! — задыхаясь, пытался докричаться до него Калем. Они с Силовой были похожи настолько, как могли быть похожими дальние родственники. Не чем-то определенным, но очень ощутимым. — Это переходит всякие границы! Я не понимаю, почему ты не вмешиваешься.

Голдва скосил на него поддернутый мутной старческой пеленой голубой глаз.

 — Калем, в чем заключается твоя работа, напомни мне?

 — Я веду уроки по уходу за магическими существами, но…

Директор остановился так резко, что его обвислые щеки на мгновение заколыхались. Силва едва удержал Калема, чтобы он в него не врезался. От встряски с обруча Калема упало гиппогрифье перо.

 — Вот и делай свою работу, а я буду делать свою. Кстати, а почему до сих пор не сдана рабочая программа седьмого курса? Или ты думаешь, я забыл о ней?

 — Ну… Тут такое дело… В общем, ее слизни сожрали.

Калем сглотнул слюну и посмотрел на друга, ожидая помощи. Силва нетерпеливо взмахнул рукой так резко, что светлая мантия на миг задержалась в воздухе, мимолетно напоминая крыло.

 — Разговор сейчас не о том! Марко притащил в школу дементора, пострадала студентка. Это просто недопустимо! Ты должен вмешаться!

Голдва вместо ответа покачал головой и снова пошел по коридору.

 — Сверхчувствительность встречается у волшебников чрезвычайно редко. Марко не мог знать.

 — Но знал Люциус! — не согласился Калем. — Люциус должен был его предупредить насчет своей студентки, он же декан Слизерина.

 — От Киоямы отказались суеверные родители, и это стало для нее большим ударом. Даже если Марко не знал, он мог догадаться! — поддакнул другу Силва.

 — Вы оба прекрасно знаете, что Марко с Люциусом не разговаривают. После того случая, когда они на дуэли половину Хогсмида разнесли, меня это вполне устраивает!

Они остановились у каменной гаргульи. Голдва вытащил свою палочку и взмахнул у нее перед носом.

 — Континент Мю!

Гаргулья развернулась и открыла крутую винтовую лестницу наверх. Голдва зашагал по ней, пыхтя от недовольства и отдышки. Злые Силва и Калем двигались за ним неотвратимо, как две тени.

Зайдя в свой кабинет, он тяжело плюхнулся в директорское кресло и палочкой подогрел остывший чай. Он неторопливо убрал нити со стола, из которых плел ловец снов, и, сделав глоток из глиняной расписной чашки, уставился на своих мучителей.

 — И что вы от меня хотите?

 — Ты знаешь! — Калем скрипнул зубами и сжал смуглые натруженные кулаки размером с дыни. — Поставь Силву деканом Хаффлпаффа, а Сати деканом Гриффиндора. Так будет лучше для всех!

 — От Сайган все барсуки воют, — кивнул Силва, — а от Марко воем мы. Если бы Мики был здесь, то…

 — Микихиса Асакура уволился по собственному желанию, — Голдва припечатал чашку к столу так, что она едва не разлетелась на куски. — Именно такой преподавательский состав был утвержден великими звездами, и не мне оспаривать их волю. И, уж тем более, не вам обоим!

 — На звезды надейся, а сам не плошай. Знаешь такую пословицу, Голдва? — Силва сложил руки на груди и смотрел на директора с укором.

Голдва еще раз отхлебнул из своей чашки, тяжело вздохнул и окинул обоих стальным взглядом.

 — А еще есть пословица: «Не играй с огнем, обжечься можно». У вас есть аргументы, кроме местного фольклора? Нет? Отлично, тогда можете быть свободны.

Силва с Калемом беззащитно переглянулись и вышли из кабинета, плотно прикрыв дверь. Некоторое время Голдва в полной тишине смотрел, как красиво парует его горячий чай в чашке, ни о чем не думая.

 — О-о, — раздался живой насмешливый голос в стороне, — воля великих звезд, говоришь? Как приятно осознавать, что отговорка, придуманная мной так много лет назад, до сих пор живет.

 — Теперь понятно, почему они оба были так сердиты на меня. Я забыл убрать тебя в кладовку, и они попали под пагубное влияние крестража.

Шляпа на полке расхохоталась переливчатым смехом. Белые уши на ее верхушке закачались туда-сюда.

 — Клянусь звездами, люди не меняются! Что при жизни винили меня во всех своих бедах, что сейчас. А я ведь даже не сам Асаха, а лишь мимолетная тень, хранящая его память.

 — Для тени ты слишком разговорчива!

 — А ты для директора Хогвартса уж слишком слабоволен. Слушай, а ты не знаешь рифму к слову «кость»?

Голдва скрипнул зубами и взмахом палочки отправил шляпу в дальний угол, где стоял раскрытый сундук. Он захлопнулся и закрылся на семь серебряных замков. Из сундука донесся печальный вздох.

Голдва принялся за свой ловец снов, радуясь, что среди портретов директоров Хогвартса только Асаха не удостоился чести висеть в его кабинете. Еще одного настолько нахального волшебника он бы просто не выдержал.