нескладный, угловатый, высокий, в татуировках весь — какой-то не такой для общественных стандартов. ваня смотрит в зеркало и вздыхает: страшный он, короче говоря. «омеги — тонкие, утонченные, до груди своей альфы не доходят», — пишут в журналах с красивой обложкой, а ему для соответствия этому шаблону надо сломать ноги , отбелить кожу, укоротить нрав и зашить рот. не вписался чуток в роль идеального, хрупкого мальчика, который будет смотреть своему мужчине в рот — хуёвый омега, однако прекрасный репер. 

рудбой, надев маску на лицо, кидает последний взгляд в зеркало и выбегает на сцену — олимпийский не ждёт. 

мирон, в целом, тоже не особо вписывается в стандарты альфы: мелкий, носатый, носит розовые рубашки и иногда жеманничает; на публику выёбывается, строит из себя кого-то важного [как хуя бумажного], интеллектуала, а в личном общении — ранимый, почти нежный.

несколько часов проходят в полном хаосе для окситабора: волнение, подготовка, подбадривающие похлопывания по спине и ещё раз волнение.

зал взрывается криками и аплодисментами, фанаты в диком восторге орут с мироном текста песен, допевают, когда тот слова забывает; хлопают, снимают на телефоны, визжат от выкрутасов охры — самостоятельного [личного] монстра оксимирона. тот бегает по сцене, прыгает туда-сюда как попрыгунчик; бэк эмси, неотличимый от серой массы, восхищает публику собой, голосом и маской с улыбкой Чеширского кота, точащего на них 32 зуба. 

[вот бы и мирон восхищался им]

завершают концерт под громкие овации: публика довольна увиденным, от народа буквально пышет жаром и энергией, просят «на бис».

только за кулисами ещё жарче. 

у мирона горят глаза, от улыбки вырисовываются милые ямочки на щеках и руки трясутся — он почти бешенный, весь взмокший и абсолютно счастливый. стоит рядом с ванечкой, явно хочет что-то сказать и подбирает слова, но останавливается на простом:

— молодец, вань, взорвал зал, — с тёплой улыбкой подходит к рудбою, — умница просто. 

— не я, а мы, — ваня смущённо чешет затылок, избегая зрительного контакта; в нос так и бьёт терпко-мускусный, чуть хвойный запах. ваня прикидывает: взгляда точно не вынесет — спалится, и все к покатится к черту. 

— мы молодцы.