Лютик опять трещал над ухом, а Геральт так заебался, так устал — вот честное, блядь, ведьмачье, устал и заебался, даже голова будто начала побаливать. А тут Лютик. Ему нравилось его пение и голос, но… Не сегодня. Ну, блядь, пожалуйста, святые ж сиськи Мели…

— Геральт! — мысли прервал голос возникшего рядом барда. — Как тебе моя новая баллада? Между прочим, ради тебя стараюсь! А ты молчишь и хмуришься! Вот так всегда!.. Ты…

Геральт посмотрел на ополовиненную кружку, на вертящегося рядом Лютика. Посмотрел на лютню, что тот столь заботливо положил на стол, и… Встал и сделал шаг вперёд, к барду. Тот чуть удивлённо улыбнулся да вскинул брови, а Геральт… А Геральт, испытывая где-то внутри сильнейшее удовлетворение, с невозмутимым лицом вылил эль прямо на вихрастую макушку не ожидавшего такого подвоха Лютика. Эль залил, казалось, всё — он закапал на рубаху и камзол, с которых потекло на штаны. Тем лучше.

— Ох блядь, Лютик, прости… Как неуклюже с моей стороны!

Лютик буквально подавился воздухом и стоял сейчас над ним немым в силу обстоятельств — своего шока — укором.

Наконец, он отмер:

— Это что сейчас было?! Ты решил от своего «Заткнись, Лютик» перейти к кардинальным мерам?! А если бы мне в рот попало, и я захлебнулся бы?! Или закашлялся так, что сорвал бы голос, и он стал бы непригодным?! Ведьмак, ты, твердолобая деревяшка!.. Ты вообще слушаешь меня?!

А Геральт за время этой тирады схватил одной рукой Лютика, другой — его лютню и потащился наверх в их комнату под прерываемую удивлёнными шепотками тишину, что образовалась после его поступка.

Лютик, поняв, куда они идут, примолк. У лестницы, правда, попытался возмутиться, однако на его задушенное «Г-Геральт, какого х…» ведьмак невозмутимо ответил, что его нужно переодеть.

— А то простынешь. А твой голос, знаешь ли, приносит нам какой-никакой, но барыш.

Кажется, здесь бард задохнулся повторно.

Как только они ввалились в комнату, Геральт бережно пристроил инструмент, чем несколько удивил барда, впрочем, несильно, запер дверь и прижал Лютика к стене.

— Вот незадача, — он цокнул и склонился ближе к барду, радуясь, что тот наконец-то замолчал, а его голова больше не раскалывалась от трескотни. — Надо поскорее это всё убрать.

Он стал целовать его в вырез рубахи. Волосы на груди щекотали нос, пока он собирал капли эля губами и языком. Попытка сдвинуть рубаху не удалась, поэтому… Прости, дружище.

— Ты что, блядь, делаешь, седая башка?! — севшим голосом возопил Юлиан.

«Недостаточно, видимо».

— Спасаю тебя.

— От чего, прост… Ох-х-х!..

Геральт, наконец, добрался до сосков и, поцеловав один, другой стал гладить круговыми движениями. Он прикусил сосок, потянул его зубами, после чего немного пососал, а после поднял голову и прижался к шее — на неё тоже попали капли. Хорошо же он плеснул.

— Извини, — он говорил, а губы щекотали кожу, и Лютик вздрогнул. — Я такой неаккуратный. Забрызгал тебя всего.

Лютик, что удивительно, ничего сказать более не пытался — лишь стоял да таращил свои голубые глазюки, что имей они такую способность, выпрыгнули бы куда. Губы он покусывал нервно, а кулаки сжимал на остатках разорванной рубахи.

— Г-Геральт? Что происходит? Ты перепил?.. Ты же потом меня прибьёшь утром… Геральт, ну правда, я совсем, знаешь ли, не сержусь и не обижаюсь, и вообще я в порядке, ну, послу…

— Ох ты ж, бля! — Геральт ненатурально удивился, кинув взгляд вниз на штаны Лютика. — Смотри, и туда попало!

— Геральт?! — это бард уже пропищал, съёживаясь и пытаясь как-то прикрыть достоинство. Не дай Мелитэле — откусит ещё!..

Но Геральт, конечно, не откусил ничего — пострадали, разве что, чужие штаны, которые он рванул, освобождая полувозбуждённый член. Увидев это, он ухмыльнулся и вскинул взгляд на лицо Лютика после того, как опустился перед ним на колени. Мужчина на это покраснел и гулко сглотнул.

— Н-ну, тут меня винить не стоит, ты, знаешь ли…

— Мокро! — веско сказал Геральт, вскинув брови, и сразу взял член Юлиана в рот. Тот издал непонятный звук и заскрёб ногтями по стене, к которой привалился спиной.

В плену жаркого рта да под юрким языком член быстро затвердел.

— Боги… Геральт, ну что ты, блядь, дел… Ох-х-х!..

Геральт в ответ на это обвёл головку языком, поласкал уздечку, после чего отстранился; член вышел изо рта с влажным чпоком. Дальше он проследил самым кончиком языка венки и, оказавшись у основания и уткнувшись носом в волосы в паху, вздохнул. От Лютика пахло хорошо — немного элем, потом, недоумением, чем-то, что напомнило ему надежду. Но всё это перекрывал один запах — запах возбуждения. Такого яркого, насыщенного и сильного, что впору потеряться самому в том, что он делал с ним. Но у Геральта была другая цель.

Он чуть шире раздвинул свои ноги, и принялся стаскивать с Лютика сапоги и остатки штанов, поднявшись одним слитным движением, будто и не на коленях стоял. И когда Лютик открыл рот, дабы что-то сказать, впился в его губы, сразу проталкивая в этот невозможно пиздливый обычно и привлекательный всегда ротик свой язык. Лютик судорожно сглотнул, прежде чем замычать в поцелуй.

Геральт подхватил его под крепкую голую задницу, заставил раздвинуть ноги и вжался в его пах.

Его собственные кожаные штаны нещадно давили на член.

Лютик застонал и обхватил его ногами, скрестив их у того за спиной. Он, наконец, позволил своим рукам своевольничать и лихорадочно стал касаться шеи под волосами, где кожа была влажной и горячей, он проводил ладонями туда-сюда по плечам в чёрной рубашке, он заводил руки ему за спину, касался лопаток и всхлипывал. Наконец Геральт разорвал поцелуй, а Лютик вяло упёрся лбом ему в плечо и часто задышал, будто пробежал несколько миль по лесной неровной дороге.

Геральт — сильный, и это факт, так что держать голосистого барда под голую задницу одной рукой труда не составляло. Чуть отстранившись, он лениво стал водить по его члену кулаком, пока Лютик не заговорил вновь.

— Может, всё же объяснишь… Что происходит? То есть, это очевидно, но… — резкое движение — и рука Геральта уже в чужих волосах. Он потянул за них, заставляя запрокинуть голову и смотреть прямо в глаза. У Лютика аж горло свело от темноты янтарных глаз — зрачок ведьмака что, пульсировал? — Зачем?.. — прошептал он, а в следующие мгновения оказался на кровати. Сидя. С широко раскинутыми бёдрами. Никогда до этого момента Геральт не двигался рядом с ним с такой поистине нечеловеческой скоростью, не находясь в бою с кем-либо.

Геральт вновь стоял перед ним на коленях и смотрел снизу вверх. Это, честно признаться, заводило.

— Я уже даже не знаю, хочу ли услы…

Договорить он опять не успел — горячий рот вновь оказался на его члене. Лютик вцепился в седые волосы на макушке. Геральт ласкал его медленно, как-то даже лениво, и Лютик, наконец, решился попросить:

— Пожалуйста, ты можешь?..

Геральт с его блядьсвятаямелитэле членом во рту зарычал, и от этих вибраций Лютик готов был спустить… Ему, разве что, надо ещё немного… ну совсем… ещё пара движений языком и… но Геральт сжал член у основания и стал посасывать только головку. Лютик за это сильно дёрнул его волосы, получив в ответ всё то же рычание и проникновение в чужой рот глубже. Перестав его сжимать, Геральт стал резво двигать головой — Лютик чувствовал, как головка упиралась в горло. Он же…

— Ты же не?..

А Геральт — да. Расслабив горло, он обхватил щиколотки Юлиана, и позволил трахать себя в рот. Лютик лихорадочно задвигал бедрами, осознав, наконец, что как только он начинал говорить, Геральт делал всё, чтобы он заткнулся и — максимум — стонал.

— Бля-а-адь, — и Лютик стонал, Лютик вбивался в чужой рот, Лютик матерился и дёргал седые волосы. Свободной рукой он ласкал свой живот, ласкал соски, пощипывая их, гладя и чуть потягивая — так, как делал какое-то время назад Геральт. — Да, боги, да… Блядь, твой язык… Где ж ты так… — выскуливал он.

Ведьмак вновь рыкнул, чего, собственно, Лютик и добивался, и начал стараться работать языком.

В какой-то момент его ноги оказались закинуты на ведьмачьи плечи. Лютик упустил его, конечно же, занятый видом губ Геральта, растянутых его хером.

«Боже, блядь, мой, пусть это не сон, пожалуйста, пусть не сон».

Геральт явно до синяков впился пальцами в его бёдра и немного приподнял. Не сразу поняв, для чего это, Лютик прохрипел своё «Что?..», чтобы тут же ощутить геральтовы губы, язык и даже, блядь, клыки на яйцах. Он застонал, а Геральт языком спустился прямо к самой дырке и закружил вокруг неё, массируя большими пальцами рядом.

— Твою, нахрен, мать!.. Я скоро взорвусь! — он всхлипнул и потянулся рукой вниз, чтобы сжать член в собственный кулак и отдрочить как следует. Как же, блядь, жаль, что Геральт не может одновременно отсасывать ему и лизать его вот так, проникая внутрь самым кончиком языка… Как же, блядь, приятно. Нет, охуенно!

Геральт вдруг прекратил все свои действия и потянулся вниз. Почему-то его только сейчас посетила мысль, что у него тоже может стоять. От осознания этого член дёрнулся.

— Не трогай.

Лютик лишь кивнул, наблюдая, как медленно поднимается ведьмак, как снимает с себя сначала рубашку, а затем штаны, постепенно — и медленно, зараза! — обнажая себя. Наконец, он спустил их и откинул ногой в сторону. Юлиан от вида голого ведьмака застонал, рот заполнился слюной, потому что хозяйство у кое-кого было внушительным. Он невольно вскинул брови, смотря жадно в лицо Геральта — едва заметный румянец, блестящие глаза с расширенным пульсирующим зрачком, чуть приоткрытые припухшие губы. О, что за вид!.. Интересно, как же выглядит он, когда кончает? От образов, что возникли в голове, лютиковы пальцы непроизвольно сжались, комкая простынь.

— Хочу тебе отсосать, — рыча не хуже ведьмака, выдал он.

— Ну, если хочешь…

Геральт с усмешкой стал коленями на кровать, а после опустился на четвереньки. Он устроился над Лютиком, перед глазами которого тут же оказался огромный хер. Он только облизнул губы и потянулся к нему, как на его собственный опустились уже знакомые губы. Он застонал, приоткрыв рот, и именно в этот момент губ коснулась крупная головка, блестящая от смазки. Он тут же обхватил её губами, застонав от солоноватого вкуса. Лютик положил ладони на его задницу и погладил подрагивающими пальцами.

Геральт вновь позволял толкаться в свой рот так, как того хотелось Юлиану, а хотелось опять глубоко, до самого основания, до рычания, до сжатых зубов. Ох, блядь, что же он творил с ним!.. И где-е только научился сосать так охуенно, святойблядьбоженька?!

Но зубы сжимать нельзя — ведьмак этого не простит, поэтому Лютик сосал, вбирая настолько глубоко, насколько получалось. Уголки губ ныли — настолько его рот был растянут. Он работал языком и губами, пока снизу Геральт делал то же самое и даже больше. Впившись в ягодицы сведёнными судорогой пальцами, Лютик задвигал головой, погружая в себя член. Ныла шея, из глаз катились слёзы, но оно того стоило.

Чувствовать солёность именно его члена языком и одновременно ощущать его рот на себе — это заставляло закатывать глаза до рези.

Оторвавшись от своей работы, Юлиан лизнул головку и просипел, вскинув бёдра особенно резко:

— Я уже не могу, дай мне кончить, пожалуйста, Геральт, а потом можешь трахать меня в рот сколько угодно, пока не кончишь, только, пожалуйста… Я уже не могу, блядь! — он рыкнул, сжав зубы, и вернулся к прерванному занятию, потому что отсасывать ведьмаку нравилось до звёзд перед глазами. Геральт как-то по-особенному мурлыкнул и прервался лишь на секунду, чтобы прошептать «Можешь кончить», после чего вобрал его в рот до конца. Лютик отпустил себя, прогнулся в спине, изливаясь, едва не задохнувшись — не просто дышать с занятым ртом. Геральт проглотил абсолютно всё, после чего мягко отстранился и извернулся, оказавшись лицом к Юлиану.

Грудь у барда ходуном ходила, волосы прилипли ко лбу…

— Иди ко мне, — хрипло прошептал тот, протянув дрожащую руку. Он выглядел восхитительно, на самом деле: тяжело дышащий, взъерошенный, со спутанными волосами, алеющими распухшими губами и румянцем, залившим лицо, шею и немного даже грудь. Прежде чем выполнить просьбу, Геральт коротко, но жадно поцеловал его в эти растраханные губы, чувствуя свой вкус и делясь с ним его собственным.

Юлиан с сожалением отстранился, чтобы зашептать прямо в чужие губы:

— Дай мне тебе отсосать, пожалуйста, я так этого хочу, пожалуйста, Геральт! Мне так нравится твой вкус, пожалуйста, — он сглотнул и стал покрывать суровое обычно лицо поцелуями, шепча лихорадочное «Пожалуйста».

От него отстранились. Лютик закрыл глаза и приоткрыл рот, в жажде облизывая губы.

— Давай немного сменим позу, хорошо? — голос звучал хрипло, с рычащими нотками — как гром, как… как что-то прекрасное, развратное. По позвоночнику прошлась волна мурашек. Лютик кивнул и открыл глаза.

После недолгой возни Геральт лежал на спине, а он нависал над ним.

И вот меж его губ скользнул этот восхитительный член.

Геральт смотрел на эти порочные губы, не смея отвести глаз, едва дыша, потому что было красиво до усрачки. И двигаться хотелось столь же хаотично, как до этого Лютик, но он понимал, что для первого раза это слишком. Поэтому позволял делать всё, что тот только мог.

Юлиан отстранился и стал покрывать ствол поцелуями.

— Я так хочу видеть, как ты кончаешь, Гера. Давно, блядь, хотел, — он оскалился, смотря прямо в глаза. — Хрен знает, что это за заигрывания там, внизу были, но меня радует результат.

— Ты даже сейчас не затыкаешься, — он подкинул бёдра, намекая. Вредный бард усмехнулся и высунул язык, чтобы провести им от поджавшихся яиц до головки, после чего вновь стал сосать. Геральт закрыл глаза, концентрируясь на ощущениях. Лютик восхитительно сосал, двигал рукой, касался уздечки кончиком языка и ласкал яйца.

— Давай, Гера, — пробормотал Лютик, на секунду оторвавшись. Держаться уже сил не было, и он кончил с протяжным негромким стоном. Юлиан не ожидал, что спермы будет слишком много, настолько, что она потечёт по подбородку. Он стал слизывать её с губ, насколько получалось, и в этот момент Геральт открыл глаза. Напряжённо смотря, сел на колени и подался вперёд, после чего провёл по подбородку языком и запустил его в лютиков рот, вылизывая. Потом он потянул его на себя и усадил на колени. Лютик вновь скрестил ноги позади него и запустил в спутанные серебристые волосы жадные пальцы.

— Это был самый томный поцелуй в моей жизни, — прошептал Лютик в чужие губы, вжимаясь в довольного ведьмака. Склонив голову, поцеловал твёрдый подбородок и спустился к шее, пососал и прикусил кожу. — Мы отвратительно липкие. Знаешь, если тебе так нравится выливать на меня выпивку, то пожалуйста, можешь делать это почаще. Даже, знаешь ли, готов сам облиться, если потом последует что-то вроде этого! Видишь? Мне даже не жалко испачкать одежду! Но ты мне всё ж скажи, друг-или-уже-не-друг мой любезный! Что это было, а?

Геральт улыбнулся — весело, с чёртиками в глазах, и склонил голову к плечу.

— Мастер-класс по тому, как правильно заткнуть барда.

***

Он хорошо поработал сегодня — карманы оттягивали монеты довольных посетителей. Танцующей походкой и с довольной улыбкой он направился в Самый-Тёмный-Угол, где одиноко сидел ведьмак, чей взгляд он чувствовал всё выступление. На столе стояла нетронутая кружка с холодным элем — заказал для него, как мило, ха! Лютик жадно присосался к ней, а потом замер на секунду. Жалко, конечно, но…

— Ох, прости, пожалуйста, как-то само получилось, Геральт, честное бардовское! — запричитал он, заламывая руки и строя печальные глаза. Геральт медленно со стуком поставил кружку на стол и столь же медленно поднял голову. Выглядел он ошарашенным. Лютику хотелось засмеяться от вида округлившихся глаз. Не выдержав, он растянул губы в невинной улыбке. Тут же выражение глаз Геры сменилось, в уголках губ появилась ухмылка.

— Тебе, знаешь ли, нужно помыться! Хочешь, я помогу в качестве извинения? Спинку потру? И одежду обязательно надо снять и постирать! — как у него получалось говорить это всё с такой насмешливой улыбкой, пламенем похоти в голубых глазах и невинным тоном Геральт не знал. Скривив губы в однобокой улыбке, он поднялся и рыкнул:

— Расплата будет огромной, бард!

— О, я даже не сомневаюсь! На другое и не рассчитывал!