Полилог их сейчас приобретает мотив гораздо более прозаичный, чем ему того хотелось, однако...

– Так, значит, вы относитесь к человеку, наконец пояснившему вам разницу между гегемонией и мамалыгой? – Цинсюань кривит губы в усмешке, отставляя в сторону фарфоровую чашку с терпким зелёным чаем.

...однако он уже знал, что будет совершенно не против.

– Профессор Ши, заметьте, я безмерно вам за то благодарен! – Пей Мин откровенно язвит, что, как ни странно, ему идёт. – Простите, если вам показалось, будто я доселе пренебрегал столь важными для нашей стези понятиями, и...

– И я всегда рад услужить вашей чудесной кафедре! – Цинсюань шутливо склоняется в кресле, сохраняя невозмутимое выражение лица. – Верно ведь, доктор Хэ?

Доктор Хэ зевает в кулак и безразлично отправляет в рот очередную корзиночку с фруктами. Цинсюань в ответ прячет улыбку за веером тонкокостных пальцев, а декан Пей наигранно хмурится, грозит пальцем в пространство между ними двумя и бодрым шагом выходит из кабинета.

– Сохранять хорошую мину при хорошей игре... Да у вас редкий дар, коллега, не иначе! – Цинсюань смеётся открыто, проворачивается вокруг своей оси и встаёт с кресла, направляясь вслед за деканом. – В холодильнике есть ещё порция лапши с курочкой, чайник полностью в вашем распоряжении. Если справитесь раньше, чем я вернусь – захлопните за собой дверь, – он уходит, оставляя за собой хитросплетение приятного первого впечатления и очаровательной в своей кажущейся простоте головоломки, жаждущей быть разгаданной.

И, раз уж на то пошло, Хэ Сюань определенно не против попытаться.