— Ах, Хо, это было прекрасно, — промурлыкал Чонгук. — Мы трахнулись на камеру, а затем переписывались ещё до поздней ночи!..

— Потише, казанова, — заметил Хосок. — Звучит ужасно, но ты такой счастливый, что я начинаю тебе завидовать. Не знаю, как от этого можно получать удовольствие... В любом случае, поторопись и принеси этот ноутбук в конференц-зал, и захвати вот это…

Чонгук вздохнул и понёс вместе с Хосоком все необходимые вещи в переговорную. До того, как всё начнётся, ещё целых два часа, поэтому можно особо не торопиться, но Чонгук, как младший сотрудник, конечно, должен одалживать свою помощь.

— Сегодня Минхи последний день с нами, — всхлипнул Хосок. — Я буду скучать…

— Она не умирает, а просто уходит в декрет, — пожурил его Чонгук. — Чего ты нюни распустил?

— Будет маленький ребёночек!

— Ты такая мямля.

— Я просто люблю детей.

— Это пока их у тебя не было, — пробормотал Чонгук, пытаясь бедром открыть дверь конференц-зала, так как его руки были заняты.

— Ну, я полагаю, и не будет, я же гей, — заметил Хо, помогая ему открыть. — Я пока их не хочу. Но всё равно, они милые! Женщины потрясающие, да? Девять месяцев формируют из всего лишь двух клеток целых организм!

— Ты переполнен энтузиазмом, как будто сам готовишься стать отцом, — рассмеялся Чонгук, не в силах удержаться — Хосок был слишком восторженным и возбуждённым. — Полагаю, в этом участвуют двое, без мужчины никак.

— Да, но женщины вынашивают!.. Моя сестра, когда была беременна, говорила, что это настоящий ад. И рай. Она не определилась, пока не родила, но теперь её не дозвонишься. Но фотки у неё в инстаграмме премиленькие. Я жду не дождусь, когда мой племянник будет говорить мне «дядя Хосок»! Представляешь? Я дядя!

— Ты скорее хён, Хосок-хён, — ответил Чонгук, подключая ноутбук к экрану. — Ты такой заводной. Она не подпустит тебя к ребёнку, ты его испортишь.

— А тебя кто испортил? — буркнул Хосок, закатывая глаза. — Я не собираюсь делать всякие гейские штучки на глазах у кого бы то ни было, это моя личная жизнь.

— Да-да-да, только обычно у гетеро вся эта личная жизнь — публичная, — буркнул Чонгук.

— Да ты никак обижен? — спросил Хосок, развешивая плакаты на досках.

— Нет, скорее, раздосадован, что я оказался в категории персон нон-грата. Причём настолько глубоко, что даже мой друг-гей считает меня ненормальным, — заметил Чонгук. Хосок расстроился и поспешил обнять его.

— Куки, это совсем не так! Ну и что, что я считаю тебя странным? Это же замечательно, что у тебя есть что-то особенное, разве нет? Эти странности, они могут быть какими угодно, они не помешают мне любить тебя. Быть ненормальным — это же не значит быть плохим.

— Ну ладно, ладно, добряк, я тебя не ругаю, — проворчал Чонгук, похлопав его по спине. — Я просто хочу хоть кому-то высказаться, как я счастлив и как мне повезло! А ты единственный, кто может разделить со мной эту радость, — он тыкнул Хосока в длинный нос пальцем. — Расскажи, как у вас с Чимином.

— А я не говорил? Мы ходили на свидание в воскресенье в парк аттракционов, — ответил Хосок, тут же воодушевляясь. — Он такой милашка! Знаешь, какой он? Он куколка, которая любит невинно смеяться и пить банановое молочко, но которая зажигает в постели, как бомба. Кстати! Мы мило поболтали, и я узнал, что он твой земляк. Здорово, правда? Ах… Если честно, Куки, я бы устроил двойное свидание, но ты ведь не встречаешься…

— Хосок, я уже тебе говорил об этом, — заметил Чонгук, — и что, опять?

— Нет, Куки… я просто немного расстроен тем, что мы не можем познакомиться с твоим парнем, — вздохнул Хосок. — Было бы клёво… Судя по тому, как ты его описываешь, он милый и интересный собеседник.

— Ну, есть вещи, которые невозможно сделать, — ответил Чонгук, помогая Хосоку приклеплять плакаты. — Ты знаешь, я не фанат свиданий. Я живу в сети, а не в реальности, в этом вся фишка. Мне не нравится то, что нравится тебе.

— Ладно, я понял тебя, — Хосок перегнулся через доску. — Где эти проклятые маркеры..? Нам вроде обещали интерактивные доски вместо всего этого вайтборда, который уже замызган так, что неприлично показывать.

— Хосок, ты дизайнер, — рассмеялся Чонгук. — Оставь это на других людей.

— Эй, шкет!.. Лучше поторопись, нам ещё готовить презентацию!

Они вернулись на свои рабочие места, и Чонгук лениво защёлкал мышкой, работая над полугодовым отчётом. Дедлайн ещё не грозился, но лучше перебдеть, чем недобдеть, верно?

— Значит, сегодня нам представят нашего нового директора? — поинтересовался он.

— Да, взамен Минхи-саджаним, — ответил Хосок. — В нашем филиале умрёт тёплая и доброжелательная атмосфера… Больше никаких печенюшек с чаем после шести вечера…

— Хосок, ты уходишь после шести, — напомнил Чонгук.

— Дай же мне пострадать! — огрызнулся Хо.

— Ребята, будет вам, — сказала Кюнмин, — Главное, чтобы работа продолжалась и начальник был не самодур. Я слышала, он знакомый Намджуна, так что… всё будет хорошо. А то, что тебе поблажек не дадут, — обратилась она к Хосоку, — так это тебе на пользу пойдёт. Сразу вернёшься в тонус.

— Я в тонусе! — обиделся Хо. — Мужчина в самом расцвете сил!

Прошло ещё немного времени, и их начали собирать, чтобы представить нового директора. Чонгук не подавал вида, но волновался, хотя и не так очевидно, как Хо. Провожать Минхи-саджаним собрался почти весь филиал, в том самом конференц-зале, который подготовили Чонгук с Хосоком (хотя это сильно сказано, они лишь сделали ту работу, за которую отвечал их отдел). Некоторое время Минхи-саджаним провела, рассказывая об успехах компании и структуре работы, и Хосок всё попискивал, глядя на её уже чуточку округлившийся животик, так что Куки даже приходилось его одёргивать; можно было предположить, что презентация готовилась больше для замены, которая должна была вступить в должность сегодня, но Чонгук, сколько ни вертел головой, не мог заметить никого особенного.

— Как вы знаете, настало время мне покинуть место, где я проработала уже более десяти лет, — деликатно проговорила Минхи в микрофон, перейдя к основному. — За это время рабочий коллектив стал уже большим, чем просто жужжащий улей, в котором механизм отлаженной системы всегда был безупречен благодаря вашим стараниям. Все вы — моя семья, поэтому я буду очень скучать.

В ответ полетели заверения, что все будут скучать по Минхи, и пожелания счастливой жизни, аплодисменты и просьбы навещать, но начальница остановила всё жестом руки.

— Вы всегда можете написать мне, — со смехом сказала она. — Проказники. Хорошо, я должна передать вас всех в руки человека, которому доверяю. Прежде, чем вы его увидите, заверю, что он ответственный и исполнительный, и имеет опыт даже больше, чем я. Я вижу, некоторые его уже знают, да-да, сонбэ, поднимайтесь и скажите несколько слов вашему коллективу.

— Вау, она называет его сонбэ, — прошептал Хосок на ухо Чонгуку, но тот отмахнулся и уставился на красивого мужчину, который вышел к доске презентации и взял слово. Как только его пальцы обернули микрофон, Чонгук врос в стул, холодея. Он мог поклясться, это те самые пальцы.

Немного кривоватые.

Он задохнулся, заходясь в панической атаке, подавил себя, цепляясь за кромку сиденья, как за спасательный круг.

О нет, о нет, нет, нет. Он не сможет так работать.

— Что с тобой? — прошипел Хосок, видя, как Чонгук сотрясается.

Тот только всхлипнул, заливаясь краской.

— Куки? Что стряслось? Пойдём, я выведу тебя, ты весь горишь!..

Они незаметно выкарабкались, и Хосок отвёл его на балкон, подальше от чужих глаз. Чонгук всё ещё осмысливал то, что он увидел своего папочку — он едва мог вспомнить его лицо, потому что был сконцентрирован на руках, красивых сильных ладонях; Чонгук был уверен, что у них примерно один размер руки, но он запомнил пальцы, по-особенному странные, когда они были напряжены, это было лучше видно.

— Новый директор, — тяжело прорычал он, хватая ртом холодный воздух.

— Сокджин-сонбэ? С-саджаним, — поправился Хосок. — О… только не говори мне…

Чонгук не хотел выпаливать всё это вот так, впопыхах, даже не обдумав, стоит ли рассказывать Хосоку об этом, но его реакция говорила сама за себя.

— Он мой сахарный папочка, — прохрипел он, хватаясь руками за перила и оседая на бетонный пол. — Он мой…