— Давай сделаем перерыв, — вздохнул Сокджин.

— Окей, — кивнул Чонгук.

Это уже был третий день, когда они дорабатывали новую капсулу. Джин держал его в курсе происходящего, но Чонгуку попутно приходилось выкручиваться, чтобы не спалиться в сети, что он третий день (какое странное совпадение) поздно возвращается домой.

— Кажется, сегодня нам нужно хотя бы утвердить эскизы, — проговорил Чонгук. — Не стоит ли нам проветриться?

— Может, закажем еды в офис? — спросил Сокджин. — Раз нам предстоит ещё работать, неплохо хотя бы поужинать.

— О… ох. Что ж, — Чонгук, смутившись, потёр переносицу и обхватил себя руками. Ужин наедине? — Давайте. Что вы любите?

— Я закажу, — проговорил Джин. — А ты выбирай.

— Пицца, — улыбнулся Куки, счастливо жмурясь. — Ели корейскую пиццу?

— А чем она отличается от американской? — заинтересованно спросил Сокджин, уже роясь в своём телефоне.

— Это пышное, сочное, мягкое и сладкое райское блюдо, которое взорвёт каждый вкусовой сосочек до единого, — пообещал Чонгук. — Я обожаю пиццу. Это ужасный калорийный продукт, но если нужно побаловать себя вкусняшкой — это лучшее.

— Хорошо, доверюсь тебе, — ухмыльнулся Сокджин. — Готово! Взял ещё колу для полного набора. Вино не предлагаю, я же обещал за тобой присматривать.

Он мягко взъерошил волосы Чонгука, а затем спросил:

— Так можно? Или это тоже нельзя?

— Ну… только пока никто не видит, — улыбаясь, ответил Чонгук — всё-таки небольшой ступор его настиг. — Для прикосновений нужно сначала спросить разрешения. Со мной всё в порядке! Я ваш подчинённый, в конце концов. Вы можете обращаться ко мне без пиетета. Но будьте осторожны с девушками, а не то пойдут слухи.

— О, но… — Сокджин осёкся и замолчал.

— Что?

— Я всё забываю, что я на родине, а не в Америке, — проговорил Сокджин.

— А, эм… — Чонгук подозревал, что Джин хотел признаться ему, что он гей — не зная, что Чонгук уже был в курсе. Жалко было видеть, как ему приходится зажиматься и скрывать свою открытую и смешливую натуру, чтобы не испортить имидж.

— А-а-а... а хотите на крыше поужинать? — удачно перевёл тему Чонгук. — У нас тут есть веранда открытая, вид там потрясающий! Заодно и проветримся. Сегодня уже, кажется, тепло! Что скажете?!

— О, крыша, — проговорил Сокджин. — В таком случае, показывай.

Они оставили кабинет начальства вместе со всей работой и поднялись на крышу. Пройти следовало всего один этаж, а дверь открывалась пропуском сотрудника, и веранда не была закрыта даже после окончания рабочего дня.

— О, а здесь действительно неплохой вид! — заметил Джин.

Чонгук кивнул. У них было не слишком высокое здание, и Сеул не переливался огнями под их этажами, зато было видно парк и немногочисленные светильники, а дальше — реку с её собственным освещением. Ветра почти не было даже наверху, и холод их не тревожил.

— Сейчас, подождите, я принесу покрывало, столы и скамьи сырые… постелим что-то из обрезков, — поспешно проговорил Чонгук, засуетившись, — Иначе мы пойдём домой с мокрыми брюками…

Он сбегал вниз и принёс плотное флисовое покрывало, смахнул ладонью капли со скамьи и постелил плед.

— Спасибо, — улыбнулся Джин. — О, луна сегодня красивая!

Он достал телефон и принялся фотографировать пейзаж. И река, и парк озарялись ночным светилом, создавая серебристый флёр, во влажности сиявший в воздухе от водяной взвеси. Чонгук с лёгким интересом посмотрел на экран — разумеется, камера дорогого телефона легко захватывала всю эту красоту.

— Надо будет отправить, — пробормотал Сокджин, оглядываясь вокруг. Чонгук вдруг тоже поддался порыву и сфотографировал его со спины, стоящего на веранде и прекрасно вырисовывавшегося силуэтом на фоне лунного сияния.

— О, а вот и еда приехала! — обрадованно воскликнул Сокджин.

— Я сбегаю, — подхватился Чонгук.

— Эй, да не беги же. Я сказал, чтобы поднимались, — отмахнулся Сокджин и уселся. — Хочу отправить красивые вещи одному особенному человеку. Как думаешь, какая вещь может быть особенной? Я всё ломаю голову, а время идёт… — он вздохнул, глядя на луну и подпирая подбородок рукой. — В Америке считается не так уж хорошо дарить деньги. Таким образом проявляется нежелание думать над подарком… так что, полагаю, мне нужно потратить своё время, — он рассмеялся. Чонгук просто наблюдал за ним, чувствуя, как его сердце замирает, а грудная клетка наполняется холодом. Знает ли Сокджин? Почему сейчас разговаривает с ним об этом? Может, он говорит не о Чонгуке?

Но Чон был уверен — о нём.

— Это… ваша жена?.. — неуверенным, трескающимся голосом спросил он, то и дело поправляя свои волосы. — Наверное… украшение, это… то, что нравится женщинам…

— Ах, да, — неопределённо проговорил Сокджин, как будто опомнившись. — Моя жена. А вот и наша пицца, чудесно! Давайте поедим. Ах, нет, Чонгук-а, я уже заплатил!

Они уселись вместе, и Чонгук откупорил газировку — Сокджин засмеялся, когда юноша испуганно отпрянул, опасаясь, что польётся пена.

— Ох, боже, это действительно очень вкусно.

— Мгм, приятного аппетита…

Их голодные желудки требовали немедленного насыщения, и они даже не смущались чавканья и хлюпанья — сочную корейскую пиццу иначе и не съешь.

— Боже, я так голоден…

На глазах у Чонгука Сокджин умял сначала одну пиццу, а потом и вторую, и третью, оставляя коллеге примерно четверть от каждой. Чонгук и сам был не дурак поесть, но Сокджин уплетал всё с таким аппетитом, что пицца, казалось, исчезала прямо на глазах. Было так здорово оставаться здесь, наедине с Джином, и не думать о чём, не беспокоиться о дразнившихся коллегах, не бояться, что на него кто-то косо посмотрит, и не волноваться обо всяких соперницах или соперниках, потому что - вот он, милый и красивый, галантный и весёлый, и всё это прямо сейчас для Чонгука, и им правда нравится проводить время вместе, и есть о чём поговорить, и полюбоваться на луну, и насладиться вкусной едой.

— Боже, вы сейчас уляпаетесь, — Чонгук достал салфетки и положил их перед Джином. — У вас же костюм, будьте осторожнее.

— Ну вот, ты меня уже отчитываешь, — прыснул Сокджин, — Я заражаю тебя фамильярностью! А ведь не так уж и страшно, да? Быть с начальником наедине. Не такой уж я и грозный, да?

— Ну, вы просто ещё молодой, вы всё ещё в нашей команде, — рассмеялся Чонгук, заливаясь румянцем. — И выглядите очень молодо, поэтому есть обманчивое ощущение, что я просто нахожусь рядом почти с ровесником. Хотя вы мне очень-очень хён.

— У нас разница больше пяти лет, да? Всё равно не зови меня аджосси. Сокджин-аджосси — это ужасно звучит, — усмехнулся Джин, кусая корочку и осторожно хватая пальцами банку с газировкой. — Люблю корейскую газировку. Пиццу корейскую в Америке не найти, а вот газировку я часто брал азиатскую, японскую или корейскую. Вот эта мне нравится — они здесь не такие сладкие.

— Не знаю, — пожал плечами Чонгук. — Я ещё нигде не был. Я ещё не дорос до командировок.

— Правда? Думаю, я пересмотрю это, — сказал Сокджин. — Только не считай это за особое отношение, мне просто нравится твоё рвение и твоя самоотдача с этой коллекцией в экстренной разработке…

— Саджаним, вы ведь делаете тоже самое, — рассмеялся Чонгук. — Поэтому вы здесь и сидите со мной сейчас, да? Работаете.

— Кстати, о работе, — Сокджин поднял палец. — Я просмотрел недавно запросы от практикантов. В нашей фирме так раньше не делали, но раз у нас фаст-коллекция, мы не можем нагружать из-за этого наших модельеров. Я хочу пригласить практикантов на две недели. Для них это отличный шанс получить хорошие рекомендации, поэтому я уверен, что они будут стараться. Для нас — это почти бесплатная рабочая сила. Они могут приходить в вечернюю смену, когда наши мастерские уже свободны, а студенты закончат учёбу.

— Классная идея! Всё равно эти ребята после окончания идут работать в такие фирмы, — одобрил Чонгук. — Это уже почти готовые специалисты.

— Портфолио можем вместе просмотреть и отобрать лучших, — Сокджин показал два больших пальца. — Уверен, многие будут счастливы получить практику здесь, причём одними из первых!

— Консерваторам это не понравится, — заметил Чон. — Но я не консерватор. Если бы я был студентом, то точно рванул сюда работать.

— Чонгук-а, — передразнил его Сокджин, — Ты ведь делаешь тоже самое, поэтому ты здесь и сидишь со мной сейчас, да? Работаешь.

Куки рассмеялся, не в силах контролировать влюблённость в своём взгляде, и смущённо отвёл глаза. Надо признать, Сокджин умел очаровывать.

— Эй, ну, — он легко ударил начальника кулаком в плечо. — Не дразнитесь, саджаним. Пойдём дорабатывать?

— Ещё пару минут. Луна действительно очень красивая.

После того, как с работой было закончено, Сокджин предложил Куки подбросить его до дома, и тот уже совсем не удивился, получив перед самым сном фотографию, на которой был изображён лунный пейзаж.

— Значит, ты говорил всё-таки обо мне…