Чонгук вдел украшения в соски, а из одежды оставил только подаренную рубашку. Маска… он поколебался и надел её тоже. Просто мера предосторожности — он собирался лечь так, чтобы его голова вообще не была видна.

Красный маячок камеры зажёгся, и на экране появилось два изображения — сначала маленькое, а затем и большое.

«Выключи звук.»

«Хорошо. Это так хорошо на тебе выглядит… я готов целовать твоё тело столько, сколько ты захочешь. Пирсинг на тебе выглядит потрясающе.»

Чонгук сглотнул.

«Может быть, однажды я позволю тебе это сделать.»

«Думаешь? Я не хочу тебя принуждать.»

«Я просто думаю о том, что человек, с которым бы я хотел встречаться, должен видеть во мне не только красивую картинку из интернета. Я люблю, когда меня хвалят и делают мне комплименты, знаешь, но этого недостаточно. Поэтому я и один.»

«Я докажу тебе, что ты мне небезразличен, моя сладость. Что ты хочешь, чтобы я сделал сегодня? Как мне тебя развлечь?»

«Я знаю, что у тебя есть игрушка. Можешь ей воспользоваться? Хочу увидеть это.»

«Ты про эту волшебную палочку?..»

Джин потянулся куда-то. Он всё ещё просто полу-лежал на диване — том самом, где когда-то спал Чонгук, в гостевой комнате. На экране появился вибро-массажёр. Чонгук не планировал заставлять Джина доказывать что-то, ему просто нужно было время, и сейчас ему было просто интересно расслабленно играться с собой, чтобы просто быть красивым. В конце концов, они оба любили красивые вещи.

«У меня такой нет, я считаю их скучными. Но сейчас я переменил своё мнение. Это так мило, что у тебя тоже есть игрушки. Она розовая, да?»

«Да, розовая. Миленькая розовая штучка.»

Чонгук лениво набирал сообщение, откровенно наслаждаясь видом на экране.

«Джинни, тебе действительно нравится твоя одежда на мне, да?»

«Да, малыш, безусловно. Мои вещи совсем немного велики тебе, но это опасно очаровательно.»

«Теперь твои брюки у меня, видишь? Тебе пришлось надеть другую одежду. Говоря об этом… я думаю, что, если бы я, например, остался у тебя на ночь?»

Чонгук часто задышал, видя, как Сокджин напрягся. Сократились мышцы живота, дрогнули колени, и можно было бы предположить, как изменилось его лицо.

«Ты заставляешь меня фантазировать на нереалистичные темы. Ты хочешь разбить мне сердце, Куки? Ты такой жестокий мальчишка.»

Чонгук знал, что у Сокджина игривое настроение, поэтому он принялся поглаживать себя, оттягивая рубашку и потираясь о ткань кожей.

«Разбить тебе сердце? Ни в коем случае. И, как я уже говорил, возможно, это не фантазии, а просто мечты, к которым мы однажды можем прийти. Да?»

Джин был только в домашних шортах, довольно свободных, и Чонгук мог наслаждаться видом его сильных ног — он впервые увидел колени Джина и его ноги, что стало приятным дополнением. Может ли быть такое, что однажды они останутся полностью обнажённые друг напротив друга? Куки подозревал, что некоторое время они бы просто разглядывали друг друга. Он бы точно разглядывал Сокджина. Не его вина, что обожает красивые тела, он ведь не должен за это оправдываться?

«Представь, Джинни, что я ночевал у тебя. Ведь я лежу прямо на твоих простынях. Это уже физический контакт. Есть косвенный поцелуй, а у нас…»

«Продолжай, пожалуйста.»

Чонгук понимал, что играет с огнём.

«Просто представь, что в твоей постели спит красивый парень. Он лежит в твоей постели и его волосы разметались по подушке, обнажая шею, на которой видны твои поцелуи. Чувствуется чужой запах — чужой, новый, но приятный. И этот парень — я.»

«Ты действительно хочешь, чтобы я страдал. Это тяжёлое испытание для меня, но оно и сладкое тоже.»

«Включи игрушку, милый.»

Чонгук не мог успокоиться и контролировать своё дыхание. Вибрирующая насадка коснулась напряжённого под тканью одежды паха Джина, и тот вздрогнул, но расслабился после, просто продолжая ласкать себя и набирать Чонгуку сообщение.

«Эта игрушка с тобой не сравнится.»

«Я знаю. Просто представь, что ты рядом со мной. Возможно, хочешь пожелать мне доброго утра и поцеловать.»

Чонгук живо представил себе эту картину. Если бы он тогда проспал чуть дольше и… Джин бы сел на постель, чтобы разбудить его. Возможно, некоторое время любовался им? Потом — чего бы он коснулся? Головы? Плеча?

«Я помню твои губы. Эта фотография до сих пор у меня.»

Чонгук потянулся, как будто только что проснулся, и повертелся на своей постели, прижимаясь возбуждением к простыне. Немного погодя он включил свой микрофон и прошептал:

— Просто представь, как я бы делал тебе минет.

Джин часто задышал, услышав голос — шёпот из своих динамиков.

— Смотри на меня, слушай меня, — проворковал Чонгук. — Так тебе нравится? Мне тоже. Сними шорты.

Джин повиновался ему, и Чонгук замурлыкал, ощущая в своих руках некую власть, пьянящую, приятную, покалывавшую кончики пальцев. Джин был возбуждён, но он ждал того, что скажет Чонгук, и это просто сносило крышу — они разговаривали всю неделю, вместе ели, вместе задерживались на работе, Чонгуку был знаком его голос, его облик, его запах, его повадки, все мельчайшие детали вплоть до мимики — и ещё ближе.

— Твоё дыхание участилось, да? — прошептал Чонгук, — Я уверен, мои губы тебе запомнились. Но, если бы я остался у тебя на ночь, какими зацелованными тобой они были, искусанными и припухшими, и я бы касался тебя ими во всех местах, каких только пожелаешь. Покажи мне, Джинни, куда мне тебя целовать, если мы наконец встретимся?

Мощные плечи раздвинулись, так как Джин распрямился, и ладонь мужчины легла сначала на шею, очерчивая вокруг горла, затем скользнула по груди, задержавшись на ключичной впадинке, прочертила по животу, едва остановившись на пупке и мышцах живота, и наконец коснулась возбуждённой промежности. Пальцы Джина обхватили ствол наполовину напряжённого члена и провели вверх и вниз пару раз, скорее раздразнивая себя, чтобы продемонстрировать всё Чонгуку.

— Красивый. Ты такой нетерпеливый, папочка, — Чонгук понимал, что занимается весьма опасной игрой, но остановиться было уже не в его силах, потому что он был возбуждён, восхищён тем, как они это делали — небрежно, игриво, расслабленно, и как Сокджин его слушался, полностью доверяя. Чонгук тоже ему доверял — но не как своему начальнику сейчас, это был его любовник. Он знал одного человека, но в двух ролях. Это было более чем сложно.

— Хочешь, чтобы я тебя приласкал? Губами, языком, руками? — Чонгук выдохнул. Писать о таких вещах в чате было гораздо проще, чем говорить вслух, но чем больше он пробовал, тем больше получалось. — Положи игрушку на свои колени и сведи их вместе. Она должна касаться тебя. Только не дёргайся, милый.

Чонгук лёг удобнее и приподнял одну ногу, поглаживая себя, затем перевернулся и встал на колени, медленно прогибаясь в спине — и его рубашка сползла на поясницу, обнажая ягодицы. Джин видел его только сбоку и немного сзади, поэтому Чонгук шумно и глубоко вздохнул, слегка раскачиваясь и извиваясь, а затем облизнулся, стараясь сделать так, чтобы это было достаточно шумно.

— Мне нравится твой член, — прошептал он. — Я бы вылизывал и сосал его, Джин, пока ты не начнёшь умолять меня. Он такой красивый, идеально тебе подходит. Я хочу всего тебя. Хочешь потрогать себя? Ты можешь сделать это, если хочешь.

Сокджин, который уже начинал подёргиваться от вибрации, но тем не менее держал руки на груди, гладя себя там, послушался: его ладонь накрыла головку члена, медленно, палец за пальцем, сжимаясь в кулак, и Чонгук невольно залюбовался тем, как изящно Джин вращает своей ладонью, неторопливо раздразнивая себя.

— Я вижу, что ты уже мокрый, — промурлыкал Чонгук. — Потрясно. Обожаю смотреть, как ты течёшь. Я хочу вылизывать каждую венку, целовать твой живот и бёдра. Знаешь, как я иногда просыпаюсь, Джин? Представляю, что ты вдавливаешь меня в постель своими руками, мои бёдра задраны вверх, и ты берёшь меня, вбиваешь в кровать, оставляешь на мне свои жалящие метки. Я просыпаюсь от этих фантазий уже возбуждённым. Разрешишь мне использовать свои игрушки, папочка? Просто махни рукой, если да.

Джин, конечно, махнул рукой — он ласкал себя, но Чонгук был уверен, что он ни на секунду не отрывается от происходящего на своём экране. Чон старался сделать свой голос сексуальным, насколько это было возможно сделать с шёпотом, но в то же время не слишком шипящим, и он держал всё на превосходном контроле, потому что он не должен был стонать — но он был тоже мокрым и возбуждённым, ему было жарко, он хотел кончить, и волосы, и рубашка липли к мокрой коже, но он не смел издать даже хныканья.

— Что думаешь насчёт утреннего секса? — горячо прошептал он, вставая на колени и помещая под себя игрушку. — Что скажешь, если я тебя оседлаю? Если ты хочешь… я мог бы кусать тебя. Придушить тебя. Доставить тебе то удовольствие, которое ты только захочешь, милый, — Чонгук опустил пальцы в смазку и провёл ими по своему анусу, раздвигая ягодицы и проталкивая внутрь сначала один, потом второй и третий палец, с наслаждением чувствуя, как легко его возбуждённое тело принимает растяжку, и как его начинает слегка потряхивать от желания ощутить больше.

— Ты знаешь, что у тебя большой член, да? Верно, но я могу принять его в себя полностью. Вот та-а-ак…

Он медленно выдохнул, опускаясь на игрушку. Чувство заполненности заставило его рвано вздохнуть, и ему пришлось закусить свою же ладонь, чтобы не застонать. Он ни в коем случае не должен стонать, и это ограничение просто срывало все тормоза. Опасность чувствовалась ещё острее, потому что риск издать хотя бы звук напоминал, что он скачет на резиновом члене прямо, блять, перед своим начальником.

И это нереально возбуждало.

— Убери руки, — срывающимся шёпотом потребовал Чонгук, — Возьми игрушку и касайся себя только ей.

Сокджин расслабился, пару секунд просто напряжённо дыша, а затем расставил ноги на разложенном диване и просто начал водить вибрирующей насадкой по своему паху, избегая члена. Чонгуку нравилось смотреть, как его колени подрагивают от каждого движения, если игрушка задевала особенно нежные и чувствительные местечки, и в его мыслях уже откладывались знания об эрогенных зонах Сокджина.

— Хах, — Чонгук прекратил говорить и снова начал двигаться, слегка толкаясь бёдрами, чтобы игрушка задевала чувствительную точку внутри. Они оба были почти на грани, и хотели видеть друг друга, когда оргазм захлестнёт их; наблюдать за тем, как они оба контролируют своё удовольствие, чтобы оставаться соблазнительными, было невероятно.

— Джин, — ахнул Чонгук, прогибаясь в пояснице. Дальше уже было нельзя тянуть, и он отключил звук; убедившись, что микрофон не работает, он начал, не сдерживаясь, стонать имя своего любовника, хныкать, умолять его, дёргаясь и помогая себе рукой. Ощущение большой, упругой игрушки внутри было таким реалистичным, тем более что всё движение выполнял сам Чон, двигаясь в том темпе, в каком ему хотелось, он просто почти прыгал на нём, елозил, дёргался, толкался бёдрами, кайфуя от того, насколько он растянутый и заполненный. Его тело почти не слушалось его, и он просто свалился на постель, тяжело дыша и подёргиваясь в судороге, мокрый от смазки и своего семени.

Джин на него смотрит. Джин смотрит на него.

божеонсмотритгосподипапочкасмотритнаменя.

Динамик издал лёгкое потрескивание, и в нём раздался шёпот Джина:

— Ты всегда испытываешь такое бурное удовольствие, что это заводит меня снова, малыш. Ты такой прекрасный, даже когда дрожишь, лежишь разбитый после оргазма, и я хочу, чтобы ты однажды испытал такой же кайф со мной.

Чонгук зажмурился. Его сердце колотилось.

— Дай я умоюсь, и мы поговорим об этом.