Казалось, сердце грохотало так, что оглушало и отдавалось жаром в ушах Чонгука, он явно был не в порядке, но ему было слишком хорошо. Он не помнил, чтобы целоваться было настолько приятно, что внутри всё переворачивалось, а тело будто ничего не весило. Губы Сокджина были мягкими и нежными, именно такими, какими их помнил Чонгук.

— Ах, — он задохнулся, когда Джин коснулся губами его уха и шеи, лаская, и его дыхание опалило кожу.

— Ты такой измученный, солнышко, — шепнул Джин, — Позволь мне позаботиться о тебе.

Чонгук густо покраснел, цепляясь за его плечи и рвано вздыхая. Он чувствовал, как его тело всё плавится от бархатистого ласкового шёпота, и был совершенно не способен — и не хотел — сопротивляться, когда Джин поднял его и понёс в комнату.

— Какой же ты красивый, — сказал он, усаживая Чонгука на постель и покрывая его шею поцелуями. На секунду Чонгук испугался, что всё это происходит с ним прямо сейчас, и вскрикнул.

— Больно? — спросил Джин, и Чонгук помотал головой, всё ещё обнимая его за шею. — Тогда страшно?

Чонгук кивнул, опуская ресницы, и Джин отстранился, касаясь его щеки пальцами и мягко поглаживая. Чон поднял глаза на него, и Джин некоторое время изучал его лицо, стоя перед ним на коленях на полу и касаясь его шеи.

— Боже, эти глаза, — проговорил он. — Кажется, я нашёл ещё одного пирата Балеарского моря, и он украл моё сердце.

— Ты… — Чонгук задохнулся. — Ты абсолютно… твои шутки абсолютно кошмарные.

— Что ж, у меня же должны быть недостатки, — усмехнулся Джин, приблизившись и потеревшись головой о грудь. — О, как же ты фантастически пахнешь... Ты сводишь меня с ума.

— Джин, — выдохнул Чонгук, зарываясь пальцами в светлые волосы и снова притягивая для поцелуя. Это был Джин, его начальник, его друг и его любовник. Он просто не мог насытиться этим ощущением, то, как Джин целовал его, нежно, проводя языком и прихватывая губы, и, конечно, он доминировал, но всё происходило само собой. Чонгук не чувствовал себя неуверенным — только до одури влюблённым. Пока мог, он хотел зайти дальше. Даже если это будет всего одна ночь, он хотел этого прямо сейчас.

— Хах, — Джин шумно вдохнул, проведя носом по шее Чонгука, пока тот одной рукой расстёгивал пуговицы на его рубашке. Он задрал майку под ней и провёл ладонью по груди — он мечтал об этом очень долго, и близость горячего тела сводила с ума.

— Мои руки… грубые? — шёпотом спросил Чонгук, имея в виду пальцы, огрубевшие от работы с булавками. Сокджин взял его ладонь и прижал пальцы к губам.

— Наши руки грубые, — ответил он и мягко толкнул Чонгука на постель, опрокидывая. Тот охнул, чуть отползая, но Джин лёг рядом с ним, привлекая для поцелуя, пока Чонгук не остановил его снова:

— Намджун…

— Не вернётся сегодняшней ночью, — шепнул Сокджин, коротко чмокая его губы. — И следующей — тоже…

— Только не говори, что ты отдал его пиратам, — охнул Чонгук, чувствуя, как сильная ладонь касается его талии, опаляя жаром через тонкую футболку. Сокджин ухмыльнулся.

— Кое-кому похуже, — усмехнулся он. — Невероятно тонкий, — его зубы легко царапнули шею Куки, пуская по телу дрожь, и Чонгук сжал его плечи сильнее, заставив Джина вздохнуть:

— А-ах. Больно…

— Прости.

Чонгук стащил с него рубашку и некоторое время водил по его телу пальцами.

— Нравится? Всё твоё, — шепнул Джин, нависая над ним. Его губы снова коснулись уха Чона, прихватили мочку, играясь с серёжкой, пока его пальцы расчерчивали напряжённый живот, заставляя то выгнуться, то расслабиться. Сокджин был в восторге от чувствительности Чонгука так, что хотелось ласкать и нежить его ещё долго — и смотреть, как это чувственное создание извивается и цепляется за простыню, именно так, как сейчас, поэтому он отстранился, чтобы запечатлеть в памяти образ разомлевшего, часто дышащего Чонгука с растрёпанными волосами. Вдоволь налюбовавшись, Сокджин вернулся к нехитрым ласкам, чтобы не пугать своего любовника; он не торопился раздевать Куки, мелко покусывая его через тонкий хлопковый трикотаж и поглаживая колени, только иногда заходя ладонью на внутреннюю часть бедра.

— С-сокджин, — хныкнул Чонгук, начиная приподнимать бёдра навстречу этим движениям. Он ещё никогда не был так заведён, каждый поцелуй оставался горящим отпечатком на его коже, заставляя чувствовать всё куда острее и приятнее. Ещё ближе.

— Р-раздень меня, — хрипло потребовал Чонгук, шалея и ощущая свою голову восхитительно пустой. Ладони Сокджина лежали на его бёдрах, и Чон не мог сосредоточиться, желая, чтобы эти пальцы касались обнажённой кожи, сжимали его, были на нём. И возможно, в нём тоже.

— Чёрт, — глаза Сокджина были огромными и чёрными от возбуждения. — Тогда помоги мне.

Чонгук приподнял бёдра, позволяя стащить шорты вместе с бельём, и его член покачнулся, шлёпнувшись о пах так, что Чон зашипел и застонал. Сокджин наклонился, выцеловывая дорожку на животе, погрузил кончик языка в пупок и соскользнул до бедра, с тем, чтобы покусывать выступающую косточку и заставить Чонгука дёргаться.

— Ещё один поцелуй, — шепнул Джин, снова нависнув над Чоном, и получил поцелуй, от которого сам застонал в чужие губы.

— Па-а-апочка, — немного провокационно мяукнул Куки, морща нос и поднимая руки над своей головой, пока Сокджин мягко, властно сжал его бедро одной ладонью.

— Такой драгоценный… — он наклонился и игриво прикусил сосок Чонгука, цепляя зубами пирсинг. — Обожаю это. Обожаю тебя.

Он заставил Чона всхлипывать и вскрикивать, теребя и прикусывая его соски через ткань футболки, делая её мокрой, а затем задрал её и принялся посасывать их, зацеловывая припухшие горошинки. Его поцелуи спустились ниже, и Сокджин раскрыл рот, вбирая головку члена и слизывая несколько капель смазки. Чонгук, приподнявший голову, чтобы посмотреть, задохнулся и снова опрокинулся на подушку, вцепившись в неё пальцами.

— О боже, — ему было так хорошо. Сокджин провёл языком по ложбинке сгиба бедра и обхватил ладонью влажный ствол, чуть сжимая и заставляя Чонгука пихнуться в руку, а затем снова взял в рот, прижимаясь к члену языком, пропустил его дальше, позволяя соскользнуть вглубь и упереться головкой в самую глотку, и Чонгук захлебнулся стоном. Так узко, так влажно, так фантастически мягко скользил язык Сокджина по его члену, обрисовывая каждую напряжённую венку, и губы обхватывали кончик, ловя его перед тем, как Джин выпускал член Чонгука изо рта; он был готов кончить от одного осознания, что его начальник сейчас делает ему минет, если бы в его голове была хоть одна чёртова мысль. Удовольствие выместило всё, превращая Чонгука в мокрый, жаждущий беспорядок, с пульсирующим жаром внизу живота и одним только желанием толкаться в чужой рот.

Сокджин позволил Чонгуку войти до конца и медленно, мучительно выпустил его из плена своих губ, обводя ими по краю головки и вылизывая щёлку кончиком языка, что заставило Чонгука дёргаться, и затем переключился на его бёдра, царапая их зубами и покусывая, заставляя любовника часто дышать.

— Боже, твой голос… наконец-то я услышал, как ты стонешь, — хрипло проговорил Сокджин, целуя коленку Чонгука. — Потрясающий.

Он взял его член и потёрся о него щекой, а затем улыбнулся, водя головкой по своим губам.

— Сладкий мальчик, — шепнул Джин и поцеловал бархатистую, влажную тонкую кожу, заправляя свои волосы за ухо и снова мягко, с настоящим наслаждением вбирая в рот весь член, двигая головой, пока Чонгук не начал стонать в голос, и его пальцы начали поджиматься.

— Джин!..

— Что такое?..

— Если, — Чонгук сглотнул слюну, — Если ты продолжишь, то я, ох, я кончу…

— И что не так, солнышко? — Джин приподнялся, облизывая губы, но его рука продолжила ласкать Куки.

— Я думал, — Чонгук закрыл глаза, с настоящим отчаянием выдавливая из себя слова, — я думал, ты меня…

— Ох.

Ласкающая его рука остановилась, нежно коснулась колена и исчезла.

— У меня нет презервативов.

Чонгук открыл глаза и увидел, что Джин был растерянным и даже смущённым.

— Мы… мы можем сделать это без презерватива, — проговорил он. — И… у меня в рюкзаке лежит смазка, если что, эм… я просто забыл её там после одной из покупок в секс-шопе.

— Сейчас вернусь, — Джин поцеловал его в щёку и поднялся, накидывая рубашку.

— Джин.

— Что?

— Ключ, — Чонгук покопался в кармане брюк и кинул ему ключ. В глубине души он был благодарен за перерыв, потому что ему точно нужно было остыть, он действительно был готов кончить в любой момент; к счастью, Джин вернулся достаточно быстро.

— Клянусь, ещё одна шутка про пиратов, и я тебя прикончу, — предупредил Чонгук.

— Вот она, моя детка, — промычал Сокджин, сгребая его в охапку и подминая под себя. — Строптивый…

Чонгук, только что получивший передышку, задохнулся от нахлынувшего жара, когда почувствовал себя вжатым в постель; между ними было настоящее напряжение, опалявшее огнём под кожей.

— Джин, — выдохнул он, снова притягивая его к себе за шею и целуя уже немного припухшие от поцелуев и солоноватые от смазки губы, но это его не остановило. Он дёрнул брюки Сокджина, стаскивая их вниз.

— Мм, — Джин вздохнул, когда напряжённого кончика коснулись ладони Чонгука, большие и горячие, чуть влажные; сам Чон шалел от того, что чувствовал в своих руках тяжесть и жар чужого тела. Надорвав пакетик, Джин выдавил немного на свои пальцы.

— Приподними бёдра, — сказал он.

— Господи, да.

— Я же ещё ничего не сделал.

— Джин, — Чонгук вцепился в его плечи и охнул, когда почувствовал, как внутрь протискиваются два пальца. Расслабиться было нетрудно, он сконцентрировался на потрясающем чувстве заполненности.

— Чёрт, — Джин выдохнул ему на ухо. — Ты просто невероятный.

— Хах, — Чонгук выгнулся, когда он добавил третий палец, проталкивая их внутрь и чуть сгибая, затем вытащил пальцы и провёл ими по ложбинке, размазывая лубрикант, и снова вошёл; Чонгук заёрзал, так как он снова был заведён, и он ждал этого, всё внутри него было таким чувствительным, и он был вовсе не против, чтобы Сокджин продолжал его растягивать, — от пальцев тоже было невероятно хорошо, и Чонгуку не требовалось ничего делать, — Сокджин знал, как доставить ему удовольствие. Куки просто кайфовал от его пальцев внутри себя.

Джин приставил истекающую головку к растянутому, влажному отверстию и легко скользнул внутрь, медленно входя; Чонгук застонал, чувствуя, как в него постепенно, сантиметр за сантиметром проталкивается член, заставляя извиваться.

— А, а-ах, — он зажмурился, часто и мелко дыша, так как головка немилосердно проехалась внутри по комку нервов; Сокджин подхватил его, сжимая ягодицы ладонями.

— Чёрт, — Джин уткнулся головой в его грудь, часто дыша и влажно целуя его шею, — солнышко, ещё немного, и я сам кончу.

Чонгук чувствовал, как он обхватывает Сокджина, как сжимает его член, мягко и туго, и двинул бёдрами, ощущая то, как пульсирует напряжённый орган внутри. Сокджин толкнулся в него, чуть двинув бёдрами назад и вперёд и снова заставляя Чонгука вскрикнуть, и все желания, которые он подавлял, расцвели в его груди, как будто Джин читал его мысли. Он не сдерживал свой голос, подмахивая бёдрами, и в голове промелькнула мысль, что, может, он сошёл с ума и всё это нереально, но Чонгуку было слишком хорошо. Сокджин заставлял его чувствовать себя так невероятно хорошо.

Он требовательно вцепился в него, и Сокджин закинул его ноги на свои бёдра, вбиваясь в комок нервов; они оба были взмокшими и взъерошенными на грани, и вся комната была наполнена запахом секса, стонами их обоих и звуками шлепков. Чонгук выгнулся, его член, зажатый меж их телами, дёрнулся, выплёскивая семя, и парень извился в руках Сокджина, чувствуя, что его просто выжимает. Всё внутри сокращалось от оргазма, Чонгук протяжно застонал, чувствуя отголоски боли, и уже не мог держать глаза открытыми. Джину было достаточно сделать пару последних движений, чтобы кончить — Чонгук был слишком горячим и разбитым зрелищем сейчас. Его блестящая от пота грудь часто вздымалась, и Сокджин притёрся к ней, обессиленно целуя влажную кожу. Ещё несколько секунд, и ночной воздух доберётся до них.

— Джин, — позвал Чонгук, расслабленно отодвигаясь и мягко касаясь его плеча. Его голова не соображала.

— Что, моя любовь?

— Ты не сердишься?..

Джин, имевший малое представляние о метаниях Чонгука в эти дни, не знал, из-за чего он должен был сердиться. Он спросит об этом завтра.

— Нет, конечно. Всё хорошо, — он поцеловал влажный висок и обнял Чонгука. — Всё хорошо.