— Я точно им понравлюсь? — спросил Сокджин уже пятый раз за последний час.

— Всё в порядке. Мама и папа ждут нас, — заверил его Чонгук. — Давай пока не будем говорить им, что ты женат. Это чудо, что они проявили образцовое для их поколения понимание, если честно. Они могут наговорить всякого, просто потому что не знают, как «правильно», а не потому что хотят обидеть или унизить. Лучше просто… не добавлять им сложностей.

— Да… я понимаю. Извини, но ты для меня важнее твоих родителей, потому что ты со мной встречаешься. Но я всё равно волнуюсь.

— Тебе нужно подышать?

— Давай остановимся.

Они остановились на обочине, чтобы прогуляться на полпути, и купили фруктов и прочего: дыню, персиков и клубники, благо погода уже была довольно подходящей, а для себя — дольки арбуза на палочке, холодные и сладкие.

— Я поведу дальше, — предложил Чонгук.

— Хорошо, — отозвался Джин. — Я волнуюсь… к тому же, ты о-о-очень привлекательный за рулём. Подожди…

Он привлёк Чонгука к себе, слизывая сладкий сок с его губ и немедленно вовлекая в нежный, но глубокий поцелуй. Тот сдавленно ойкнул от неожиданности и поднял руки, чтобы не испачкать одежду Джина арбузным соком.

— Джин…

— Я не буду целовать тебя при твоих родителях, поэтому дай мне немного своих сладких поцелуев, или я буду просить тебя на коленях, — мурлыкнул Джин ему в губы, и Чонгук вытянул руки, растопырив их и со смехом целуя Джина на дороге.

Затем они отправились дальше.

Солнце склонилось к западу, поэтому остаток пути они проделали уже в сумерках.

— Мам, мы подъезжаем с Сокджини-хёном, — сообщил Чонгук по телефону. — Скоро будем!

Сокджин становился всё более нервным, когда они подъезжали, и взволнованно оглядывался, когда Чонгук уже проезжал по знакомым ему улицам Пусана, направляя автомобиль туда, куда нужно.

— Вот, это мой родной дом, — тихо проговорил Чонгук, паркуясь у небольшого дома с крошечной террасой и двориком. — Мы… останемся в моей комнате наверху. Кровать, на которой я спал, осталась, но я постелю для тебя матрас рядом, если мама позволит нам спать в одной комнате, — он хихикнул и с любовью посмотрел на Джина. — Теперь я тоже начал волноваться.

— Спасибо, что привёз меня сюда, — тепло проговорил Джин. — Я не могу поверить, что это то место, где ты был совсем маленьким.

— Ты тоже был маленьким где-то далеко, — отозвался Чонгук, накрывая его ладонь своей. — Всё в порядке. Пойдём, поздороваемся и скажем, что мы приехали. Давай, выйдем, я поправлю твою одежду.

Они вышли, и Чонгук потратил несколько секунд, чтобы привести Джина в хороший вид — это время было необходимо им для того, чтобы убедиться, что всё в порядке, и Куки больше делал вид, что он поправляет и отряхивает их одежду и волосы.

— Ты очень красивый, — тихо проговорил Куки, кладя руки на его плечи. — Ты обязательно понравишься моим родителям.

— Я буду стараться, — пообещал Сокджин. — Твои мама и папа будут гордиться тобой ещё больше, солнышко.

— Чонгук!.. Дорогой, они приехали! Ах, я же тебе говорила, что слышала машину!..

Дверь дома скрипнула, открывшись и проложив дорожку тёплого света изнутри на ступеньки у калитки.

— Мам, — Чонгук потянулся к этому свету и прильнул к невысокой женщине, обняв её и позволяя обнимать себя. — Привет, мам. Мы приехали.

— Добрались… Идите внутрь! Мы вас уже заждались. Твой хён тоже приехал с семьёй! Мы все собираемся ужинать. А ты, наверное, Сокджин! Проходи скорее, не стой столбом.

— Сокджини-хён стесняется. Что же ты не предупредила нас, мама, что хён тоже приедет? — Чонгук обхватил локоть Сокджина, вставшего в ступоре.

— Я сама только сегодня узнала! Ну что же, пойдёмте скорее. Не беспокойтесь, у нас дома должны быть мир и спокойствие. Ты уже не в том возрасте, чтобы я тебя отчитывала. Ты привёз мне журналы?

— Да, мам. Они в багажнике. Только… — Чонгук покраснел. — Пожалуйста, ты их скопом не смотри… Я там… экспериментирую.

— Ты там голый, что ли? — осведомилась госпожа Чон, вызывая смешок у Джина.

— Нет, — проблеял Чонгук.

— Ах, ну и тем более! Чего мне волноваться. Ты в хорошей форме! Ну же. Мы всё на пороге, идёмте скорее. Мы должны поприветствовать нового члена семьи.

Чонгук подтолкнул Джина вперёд и одними губами прошептал: «Всё будет хорошо.»

Они сняли обувь, и Джин снова отряхнулся, чтобы быть уверенным. Чонгук усмехнулся, растроганный, видя, как его парень, пуленепробиваемый перед всем, кроме его семьи, волнуется.

— Чонгук! Наконец-то!

— Хён! — закричал Чонгук, кидаясь в объятия старшего брата.

— Хоп! — тот с лёгкостью закинул его к себе на плечо и покрутил. — Наконец мой младшенький тонсэн привёл кого-то особенного! Ну, познакомь нас!

— Это Сокджин-хён, — запыхавшийся и радостный Чонгук представил Джина, как только Чонхён поставил его на землю. — Мы… сколько мы уже знакомы?

— Я думаю, несколько месяцев, с начала весны, верно? — спросил Сокджин. — Я Ким Сокджин, приятно познакомиться.

— Приятно познакомиться, хён, я Чон Чонхён, — тот протянул ему руку, чтобы пожать. — Я тут с женой! Она сейчас ещё помогает отцу готовить, а мы уже накрываем на стол. Пойдёмте, поможем, мы уже садимся ужинать! Вы как раз вовремя.

***

Ужин прошёл замечательно. Сокджин, хотя поначалу от волнения всё говорил официально, понемногу расслабился и начал даже шутить свои ужасные шутки, которые заставляли родителей Чонгука хохотать, а его самого — щипаться и шипеть: «Ну хватит, перестань!..»

Абоджи восторгался хорошим аппетитом и физической формой Джина, а омони — его манерами и юмором, хотя Чонгук не всегда мог поддержать этот восторг, он был рад, что его семья изо всех сил старается оказать им радушный приём и… вроде как, просто счастлива? Конечно, они иногда говорили невпопад и задавали неудобные вопросы, но откуда им было знать, чего спрашивать не следовало? Чонгук в таком случае перехватывал тему разговора и менял её, а его чуткий хён поддерживал его, намекая, что тема бестактная, и мама с папой явно делали себе мысленную заметку, что «так» говорить не стоит.

— Ну, а как вы познакомились?

— В сети, — Чонгук положил вкусные кусочки в тарелку Сокджина. — Мы были знакомы ещё до того, как хён начал работать у нас, поэтому первое время было неловко. Он признался мне на Майорке, и с тех пор мы вместе.

— В Испании, — вздохнула нуна. — Как романтично…

— Твой отец долго играл в тайного поклонника, — сообщила госпожа Чон. — Он приносил мне цветы с записками, пока я не согласилась пойти на свидание. Тот ещё выдумщик! У нас в крови страсть, любовь и романтика.

— Мам, ты эту историю уже тысячу раз рассказывала!

— Сокджини-хён слышит это в первый раз.

— Я люблю романтику, но Чонгук-а первый, кто заставил меня её испытать, — ласково проговорил Сокджин. — Я старше, но это ничего не значит, я очень люблю его.

— Значит, дело решённое? Как насчёт свадьбы? — спросила госпожа Чон, и Чонхён выронил палочки, поперхнувшись и извиняясь.

— Мама, о чём ты? — несколько растерянно спросил Чонгук.

— Как — о чём? Как только Чонхён решил познакомить нас со своей невестой, сразу стало понятно, что им нужно наше благословение. Вы ведь такое поколение, знакомство с родителями — это серьёзный шаг! — совершенно понимающе проговорила госпожа Чон.

— Мам, мы не можем выйти замуж друг за друга, — мягко проговорил Чонгук. — Разве ты не знаешь? Нам… ну, нам нельзя.

— Как это нельзя? Кто сказал?

— Ну, по крайней мере, в нашей стране нельзя регистрировать отношения двум людям одного пола, — проговорил Чонхён. — Мам…

— Но почему? Разве это не должно быть? Я слышала, уже в куче стран так можно, потому что это нормально, а у нас почему нельзя? Что за ерунда? Почему нельзя? Они что, не встречаются? Ах, Чонгукки! Это так несправедливо! Прости меня. Я опять…

— Ничего, мам, ты же не знала… это ничего. Гораздо важнее, чем это, то, что мы здесь. Многие люди, которые сыграли свадьбу, лишены вот этого, и это тоже несправедливо, а у нас это есть, — Чонгук оглянулся на Джина, взяв его за руку.

— Спасибо за то, что приняли меня, — тот с благодарностью склонил голову.

Уже позже, когда Чонгук помогал устроиться Джину в своей комнате, он спросил:

— Думаешь… они не стали думать плохо про меня? Или… просто иначе?

Джин сел на застеленный для него матрас и положил ладони на голые колени Чонгука.

— У тебя замечательные родители, Куки, — сказал он. — Они стараются ради тебя. Любят тебя… и меня тоже готовы полюбить. Я очень счастлив здесь. Ещё смущён, но счастлив. Я…

— Что?

— Ничего, — Джин ткнулся в его колени носом. — Они не думают плохо про нас с тобой. Как можно про тебя плохо подумать?

— У меня ведь тоже есть плохие стороны, — заметил Чонгук. — Когда у нас такая разница в возрасте и социальном положении… правда, мне это не важно уже, но другие люди подумают всякое, и чёрт бы, если просто подумают, но ведь могут попытаться навредить…

— Ты этого стоишь, — Сокджин уселся на постель, к Чонгуку, и коснулся его губ. — Если бы я прямо сейчас оказался самым нищим и несчастным человеком на свете, я бы начал свой путь заново, чтобы добраться к тебе.

— Если бы ты оказался самым нищим и несчастным, я бы тебя не бросил, так что не играй драму. Никуда бы ты не делся, — Чонгук положил палец ему на губы. — Ложись спать. Если будешь вести себя хорошо, то следующей ночью я позволю тебе лечь в свою постель.

— Я буду делать всё, что ты мне скажешь, папочка, — хихикнул Сокджин, кусая его ласково за мочку уха и забираясь ладонью под футболку, чтобы пощекотать лопатки, после чего переместился обратно на пол, закутываясь в покрывало и блестя глазами. Чонгук протянул ему руку, спуская ладонь вниз, и Джин взялся за неё.

— Спокойной ночи, — шепнул он.

— Я люблю тебя.