Было, что вспомнить.

Пока они ехали обратно в Сеул, машину вёл Чонгук, а Сокджин мурлыкал от счастья, напоминая ему обо всех сладких моментах, которые они испробовали. Камера, которую они принесли с собой, запечатлела самые прекрасные из них.

Джин, который уплетал клубнику за обе щёки вместе с родителями Чонгука — он тогда просто не мог остановиться. Клубника была такая сладкая и сочная, что удержаться было невозможно, и её аромат просто дурманил голову — ни одна конфета, ни один парфюм не мог передать этого свежего, летнего, настоящего запаха клубники, и их руки, погружённые в пиалы с крупными яркими ягодами, впитали этот запах.

— Ам…

Их вечера, проведённые в полном огней городе; Чонгук отдал Джину один из своих ханбоков, и они гуляли между фонарей, отсвечивающих разными цветами через листья парков и игравших светом на воде. Как же было здорово! Тёмные, густые и синие ночи полностью принадлежали им одним, насыщенные сладостью поцелуев и смеха. Они фотографировали друг друга и фотографировались вместе, делая то смешные и дурашливые снимки, то красивые, то вообще совершенно бессмысленные. Кто бы мог их упрекнуть?

А потом бродили по ночному пляжу, сняв обувь и идя по кромке воды.

— Чш… Мама и папа спят, не шуми.

— Я тихо…

Сокджин медленно, нежно целовал его, трепетно и неторопливо лаская. Он приподнял покрывало Чонгука и проскользнул под него, как будто они были подростками, хотя чего им было бояться? Даже если бы мама и папа услышали, они бы, наверное, поняли?..

— Скажи мне, что любишь меня? — игриво промурлыкал Сокджин куда-то в шею Чонгука, и тот хныкнул недовольно:

— Люблю, изверг…

— И я тебя очень, очень, очень люблю, — проворковал он, заставляя сердце Куки таять, как лёд в жаркую погоду. Он чувствовал себя, как подросток, они оба вели себя, как влюблённые подростки, ну и что? Они ведь оба были лишены этого в своё время. Пусть так, но они чувствовали себя счастливыми, и пока Чонгук был с Сокджином, он не собирался стыдиться этого. Им ведь нравится, а больше это никого не касалось.

— Чш… нам надо быть тихими.

— Мм, хён, я-то это знаю…

Ощущение ладони, медленно спускающейся ниже, обещающей, что сейчас будет очень хорошо — это было прекрасно. Слышать, как Чонгук почти беззвучно хватает ртом воздух — прекрасно.

Прекрасно, когда Джин рвано и резко выдыхал ему на ухо, когда Куки сжимал его чуть сильнее, и потом…

— Я счастлив, — Джин положил ладонь на колено Чонгука, осторожно, чтобы не отвлекать его от ведения автомобиля. — Особенно, что познакомился с твоими родителями.

— И увидел мои детские фотографии.

— И увидел твои детские фотографии, — улыбнулся Джин. — Если хочешь реванш, я покажу тебе свои.

— Неотразимые снимки неотразимого ребёнка? — усмехнулся Чонгук.

— Мне не позавидуешь. На первый взгляд, фотографии действительно идеальные, но после того, как ты увидишь несколько, ты поймёшь, что что-то с ними не так, — Джин грустно улыбнулся.

— Что же с ними не так? — деликатно поинтересовался Чонгук.

— Где бы мы ни были, чем бы ни занимались, на фотографиях мы все должны принять одну определённую позу, — пояснил Сокджин. — Никаких дурацких фото. Все — как будто с портретов богачей средневековья, чинно и скучно. Руки сложены, голова вверх, госпожа держит маленького господина, господин постарше стоит около отца всего семейства. У каждой ситуации есть своя расстановка. А так — хоть на нормальные фотографии посмотрел.

— Тогда настоящим реваншем будет, если мы с тобой наделаем кучу фотографий, которые разобьют всё это, — уверенно проговорил Чонгук, вальяжно ведя машину. — А потом, через некоторое количество лет, когда у нас, возможно, тоже появятся дети, представь, какие это будут прекрасные фотографии! Ох, — он несколько смущённо улыбнулся. — Мне кажется, я понимаю, что значит — хотеть ребёнка от любимого человека… Прости. Я думаю, ещё рано, но само желание начинаю осознавать. Я так смутился. Боже, я слишком много болтаю, я остановлю машину, подожди…

Ему пришлось остановиться на обочине, и Джину пришлось потратить некоторое время, чтобы успокоить покрасневшего до самой шеи Чонгука.

— Всё в порядке, — убеждал он Чона. — Я ведь вовсе не против детей, тут нечего смущаться!

— Но разве не слишком рано, — пропыхтел Куки. — Я же сам говорил… и вообще.

— А сколько для тебя должно пройти, уже ведь скоро осень, считай, полгода встречаемся, — проворковал Джин. — Некоторые к этому моменту уже и замуж выходят!..

— Я просто подумал, — Чонгук начал немного запинаться, — что… я же знаю, что у нас не может быть детей, но… стоит… стоит мне подумать, что мы вместе занимаемся воспитанием кого-то маленького, и мне кажется, что я становлюсь ещё счастливее… всё, я слишком много болтаю, слишком много…

Он в абсолютном смущении закрыл лицо руками, и Джин выждал пару секунд, прежде чем отстранить ладошки и начать целовать смущённое лицо.

— Я уверен, однажды так и будет, — проговорил он. — Я же не сержусь, почему ты закрываешь лицо? Мы смотрим в одном направлении.

— Я же сам ещё ребёнок, зачем мне об этом размышлять, я выгляжу глупо, — пробухтел Чонгук.

— Мм? вовсе нет, с чего ты взял, — промурлыкал Джин. — Ты не сказал ничего стыдного. И мне тоже нравится фантазировать с тобой о будущем. Хочешь, я поведу?

— Ох, нет, — спохватился Чонгук. — Не волнуйся. Нам уже немного! Я доеду, я уже в порядке. Прости, что затормозил.

— Ничего, я же получил возможность поцеловать тебя ещё несколько раз, — довольно проговорил Джин. Чон снова выехал на дорогу, что-то бурча себе под нос, а Джин всё ещё смотрел на него, думая, сказать ли ещё раз о том, как восхитительно выглядит Чонгук за рулём, или же всё-таки не смущать его снова.

— Можно у тебя остаться?

— У тебя шикарная квартира, а ты ко мне напрашиваешься, хён. Что с тобой не так?

— Ну, у тебя уютнее… И я могу оправданно носить твои шмотки, — заметил Джин. — И возможно, я смогу напроситься так же и на секс с игрушками? У меня не такой богатый арсенал.

— Я тебя сейчас высажу, — выдавил Чонгук, снова красный.

— Ты не можешь, — смеясь, ответил Джин. — Это моя машина!

— Нам завтра на работу, а ведь уже вечер…

Чонгук был рад, что Джин хотел проводить время в его доме. Квартира хёна ему тоже нравилась, но Чонгук тоже придерживался мнения, что его собственный дом куда уютнее, хотя и не такой шикарный — ну и пусть. Наверное, если встанет вопрос о переезде, всё-таки Джин к нему подселится, а не наоборот, и Чон немного поразмышлял на тему того, не будет ли им тесно, ведь пространства было не так уж много. Может, вместе снять квартирку чуть попросторнее, какую-нибудь небольшую, но милую, но чтобы хватало воздуха им обоим?.. Чонгук шумно вздохнул. Вообще, он не торопился с переездом, но было бы здорово.

— Милый?

— Д-да, — поспешно проговорил Чонгук, осознав, что так и не ответил. — Оставайся, конечно. И моей одежды ты не избежишь, хён.

Оставшиеся километры до дома они преодолели за считанные минуты, и сразу после прибытия — душ и ужин, прямо во время которого Джин начал приставать к Чонгуку, вызывая праведный гнев пополам со смущением; в конце концов Чон просто сдался и связал его, после чего взял камеру и снял со всех ракурсов. Отчасти это было действительно наказанием, потому что со второй частью программы Чонгук не торопился, заставив Джина умолять его — и это того стоило.

— Ты становишься мастером в придушивании, — проговорил он, потирая след от верёвки на шее. — Ты выдержал идеальное количество времени с идеальной силой.

— На самом деле я просто боюсь реально тебя прикончить, — буркнул Чонгук, возвращаясь в своё привычное смущённое состояние и вжимая голову в плечи, пока сматывал верёвку обратно.

— Ты покраснел? Омо, ты действительно невероятен, Чон Чонгук, смущаться после того, как вытрахал из меня всю душу… я молчу, — Джин накрыл голову подушкой, как только заметил озверевший взгляд парня и то, как тот принялся разматывать верёвку обратно.

— То-то же, — Чон легко ударил его концом верёвки по голым ягодицам Джина и тот снова провокационно застонал. Ладно. На этот раз они точно лягут спать. Чонгук подумал обо всех этих чудесных фотографиях, которые он только что снял, и с наслаждением представил, как он будет над ними трудиться. Вот уж над чем постараться будет в радость!

— Эй, Сокджини-хён, — он потормошил Джина за плечо и лёг рядом. — Значит, это наш хэппи-энд? Мне кажется, все гештальты закрыты… даже если это касается работы. Как твои ощущения по этому поводу?

— Мгм, — тот уткнулся носом в волосы Чонгука. — Мне нравится эта мысль… Что я буду жить вот так с тобой. Строить планы, ездить в отпуск к твоим родителям, работать вместе, и… может быть, жить тоже.

— Я только сегодня об этом думал, — взволнованно проговорил Чонгук. — Это… точно не рано?

— Если для тебя рано, то давай ещё немного подождём, я не буду тебя заставлять, — улыбнулся Джин, зарываясь пальцами в пряди и ероша их. — Но учитывая то, как часто мы ночуем вместе, имеет смысл уже начать перетаскивать вещи.

— Надо обсудить это, — пробормотал Чонгук. — Но не сегодня! Нам рано вставать, а я и так пошёл тебе на уступки.

— Может, опоздаем завтра, — зевнул Сокджин. — Я тебе начальник, я прощу.

— Ни в коем случае! — отрезал Чонгук. — Никаких опозданий! Ты должен заботиться об имидже, а я — так и подавно! Нельзя опаздывать только потому… только потому что… только… — он задохнулся и замолчал, а потом добавил: — Нельзя, короче.

Он стукнул Джина в плечо, когда понял, что тот тихо смеётся.

— Хён!

— Прости. Завтра угостишь меня кофе?

— Ладно… Мне оставить свет?

— Нет, выключай. Спокойной ночи…

— И тебе. Я люблю тебя.

— И я тебя люблю.

Чонгук поцеловал Сокджина в плечо, награждая за то, что тот наконец успокоился, и бухнулся к нему под бок, намереваясь сегодня быть маленькой ложечкой.