— Флора! Быстрее!

Я поморщилась — капелька пота щекотала висок. Ярко-зеленый шар в моих ладонях все увеличивался в размерах, но с каждой секундой контур покрывался все более сильной волной ряби.

— Флора!

Рваный выдох. Да что же эти проклятые курицы меня торопят?! Руки болели от жара, а левый глаз и вовсе начал дергаться.

— Ярость природы!

За секунду я поняла, что что-то пошло не так, но было уже поздно.

Сфера стремительно разрослась, сверкая не хуже солнца. Раздался оглушительный бум и взрывная волна откинула меня назад вверх тормашками. Точно мешок, я приземлилась на пол спортзала, так и застыла едва не плача от боли. Спина и ноги онемели. Сквозь шум в ушах услышала чьи-то крики и топот — кто-то ко мне подбежал, но перед глазами стоял туман.

Очевидно, меня заботливо перевернули. И как мне показалось, под нос подсунули пальцы, сказав что-то нечленораздельное для меня.

— Три…

Со стороны раздались вздохи облегчения, будь я чуточку живее, сказала бы какие у меня глупые напарницы. Сдохну так с ними на очередной миссии, пока буду лежать с травмами и угадывать шарады с конечностями.

Хоть приподнять аккуратно догадались…

Постепенно зрение и слух приходили в норму, особенно полегчало после нескольких глотков прохладной воды. Только грудную клетку не на шутку сдавило — каждый вздох отзывался тупой тяжестью. Еще и юбка задралась — во время удара моя магия решила сделать финт ушами под номером два и оставить меня лететь в повседневной одежде и, главное, без крыльев.

— Встать можешь?

Ответа не потребовалось — перед глазами заплясали звездочки.

Только теперь ко мне изволили подойти преподаватели. Видимо, поняли, что вероятность лишиться одной из Винкс не маленькая. И пускай к такому отношению я привыкла в Облачной башне, но это же феи… Где их, дракон задери, хваленое сострадание?

— Разойдитесь, девушки.

Гризельда никогда не теряла самообладания, за что находилась в моем личном рейтинге преподавателей на первых местах. Она поправила на носу очки, окинула меня взглядом так, словно имела встроенный сканер — хотя в ее отношении я ничему не удивлюсь — и взмахнула рукой. Потоком воздуха меня подняло на метр от земли и разложило в горизонтальном положении. Хорошо хоть не звездочкой. Так и поплыла наша процессия, во главе с Гризельдой и хвостом в виде Винкс, в лазарет.

Там достопочтенная Офелия встретила меня чуть ли не с распростертыми объятиями — теперь волноваться за свое здоровье поводов не было.

Меня быстро осмотрели и даже ощупали, дали настойку Костянки, чтобы срастить парочку переломанных ребер, щедро смазали синяки жирным кремом и замотали в бинты, чтобы не смазать всю эту прелесть. Правда, чесалось все жутко.

— На данный момент со студенткой все хорошо. Серьезных повреждений нет, а переломы и синяки мы залечим в течение дня. На всякий случай пускай переночует, а утром пойдет на учебу.

— Но что случилось? — спросила Блум.

Да, девушки все это время ждали в лазарете, хотя и Гризельда пыталась отправить их на занятия.

— Вероятно, не справилась с магией. Перенапряжение, стресс, волнение, страх, усталость — всё это может спровоцировать неконтролируемый выброс. Это не такая уж редкость, особенно в вашем возрасте.

Винкс по очереди обняли меня — под конец я едва сдерживала слезы и матерную брань — и пообещали зайти вечером. На прощание я что-то полусонно пробурчала. Дело ли в лекарствах или в моей истерзанном, усталом теле, но желание провалиться в сон нарастало в геометрической прогрессии. И никаких Винкс я не ждала — кто вообще придет, если мне лежать-то всего одну ночь?

***

Часы показывали восемь часов, а я, признаюсь, уже начала зевать от скуки. Но, увы, лимит по сну я выполнила с честью и достоинством. Во всем лазарете лежали только я и еще какая-то красноволосая фея с простудой. И то она зарылась с головой под одеяло, хотя я периодически вздрагивала от стука ее зубов. И почему не попросила принести книжку или на худой конец тетрадку помалевать? Нарисовала бы парочку Палладиумов с рожками. От этой мысли сердце на мгновение застыло и тут же бросилось вскачь. Мда, подложила же Флора свинью!

В лазарет зашел Палладиум — внутри все сжалось до состояния атомов и спустя мгновение взорвалось фонтаном. Едва не выругавшись от удивления, тут же припомнила сетования матушки про то, что таких каркающих ворон, как я, еще нужно поискать. Возможно, помимо легкого упрека в ее словах была и крупица правды.

Эльф изящно сел на соседнюю кровать.

— Как ты себя чувствуешь? Я слышал, на занятии произошел несчастный случай.

Я глубоко вздохнула. У преподавателя был очень красивый и мелодичный голос, хотя по моим скромным оценкам у Алериана он более глубокий и ласковый. Да и Гелия недалеко отошел. Но что может разум и голова, когда тут подростковый всплеск гормонов? Правильно, страдать. Или поддаться.

— Да, я переоценила свои возможности, профессор. Сейчас со мной все хорошо.

«А на кой черт ты сюда явился? — подумала про себя, но все же прикусила язык. — Еще и тыкает».

— Это хорошо. Но все же я разрешаю тебе сдать долг на следующей неделе.

Черт! Да я ж давно должна была это сделать! Впрочем, даром мне не сдались цветочки и листочки.

— Спасибо. Я очень признательна. И спасибо, что проведали меня.

Сваливай уже! И так руки трясутся, еще отходняк потом ловить в виде затуманенной головы и туповатой улыбки.

Палладиум потупил взгляд, и, черт возьми, он понял намек, но по каким-то непонятным причинам не поднимал свой прекрасный эльфийский зад с больничной кушетки.

— Флора, думаю, тебе стоит хорошо подумать и решить, что для тебя лучше. Я знаю, о твоих чувствах ко мне и… Ты мне тоже дорога.

— Профессор! — рявкнула я, покосившись на больную фею. Та не сдвинулась. И уж не знаю, что больше меня возмутило: слова эльфа или то, что похоже не все подробности романтических пузырей Флоры отобразились на страницах. Или все настолько очевидно?!

— Так что решай. Я подожду сколько потребуется.

Конечно, Палладиум мил и красив. Конечно, он мог бы стать супер заботливым партнером, который может все же натянет оценки. Да и не только их. И прочие-прочие плюшки, но все же за двумя зайцами не погонишься(по крайней мере сейчас), а по сравнению с Гелией мужик явно проигрывал. Возможно, излишняя сентиментальность мне досталась от Флоры, но стихи, рисунки, взгляд полный любви что-то да значили. И самое главное: в отличие от встреч с Палладиумом, со специалистом я чувствовала скорее спокойствие и безмятежность, пускай и немножко брюзжала на ванильный характер.

— Здесь нечего решать. У меня есть парень. Я люблю Гелию.

Палладиум покраснел. Надеюсь, не от злости.

— Простите, Флора. Видимо мои чувства затуманили разум и я не так понял ваши действия.

Я едва сдержала усмешку. Сразу на «вы», ушастик?

— Похоже на то.

— Приятной вам ночи.

— И вам, профессор.

Как-то неуклюже Палладиум встал и почти вылетел из лазарета — одни только уши покраснели как помидоры.

Забавно, что о холодном и неприступном сердце эльфа ходили легенды с самого начала его карьеры в Алфеи. И они передавались из уста в уста, из поколения в поколение студенток, а чтобы разбиться хватило всего лишь застенчивой линфейской простушки.

Винкс появились чуть позднее и так неожиданно, что я не успела и мявкнуть, как уже тихо сипела просьбу не душить. Впрочем, с таким же успехом можно было бы просто бахнуться в обморок — девушки вряд ли бы заметили.

— Как ты себя чувствуешь? — после крепких объятий спросила Блум.

Феи расселись по соседним кушеткам, одна только рыжая отодвинула мое скромное тонкое одеяло и примостилась на углу.

— Скучновато немного, а так хорошо.

Я заметила коробку за спиной у Текны. Судя по отсутствию любимого запаха там явно не шашлык.

— Прости нас, — продолжила Блум. — Мы слишком давили на тебя. А с этой суматохой перестали слушать, сегодня ты могла пострадать гораздо сильнее.

Я неловко отвернулась. Какое-то непривычное и непонятное чувство зажглось внутри. С одной стороны мне приятно, что девушки заметили мои труды, да и что таить выброс магии не являлся частью спектакля. Мне правда тяжело, просто по-своему. А с другой — хотелось спрятаться от их сочувствующих взглядов, отмахнуться, сказать, что все отлично, и дать язвительный совет заняться своими делами.

— Ты как раньше можешь делиться с нами своими проблемами и страхами, — поддержала Стелла.

— Мы же подруги, — вторила Муза.

— Это точно! — воскликнула Лейла. — Мы всегда будем рядом!

— А еще мы принесли тебе твои любимые пирожные! — Текна торжественно вручила мне коробку.

Это было глупо и так по-детски, но в то же время… Заботливо. Улыбка предательски дрогнула. Это тепло… Такое нежное и светлое, данное мне просто так, без заслуг, без права родства и титула… Как мне не хватало любви и внимания и как же больно и радостно обрести их теперь. Ресницы намокли, и единственное, что я тихо прошептала: «Спасибо».

Девушки тут же принялись меня обнимать, каждая шептала слова утешения, и попытки оттолкнуть их не увенчались успехом, что, впрочем, меня не расстроило.

***

Облачная башня

Флора не знала, что делать. Она понимала, что не справится одна — за что корила себя. Ей очень сильно не хватало смелости Стеллы, решительности Блум, ума Текны, энергичности Музы и твердости Лейлы. Только сейчас пришло понимание — каждая из Винкс вкладывала частицу себя в клуб, но при этом могла действовать самостоятельно и достигать своих целей. Себя таковой Флора не чувствовала.

Она вспоминала слова семьи. Мама говорила ещё с малых лет, что у нее бесконечно доброе и чистое сердце. Сестра утверждала, что только она всегда рядом и поможет в любой ситуации. Отец был уверен, что она станет в будущем прекрасной женой и матерью. И признаться, сама Флора тоже на это надеялась.

В ее мечтах Гелия нашел небольшой домик в Линфее, возможно в Озерном районе, где растут самые красивые и дивно пахнущие цветы. Там отличное место, чтобы начать тихую и счастливую жизнь. Их дети бегали бы по бескрайним лугам, купались бы в кристально-чистой воде и смотрели бы в голубое небо, придумывая на что похожи проплывающие облака.

Гелия писал бы стихи и рисовал. В таком месте его творческая душа расцвела бы, точно прекрасный цветок, и Флора заботилась бы о нем, точно птица о птенце. Она бы лелеяла его дар, которым, увы, она способна лишь восхищаться, и мечтала бы, чтобы дети унаследовали его от отца.

А сама разбила бы сад с розами, магнолией и, быть может, сиренью. Да, сирень… Как символ чистой первой любви.

Флора сморщилась. Чистой, как же… Возможно, все произошло по ее вине и Великий Дракон наказывает за обман и порочные чувства? Но что она могла сделать? Что тут вообще можно сделать, если тело само вздрагивает при виде профессора Палладиума, того не желая… Если бы у людей была кнопка "стоп", фея бы нажала ее, не сомневаясь ни на секунду.

Бедный Гелия… Если бы он знал, что в ее сердце, пускай и в маленьком уголке, живёт образ другого.

А что, если Тейя ему расскажет? Что, если ранит его? Она же ведьма… Им практически неведомы добрые чувства. Флора даже не уверена, что они способны любить, а не желать. А Гелия… Пускай в последнее время он вел себя немного странно и позволял себе больше вольности, чем она способна была принять, он не такой.

Не осознавая в полной мере ещё своих намерений, фея потянулась к ручке и листу бумаги. Первые несколько минут она сидела, не зная, что написать. Но потом зажмурилась, вспомнила милую улыбку Гелии и его темно-голубые глаза. Пусть такой же будет гладь озера у их дома. Пусть ветер будет таким же мягким, как его волосы, а солнечные лучи такими же тёплыми как его руки.

На бумаге появилось первое слово, потом предложение. Флора увидела любимого так ярко, что нужные слова в миг оказались на странице. Витиеватые, но, к сожалению, немного дрожащие. Он же узнает ее? Узнает цветочки, что она всегда рисует в углах страницы?

Когда Флора заклеила самодельный конверт — изготовленный с большим трудом — пальцы сжались, оставив несколько вмятин на уголке. Раньше щепотки магии хватало, чтобы послание устремилось в Красный фонтан. Раньше оно пахло линфейскими цветами и едва уловимо блестело. А сейчас это лишь тусклая бумага, которую еще неизвестно как отправлять.

За спиной заскрипела дверь, и Флора поспешно спрятала письмо, но, оказалось, это всего лишь соседки