В отличие от остального особняка, где уже царила полутьма, в кабинете Рулака светил яркий свет. На мгновение я даже зажмурился, ведь он меня ослепил. Патриарх сидел за столом, заполняя какие-то документы и, то и дело, ставя на них печати. Я моргнул пару раз, какое-то время наблюдая за этим действием.

— Отец? – все же решился позвать я, сжимая в пальцах мяч, что уже откровенно заколебался таскать с собой.

— Ты хотел поговорить. Говори. Я слушаю. – безразлично отчеканил Рулак, даже не подняв на меня глаза.

Я стиснул зубы, сведя брови к переносице. Внутри опять всколыхнулось раздражение. Неужели он даже не взглянет на меня?

«Может просто зарядить ему разок этим мячом?» - мысль казалась необычайно привлекательной, но я сдержал этот порыв.

Только проблемы себе обеспечу.

— Отец, я хотел поговорить насчет наказания, что вы дали…

— Я не буду его отменять. – прервал он меня. – Если это все что ты хотел сказать, уходи. Мне некогда.

Я стиснул зубы сильнее, ощутив боль в деснах. Он даже выслушать меня не хочет. Что ж, тогда поступим иначе.

Я улыбнулся и тремя уверенными шагами пересёк расстояние до стола Главы, после чего бесцеремонно положил мяч прямо на бумаги, помешав Рулаку и дальше пялиться в отчеты.

— Ты что делаешь? – тут же рявкнул Патриарх, все же поднимая на меня глаза. Я же одарил его холодным и осуждающим взглядом. – Что это?!

— Мяч. – констатировал я факт. – Мяч, который ударил Фирентию по голове вчера.

— О Господь, ты все никак не угомонишься. – потерев глаза, раздражённо процедил мужчина напротив, но я не намерен отступать.

— Я просто сделал то, что не сделали вы. – фыркнул я, доставая из внутреннего кармана жакета свернутые листы бумаги. – Вот. Я опросил всех детей о произошедшем.

Я развернул их и положил перед Рулаком, отодвинувшим мяч в сторону. Закатив глаза, мужчина все же взял бумагу, начиная изучать. Какого же было его удивление, когда он увидел там почерк Галлагера, а не мой. Естественно я не просто так с братцем чаи гонял, а попросил помочь систематизировать полученные мною из опроса данные в один документ. Брови Рулака едва взлетели вверх, после чего он посмотрел на мяч, что минуту назад отодвинул.

— Что такое? Не хотите взглянуть на улику? – иронично хмыкнул я, чем сразу же вызвал агрессию со стороны Патриарха.

— Ты сюда шутки шутить пришел?! – сегодня Рулак раздражительнее обычного.

Почему-то мне действительно стало смешно. Даже улыбку спрятать не выходило. Его уязвляет то что я что-то сделал лучше него?

— Если ты пришел оспорить наказание Велесака, то я…

— Нет. На самом деле наказание Велесака показалось мне даже слишком мягким. Я ещё от себя ему добавил. – покачав головой, едва не начал смеяться, видя откровенное непонимание на лице Рулака. – Просто хотел восстановить справедливость. Ведь вы, совершенно не разобравшись обвинили моего сына в том, чего он не делал.

Я посмотрел на уже ненавистный мяч.

— Отец, я пришел просить вовсе не за Велесака. Не буду отрицать того, что он действительно замахнулся на Фирентию оружием. – я указал в бумагу, где все было расписано. – Даже при условии того, что Фирентия его обозвала, это недопустимое поведение.

— Тогда что ты хочешь от меня? – устало потерев переносицу, спросил Патриарх.

— Я хочу, чтобы вы сняли наказание с Асталиу. – смотря прямо в глаза Рулаку, ответил я. Черта с два я сейчас отступлю. – Его наказание было неоправданно жестоким. Особенно с учетом того, что вы даже не пытались понять ситуацию.

— Хочешь, чтобы я оставил его бездействие в подобной ситуации без внимания? – сжав кулаки и нахмурившись, поинтересовался мужчина. Я моргнул.

— Да. – ответил прямо, не отводя взгляда.

— Ха! Поверить не могу. – убирая не просмотренные документы в стол, произнёс Глава.

— Асталиу — ребёнок, отец. – пояснение явно не впечатлило названного. – Чего вы ждёте от такого пугливого мальчика? К тому же, все заняло буквально секунды. Вы бы сами смогли быстро среагировать в подобной ситуации?

— Я бы…

— Лжете. – перебил я Патриарха, не желая слушать этот бред. – Не каждый взрослый смог бы среагировать вовремя, а вы требуете это от ребёнка, который даже ещё не успел приступить к обучению?

В этот момент меня несколько захлестнули эмоции, стоило мне вспомнить исполосованные красными бороздами икры племянника. Такая обида за него поднялась, что из всех взрослых только я и попытался разобраться в этой ситуации.

— Напомню, что его первое занятие должно было начаться только через неделю! – гнев начал медленно подниматься, скапливаясь в грудной клетке ноющей болью. – Вы должно быть издеваетесь!

— Не повышай на меня голос, Виедзе. – зарычал Глава. – Нечего было вообще таскать с собой меч! Это не игрушка!

— То есть вы хотите обвинить Асталиу в том, что он заранее знал о том, что это случится и взял с собой меч?! Отец, Асталиу лишь маленький мальчик, который хотел похвастаться всем, что скоро начнет обучаться рыцарству, о котором давно грезит, вот и таскал его с собой повсюду! – моментально вскипел я. Ну право слово, будто он сам ребёнком не был никогда! – Это теперь преступление?

Какое-то время мы оба молчали, просто смотря друг на друга сердитыми взглядами.

— Вы ведь уже знаете, что в резиденцию Лорельса приходил врач?

— Знаю. – кивнул Рулак. Естественно, ведь такое не ускользает от внимания Патриарха.

— Тогда вы должно быть знаете почему. – продолжил я, но ответа не последовало. – Лорельс избил Асталиу из-за того что вы решили не разбираться. Он ближайшие дни даже встать не сможет. Вы правда считаете, что это справедливое наказание для ребёнка, который просто испугался?

Глаза Рулака слегка расширились то ли от удивления, то ли от осознания. Он посмотрел на бумаги, принесенные мной, но написанные почерком Галлагера, что значило, младший придерживается и поддерживает данную версию событий. Потом на мяч с четкими отпечатками крови.

Молчание продолжалось довольно долго, но я не двигался с места, словно прирос, сверля Патриарха тяжелым взглядом. Трудно было понять о чем он думает, перечитывая раз за разом написанный Галлагером, но составленный мною документ.

— Ты хочешь снять наказание только с Асталиу? – переспросил Рулак уже намного спокойнее.

— Да. – кивнул я, заведя руки за спину. – Галлагер согласился с этим. Так же я извинился от своего лица перед Фирентией. Мне следовало раньше урезонить Велесака, чтобы до такого не дошло.

Ещё пару секунд невыносимого молчания, сопровождаемого пристальным взглядом Патриарха.

— Раз Галлагер не против, то я сниму наказание с Асталиу. – вздохнул Рулак, а я попытался подавить в себе приступ бешенства.

«То есть, оббежав всех в этом драном поместье, я сделал твою работу за тебя, чтобы услышать, как ты отменяешь наказание Асталиу только из-за Галлагера?!» - контролировать вскипающий гнев было все тяжелее. Я сглотнул его, вместе с комом в горле.

— Выходит, не приложи Галлагер к этому руку, вы бы даже рассматривать такую возможность не стали? – едва сдерживаясь, спросил я. Наверное зря, ведь этот вопрос был подобен снятому предохранителю.

— Да, ведь он отец Фирентии. – не моргнув и глазом, ответил Рулак.

«Вот блять.»

— Вам настолько плевать на мои старания и справедливость?! – буквально взорвался я.

К лицу моментально прилила краска и я ощутил, как тело бросило в жар. Я сжал кулаки и оскалился. Пришлось прикусить щеку с внутренней стороны, чтобы просто не накинуться на Патриарха с кулаками. Боль немного отрезвила, но лучше не стало.

— Мнение Галларега в данной ситуации более весомо.

— Это не так. – выпалил я, совершенно не думая о последствиях. – Вы всегда были на его стороне, в любой ситуации. Отдали ему мою бизнес-идею, когда тот проявил малейший интерес к ней. Даже после того, как он ушел на три года из дома, а потом вернулся с нагулянной от простолюдинки дочерью, вы только радостно приняли его обратно, с распростёртыми объятиями! Все время отправляли ему помощь, хотя раз за разом получали отказ!

«А о Виедзе ты даже не вспоминал, просто вычеркнув из своей жизни, из-за чего его собственная жизнь оборвалась в петле! Да, Виедзе не был подарком, но он тоже был твоим сыном!»

— Галлагер для вас на первом месте, чтобы ни случилось! Он ваш любимчик, ведь он так похож на маму! – грудь болезненно сдавило изнутри от чего я едва не подавился воздухом. Словно эта тема для меня болезненная.

В кабинете воцарилась гробовая тишина. Рулак смотрел на меня с каким-то странным, нечитаемым выражением лица. Потом поднялся из кресла и, обойдя стол, встал напротив меня.

Я ожидал чего угодно, но никак не увесистой и хлесткой пощечины. Меня резко шатнуло влево, и я едва не перевернулся через диван, столкнувшись с его спинкой. Мало того, что я не ожидал удара, так тем более не думал, что он окажется таким сильным. Перстень, с печатью нашего рода, оставил на моей скуле глубокую царапину, ведь при ударе прошёлся острой гранью по коже.

— Что за детскую истерику ты мне тут устроил? – низким утробным голосом спросил Рулак, пока я пытался осознать, что меня сейчас ударили.

Целенаправленно ударили.

— А что? Правда глаза колет? – ядовито фыркнул я, уже не в силах остановиться.

«Тоже мне, ответственный взрослый.» - иронично подметил я, касаясь болящей щеки. Останется небольшая царапина.

— На моё мнение и успехи вы чхать хотели, а стоило Галлагеру проявить немного инициативы, как тут же кинулись ему на помощь, заказав у его магазина одежду для работников особняка. – заметил я, пожимая плечами. – Или я не прав? Не то чтобы я против, все же доля прибыли и мне в карман упадет, просто ваш фаворитизм бесит не на шутку. Мне вы хоть раз так помогали?

— Хочешь сказать, что я не объективен? – прошипел Патриарх.

— Я не хочу. Я говорю это прямо. – честно провозгласил я. – Сначала это касалось только Галлагера, а теперь и на Фирентию перекинулось, раз вы даже не попытались как-то разобраться в ситуации. Вы даже не поздравили меня с тем, что я наконец-то сблизился с Его Величеством, хотя прекрасно знали, как для меня это важно! Кстати об этом!

Я выпрямился, все ещё чувствуя, как саднит скулу. Кажется по моей щеке даже потекла кровь, но я не обратил внимания.

— Мне сегодня на обеде сообщили, что бал Стипендиатов перенесли! И как раз на то число, когда Велесак должен войти во дворец. Оперативно, ничего не скажешь! Ха-ха! Когда только узнать успели? – с холодным разочарованием посмеялся я.

— Этот бал Стипендиатов Ломбарди твой выбор. Всё, что тебе нужно сделать, это отправить свою жену и Велесака в императорский дворец. Уехать в императорский дворец или прийти на этот бал, твой выбор. – сухо ответил Рулак.

Я только грустно улыбнулся, потирая больную щёку.

— Вы сами ставите меня в неловкое положение, заставляя выбирать. Даже не обсудили это со мной. Так в семье не поступают. – хмыкнул я, после чего направился к выходу. Перед самой дверью обернулся, полоснув по Рулаку холодным взглядом. – Хотя, откуда вам знать? Мы перестали быть семьёй после смерти мамы…

С этими словами я покинул кабинет Рулака, чувствуя себя абсолютно выжатым. Нет, скорее раздавленным. Щека отдавалась пульсирующей болью и, отойдя от кабинета, в пустом коридоре, я почувствовал, как больно сдавило грудь, а по щекам прокатились две одинокие слезы. Обидно, просто до жути. Надеюсь, что Рулак выполнит обещанное и снимет наказание с Асталиу. Вытерев платком соленые дорожки и подсохшую кровь, я посмотрел в окно.

«Не слишком ли эмоционально я среагировал? В последнее время я слишком уж вольно себя веду с ним. Все больше похожу на Виедзе реакциями. Так и до беды недалеко. Надо было просто молча кивнуть и уйти, а теперь…» - на улице уже совсем стемнело, а мне от чего-то очень захотелось прогуляться. Не долго думая, я направился в сторону выхода в сад.

На воздухе я зябко поежился, растирая руками предплечья. Было слегка прохладно, но в принципе терпимо. Просто легкий прохладный ветерок. Шагая по темной дорожке, я ощутил долгожданное спокойствие. На небе уже во всю светили звезды и я, невольно, слабо улыбнулся. В прошлой жизни я мог посмотреть на такое небо только на картинках в Интернете. Весь небосвод был усыпан звездами, а через них проходила огромная серебряная полоса. Видимо что-то на подобии нашего Млечного пути. В двадцать первом веке такое не увидишь из-за светового загрязнения. Только если уехать куда-то в глушь.

Дойдя до фонтана, где мы с Сераль провели наше первое свидание, я присел на кварцевый борт. Разглядывать мерцающие звезды, в тишине, разбавляемой лишь шелестом листвы и журчанием воды… да, это определённо то, что мне нужно.

— Красиво… – еле слышно сказал я, прикрывая глаза.

Я просто смотрел, как мерцают звезды. Меня медленно перестало потряхивать изнутри и боль в груди прошла, так что не зря вышел.

— Вас редко можно тут встретить так поздно. – неожиданно послышался спокойный и размеренный мужской голос, а так же звук шагов двух человек по каменной дорожке.

Я перевел свой взгляд в ту сторону и чуть улыбнулся.

— Ламберт, Мариса, давно не виделись. – поздоровался я. Кузина подошла ко мне первая, желая поздороваться нормально, однако резко остановилась и протянула ладонь к моей щеке. Когда она едва коснулась глубокой царапины, я болезненно зашипел, дергаясь назад.

— Кто это тебя так? – рассерженно спросила она.

— Царапина довольно глубокая. Давай обработаю. – предложил Ламберт, доставая из кармана плаща какой-то небольшой бутылек. Видимо антисептик.

Я не стал сопротивляться.

— Мы с отцом поссорились, а это последствие. – тихо пояснил я.

— Что опять между вами случилось? – вздохнула Мариса, присаживаясь с другой стороны от меня.

— Ты будто в землянке живёшь, Иса. – покачал головой Ламберт, промакивая мою царапину. Я едва морщился от ощущения пощипывания. – Скорее всего это из-за выходки Велесака.

— Ну… частично. – вздохнул я. – Не хочу об этом говорить. Лучше вы расскажите, как дела в рыцарском ордене? Я слышал, что Ламберт метит на место капитана своего отряда.

Ламберт Ломбарди — рыцарь первого отряда рыцарского ордена Ломбарди. Старший сын дяди Адама. Единственный из всех его кузенов, сохранивший фамилию Ломбарди при себе, с позволения своего дяди Рулака, естественно. На данный момент он известен тем, что смог пройти экзамен в возрасте двадцати пяти лет. Сейчас это самый ранний возраст становления рыцарем в Ломбарди.

Намного позже его обойдут близнецы, которые приобретут этот титул в возрасте двадцати двух лет.

Мариса Риндел — рыцарь второго отряда рыцарского ордена Ломбарди. Единственный ребенок дяди Николаса. Так же единственная с кем у Виедзе были тёплые отношения на протяжении всей жизни. Они постоянно в детстве шкодничали вместе и дурили родителей своей невероятной схожестью, которая с годами меньше не стала.

— Да это так! – хмыкнула Иса. Она потянулась и обняла меня за плечи. – Кстати, Ламберт, обязательно покажись дядюшке Адаму. А то он уже всех замучил. Никак с тобой не пересекается и скучает.

— Он будет на балу Стипендиатов, можете увидеться там. – предложил я.

— Нет, спасибо. Не хочу. – хмыкнул в ответ Ламберт.

Мы ещё какое-то время мирно поболтали, разглядывая звезды и пытаясь найти созвездия. После чего, я оставил кузенов одних патрулировать территорию. Возвращался в поместье под тихий стрекот кузнечиков и слабый свет светлячков. Дойдя до своих комнат, быстро скользнул во внутрь. По привычке заглянул к Велесаку и переложил его, чтобы мальчишка не упал с кровати на пол. И наконец-то, еле шаркая ногами, направился к себе. Медленно переоделся, после чего, совершенно обессиленный, рухнул в объятия, так меня ждавшей, мягкой кровати.

***

— Вы сами ставите меня в неловкое положение, заставляя выбирать. Даже не обсудили это со мной. Так в семье не поступают. Хотя, откуда вам знать? Мы перестали быть семьёй после смерти мамы…

Рулак настолько опешил от этих слов, что даже останавливать Виедзе не стал. Руку, которой он ударил сына, неприятно жгло и мужчина пару раз сжал и разжал её, чтобы ощущение побыстрей исчезло. На душе стало так гадко после слов Виедзе.

Тема Наталии всегда была для него особенно болезненной. Подобной глубокой ране, которая никак не закроется и постоянно истекает кровью. После смерти супруги Рулак так и не смог никому открыться. Даже собственным детям он старается не показывать эмоций. За это сестры постоянно его отчитывают в письмах, называя бесчувственным. Мол "Если уж нам ничего не рассказываешь, хоть с детьми поговори! Они не маленькие уже, поймут!".

А Рулак не может. На самом деле много раз думал об этом, но стоило попытаться завести разговор, как слова застревали в горле. Зачем грузить детей своими проблемами? Это не их ума дело.

Наталия очень долго к нему подступалась. Входила, как в ледяную озерную воду, медленно привыкая. Шаг за шагом, прощупывая дно ногами. Наверняка часто царапалась о его колкости и замечания в процессе. Однако продолжала идти вперед, мягко и ненавязчиво, становясь неотъемлемой частью его жизни. Наталия видела его насквозь, таким какой он есть. И Рулак начал замечать, что лишь с ней рядом он настоящий. Искренний.

Поэтому, когда супруга умерла, Патриарх целиком закрылся в себе и уже никого не подпускал близко.

Даже собственных детей. Особенно собственных детей.

Галлагер был похож на Наталию. По поведению, по характеру. Рулак видел в нём её отражение. Когда-то у него не получилось спасти и защитить свою жену, поэтому он начал защищать Галлагера. Даже смог на какое-то время приобщить к работе в "Вершине Ломбарди" и у сына все хорошо получалось. Рулак был горд. А потом, в день свадьбы Лабини и Йованеса, перед самым отъездом на банкет, тот заявился к нему с багажной сумкой наперевес, одетый в простую одежду.

Галлагер повернулся лицом к отцу, который всегда подавлял его одним взглядом:

— Я оставляю Ломбарди позади, отец. – заявил Галлагер и Рулак остолбенел. – Все деньги, которые были выплачены мне за всё это время, также находятся в банковском хранилище.

— Хочешь сказать, что собираешься выставить себя дураком, став кочевником? – в ярости спросил Патриарх, сживая руки в кулаки.

На рык Рулака Галлагер ответил всё также спокойно:

— К счастью, я унаследовал кое-что от матушки, так что я не остаюсь с пустыми руками, поэтому не волнуйтесь.

— Что?.. – в груди болезненно кольнуло при упоминании Наталии.

— Матушка оставила мне куда большее наследство, чем остальным братьям и сестре. Возможно, она сделала это, предполагая, что наступит такой день, как сегодня. – не громко пояснил Галлагер, а Рулак почувствовал, как медленно рушится его мир, что он так долго выстраивал.

— Галлагер, ты… – голос неприятно дрогнул.

Рулак так старался всеми силами приобщить сына к семейным делам, ведь мозги у него работают замечательно, а сейчас он собирается все бросить из-за какой-то девки?!

— Я думал, что должен найти своё место в Ломбарди. К счастью, работа в Вершине оказалась легче, чем ожидалось. – немного улыбнулся Галлагер. – В любом случае я был очень горд, поскольку хотел узнать, действительно ли я сын Рулака Ломбарди. Однако…

Сердце Патриарха невольно замерло и молило, чтобы Галлагер замолчал.

— Я не был счастлив. – что-то в этот момент разбилось внутри Рулака, а потом сын вбил последний гвоздь. – Мне стало ясно, что место, где успокаивается моё сердце, находится рядом с ней. Шан для меня именно такой человек.

Галлагер мог покинуть особняк тихо. Однако решил все же дождаться его и поговорить. Лучше бы не говорил. Лучше бы ушёл тихо. Может быть не было бы так больно.

— Пожалуйста, примите Шан как члена семьи, отец! – вдруг выдал сын. – Если вы сделаете это, я продолжу жить в своей семье и усердно работать, чтобы не посрамить имя Ломбарди.

Решение было полностью за Рулаком.

«Галлагер с детства был тихим и пугливым. Но это не значит, что он был мрачным. Он был очень эмоционален и часто плакал или смеялся над самыми незначительными вещами. Так… когда мальчишка передо мной научился показывать характер?» - задумался Рулак, смотря на невозмутимое лицо младшего сына.

Однако так и не нашёл ответа на вопрос, который задал себе.

«Кажется, я ошибся. Я многое упустил как отец.» - Рулаку показалось, что он слышит сердитый голос своей покойной жены, причитающей, что он внось все пропустил мимо себя.

— Ты пытаешься сделать невозможное, Галлагер. – несколько мгновений злясь на слова младшего сына, Рулак быстро успокоился. – Как можно жить, не стыдясь того, что мы приняли в свою семью кочевницу и оставили пятно на имени Ломбарди?

— Вы хотите сказать, что присутствие Шан будет пятном?

— Неужели ты не понимаешь? – на выдохе спросил Рулак. Он стольким жертвовал ради Ломбарди, чтобы в будущем его дети, его внуки, ни в чем не нуждались.

А Галлагеру казалось, что он стоит лицом к лицу со стеной.

— Ты должен был узнать достаточно, будучи членом Ломбарди. Объект, в который можно вложить душу, и объект, о котором нужно заботиться, две разные вещи. – хрипло, но тёрдно произнес Глава.

— Ха-а… – разочарованно выдохнул Галлагер.

Багажная сумка в его руке стала тяжелее.

Величие этого особняка, где Галлагер прожил всю свою жизнь, было невыносимо неуютным, словно на нём была одежда, не подходящего ему размера.

Он повернулся к двери и, ухватившись вспотевшей рукой за дверную ручку, Галлагер кивнул:

— Не забывайте о здоровье. – это всё, что он смог сказать.

— Ты пожалеешь об этом. – сказал Рулак, хмурясь и в последней попытке удержать сына.

— Нет. Я буду скучать по вам, но не буду сожалеть об этом. – спина Галлагера, ответившего это, действительно выглядела облегчённой.

Вздрогнув, рука Патриарха, казалось, могла схватить Галлагера.

Но на этом всё.

Рулак всё-таки не остановил младшего сына.

Мужчина до сих пор жалеет, что тогда не схватился за руку Галлагера.

Ему казалось, что весь его мир рухнул в одночасье. Оборвалась последняя ниточка, связывающая его и Наталию. Казалось бы, у него есть ещё трое детей, но черты Наталии Рулак видел только в Галлагере.

Однако отпустить сына он так и не смог. Наблюдал на расстоянии. За три года его отсутствия они пересеклись всего единожды. На похоронах предыдущего императора — Абракса. Отца Йованеса.

Но когда Шан забеременела, Рулак начал задумываться о том, чтобы все же принять её в Ломбарди. Помогал по мере сил, вот только Галлагер тоже оказался тем ещё упрямцем, выстраивая между ними стену и отказываясь от помощи лучших врачей, что он посылал. Только после вмешательства Шан, беспокоящейся за здоровье ребенка в своей утробе, уговорила сына на принятие минимальной помощи. Тогда Рулака немного отпустило и у него даже улучшилось настроение.

А в начале мая родилась Фирентия. Сильно позже срока, но совершенно здоровая и крепкая, что не сказать о Шан, которая начала медленно увядать.

В тот момент Рулак не обратил на это внимания, начав активно подготавливать все к их переезду в Ломбарди, проводя переорганизацию в комнатах младшего сына. Готовил документы об официальном принятии Шан и Фирентии в семью, чтобы их включили в реестр. Вот только женщина не дожила до этого. Если быть честным, Рулак этому даже обрадовался.

Галлагер же вернулся в Ломбарди, совершенно разбитый, понимая, что одному ему не справиться. И Глава принял его, даже дал внучке право носить их фамилию. Правда до недавнего времени все равно сторонился. Фирентия не была желанным ребенком в Ломбарди. Ну, кроме Галлагера. Он души в дочери не чаял.

Рулак чуть нахмурился и присел на спинку дивана. Стало ещё хуже, когда он понял, что действительно даже не попытался разобраться в ситуации, на слово поверив близнецам. Мужчина поднял взгляд на свой рабочий стол, где все ещё лежали бумага и мяч с отпечатками крови.

«Асталиу…»

***

Уже второй день подряд я просыпаюсь абсолютно разбитым. Чувствую себя так, будто по мне каток проехался. Ещё и мышцы начали ныть по какой-то неясной мне причине. Сегодня мой последний выходной, а потом опять работа. Хотелось бы провести его в тишине и спокойствии, но мне ещё нужно поговорить с Сераль по поводу наказания Велесака.

Я ворочаюсь в постели, закутываясь плотнее в одеяло и закрываю глаза, не желая просыпаться. Я ненавижу вставать рано.

Недовольно бурчу что-то нечленораздельное, скидывая с себя одеяло. Заснуть все равно уже не получится.

Эсма помогает мне переодеться, за что я ей крайне благодарен. Своей болтовнёй она здорово отвлекла меня от тяжелых мыслей. Все же, хоть я и в теле тридцатилетнего мужчины, Эсма, которой двадцать шесть, ближе мне по духу. Думаю, не будь я её господином, мы бы стали отличными подружками.

Завтракал я с Лоране, как мы и договорились, и точно так же утопал в болтовне девочки, которую внимательно слушал. Кажется уроки шитья ей очень нравятся. К тому же дочка стала такой открытой и разговорчивой со мной. Это заставляет меня невероятно радоваться.

После я пошел к Сераль. Глубоко вдохнул и выдохнул. Постучал. Женщина открыла довольно быстро.

— Милый, твоё лицо! – охнула вышедшая ко мне жена, увидев на моей щеке глубокую царапину. – Что случилось?

— Просто подрался с отцом. – хмыкнул я, однако, реакцией на шутку, увидел лишь ужас на лице жены. Она вся побледнела и я поспешил её успокоить. – Шучу, родная, шучу. Просто небольшой спор и одна пощечина, ничего более.

— А… А это… – она едва коснулась моей щеки, дрожащими пальцами, и я почувствовал, как меня буквально захлестнула волна нежности.

— Печать гранью задела. Ничего страшного. Через пару дней оттек сойдет и все будет нормально. – заверил я, ласково погладив женщину по щеке. Сераль выдохнула.

— Что тебя привело? – мягкий голос супруги невольно заставил улыбнуться. Я наклонился и поцеловал жену в лоб.

— Хотел с тобой поговорить насчет наказания Велесака. – уже серьёзно сказал я. Женщина едва нахмурилась и отступила, пуская меня в свою комнату.

Мне не хотелось ходить вокруг да около, поэтому я выдал все жене. Честно и в лоб. Её красивые голубые глаза распахнулись от шока и она пару раз открывала и закрывала рот. Потом обычно бледное личико Сераль покраснело, а брови сдвинулись к переносице. Она сжала ткань накидки в ладонях, довольно сильно натягивая её. Было очевидно, что женщина злится.

— Ты что с ума сошел?! – вскрикнула жена, насупившись.

«Боже, какая злая булочка.» - хоть Сераль и злилась, я находил это зрелище даже милым.

— А со мной ты посоветоваться не собирался?!

— Что? Неприятно, когда все за твоей спиной решают? – хмыкнул я, скрестив руки на груди.

Лицо Сераль тут же покраснело ещё сильнее и на нем, на мгновение, промелькнул стыд. Я не хотел сначала подавать все так, но раз уж возможность подвернулась, почему бы не показать жене, как чувствовал себя я, когда она приняла важное решение, без моего ведома.

— Ты решил наказать нашего сына мне в отместку?! – взвизгнула Сераль. Я даже поморщился от этого звука. Вдохнул, выдохнул и взял её за руки.

— Я решил наказать Велесака, потому что его поведение неприемлемо. – спокойно ответил я. – Сама посуди. Если он кидается с оружием на члена семьи, что будет дальше? Вдруг он так же кинется на принца. Или на императрицу с императором. Ты готова так рисковать?

— Это… – чуть замешкалась жена. – Даже если так! Неужели отправлять его к простолюдинам необходимо?

— В первую очередь нашему сыну нужно осознать существенную разницу сословий, чтобы он прекратил принимать своё положение как должное.

— И это говоришь мне ты? Виедзе, дорогой, ты не заболел случаем? – обеспокоенно спросила Сераль. Я лишь грустно улыбнулся.

К сожалению, полностью избежать различий в наших с Виедзе мирах, невозможно.

— Я делаю то, что считаю правильным для нашего сына. – мягко ответил я, осторожно слезая с темы. – Просто доверься мне, хорошо?

— Я это не одобряю. – выдохнула Сераль, сжимая мои ладони в своих. – А вдруг что-то случится?

— Не волнуйся. Мы можем его навещать. Да и он будет под присмотром. – заверил я супругу.

— Переубедить я тебя не смогу, но знай, что мне это не нравится! – напряженно ответила Сераль. – И… прости ещё раз за тот раз… я больше так не буду, честно.

— Уже давно простил. – хохотнул я, целуя жену в губы. О боже, этот вкус вишни каждый раз сводит меня с ума. Руки Сераль обхватывают мою шею, притягивая ближе к себе. Я чувствую, как её пальцы зарываются в моих волосах и она привстает на носочки, чтобы не разрывать контакт.

«Она стала активнее в последнее время.» - мелькает в голове.

— Сера, как на счет сходить на свидание? – шепчу я ей в губы.

— Если оно будет в горизонтальном положении, я не против. – так же отвечает мне жена, а я ощутил, как телу моментально стало жарко.

— Развратница. – хмыкнул я, подхватывая женщину на руки, чтобы отнести к кровати.

— У тебя научилась. – добродушно фыркнула Сераль, потершись щекой о моё плечо.

Возможно день будет не таким уж и плохим.

***

— Брат! – Лорельс вцепился в мою руку, а я только пораженно отшатнулся в сторону, чуть не выронив документы, которые читал на ходу, держа в другой руке.

Я даже не заметил, как он приблизился ко мне.

— Тебя не часто увидишь в "Ломбарди Строительство". – чуть холодно ответил я. – Пойдем в мой кабинет. Поговорим там.

Лорельс двинулся за мной. Шел второй день с момента нашей ссоры с Рулаком.

А вчера вечером, как я слышал, Патриарх лично зашел к Лорельсу, чтобы поговорить с Асталиу. Суть разговора осталась между ними двумя, но после этого наказание с племянника было полностью снято. Не представляю какой стресс испытал ребенок при этой встрече, учитывая то что Рулак очень плохо коммуницирует с детьми.

«Но зато Асталиу хоть от ограничений избавился, а значит все было не зря. Позже обязательно ещё раз к нему загляну.» - удовлетворенно подумал я.

Как только дверь в кабинет закрылась за Лорельсом, тот снова схватил меня за руки из-за чего я немного смял документ в ладони.

— Брат! Вы правда ходили к отцу, чтобы попросить снять наказание с Асталиу?!

— Да, ходил. – просто ответил я и высвободил руки из захвата, чтобы хотя бы убрать бумаги в стол.

Хотелось упрекнуть Лорельса, что это вообще-то он, как отец, первым должен был кинуться защищать своё чадо, но я промолчал.

— А что? Ты не рад?

— Р-рад, просто не понимаю почему… – промямлил Лорельс, переминаясь с ноги на ногу. Я вскинул бровь.

— Потому что ребёнка наказали ни за что. И вообще-то, обелить его честь должно было быть твоей головной болью, а не моей. – всё же отчитал брата я.

— Отец посчитал его виноватым… – заметил Лорельс, а потом застыл, увидев на моём лице чистую ярость. Мне казалось, что меня уже отпустило, но одно упоминание Рулака всколыхнуло мой гнев.

— Отец, как и ты, не пожелал разобраться в ситуации. – прошипел я, хотя и узнал обо всех тонкостях из оригинала. – Поэтому мне пришлось вмешаться.

Честности ради, если бы я не знал изначально, что Велесак ни в чем не виноват, возможно не поверил бы ему. Все же характер у пацана и вправду шкодливый, да и Фирентию он не любит. Однако, все же попытался бы худо-бедно разобраться.

Лорельс чуть пристыженно отвел взгляд в сторону. А я только тяжело вздохнул.

— Не мне тебе говорить, как воспитывать своих детей. – спокойно сказал я, подойдя к Лорельсу и положив ему на плечо ладонь. – Но в следующий раз сначала постарайся разобраться во всем. Хорошо?

— Да, брат. – чуть нахмурившись ответил Лорельс.

Я понимаю подобную реакцию. В конце концов Виедзе тоже часто рубил с плеча. Именно поэтому я лишь косвенно попрекнул младшего в поспешности его действий. Как и в том, что он физически наказал сына. Со стороны меня, находящегося в теле Виедзе, это было бы очень лицемерно. Хоть я и не оригинал, будет очень странно откровенно осуждать Лорельса за подобную меру воспитания.

Я не пацифист, но и насилие тоже не люблю. В любом его проявлении. Предпочитаю решать все словами, а не кулаками. Однако, если это требуется, могу и ударить. Хотя, это крайняя мера.

А поспешность выводов семейная проблема, как оказалось. Виноватого всегда удобнее найти, чем понять всю суть.

— Если ты закончил, могу я продолжить работать? – уже чуть мягче спросил я.

— Ах! Брат, я хотел сказать… спасибо, что помогли Асталиу… – тихо сказал Лорельс. Он выглядел очень подавленным эти пару дней. Вероятно поссорился с Ронет, когда вернулся домой.

— Пожалуйста. – хмыкнул я. – Видимо Ронет очень на тебя зла, что ты ходишь как мертвец.

— Да, это так… – кивнул младший и тяжело вздохнул. Не удивительно. Такой убежденной пацифистке вовсе не понравилось, что её же супруг избил их сына. Могу понять её ярость.

— Ты уже извинился перед Асталиу?

— Что?.. – удивленно раскрыв глаза, спрашивает Лорельс. Он даже голову поднял, чтобы на меня посмотреть.

— Ты извинился перед сыном, я тебя спрашиваю. – добавив чуть раздражения в голос, повторил я.

— Н-нет…

— Тогда начни с этого. – пожал я плечами. – Если Асталиу тебя простит, то у Ронет тоже будут на это основания.

«Хотя она и так, рано или поздно простила бы тебя. От этих голубков любовью за версту всегда разит.» - хмыкаю про себя. - «Однако, почему бы не ускорить этот процесс?»

— Д-да. Да, вы правы, брат. – уже куда решительнее ответил Лорельс и в его глазах загорелся огонек надежды.

После этого, братец спешно попрощался и ушел, оставив меня одного. Удивительно, что пришел аж ко мне на работу, чтобы увидеться. Ну, в любом случае, у меня много дел.

***

— Милорд! Милорд, скорее просыпайтесь! – Эсма активно трясла меня за плечо, а я только плотнее укутался в одеяло, не желая просыпаться.

С момента нашей ссоры с Рулаком прошла неделя. Сегодня бал Стипендиатов Ломбарди, на котором я присутствовать не буду. Однако, сегодня и день принятия Велесака во дворец, поэтому нужно тщательно подготовиться.

Кто вообще решил, что мужчинам собираться на такие мероприятия легче?

После дня рождения Фирентии эти глупые иллюзии покинули меня. Мне точно так же приходилось вставать засветло, чтобы провести все необходимые процедуры, для подобающего вида. А теперь, раз уж я начал отращивать волосы, ещё и укладка будет прибавляться, чтобы мои волосы не были похоже на птичье гнездо.

Я проклял Рона за то что он уговорил меня оставить длину, хотя её уже вполне можно собирать в небольшой низкий хвостик.

— Господин! – Эсма схватилась за одеяло и дернула со всей силы, сорвав его с меня. Я поежился, оставшись без теплой ткани сверху. Пошарил рукой, не открывая глаз, пытаясь его нащупать, но не найдя все же сел, сонно потирая глаза.

— Который час? – с зевком спросил я, но и опомниться не успел, как меня вытолкали из мягкой постели.

— Пять утра. Скорее, скорее! Дел невпроворот! Я и так дала поспать лишнее время! – причитала горничная, толкая меня в спину, вон из родной комнаты.

«Вот черт, опять спать на ходу буду…» - раздосадованно думаю я, пока меня подхватывают под руки другие горничные.

Ненавижу ранние подъемы.

— Блятские жаворонки… – недовольно бурчу я, почти засыпая в ванной, пока на меня, явно намеренно, не выливают ушат холодной воды.

На какое-то время это правда привело меня в чувство. Однако скоро меня опять начало клонить в сон. В этом потоке я заметил такое же заспанное лицо Велесака, поднятого тоже ни свет ни заря, а вот Сераль казалась вполне бодренькой.

Я очухался только ближе к девяти утра. И то, только после чашки кофе. Ещё около часа было потрачено на то, чтобы переодеться. Так как это мероприятие во дворце императрицы, нужно быть при всем параде. А то эта змея найдёт к чему придраться. Особенно сейчас, когда наши отношения такие себе.

— И зачем нужно было поднимать нас так рано, если в итоге мы только девочек и ждем? – зевнув, в пустоту спросил я.

— И то верно… – буркнул Велесак, тоже явно недовольный столь ранним подъемом. Затем мальчик неожиданно осторожно обхватил и сжал мою ладонь в своей.

Я удивлённо на него посмотрел.

— Велесак, все хорошо? Тебя что-то беспокоит? – встревоженно спросил я. Обычно он так себя не ведет.

— Мне страшно. – честно сказал Велесак. У меня по позвоночнику пробежались мурашки. – Отец, я…

Мальчик поднял на меня взгляд. Он явно хотел что-то сказать, но не мог вымолвить ни слова. Я видел, как он пытается, но что-то сдерживает его.

— Что такое? – осторожно стараюсь я подтолкнуть.

— Я очень волнуюсь. – это явно не то, что мальчик хотел сказать. – Вы ведь будете рядом, если что-то случится, да?

— Конечно буду. – заверил я, мягко погладив сына по голове. – Велесак, просто знай, что даже если я ругаюсь и злюсь, это вовсе не значит, что я не помогу тебе. Если тебя что-то беспокоит, приходи, и я обязательно сделаю все возможное, чтобы помочь тебе, ведь я очень сильно тебя люблю.

Лицо сына немного прояснилось и он улыбнулся.

— Тогда может вы…

— Даже не надейся. – фыркнул я, понимая, что сын сейчас попытается выклянчить отмену наказания.

— Вот же ж. – насупился Велесак, осознав, что его поймали. Я только посмеялся.

В двенадцать дня, мы всей семьёй двинулись прямиком во дворец. Я смотрел через окно кареты на шумное поместье Ломбарди, готовящееся принимать гостей, и вздохнул.

Надеюсь, я все же успею вернуться к окончанию бала Стипендиатов.