— Что вы скажете об этом, мистер Риз? — поинтересовался Финч, глазами указывая на открытый кейс.
— Ты хочешь знать мое мнение о чемодане с деньгами? — уточнил Джон, бросая взгляд в том же направлении. — Ты запасаешься валютой?
— В этом кейсе должна была быть шкатулка с письмами Оскара Уайльда, — сухо ответил ему Финч. — Но вместо этого он набит британскими фунтами.
Джон присвистнул.
— Однако! Этот Кроули совершенно не палится, — ухмыльнулся он. — Еще бы записку приложил: «С приветом из Лондона».
— Я не могу понять, как он это провернул, — Финч раздосадовано нахмурился. Риз подозревал, что именно это непонимание раздражает босса куда сильнее потери вожделенных писем. — Я следил за ними по камерам и видел, что мистер Смит отказал мистеру Кроули! Тот ушел и больше не возвращался.
— Подтверждаю, — кивнул Джон. — Я видел то же самое. Кроули подошел — ну, или подошла, я уже не уверен, какого пола оно на самом деле, ибо девица вышла весьма убедительной; так вот, Кроули подошла к твоему человеку и долго его уговаривала. Уговаривала, надо признать, профессионально: любой чуть менее натасканный на противостояние человек ей бы уступил. В конце концов она сдалась, развернулась и ушла. Я следовал за ней по коридорам, даже уловил момент, когда она снова стала мужчиной. Потом Кроули вернулся к мистеру Феллу, отдал ему шкатулку, получил море восторга, и они вместе удалились.
Джон чуть прищурил глаза, параллельно со своим рассказом вспоминая увиденное. На сей раз он хоть и держался в отдалении, но все-таки успел разглядеть перевоплощение. Кроули действительно не переодевался и ничего не менял в своем облике вручную. Просто в какой-то миг его узкая юбка стала брюками — впрочем, не менее узкими; рыжие кудри буквально втянулись в голову, став художественно растрепанной мужской стрижкой, туфли на каблуках превратились в мужские остроносые ботинки, а дамская сумочка преобразилась в мужскую барсетку. Из этой-то барсетки Кроули и достал шкатулку, с довольным видом вручая ее Феллу.
Риз без ложной скромности считал себя хорошим агентом, но этот Кроули шутя переплюнул его.
— Это было фантастически, — признал Джон вслух. — Все-таки хорош, чертяка. Еще немного, и я поверю в волшебство.
— Волшебства не существует, мистер Риз, — поморщился Финч, сосредоточенно вглядываясь в экран.
Джон пожал плечами.
— Ну, в конце концов, у них в Британии имеется Хогвартс. Правда, волшебной палочки я у Кроули не заметил, но…
— Волшебства не существует! — уже резче повторил Финч и предложил: — Лучше взгляните вот на это.
Джон послушно посмотрел на экран, который вновь показывал сцену разговора Кроули с мистером Смитом. Джон не увидел ничего для себя нового, разве что ракурс был иным. Он промолчал, дожидаясь комментариев от Финча, и в конце концов получил их.
— А теперь смотрите вот так, — заявил Гарольд, ставя видео на замедленную прокрутку.
Джон очень внимательно вглядывался в экран, и лишь поэтому заметил, как в какой-то момент картинка слегка дернулась. В одном-единственном месте: там, где находился Кроули. Вот он стоит, чуть выставив вперед левую ногу, теребя правой рукой упавший на грудь локон и едва заметно наклонившись вперед. А в следующее мгновение его ступни находятся уже на одной линии, правая рука опущена, зато левая поправляет темные очки, а спина совершенно прямая.
Гарольд прокрутил этот момент еще медленнее, и скачок стал еще более заметным.
— Похоже на слегка халтурный монтаж, не так ли? — озвучил их общие мысли Финч.
— Всем бы так халтурить, — восхищенно покачал головой Джон. — Я еще мог бы поверить в гипноз, но как он обманул камеры? И после этого ты будешь меня убеждать, что волшебства не существует?
Гарольд обреченно вздохнул.
— Мистер Риз, — терпеливо произнес он, — волшебством люди испокон веков считали то, что они не в силах постичь разумом. Наши автомобили, самолеты, да хотя бы и ваш наушник в любую другую эпоху тоже назвали бы волшебством. Как и мою Машину. Мистер Кроули просто владеет некоей технологией, неизвестной — пока неизвестной — нам. Видимо, именно поэтому Машина и выдала нам его номер. Я все еще не знаю, он ли со своими способностями представляет угрозу, или же находится в опасности из-за того, что его возможностями хотят обладать другие, но в любом случае, нам нельзя выпускать его из виду.
Помолчав, он поинтересовался:
— Где он, кстати, сейчас?
— Они обедают в ресторане, — отчитался Джон. — В смысле, обедает опять один Фелл, а Кроули просто сидит рядом и на него смотрит. Гарольд, может, он вообще не человек?
Финч обреченно возвел глаза к потолку, и Риз торопливо добавил:
— Я в том смысле, что, возможно, он робот? Какой-нибудь супернавороченный андроид-трансформер? Поэтому он без труда меняет облик и затормаживает запись в камерах.
— Андроид-трансформер с водительскими правами от тысяча девятьсот двадцать шестого года? — с непередаваемой интонацией уточнил Гарольд.
Джон вздохнул и поднялся на ноги.
— Я лучше буду к ним поближе, — дипломатично меняя тему, предложил он. — Мало ли, что этот Кроули еще выкинет.
* * *
Азирафаэль уже приканчивал десерт, и Кроули, вдоволь налюбовавшись на это зрелище, наконец поинтересовался:
— Ну так что, ангел, ты получил, что хотел?
— О да! — Азирафаэль просиял. — Спасибо тебе огромное! Я…
Сбившись, он смущенно потупился, а потом признался:
— Знаешь, до недавнего времени я любил читать опубликованные письма писателей. У них хороший слог и развитое воображение, но при этом в частной переписке они могли не бояться цензуры государства или критики общества. В личной переписке они излагали то, что у них действительно было на душе, и мне всегда казалось, что это прекрасно. Но…
Он снова замялся, и Кроули понимающе усмехнулся.
— Понимаю, — хмыкнул он. — Но стоило тебе представить, что это твои мысли и чувства станут доступны широкой публике, как сразу стало неловко.
Щеки Азирафаэля вновь заалели, хотя он и не мог видеть насмешливого взгляда, спрятавшегося за темными очками.
Говоря по чести, в его письмах действительно не было ничего предосудительного. Если бы их прочитал современный человек, он счел бы, что они невиннее, чем у младенца. Даже, пожалуй, большинство ангелов не разглядели бы ничего особенно крамольного, кроме, быть может, Сандальфона. И все-таки в те времена некоторые пассажи могли бы счесть дерзкими — не говоря уж про то, что по-любому эти письма были личными. Да, не страстными и вообще не любовными, но очень теплыми и душевными.
— Да ладно тебе, — сжалился наконец над смущенно пылавшим ангелом демон. — Ты-то сам читал письма людей, которые уже умерли. Находятся они в Аду или в Раю — неважно, им глубоко наплевать, что продолжает происходить в этом мире. Но сам ты вполне живой, и имеешь полное право переживать за свою личную жизнь.
— Я вообще не должен был их писать, — виновато вздохнул Азирафаэль, все же приободренный поддержкой Кроули. — Сам знаешь, что нам дано прямое указание как можно меньше вступать в близкие контакты с людьми и уж тем более не заводить с ними устойчивых отношений. И я старался держаться на расстоянии, когда у Оскара были друзья и слава, но когда он лишился почти всего, когда он стал так одинок… Я просто не мог остаться в стороне. Возможно, я должен был сделать для него гораздо больше, но я не решался покинуть Лондон надолго.
Теперь настала очередь Кроули неловко заерзать на своем месте. Покинуть Лондон Азирафаэль не мог именно из-за него. Ангел безумно переживал за впавшего после их ссоры в спячку демона, часто навещал его — и отчаянно боялся потерять, оставив в одиночестве на слишком длительный срок. Тем более, что Кроули умудрился заснуть не человеком, а змеей и, как Азирафаэль признался гораздо позднее, он опасался, что если его найдут в таком виде, то церемониться не станут. Воображение ангела быстро подсунуло ему газетные заголовки: «Эксцентричный любитель экзотических животных был съеден неизвестным науке удавом! В целях безопасности животное уничтожено», и потому он считал своим долгом регулярно проверять захандрившего демона.
Кроули хотел было сказать что-нибудь жизнеутверждающее, чтобы отвлечь ангела и избавить себя от неловкости, но в этот момент совсем рядом глухо и тяжело громыхнуло. Ангел и демон торопливо вскочили, но пол уехал из-под ног, тут же породив неприятные ассоциации с несостоявшимся Армагеддоном и явлением Сатаны.
Впрочем, на сей раз приближения высочайшего — вернее, глубочайшего — начальства Кроули не ощущал. Вокруг царила лишь все нарастающая людская паника, и Азирафаэль растеряно озирался, отчаянно желая помочь, но не представляя, с чего начать.
Раздался второй взрыв — Кроули наконец-то осознал, что это были именно взрывы, — и наверху опасно затрещало. Пол окончательно ухнул куда-то в сторону, и взгляд пошатнувшегося демона скользнул по потолку.
В следующее мгновение он сшиб ангела с ног, отчаянно вопя:
— Берегись!
Второй раз за несколько часов останавливать время было мучительно тяжело, но это первое, что пришло Кроули в голову. И данная идея оказалось очень неплохой, ибо тяжелая кованая люстра «под старину» своими декоративными, но оттого не менее острыми кончиками замерла всего в нескольких дюймах от его спины.
Азирафаэль ощутил, как ему на шею капает что-то горячее и липкое. Скосив глаза, он разглядел, как на светло-кремовом лацкане сюртука расползается кровавое пятно.
— Кроули?! — испуганно позвал ангел. — Кроули, ты живой?
— Конечно, живой, — обалдело тряхнув головой, хрипло отозвался тот. — Неужели не похоже?
— У тебя кровь идет! — воскликнул Азирафаэль и попытался рассмотреть своего друга получше.
Однако ему не удалось ни выползти из-под Кроули, ни спихнуть его с себя: демон словно сам подчинился своим же чарам, замерев неподвижно. Только когда Азирафаэль догадался нежно провести ладонью по его лицу, Кроули слегка пришел в себя и все же соизволил откатиться вбок.
Азирафаэль поспешно поднялся с пола и осторожно ощупал его. Худое плечо оказалось пробито каким-то осколком, по счастью небольшим, и ангел аккуратно его вынул.
— У тебя и на ноге кровь, — чуть опомнившись, помрачнел Кроули. — И там точно не моя.
Еще один осколок по касательной пропорол Азирафаэлю правое бедро, и тот, раздраженно махнув рукой, в мгновение ока залечил рану. Кроули хрипло выдохнул и огляделся. Падение люстры досталось только им, хотя все остальные люди тоже, не устояв, лежали на полу.
— Выбираемся из-под этой махины, ангел — прошипел Кроули. — Долго я ее не удержу.
Они отползли подальше, и Азирафаэль выпалил беспокоящий его вопрос.
— Что случилось? — встревожено спросил он.
— Теракт? — скривился Кроули. — Спасаешь этих смертных от Конца Света, спасаешь — а они так и норовят сами все порушить! Давай уйдем отсюда подальше, пока я вновь не запустил время.
— Постой! — не согласился Азирафаэль. — Остальные же посетители и персонал ни в чем не виноваты. Мы не можем бросить их вот так в этой разрухе!
— Еще как можем! — почти сплюнул Кроули. — Это их людские разборки, нас они не касаются!
— Дорогой, я видел здесь людей с детьми, — использовал запрещенный прием Азирафаэль. — Кажется, нам повезло, и этот взрыв никого не убил, но если мы не поможем, будет много раненых. Я не могу просто так уйти!
Кроули скривился, будто ангел заставил его выпить стакан касторки.
— Проклятье! — выругался он себе под нос, но потом обреченно добавил: — Хорошо, с мелкими я тебе помогу. Но со взрослыми разбирайся сам! Я не нанимался в няньки ко всему человечеству!
Азирафаэль благодарно улыбнулся ему, и эта улыбка была дороже всех слов на свете. Кроули на мгновение утонул в ней, а потом с облегчением запустил время вновь.