Свитки Джон вручил Азирафаэлю и Кроули. Глядя, как те принимают их: один с благоговением, второй почти недоверчиво — он окончательно убедился в том, что его не провели. Что бы ни было запечатано в тех свитках, оно явно давало полноценную гарантию безопасности.

      — Спасибо, — дар речи наконец вернулся к Азирафаэлю, но взгляд его по-прежнему не мог оторваться от двух сияющих печатей. — Вы даже не представляете, какое чудо совершили!

      — Это не просто чудо, — хрипло отозвался Кроули. — Это шедевральная гениальность! Ты не только убедил их отстать от нас, ты их еще и на полевые учения направил! Это ж теперь на сколько веков им развлекалово!

      — Кстати! — Джон счел, что настал удобный момент разрешить тревожащие его вопросы. — Я попросил их заняться этим в другой галактике. В тот момент я не подумал, но… Они там никому не помешают?

      — Кому они могут там помешать? — Кроули наконец с трудом оторвался от своего свитка и посмотрел на Джона с недоумением.

      — Инопланетянам каким-нибудь, — пожал тот плечами. — Населению других планет.

      Кроули с облегчением рассмеялся.

      — А, понял, — кивнул он. — Я тоже смотрю фантастические фильмы. Однако — нет, никаких инопланетян не существует. Земля — единственный проект с разумной жизнью. На некоторых других планетах имеется кое-что из флоры и фауны — то, что не вошло в конечную смету по Земле, те образцы, которые сами по себе были признаны неплохими, но не вписывающимися в общий концепт… Но люди — это личная наработка Всевышней. Единичный образец… В смысле, парный образец в лицах Адама и Евы. Все прочее человечество пошло от них, а так как люди пока еще не вышли за пределы Солнечной системы, то и нигде во всем космосе людей больше нет.

      — Значит, мы одиноки во Вселенной? — негромко уточнил Гарольд.

      А Джон лишь вздохнул про себя: ни динозавров, ни инопланетян… Жизнь — сплошное разочарование! Зато Кроули чуть не поперхнулся:

      — Существования Рая и Ада вам, выходит, мало? — съехидничал он. — Радуйтесь, что хоть среди людей у вас нет конкурентов! А что касается одиночества, то не смешите мои тапочки: семь с половиной миллиардов не могут быть одинокими!

      — Возможно, вы и правы, — скупо улыбнулся Гарольд. — Люди еще не научились разбираться с земными проблемами, так что, пожалуй, нам и правда рано заниматься космосом… По крайней мере, большим космосом.

      — Не скажите, — вернул ему куда более теплую улыбку Азирафаэль. — Я тут узнал двоих людей, которые восхитительно умеют разбираться с проблемами, и не только с земными!

      Чуть посерьезнев, он продолжил:

      — И мне бы очень хотелось отблагодарить вас. Мы не всесильны, и даже не столь могущественны, как наши патроны, но все-таки кое-что можем.

      — Не в моих правилах, — мотнул головой Кроули. — И я, как подтвердила Вельзевул, все еще по-прежнему демон… Но сейчас я согласен с ангелом. Чего бы вы хотели?

      Джон покачал головой, а Гарольд выставил перед собой ладонь.

      — Нам ничего не надо, — произнес он, и одновременно эхом донеслось:

      — Мертвых ведь вы воскрешать не умеете?

      — Нет, — лицо Азирафаэля стало крайне виноватым. — Разве что в самый момент смерти, когда душа еще не покинула толком тело — тогда еще можно успеть втянуть ее обратно. Но души, уже попавшие в… конечную инстанцию, больше не возвращаются.

      — А можно хотя бы узнать, куда… — начал было Джон, но Кроули перебил его непривычно негромким голосом:

      — Можно. Это — можно. Но нужно ли? — после небольшой паузы он добавил: — Мертвых надо отпускать, Джон. Я понимаю, что это сложно: мне самому потребовалась не одна сотня лет, чтобы наконец перестать наступать на эти грабли. Но вам, смертным, проще, ведь однажды вы все встретитесь.

      — Вряд ли, — через силу улыбнулся Джон. — Мне-то Рая не видать…

      — Для павших паладинов всегда находилось место в Раю, — произнес Азирафаэль. — Поверьте, Джон, в вас достаточно света. И в вас, Гарольд, тоже.

      — В Раю скучновато, но климат там получше, — подтвердил Кроули. — Тем более, что душам-то нет нужды толпиться в небесных офисах.

      — Спасибо, — кивнул Гарольд. — Не то чтобы теперь я стал допускать подобную возможность… Но все равно спасибо.

      Он неловко поднялся со своего места, и Азирафаэль, бросив на него задумчивый взгляд, предложил:

      — Мы могли бы исцелить вас. Это займет всего несколько секунд.

      Джон, тут же стряхнув с себя накатившую не к месту меланхолию, встрепенулся. Он уже успел пожалеть, что поднял такую невеселую и заранее проигрышную тему, ему действительно лучше было бы подумать о Гарольде!

      Однако тот уже решительно произнес:

      — Благодарю, но нет. Не стоит.

      — Но вам же неудобно и боль…

      — Не стоит, — повторил Гарольд. — Я был не слишком хорошим человеком когда-то. Не самым, надеюсь, плохим, но все же и не слишком хорошим. Понадобилось лишиться чересчур многого, чтобы начать меняться. Я не могу вернуть друга, которого потерял, но не хочу возвращать свое прежнее тело. Оно стало платой за катастрофическую ошибку.

      — Мазохизм никогда не приводил ни к чему хорошему, — влез в разговор Кроули. — Поверьте, я пробовал. Оно не так работает.

      — Это не мазохизм, — Гарольд позволил себе скупую улыбку. — Это часть того, кто я есть, и не нужно никаких чудес, чтобы менять это.

      — Что ж, тогда… — с искренним сожалением вздохнул Азирафаэль, глядя виноватым взглядом почему-то на Джона, а не на Гарольда. — Тогда нам, пожалуй, стоит вернуться в Лондон.

      — Давай только на лайнере, а, ангел? — попросил вдруг Кроули. — Я понимаю, что могут быть флешбеки с «Санта-Марией» или «Титаником, но, так как мы будем плыть в противоположную сторону, то, может, оно и обойдется.

      — Согласен, — торопливо согласился Азирафаэль. — С нас достаточно острых впечатлений за последнее время.

      — Я могу забронировать вам места… — Гарольд поспешно повернулся к своему ноутбуку, радуясь возможности скрыть свое волнение, вызванное чересчур откровенным разговором.

      — О, не стоит, — широко ухмыльнулся Кроули. — Для нас всегда находятся самые лучшие места. Непостижимым образом.

* * *

      — Кроули, объясни мне, пожалуйста…

      — Ммм?

      Небо над ночной Атлантикой напоминало перевернутую чашу со звездным дном. На палубе в этот час было пустынно, лишь две фигуры расположились под широкой лентой Млечного Пути.

      — Ты был серафимом, одним из высших чинов. Был Архангелом, равным Гавриилу и Михаилу. В Аду ты должен был встать наравне с Люцифером, а оказался в подчинении у Вельзевул, которая по ангельскому чину уступала тебе.

      — Ох, ангел, — обреченно вздохнул Кроули. — Ты пользуешься тем, что я безбожно пьян…

       Это не совсем соответствовало истине: Кроули, конечно, выпил, но не так уж много. Он, как и Азирафаэль, который трезвым ни за что не решился бы на подобный вопрос, всего лишь пребывал в приятном расслабленном состоянии, которое предшествует опьянению.

      — Если не хочешь, можешь не отвечать, — торопливо ответил Азирафаэль. — Я просто не понимаю… Ты ведь даже сохранил способность останавливать время! Пусть на немного, но все же сомневаюсь, что и это под силу хоть кому-нибудь еще. Отчего же ты такой…

      — Неполноценный демон? — хмыкнул Кроули, не давая своему ангелу подобрать какое-нибудь чересчур рафинированное определение.

      — Не совсем демонический демон, — чопорно поправил его Азирафаэль. — Куда больше ангел, нежели демон.

      Кроули сдавленно прошипел сквозь зубы нечто, напоминающее «Ну вот, мы уже перешли к прямым оскорблениям» — но, возможно, Азирафаэлю это только лишь почудилось.

      — У демонов несколько иная система, — наконец произнес Кроули куда более внятно. — Она состоит из двух частей. Первая — это пережженная сила. Когда мы Пали, то чем сильнее кипела в нас ненависть, тем больше благословенной силы пережглось в проклятую. Именно потому Люцифер так невообразимо силен: он был сильнейшим из ангелов, и практически все, что у него было, он пережег в демоническую мощь. Вельзевул, Астарот, Мамона, Асмодей и прочие старшие демоны ненамного от него отставали. Это были те, кто шли за Люцифером, точно зная, чего желают добиться.

      — Вторая часть, — продолжал Кроули, — нарастала уже в Аду. Кто лучше выслужился — тот сильней. Кто совратил больше душ — тот сильней. Кто старательнее наказывал грешников — тот сильней. О, Хастур с Лигуром знали в этом толк, быстро выслужившись до Герцогов Ада! Ангелами-то они были невеликими сошками, но с таким количеством совращенных и запытанных душ на руках они с легкостью добились привилегированного положения.

      — А ты никогда не совращал души напрямую, — задумчиво произнес Азирафаэль, припоминая всю их многотысячелетнюю историю. — Ты виртуозно расставлял для людей ловушки, но всегда оставлял им шанс. Ты мастер каверз и пакостей, но вряд ли на твоей совести лежат грузом чьи-то души.

      — Я нищеброд! — почти всхлипнул Кроули, вливая в себя очередной бокал. — У меня за душой… в смысле, за оккультной сущностью почти никого нет. Смертные своими муками не добавили мне демонических сил, а пережечь свою изначальную энергию я не успел. Голова, знаешь ли, была забита не столько злостью и ненавистью, сколько все теми же дурацкими вопросами: а почему я падаю? а что мы такого сделали? а что я такого сказал? а могло ли все пойти иначе? Короче, к тому времени, как я опомнился, большая часть моих прежних сил просто ухнула в никуда. Хорошо хоть со змеей повезло: не то что мухи или там жабы какие-нибудь…

      Он уронил голову на руки, лежащие на перилах, и наружу осталась торчать лишь взъерошенная рыжая макушка. Азирафаэль посмотрел на эту макушку с нежностью, особенно отметив самый центральный, самый дерзкий хохолок, непокорно не пожелавший уложиться в стильную прическу к остальной копне волос.

      — Ты просто все сделал правильно, мой дорогой, — произнес Азирафаэль негромко, придвигаясь поближе так, что его левый бок коснулся, согревая, правого бока Кроули. — Ты просто все сделал правильно.