***

Финист старался разобраться в том, что толковал голос из цветной пластины. Какие-то образы, имена сложные. Чужое это всё было, непривычное. К облику комнат он уже приловчился, но разные диковины настораживали, хотелось проткнуть их мечом. Иван предусмотрительно заставил его снять доспех и выдал стопку одежды. Вся сбруя осталась в соседних палатах, как они там их называют…в квартире.

«Сам не сумею, надо княжну позвать», — подумал вдруг, и заметил с горечью, — «Виноват я, а ворожбу снимать Елене… Она этого не заслужила. И права, что цепляется за мёртвого молодца, он кажется толковым был. Только бы снять это наваждение, повинюсь во всём…» — убеждал себя или успокаивал, но в дверь постучал.

С той стороны было непривычно тихо. Но княжна там, и она не могла… Не могла умереть. Он-то живой стоит, а по слову Солнечного господина, смерть их обоих забрать должна. Приоткрывая дверь, Сокол бегло осмотрел комнату. Убранство нехитрое, шкаф да стол и кровать. На одном из стульев висел плед, доставая кисточками до пола и теряясь в ковре. Девушка лежала, свернувшись клубком, а рядом с ней… Листы какие-то.

Богатырь подошёл ближе, взял стопку, рассматривая. На листах оказались бесцветные портреты, какие рисовали художники в Белом городе. Иван, Колобок и Василиса. Вся их нехитрая команда смотрела на него с разными эмоциями. Шар из теста корчил рожицы, Василиса смотрела куда-то вдаль, а Кощей недобро хмурился. На последнем листке был его собственный портрет, да ещё какой! Финист заметил, что княжна знает о нём уже достаточно. Веснушек на его лице никто не замечал кроме матери, а маленький шрам богатырь получил ещё ребёнком, когда лазил за ягодой-ежевикой в кусты. Кому сказать — не поверят. Россыпь перьев, тоже заметно очерченных в близкие оттенки, грела душу.

«А ведь ты могла нарисовать меня чудищем рогатым», — за такую мысль сделалось стыдно. Елена же старалась, по всему видать.

Он взял плед и осторожно укрыл плечи спящей девушки, такой спокойной. Не сказать, что недавно бранилась.

«Верно сказала, ничего не упустила», — раньше он бы язвительно ей ответил, как отвечал Ивану, но теперь не хотел.

Алия почувствовала новое тепло и попробовала открыть глаза. Солнце за окном уже не светило так ярко, а перед ней сидел огромный зверь. Не знай она, что это Финист, могла бы спросонья и закричать. Медведь торопливо поднялся, и хотел уйти, но его остановил мягкий голос:

— Спасибо. И…Финист, прости меня пожалуйста. Если сможешь. Я не хотела на тебе срываться.

Остановившийся в полуметре богатырь посмотрел на неё как-то странно. Зелёные глаза вспыхнули болезненным огоньком, казалось девушка сейчас опять заплачет. Она достаточно редко показывала кому-то свои эмоции после того случая на болотах. Спросить о причине боялась, кажется, даже Василиса. Но тем, кто видел происходящее, не нужно было спрашивать. Алия снова прятала вырвавшееся воспоминание, закапывала глубже, сковывая всеми возможными замками. Девушка спустилась с кровати, забившись в углу.

«За что ты прощения просишь, краса ненаглядная? Больно мне от слёз твоих…» — опустился рядом, приобнимая через ткань пледа.

Вынужденная немота была Финисту как новое заключение в камне бездушном. Он был когда-то весёлым, разговорчивым и простым, но время и собственные страхи сковали новое лицо. В эту броню Сокол врос почти год назад, после морского плена.

— Я не просила жалости к себе. Знаю, что виновата. И тогда, в тереме… Дура хитромудрая, — Алия наконец нарушила тишину, и повторила, — Я такое чудовище. Надо мне в зверином облике быть. Спасибо за живую воду. Ты не был обязан, и всё равно куда-то бросился. Наверняка через сотни миль, — горько улыбнулась, но тут же взгляд зелёных глаз сделался серьёзным, — Давай приготовим что-нибудь? Уже поздно, а чаем сыт не будешь.

Богатырь нехотя отпустил девушку и направился вслед за ней, на кухню. Княжна оказалась справной хозяйкой, быстро чистила лук, картофель. Достала какие-то крупы. Весь процесс смотрелся диковинным из-за необычных плошек, печи и каких-то приборов металлических.

— Всегда хотела спросить… А вы, богатыри, кашу из топора варить умеете? — девушка чуть отвлеклась, и поймала взгляд голубых глаз, — Ох, как же я не ко времени, да?

Финист сидел рядом и снова думал над отворотным способом. Так ему неудобно было молчать, и все эти письма казались неправильными. Он всегда отправлял вести, надиктовывая гонцу, чтобы запомнил. Неожиданный вопрос отвлёк его, но и ответ княжна нашла сама. Зачем тогда спрашивала? Уж точно не от неловкости какой.

— А я начинаю понимать, в чём твоё проклятие… — Алия убрала волосы чуть назад, непослушные прядки сильно мешали, — История портрета говорит о том, что человек сам является тем, кто очерняет свою душу. Злобой, развратом, убийством, — взгляд Финиста вмиг стал собранным, улавливающим детали, — Всю черноту своих поступков Дориан Грей заключил в портрете. А его молодость забрал себе. Картина старела, обрастала грязью, человек же оставался прежним.

Девушка замолчала и отвлеклась на приготовление гарнира и мяса, обдумывая то, что хотела сказать. Она понимала больше, чем могла понятно донести до богатыря.

— Ты сейчас медведь лишь только потому, что живёшь верно. Дурные поступки слишком незначительны перед добродетелью, — Алия заговорила снова, раскатывая пласт теста, — Ивана изводил насмешками без злого умысла. Вот душа и обернулась медведем, силой, бесстрашием, стойкостью. Но как стать обратно человеком — я не знаю.

«И на том спасибо, княжна. Ты приносишь мне ответы, которых я сам искал бы слишком долго», — Финист уже хотел ответить девушке небольшой строчкой, но остановился, — «А видишь ли ты во мне молодца прежнего, али с медведем неразумным говоришь?»

Богатырю хотелось проникнуть в девичью душу, туда, где хранилось самое заветное. Узнать, что движет ей сейчас: простое желание отделаться от заклятия или… Это странное «или» Сокол не произнёс. Даже в мыслях не допустил, а зря.

Закончив с ужином, Алия ушла в свою комнату, подмечая переменившееся настроение. Хотелось праздника… Они ведь победили такое зло. Не сумели отметить это все вместе.

«У тебя всё ещё остался богатырь. А в медвежьей шкуре, он безвреднее ужа», — улыбнулась своим мыслям, разбирая несколько нарядов. Один из них ей и понравился. Воздушное платье, которое легко сочеталось с шортами.

Медведь, казалось, был равнодушен к такой перемене. Да чего греха таить, девушка и вовсе боялась, как бы не одичал. Всякое может случиться, колдовство — вещь опасная. И в неумелых руках…

— Финист, иди, вымой руки. Поужинаем, уже самое время, — лёгкое прикосновение к плечу, вернуло его в реальность, — Витать в облаках будешь, когда мы эту напасть с тебя снимем, хорошо?

Алию смутило такое медлительное состояние медведя. Словно в спячку залечь собрался. Ещё не хватало! До зимы далеко. А вдруг это от неумелого обращения с магией? Девушка видела только внешний облик, а что творилось в душе богатырской и думать боялась.

В кухонных шкафах обнаружилось вино и пара необычных кубков. Последние она привезла из Италии, когда проходила обменный курс обучения. Тонкая работа огранщиков и ювелиров представляла собой узор из цветов и звёзд.

— Я думаю, можно позволить себе немного отвлечься, — поспешила ответить на удивлённо-недовольный рёв, — Если не хочешь — сама выпью.

Ужинали молча, но Алия время от времени ловила на себе внимательный взгляд, и отвечала тем же. Хоть какое-то развлечение.

— Иван уже не собирается появляться. Не до того ему, — снова нарушила тишину, хотя дискомфортным присутствие богатыря-медведя назвать сложно.

«На то и был расчёт. Ванюша явится не раньше вечера завтрашнего дня», — словно бы признаваясь в чём, Финист задержал взгляд на хрупкой фигуре, — «Прости мне обман мой хитрый, княжна. И обидеть злым проклятьем я не хотел».

После ужина ещё оставались сомнения и Алия потянулась к той книге, которую до этого не разу не брала — к Евангелию. Обложка вдруг обожгла руки, но девушка уверенно пролистала несколько страниц.

— Любовь есть прощение. Прощайте и прощены будете, — с какой-то болью прочитала, замечая, как с каждым прикосновением руки сильнее горят, — Что ж за напасть? Никогда раньше такого не было, а теперь больно. Хотя… Книга о религии, полностью отвергающей магию. Жжёт потому что я — часть другого мира?

Тут уже подошедший Финист с рычанием вытянул книгу из рук девушки. На ладонях краснели волдыри, что от крапивы бывают. Вглядевшись в безобразные раны, витязь едва не выругался. Нельзя было и слова сказать. Как тут отнесутся к такому гостю, он догадывался.

— Я думаю, можно продолжить завтра? Один день у нас есть, — Алия не смотрела в глаза, старалась быть убедительной. Её тревожил тот факт, что у них не получается. Но Финист ведь… Должен сам понять, за что проклятье появилось. Девушка прекрасно это знала и чувствовала себя паршиво. Это был обман, и язык не поворачивался признаться.

Рядом оказалось несколько пластинок для граммофона, с вальсами Чайковского и Рахманинова. Отголосок прошлого, светлого и спокойного. У княжны защемило сердце… Мимолётное воспоминание показало званый вечер в палаццо Веккьо, те затейливые, невесомые вальсы и колоритные танцевальные движения. Тёплые улыбки друзей и нечаянный подарок — рубиновый обруч.

— Может…потанцуем? — Алия вдруг стряхнула с себя эту мысль. Зачем только сказала? — Прости. Совсем мне с головой сладу нет.

Финист обрадовался предложению и уже хотел сам пригласить девушку, но она вдруг открестилась от собственных слов. Состояние замешательства богатырь уловил, а ещё скрытую угрозу и поэтому поспешил ближе.

«Только без слёз. Не сегодня, княжна, тебе силы понадобятся», — осторожно улыбнулся, надеясь, что не станет похоже на хищный оскал.

— Ну раз ты настаиваешь… Следуй за музыкой, не думай, просто чувствуй, — Алия осторожно вложила свою ладонь в когтистую лапу.

«Поранишься ещё! Вон, уже обожглась этой пёсьей книжицей», — богатырь торопливо отдёрнул руку, замечая небольшие порезы.

— Ради тех, кто дорог, учишься терпеть боль, — невозмутимо заметила княжна, а про себя добавила, — «Любовь даёт нам много больше, она красной нитью связывает сердца и души. Только тебе этого не понять, Финист. Ума не хватит…»

Девушка вернула руки в прежнее положение и покрепче сжала когтистую лапу. Сейчас ей не было страшно. Быть ведущей в этом лёгком, незатейливом вальсе получилось недолго. Финист быстро перехватил инициативу, расслабляя лапы.

«Терпеть боль — ради меня или отмены проклятия?» — мысль захватила богатыря полностью и он не понял, как проговорил её.

Через несколько незатейливых вращений он обнаружил тяжесть на плече, перехватил удобнее, чтобы кожа не касалась острых когтей.

— А сам как думаешь? — Алия посмотрела ему в глаза и замерла. Медвежья голова исчезла, и это означало одно.

— Ох, если бы я знал, что в мыслях твоих, — Финист не понял, что случилось, переводя всё на усталость, — Княжна, не ведал я, когда слова злые говорил… Да не услышать тебе этого, покуда я с головой звериной.

Девушка вдруг звонко рассмеялась и провела пальцами по грубой скуле, захватила выбивающийся локон волос, чуть болезненно сжала.

— Что со звериной головой, что со своей — всё равно по сердцу мне, но дурак, — Алия резко отстранилась и ушла к себе, — Дураков и здесь хватает.

Финист неверяще замер, он-то видел в зеркале себя прежнего. Вдруг княжна пошутила сейчас? Но лгать девушка была не способна, это жгло. Значит…волшба его исчезла, и можно отвечать, чувствовать.

Он двинулся в соседнюю комнату, было не заперто. Алия сидела за столом, перед разворошенной аптечкой и протирала руки останавливающим кровь составом.

— Что стоишь столбом? Заходи, — голос был обычным, чуть дрожащим.

— Княжна…прости меня, я… — богатырь хотел исполнить задуманное, но его остановили.

— Забудь. Простила давно уже. Ты не виноват. Никто не виноват. Люди не властны над собственными эмоциями, — девушка повернулась к нему, оставила своё занятие, — Лучше скажи, когда Иван явится? Завтра?

На спокойное согласие Алька вдруг захотела выплеснуть эмоции, но пошла явно другим путём. Богатырь ведь спрашивал её когда-то об устройстве этого мира. К тому же, призналась она, кажется, что Финист ей не просто случайный попутчик или часть команды по спасению Белогорья. Сходить с этого пути не хотелось больше всего. Разговор требовал сил, а их недоставало.

— Вот и продолжим разговор завтра. Сегодня был сложный день, — она устало потянулась и задержала взгляд, рассматривая богатыря, — Но сначала мы устроим набег на Иванов гардероб.

— На Иванов — что? Княжна, ты меня пугаешь…

Алия загадочно хихикнула, утаскивая Финиста из квартиры в другую. Чуть задержалась в гостиной, любуясь золочёным доспехом. Только сейчас приметила на золотой нагрудной пластине узор из перьев.

— Что, краса ненаглядная, нравится? — за спиной раздался приглушённый голос.

— Финист…я начинаю подозревать, что ты моё имя никак запомнить не можешь или… — девушка повернулась к нему, хмурясь и что-то вспоминая, — Участвовал в боях без правил, где противников запоминают не по именам, а по качествам? — она чуть склонила голову набок, ловя переменившееся настроение, — Хотя, у вас такого не должно быть.

Богатырь хмыкнул и ответил, как-то странно улыбаясь:

— Я и не забывал. Ты, княжна, всё от имени своего отделаться пытаешься, — отвёл взгляд в сторону, улыбаясь теперь уже вымучено, грустно, — Не ведаю я, на что не обозлишься.

— А ты проверь, как время подгадаешь.

Разбор гардероба Ивана Муромца сопровождался лекцией. Финисту пришлось объяснить в чём разница между одеждой, которую они пытались найти в одной части шкафа, и той что висит через перегородку.

— Это просто, — Алия уже вытащила одну новую рубашку, и ту, что Найдёнов испачкал когда-то вином, — Разницу внешне видишь?

— На одной пятна какие-то, другая — чистая. В чём здесь штука, девица? — богатырь внимательно всё осматривал, и был вполне далёк от темы.

Девушка быстро закатила глаза, нервов требовалось немало, и честно сказать, с детьми она справлялась лучше. Финист издали был похож на ребёнка, самовлюблённого и балованого. А сейчас переменился, раз голова медвежья пропала.

— Не только пятна. Форма, цвет, следы потёртостей. Где-то рисунок на ткани сошёл после стирки, — Алька старалась закрыть глаза на неприятную «девицу», — То, что Иван надевает часто, висит в одном шкафу, а всё, что пыль собирает — в гардеробной. Он это покупал ещё два года назад.

Сокола удалось затолкать в ванную, и девушка принялась поливать цветы, что стояли на подставках. Когда Галя исчезла, они почти засохли. Было почему-то страшно думать, чем для неё могла обернуться та встреча у озера. К Алии запоздало вернулся разум и способность переварить события.

«Огонёк, ты бешеная что ли? Ну кто тебя просил Кощея оживлять? Супергеройство в одном месте укололо? Верни свой холодный рассудок и перестань прыгать из огня да в полымя», — она присела на диван и бранила саму себя, рассуждала. За четверо суток набралось пищи для ума, — «Почувствовала себя героиней сказки и хватит. Ты уже дома, скоро на работу. Ванька пусть живёт счастливо, он нашёл себя».

Словно протестуя другой голос, из сердца, настойчиво твердил:

«Глупая, а как же Финист? Любишь ведь его. Сама призналась. Что делать станешь?» — от этих мыслей стало так неуютно, словно богатырь и в самом деле какой-то щенок беспризорный, перед которым она дверь закрывает, — «Лунная госпожа не просто так говорила о зёрнышке света. Мужество, Любовь и Милосердие с тобой. Поступи правильно, как должна. Те, кто тебя любят — примут и поймут».

— Что тревожит душу твою, княжна? — Финист уже выбрался из ванной.

Алия несколько раз моргнула, поворачиваясь на голос. Это сколько же она так сидела? Сомнения одолели её не в самый лучший момент.

— Выбор. Я боюсь его… — чуть всхлипнула, опуская голову на руки, — Где бы я не осталась, другая сторона будет в обиде. Буду жить здесь, с семьёй, которая меня вырастила, ходить на работу, но не увижу Ивана. У него своих дел достаточно, — девушка разворошила волосы, которые уже не ложились в причёску, — Уйду в Белогорье — обижу родителей. Они растили меня долгих десять лет, дали образование, и не абы какое. А друзья сделали для меня когда-то несоизмеримо много. Я не могу всё бросить.

Мысль о том, как бы здорово было, чтобы Иван никогда не попадал в чудесное Белогорье, Алька с яростью отмела и даже заикнуться не посмела. Обидит Финиста, получит себе ненароком ещё проклятие. Неизвестно, как богатырь отреагирует. Василиса, вон, когда услышала, что Ивану плевать на Белогорские земли, чуть в фурию не обратилась.

— Елена… — Сокол оказался рядом на диване слишком незаметно, и потянулся, чтобы пригладить выбивающиеся из прически волосы девушки. Остановился на минуту, рассматривая испуганные зелёные глаза, скользнул рукой по шрамам на шее.

Алька вздрогнула, глядя на него с немым вопросом и каким-то страхом. В следующие полминуты её обожгло горячим дыханием и таким же горячим прикосновением губ. Она не решилась ответить и даже перестала дышать. Не то, чтобы осторожный, ненавязчивый поцелуй был чем-то неприятным, но девушка отчаянно давила в себе болезненные воспоминания. Финист уже скользнул одной рукой по хрупкой фигуре, притягивая её ближе.

Княжна решительно и мягко отстранилась, отводя взгляд в сторону и пытаясь дышать спокойно. Ей безумно хотелось закричать и внутри всё горело такой болью, какую испытывал разве что Гарри Поттер, обнимая холодеющего Сириуса. На губах мгновенно расцвёл привкус крови и металла, который она старалась забыть два долгих года.

«Так нельзя. Дыши. Огонёк, дыши и забудь об этом уже…» — успокаивал внутренний голос.

— Это всё?! Или ещё что-то предвидится? Посоветуешь, может, сердцем выбирать? — она как-то криво усмехнулась, вглядываясь в голубые глаза, — Так я уже два года пытаюсь своё сердце чувствовать. Даже живая вода не помогла.

Богатырь смотрел на Алию, хмуро сдвинув брови, и готовясь, видимо, к долгой перепалке.

— Прости меня, девица. Поспешил. Не думал обидеть, но вижу боль твою, — тихий голос в очень непривычном тоне. Извиняется? — Светозар мне говорил, что волшба силу потеряет, если за сердцем следовать. Но теперь, что уж…

— Финист, я не об этом. Ты больше не станешь медведем…я надеюсь, что заклятие потеряло силу, — девушка осторожно коснулась пальцами костяшек, до побеления сжатых в кулаке, — Мне всё ещё трудно. Я постараюсь перебороть это, но давай немного подождём? Я вижу, как ты тянешься ко мне, и сама боюсь запутаться.

«Тебе нужна психологическая помощь, золотце», — засмеялся внутренний голос.

Сокол молча увлёк её в соседнюю квартиру, затем вернулся, запер обе двери. Как только запомнить сумел. Неужели Ванька научил? Алия сидела там, где её оставили, на полу в прихожей. В голове безумно стучало, сердце чувствовало неладное.

— Хватит на сегодня передвижений, — Финист осторожно подхватил её на руки, отнёс в спальню. Ему тоже было неприятно, только от неспособности помочь. Навязываться не хотелось.

— Не уходи, ложись рядом… — голос был хриплый, словно девушка бежала по лесу, но богатырь остался, неловко поправляя одеяло.

— Останусь, коли просишь. Доброй ночи, Елена, — последнее, что Алия могла в принципе услышать с ускользающими чувствами. Как только её голова коснулась подушки, явился сон.