— Сосиска сама на землю упала, честно, — девочка протянула Томасу пустую булочку. — Можно еще одну?

Кристи укоризненно посмотрел на Шелли, сидевшую столбиком и взбивавшую хвостом розовые облачка из лепестков вишни — апрель выдался теплым и солнечным.

— Это уже третья, — с недоверием произнес Томас, — так что садись и ешь здесь.

Детские глаза завороженно уставились на татуировки, обвивающие руки музыканта. Кристи покраснел и поперхнулся лимонадом, вспомнив, где заканчиваются эти кельтские узоры.

— Не, я к маме пойду, и Хью еще просил бургер!

Кристи вручил Томасу тарелку: «Отнеси сам, а то собака точно сегодня лопнет». Шелли преданно посеменила вслед за едой, без зазрения совести оставив хозяина у мангала. Чейз поворошил угли, радуясь, что удалось отогнать Дональдсона от огня, — вдруг обожжет себе пальцы перед концертом!

Татуировки — это почти все, что осталось от старого Томаса, но таким, с коротко стриженными черными волосами и без агрессивной сценической раскраски, он нравился Кристи гораздо больше.

Раньше патлатый рокер вел себя чересчур нагло, бесцеремонно пытаясь затащить Кристи в постель. Чейз, которому по душе были романтические полутона и интригующая недосказанность, сначала вежливо старался избегать встреч, а потом начал злобно огрызаться. На безумные пари он соглашался по той же причине, по которой надевал женскую одежду: ему хотелось испытать неординарные ощущения, чтобы суметь подробно описать их позже в произведениях.

И все же настойчивость Дональдсона льстила молодому писателю, так что он искренне пытался наладить с Томасом дружеские отношения. Чейз даже готов был дать им шанс на что-то большее, пока в баре музыкант не убедил окончательно: он не был заинтересован ни в чем, кроме секса. Взбешенный своей наивностью, Кристи от отчаяния бросился в омут Спенсера. Но тот хоть пустил Чейза в дом, проводил с ним время и говорил, что любит. Томас же просто приходил пожрать и вульгарно позубоскалить, так что оставаться с ним наедине было неприятно. А потом еще начал ревновать к своим песням, хотя Чейз совершенно не претендовал ни на его славу, ни на авторские гонорары. Да ладно, Томас даже в больницу к нему ни разу не пришел. Это Кристи как последний идиот заставил беднягу Хью гнать машину шесть часов до Эдинбурга.

Весь вечер после первого посещения больницы Кристи боялся выпустить телефон из рук. Но Томас не звонил, и ему стало страшно, что он опять не так все понял. Может, песни предназначались совсем не ему? Наверняка за столько лет Томас о нем и думать забыл, и завтра у постели больного будет томно вздыхать нежное юное создание с кудрями цвета зрелой пшеницы и глазами, в которых плещется майское небо. Кристи стало так горько и тоскливо, что захотелось завыть. Почему он решил, что кому-то нужен со своим ужасным характером и грязным прошлым? Ну нет худа без добра, убеждал себя Чейз: зато с друзьями повидался, а завтра он последний раз заглянет к Дональдсону пожелать скорейшего выздоровления и взять автограф для Хью. И опять запретит себе думать о чем-то, кроме работы и Матильды.

На следующее утро Томас вцепился в его руку, как актер в роль Гамлета, и Кристи позволил себе немного оттаять, оставшись в Эдинбурге на целую неделю. Потом Томас звонил ему каждый день, понемногу пуская корни в его жизни, а в августе нагрянул с неожиданным визитом. У Чейза отлегло от сердца, когда Дональдсон послушно отправился ночевать в кабинет, — к большему, чем дружеские объятия, он готов не был. Но в этот раз Томас избрал верную тактику долгосрочной осады, сняв дом по соседству и незаметно сделавшись неотъемлемой частью семейства Чейзов. Как и Хью, к которому музыкант относился с большим подозрением, пока тот не привез с собой Линн с дочкой.

Линн была тренером Кристи и Матильды по бадминтону. Каждый раз при виде неё Кристи переглядывался с Чарли, который понимающе ухмылялся: «О женщины, вам имя — вероломство!»{?}[«Гамлет», Уильям Шекспир] Заметив Хью на скамейке зрителей, Линн подозрительно быстро перестала то и дело проверять, правильно ли Чейз держит ракетку. По субботам Матильда теперь оставалась дома, «потому что невежливо бросать Вильяма совсем одного на целых два часа, вообще-то», и ее место на тренировках занял Чарли. Через пару недель Хью не смог отказаться от настойчивого приглашения «попробовать свои силы», и Кристи благоразумно перешел на соседний корт, где воланчики не представляли угрозы для жизни. Потом пунцовый от смущения телохранитель, которого Чейз давно уже считал мужским воплощением покойной сестры, попросил их с Томасом помочь организовать свидание, и они все опять поехали в зоопарк.

В этот раз была очередь Чарли недовольно хмуриться, выдирая свою руку из цепких пальчиков четырехлетней Софи, которая без устали щебетала, восторгаясь его познаниями о выдрах и ленивцах. Кристи с бесконечным умилением смотрел на эти сценки, когда Томас обнял его сзади и поцеловал в шею: «Свидание ведь?» — хитро прошептал он ему прямо в ухо. Чейз покраснел не хуже Хью и неуверенно кивнул.

По-настоящему они поцеловались только перед самым Рождеством. Матильде срочно понадобилось домой в разгар школьного концерта, и Хью увез детей, пообещав забрать Кристи позже. Выйдя последним из здания школы в вечернюю моросящую сырость и не увидев у дверей серебристого крузера, Чейз приуныл и направился на учительскую парковку, надеясь, что кто-нибудь его подвезет. Там было на удивление много машин, и домой коллеги явно не торопились, столпившись у большого красного Ягуара. Кристи поискал глазами Стивена, с которым им было по пути, и потрясенно застыл, когда ему навстречу двинулась знакомая долговязая фигура, — у Томаса была запись в студии, и дома его ждали только через день.

— Карета подана, господин директор, — музыкант привычным жестом обнял его за плечи и повел к своей новой машине. — Я тут поговорил с Вашим коллективом, они жалуются, что музыкальные номера давно не обновлялись, — он подмигнул смущенно хихикнувшей Эмили, — так что рассмотрите мою кандидатуру на следующий концерт.

— Я подумаю, — милостиво кивнул Кристи, пока Дональдсон распахивал перед ним дверцу.

По дороге домой Томас остановил машину на обочине у пролеска и повел недоумевающего пассажира к деревьям.

— Посмотри наверх.

Кристи поднял глаза на голые ветви старого дуба и даже включил фонарик на телефоне, осветив спутанные шапки зеленых растений, покрытых белыми ягодами.

— Это…

— Омела, — закончил за него Томас и, осторожно обняв, поцеловал. Кристи ответил на поцелуй и даже забыл проанализировать свои чувства, а сердце его пело громче, чем когда он держал в руках свою первую книгу.

— … я тут не нанималась всех кормить и за всеми убирать два дня, вообще-то! — голос у Матильды был недовольный: после рождественского обеда Томас увел Кристи к себе.

— Тилли, солнце, — Чейз изо всех сил пытался не рассмеяться в телефон, потому что в другое ухо Дональдсон, обвивший его длинными ногами, напевал «Кто может сравниться с Матильдой моей»,{?}[ария Роберта из оперы П. И. Чайковского «Иоланта»] — еды у вас на месяц! И попроси Моки помочь, если не справляешься.

— Она отдыхать приехала, вообще-то, и я все умею делать сама! — сварливо возразила Матильда.

— Мы сегодня вернемся, честное слово, — пообещал Кристи, ласково потершись щекой о голое плечо Томаса.

— Хотелось бы верить, а то как дети малые! Иду, Вильям!.. — в трубке послышались короткие гудки.

— Уже сегодня? — разочарованно протянул Дональдсон. — Тогда больше не отвлекайся, нам надо столько успеть! — и лизнул Кристи в шею горячим языком.

* * *

— Дамы и господа, — поставленный голос Джеки легко перекрыл радостные крики Софи и лай Шелли, которые играли в мяч, — прошу любить и жаловать! Совершеннолетняя, а также совершенно весенняя дева красоты! Чистейшей прелести чистейший образец! — он пал на одно колено и склонился в поклоне перед вышедшей из дома Матильдой, над которой все утро трудилась Рита. Чарли смог сказать только: «Вау», а Вильям, на лице которого отражалось неприкрытое обожание, с особенным чувством предложил имениннице руку, помогая ей подняться по ступенькам в сад. Линн, Хью и Пенни зааплодировали, и довольная Матильда прижалась к своему бойфренду, с которым могла теперь встречаться совершенно свободно.

— Ну как в тебя было не влюбиться? — шепнул Томас в ухо растроганному Чейзу. — Посмотри, красота какая!

— С днем рождения, девочка моя, — Кристи поцеловал ее в щеку, едва удерживаясь от слез. — Спасибо тебе, что так мне помогала.

— Тебе тоже спасибо, — Матильда порывисто обняла его. — Ты самый лучший родитель в мире!