Несколько часов ушли на то, чтобы перемотать раны, найти какую-никакую одежду, несколько раз посраться, из-за того, что носильщик бесит, а также принять душ и подраться за моё право не мыть голову. Я, кстати, проиграла, потому что пиздить его не особо хотелось. А еще у него был нож. В итоге я полчаса сидела в красном свете аварийного освещения в теплой водичке и слушала, как уборщик что-то напевает, намыливая мне голову. Ощущения — ебануться, сюрреализм какой-то. 

В итоге я шла в ахуе по коридору, слушала его монолог об астрологии и думала о том, что я как-то много позволяю парню, встреченному день назад. Нет, конечно, он бросился на страшную хуйню с ножом и не бросил меня в критический момент, но не переборщила ли я? Конечно, чистая голова, которая таковой уже много лет не была, ощущалась волшебно, а этот ебанутый трещит без остановки, что наводит сонливость, однако ёб вашу матушку, это уже слишком.

Наконец впереди показался знакомый силуэт трупа. Он него уже несло гнильцой, так что промелькнувшие в голове мысли о его внутренностях тут же исчезли. 

— Чёрт, нихера не вижу, — щурясь, я подошла к бутылкам с водой и подняла несколько. — Собери мюсли, воду не трогай. 

— Думаешь, из-за раны на плече я ослаб? — улыбнулся он, тоже что-то там поднимая. Блять, оказывается бинокулярное зрение охуеть как важно. — Не, я раньше такие паллеты тягал…

Я подошла к нему и, перехватив воду, освободившейся рукой хлопнула по плечу. Раздалось шипение. Святой чапалах всегда работает.

— Вот и не пизди, — забрав бутылку, лежавшую у его ног, кивнула я. 

— Это… Разные вещи…

— Одинаковые. Работай, бля, и не сдохни. Лучше ты будешь служить мне потом и долго, чем сейчас, но скопытишься. Ты мой носильщик, идиот.

— Да, моя госпожа, — усмехнулся он, кисло лыбясь. 

Сбор проебанных продуктов продолжился. Оттащив всё в присмотренную комнату какого-то из докторов, мы вернулись к телу, чтобы случайно не проебать что-то ценное в голом мужике. Вообще, инициатива была моей: вооружившись ножом, найденной медицинской маской и стильным халатом, который уже испачкался в крови, я устроила импровизированное вскрытие.

— Ты уверена, что это хорошая идея? — морщась от резко усилившегося запаха, уборщик стоял за моей спиной и смотрел.

— Молчать, — прикусив губу, я делала аккуратный надрез на животе. — Я хочу узнать, что с его органами. Это важно, я тоже носитель паразита. Кто знает, может моя печень уже разлагается.

— Никогда бы не подумал, что ты врач…

— А я не врач. Более того, я проебала каждый урок биологии в школе. Я вообще историк. 

— То есть…

— Я, нихуя не видя в красном свете своим одним глазом, буду смотреть на настоящие органы, которые даже не похожи на те рисунки, которые я смутно помню.

— Это… Госпожа, это…

— Это пиздец. Я знаю. 

— Отойди, ты всё равно ничего не видишь, — парень тяжело вздохнул, отодвигая меня в сторону. — Я был неплох в учебе, да и вижу получше тебя. Я сам его вскрою.

— Не приказывай тут мне.

— Я не приказываю. Я тебя заставляю. Давай сюда маску.

 Я посмотрела на него с выпученными глазами. Тем не менее, не найдя слов, я просто молча задыхалась от возмущения, пока он аккуратно снимал с меня маску.

— Я… Я… Да ты охуел! Я тебя отпиздить могу на раз-два! — наконец выдавила из себя я, когда и нож у меня отобрали.

— Неа, — спокойно парировал он. 

Я ахуела. Этот пиздюк… Я сидела два раза… Да мне тридцать восемь! Я тупо старше! Маленький говнюк!

— Вроде бы все органы в норме. Подожди, почки рассмотреть трудно, они все в крови. Хорошо ты его отделала. Стой, но ты же только выдавила ему глаза… Кажется, его еще кто-то до тебя избил. Видишь? На ребрах полно трещин. Интересно, почему паразит их не вылечил?

Нет, блять. Моё самоуважение… Оно… 

— Ну, вот и всё. Кстати, у тебя, судя по линии разреза, руки трясутся. Тебе холодно? Волнуешься?

…ой, да похуй, мертво моё самоуважение. Кого я тут наебать пытаюсь.

Носильщик похлопал меня по плечу, и я тяжело вздохнула.

— Иногда мне кажется, что меня муж столько не трогал, как ты.

— Ты о чем?

— О руке на плече?

— Но мои руки при мне.

Он поднял вверх ладони. А рука на плече осталась.

Вот бля.

Я обернулась и увидела небольшую лиану, которая трясла куда-то в направлении, откуда приползла. Точняк, я уже про это забыла. 

— Есть то, что мы должны проверить, — объяснила я, обернувшись на носильщика, который успел пережить три инсульта жопы.

— Э-это… Что это?

— Это пизда. А что?

— Ты меня с такими приколами в могилу сведешь.

— Да ты уже одной ногой в ней. 

Я поднялась на ноги и махнула рукой, зашагав в сторону зова растения. Уборщик подорвался следом, засеменив за своей госпожой. Бедный мальчик, жизнь вряд ли его готовила к таким сукам, как я. 

…будет страшно, если он предаст меня в критический момент. 

— Госпожа, тебе не страшно? Вообще? — вдруг поинтересовался парень.

— Чё? Да нет, не сказала бы, — безразлично бросила я. — А с чего это ты интересуешься? 

— Просто ты мега бесстрашная. 

— Жизнь отхуярила палками. Пришлось быть ахуенно крутой, чтобы выжить.

— А-а-а как ты смотришь на то, чтобы сыграть в игру? — хитро протянул носильщик.

— Блять, вот не надо меня запугивать! — я дернулась.

— Всё просто. Кто проиграет в «камень-ножницы-бумага» будет рассказывать о себе.

— Ёбаный в рот. Мне это не нравится. С чего ты вообще решил, что я тебе что-то расскажу?

— Да ладно. Давай! Просто немного поболтаем.

— Не хочу я с тобой болтать. Ты меня пугаешь.

— Сыграй-сыграй-сыграй…

— Ладно. Ладно, просто завались.

Не особо этому радуясь, я протянула руку. Три взмаха, и мои ножницы разъебаны его камнем в труху.

— Ес! — довольно воскликнул он. 

Я закатила глаза.

— Рассказать о себе… Ладно, давай конкретнее. Что-то о моих страхах? Предпочтениях? Прошлом?

— Расскажи о родителях!

— Родителях? — подозрительно изогнула бровь я. — Ну… У меня было две матери. Одна умерла от инсульта, когда я попала в тюрьму. Вторая покончила жизнь самоубийством.

— Ой. Прости.

— Это не больная тема.

— Тогда расскажешь, какими они были?

— Мама Стейси была конченой. Она таскала меня на заброшки с детства, бухала энергосы, танцевала на кладбищах и вступила в церковь Сатаны. Мама Кристин была спокойной и холодной, всегда с ебалом кирпичом, бегала за нами и пыталась не дать мне сдохнуть. Она была наследницей какой-то там корпорации, но бросила всё ради врача в местной клинике.

— Как это мило… А как они встретились? — уборщик заулыбался.

— Кристин пришла к гинекологу, который сказал ей: «У вас просто потрясающая вагина! Не хотите сходить на свидание?»

Носильщик заржал. Откровенно и громко. Ладно, в детстве я уссывалась с этой истории… Ладно, я уссываюсь с нее до сих пор.

— Господь, — утерев слезу, выдохнул он. — Итак, раз, два, три…

— Ага, блять! Проебался! — ехидно засмеялась я, покрыв камень бумагой.

— Ладно, хорошо, моя очередь. Ну, меня тоже растила однополая пара.

— Это не интересно.

— А как насчет того, что они не были геями?

— …а?

— В общем, моя мать родила меня и ушла от отца к другому мужчине, а потом сбежала, оставив меня с ним. Немного подумав, папы съехались и стали друзьями.

— Ебать. Звучит как анекдот.

— Ага, а потом мой кровный отец повесил на отчима обвинение в убийстве с изнасилованием, которое совершил сам. А отчим сбежал из тюрьмы и убил его.

— Вот умеешь ты всю малину обосрать. 

— Я не виноват, такая вот моя жизнь, — парень пожал плечами. — Правда такова, и больше не какова.

— Правда, парень, это хуйня.

— Не сказал бы. Правда всегда делает всё проще. 

— Всегда?

— Ну да.

— То есть, сидя в подвале маньяка, который обвесил всё там иконками, ты на его вопрос о твоих грехах, скажешь, что ебешь котов по четвергам?

— Что? Я не насилую котов.

— Гипотетически. Представь просто, что насилуешь.

— Не хочу! Это ужасно! Я на такое не способен!

— Ладно. Допустим, ты сидишь в подвале маньяка, который обвесил всё там иконками, и ты, которого каждый четверг с пяти до семи берет под контроль неизвестная сущность, которая в твоем теле ебет котов, честно ответишь на вопрос, где бывает твой хуй по четвергам с пяти до семи?

Повисла тишина. Носильщик замолчал, что-то обдумывая; он смотрел куда-то перед собой, нахмурившись. Я думала, что у него начался экзистенциальный кризис, но тут он тихо ответил.

— Да. Лучше бы меня в такой ситуации убили. 

— Мда, ты неисправим. 

Лиана исчезла за одной из дверей с табличкой, надпись на которой разглядеть не удалось, и мы с носильщиком обменялись взглядами. Ебальник его видно не было, но паразит утверждал, что они оба настроены решительно, а я просто кивнула, находясь в ахуях от всей ситуации. Цирк, блять, а не жизнь.

Выбив дверь с ноги, я решительно вошла внутрь. В глаз ударил резкий свет мониторов, и несколько секунд спустя стало ясно, что мы оказались в комнате видеонаблюдения. На многочисленных экранах мелькали люди и твари, однако в большинстве своем они находились в незнакомых коридорах. Кажется, мы гуляли в безопасной зоне. 

Посреди всего этого действа в кресле сидел старик, из чьих штанин и росли стебли. Глубокий такой, полысевший и иссохший до костей; казалось, это был просто скелет, обтянутый кожей. 

— Паразит, но с растениями? Чё, разные виды, что ли? — на немецком пробурчала я. 

— Паразит? Дорогуша, мне не нужен паразит. Я и без того одарён.

Ахуеть, оно заговорило. 

— Это немецкий? — уборщик переводил взгляд с меня на старика и обратно. 

— Да, бля, зиг хайль. Продолжим. 

Я откашлялась, пытаясь вспомнить что-то кроме фашистских фразочек, однако дедок перехватил инициативу, слыша мой кривой акцент и грамматические ошибки.

— Перейдём к делу. Мисс, я могу предложить вам свою силу. Прямо сейчас я могу включить свет, а также передать вам карту с третьим уровнем допуска. Могу предоставить информацию о всех объектах и людях, оставшихся тут.

Блять, половину слов не поняла. Ладно, продолжим.

— Что ты хочешь взамен?

— Всё просто, мисс. Убейте меня.

— Договорились, — не раздумывая, согласилась я.

— А что… — напомнил о себе уборщик.

— Он даст нам карту с тремя чего-то там, включит свет и даст информацию о местных ебаках.

— Третий уровень! Это отлично! Это даже больше, чем нам нужно, намного больше! Что-то еще?

— Он хочет, чтобы я его грохнула.

— А… Так, я против!

— Как будто я тебя спрашивала. В прошлый раз у тебя был нож, в этот раз ты не выиграешь. Ну?

— Как бы я хотел, чтобы ты шутила. Но у меня всё еще синяк на скуле. Кстати, сильно видно?

— Всем похуй. Ну что, твои аргументы? Напомню, нож у меня. 

Носильщик тяжело вздохнул. Немного подумав, он дотронулся до своего плеча, скривился и покорно кивнул.

Блять, вот вроде я вернула себе власть. А радости никакой. Сука, я либо старею, либо добрею. Лучше бы мне найти у себя седые волосы.

— Давай, всё решено, — обратилась я к деду. — Карта, свет, информация. 

— Энергии хватит на месяц, — слегка улыбнувшись, старик обернулся к столу, на котором стояли компьютеры. Он делал это медленно достаточно, чтобы меня начала мучать давно сдохшая совесть. — Всю информацию я сохранил на флешке. Держи, милая. 

Вновь повернувшись ко мне, он протянул небольшую желтую карточку с небольшой рыжей флешкой на ней. В этот же момент позади зажегся ослепительный белый свет, и я кивнула, вытащив нож.

Быстрая смерть. Как насчет сонной артерии? Нет, паразит требует чего-то поинтересней. Бля, мне теперь его еще анатомии учить?

— Повернись, дед, — я махнула рукой, тяжело вздыхая. — Я сделаю всё быстро.

— Спасибо, милая.

Лианы дернулись, и кресло двинулось. Я коснулась шеи деда, найдя на ощупь небольшую ямку в месте, где череп крепится к шее. Мысленно пометив место, я быстро замахнулась ножом и вонзила его в плоть; старик коротко кашлянул, а затем рухнул на пол. Я же утерла лицо, и капли крови превратились в длинные полосы. Деда даже не хотелось есть, ведь органы у него наверняка побитые жизнью, а мозг… Мозг у аномалий невкусный. У людей он нежный, с мягким привкусом мяса, сладковатый. А у аномалий горький, что пиздец. Тем не менее, в прошлый раз я сожрала его без всяких раздумий: наверное, ебанулась от голода. Вполне возможно, учитывая моё постоянное желание жрать. 

— Боже, какой ужас, — уборщик вздохнул и вытащил платок. — Повернись-ка.

— Ты мне не мать, — попыталась отмахнуться я, но с меня уже стирали кровь.

— Хуже. Я твой носильщик.

— Господи, блять, за что…

— За окно. Не дергайся, тут еще пятнышко.