Тело болезненно ломило, и тем не менее, я шла вперёд, лишь иногда тихо откашливая в локоть куски легких. Тело восстанавливалось: дыры, созданные всем, что оказалось во мне, постепенно затягивались, и вжившиеся в кожу трупы понемногу вытеснялись моим мясом и порой отпадали, гремя в звенящей тишине. Язык, который понемногу возвращался к привычной длине, уже мог почувствовать проклевывающиеся сквозь дёсны зубы. Пожалуй, самым отвратительным было то, что из спутанных до безобразия волос иногда вываливались грызуны, покрытые коркой свернувшейся крови. Хотелось мяса. Это было не чувство сводящего желудка или психологического голода, это скорее было желание мозга восстановить этот чёртов истощенный полутруп.
Носильщик шагал сзади, каждый раз шарахаясь, когда видел, как я открываю мертвые куски плоти. Он молчал, ничего не говорил с тех моих жалких просьб убить. Не ебу, какое у него было выражение лица, и о чём он вообще думал: я старалась не смотреть на него вообще. Даже думать не хотелось об этом, ведь в голове творилось что-то… странное. Что-то непонятное. В моем понятном мире боли и страданий, которые всегда имели причины и последствия, появилось неясное чувство сомнения, тревоги.
Зачем… Зачем я вообще выживаю?
Типа, я раньше не думала особо серьезно о самоубийстве или добровольной капитуляции. Да, я этого не боялась, но и не собиралась так просто отступать. Для меня всегда было нормальным выгрызать себе путь с самого дна, пока были зубы. Но когда меня бросило в ад немного глубже обычного, я сдалась. И даже сейчас, выбравшись, я всё еще тону в этом странном чувстве… бессмысленности? Если я всё равно умру… Не лучше ли сделать это пораньше? Без страданий и прочей херни. Просто, а смысл? Есть ли вообще какой-то смысл дальше жить?
Что ж. Это не то, о чём я имею право думать, находясь в опасности. Я просто отложу эти мысли и вернусь к ним потом.
Открыв очередную дверь, я дернулась, заметив движение. Всего доли секунды хватило, чтобы понять, что передо мной снова стоит что-то паранормальное. Женщина с длинными светлыми волосами стояла посреди прохода, встав в «мостик», однако ее шея была вывихнута, из-за чего голова находилась в обычном положении относительно земли. Она была одета в легкое летнее платье в цветочек, которое, впрочем, было темно-красным в области живота. Оттуда, порой ходя то вверх, то вниз, торчала метровая линейка: если немного присмотреться, можно было увидеть, как она, вороша гниющую рану, открывает вид на кости и кишечник в узких щелях. Железная грань с аккуратными чёрными отметками, на которой явно видно следы окисления в форме двух ладоней, ворошит мясо, из которого сочится кровь, смешанная с белым гноем и прозрачной лимфой. Она, услышав шум, обернулась, и я на секунду потеряла контроль.
На меня вылупились две пустые глазницы. Две такие же пустые глазницы, как и у того, кто выдрал мне позвоночник, ногти и зубы. Они были точно такими же: с видом на розовую поблескивающую ткань, которая выделялась лишь тонким остатком от нерва.
Оно улыбнулось, и я почувствовала желание закрыть дверь нахер и броситься наутёк. Однако я лишь коротко выдохнула, пользуясь тем небольшим количеством рациональности, которое осталось после паники. Я… Я должна напасть первой. Можно ударить в глаз, быстро достав до мозга, но тогда я окажусь в зоне поражения… Нет, я не выдержу. Я просто не выдержу боль снова. Не выдержу…
«Мозг через глазницу. И забудь обо мне.»
Это было последнее, что я смогла выдать разумно, и тогда паразит, пусть и сомневаясь, однако перехватил контроль над этим телом. А затем всё исчезло в одной фразе, которую я мысленно повторяла тысячи раз, надеясь, что она станет реальностью.
Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо...
Тело рвануло вперёд, понимая, что это снова размен ранами. Глаза улавливали каждую мелочь: каждый ее вдох, каждое вздрагивание, каждую мысль. В какой-то момент паразит отскочил, уклоняясь от молниеносной атаки: её даже не удалось увидеть, можно было лишь почувствовать, как треснул пол рядом. Линейка вновь метнулась к моему телу, однако оно вновь отпрянуло, заметив переливающиеся под кожей мышцы. Кажется, он запомнил всё строение тела человека наизусть, и теперь удачно пользовался этим.
Глаза вновь вспыхнули болью. Хотелось выдрать их нахер, но руки были не моими. Хотелось кричать, и вот это уже мне удалось: голову залил безумный крик, и чувство реальности притупилось. Из глазниц брызнули капли крови, которые странным образом придали картине перед глазами объема. Ситуация стала чуть лучше, потому как сознание наконец стало воспринимать происходящее, а тело нет. Я просто смотрела на то, как быстро приближаюсь к твари, практически подставляясь под удар. Без малейших сомнений. Со спертым дыханием и сбившимся с ритма сердцем.
Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо.
Рядом промелькнуло что-то блестящее. Носильщик, нахмурившись, влетел с копьем в монстра, и тот, растерявшись от резкого удара лезвием в бок, закричал, попытавшись отбиться. Было поздно, ведь мое тело вплотную вжалось в него и, перехватив руку с линейкой. За это действие я получила глубокий укус в шею, прошивший кожу недалеко от сонной артерии. Благо, висок твари тут же пробило копьё. Она дёрнулась, и череп тут же был пробит вторым ударом.
Без понятия, сколько аномалия еще дергалась, цепляясь за жизнь, однако в конце концов ослабла настолько, что уже не смогла стоять на ногах. Она медленно опустилась на пол, и я, почувствовав это, просто отпустила её. Я просто стояла и смотрела на это. В голове было смутное чувство того, что надо уже что-то сделать, зажать рану… Но с другой стороны, хотелось просто стоять вот так, с пустой головой, ни о чём не думать, ни к чему не стремиться, перестать выживать. Просто отдохнуть.
Тем не менее, когда носильщик сжал горло тонкой полоской ткани, я опомнилась. Точно, надо дальше идти в этот чертов архив.
- Мать твою, да что у тебя за тяга к самоубийствам, - буркнул парень. - И вот что бы ты делала, не будь у тебя такого замечательного меня… - он тяжело вздохнул. - Мда. Кажись, нехило тебя перекосило.
Я посмотрела ему в глаза. Мда. Прикольные глаза.
- …лучше б ты на меня как на дебила смотрела. Ну, знаешь, как обычно.
- Я и прямо сейчас смотрю на тебя, как на идиота…
- Как жестоко.
Стряхнув с рук кровь, носильщик вытер их об штаны и, немного подумав, потрепал меня по голове. Увидев теперь уже явное мое сомнение в его умственных способностях, парень широко улыбнулся.
- Когда моя Лили грустила, я всегда так делал. Знаешь, ты вообще на неё не похожа, но… Что-то похожее я к вам обеим определенно чувствую.
Меня потянуло блевать, а он заржал. Мда, вот это пиздец.
Шагая рядом с ним к этому ебаному архиву, я думала о том, что не имею понятия, стоит мне ему доверять или нет. Говоря по правде, нихуя я ему не верила: всеми фибрами души чувствовала, что он мне пиздит. Просто потому, что невозможно быть таким спокойным и улыбчивым в таком пиздеце.
Я на пару секунд глянула на него. Вот я спокойно иду по его указаниям, следую всем инструкциям, и нет, не то, что я не готова к тому, что он меня кинет. Я готова, я знаю, что это произойдет, пусть и продолжаю соглашаться с каждым его решением, не требуя объяснений. Но когда это произойдёт… Что со мной будет?
О, ну конечно, мне будет больно.
Поджав губы я, сделав пару шагов, отшатнулась от него, оказавшись на дистанции в пару метров. Он шел все также, сосредоточенно смотря перед собой, и я тихо выдохнула, проведя между нами мысленную черту.
Лучше уж остаться в своем маленьком изолированном мирке с собственной сломанной психикой, живя лишь в самой себе. Хватит с меня боли.
***
Носильщик упал в кресло, попутно пнув старый компьютер. Госпожа на его просьбу остаться позади и пошарить в документах, пока он проверит что-то «личное», спокойно кивнула. Иногда её молчаливое согласие абсолютно со всем немного пугало, но… Если так подумать, он тогда сам попросил не расспрашивать о прошлом.
«Как ты вообще попал в фонд?»
«Могу я… соврать?»
…это вообще положительная черта или отрицательная?
В любом случае.
Введя спизженный с одной из карт код доступа, он, подперев щёку рукой, стал искать файл о себе. Глянув в последний раз на фотку в офигенном халате, который пришлось променять на эту чертову форму уборщика, (довольно удобную, конечно: благодаря ей он мог быстро бегать во время прорыва, и пара добрых длановцев махнули на него рукой. Отличная вещь,) с тяжёлым вздохом он удалил фото и принялся редактировать описание. Он спокойно убрал из биографии огромный кусок с заслугами, с легкой улыбкой вычеркнул из графы семьи «семья» мать, по воле которой драил полы месяц, волевым движением вычеркнул слова «излишне жестокий» и хмыкнул. Жестокий, значит. Излишне, да. А этот пидор Грэй, который в два раза больше расходников использовал, вообще лапочка.
Он что-то тихо пробубнил, ругаясь, и снова обратился к строке поиска. Вроде бы он ещё что-то хотел наедине пробить… Ах, да. Тот чертов дневник. Кто та сучка, которая всё испоганила?
Парень вытащил из сумки потрепанную книженцию и стал вбивать всё, что смог найти. Пара минут, и вот он уже нашёл её: и номер комнаты вроде совпал по этажу, и по информации всё вроде подходит. Только вот смущало фото.
Эти рыжие локоны казались подозрительно знакомыми.
- …блять.
Это была девушка со склада. Ебаный в рот.
- Эй, нам надо срочно вернуться на склад, - бросил он через плечо. - Глянем всё быстро, а затем бежим.
Госпожа выглянула из-за стеллажей с документацией и склонила голову в немом вопросе.
- Иди сюда и посмотри сама.
Женщина подошла ближе и прищурилась, пытаясь понять, что происходит. Пару секунд она опознавала дневник, а затем и фото. Коротко кивнув, госпожа отпихнула уборщика и сама уселась в кресло.
- Меня сейчас ебёт только одно.
Носильщик сначала не понял, однако тут же отвернулся, когда она переключилась на вкладку с расходниками. Не было никакого особого смысла в этом, однако почему-то он решил не нарушать это правило с именами. Он не знает ее имени. Она не знает его.
…чтобы не привязываться, да?
***
Я вбила своё имя, закусив щёку. Вот и пришёл момент, когда я всё узнаю. Тыкнув последнюю клавишу, я подняла глаза и…
Ничего.
Нет такого человека.
Ха.
Хахаха.
Ладно, хорошо. Нет, я… Это… Этого стоило ожидать. Конечно… Да, конечно. Носильщику не зачем было мне пиздеть о таком. Окей, ничего страшного. У меня же был ещё номер, да?
Хаха, даже имени собственного не помню. Хаха.
Номер… тот поганый номер. Ладно, окей, вроде, он же на ноге есть... Да. Да, фото хоть моё. Но имя… Обычное слишком. Нет, это не самое страшное. Как его звали?
Я взглянула на шрамы на руке. Мэвис, Трэвис, Алекс, Джереми. Человек, которому я могла доверять. Кто он? Что с ним произошло?
Сглотнув, я листнула вниз.
«Осуждена за каннибализм. В раннем возрасте росла в семье каннибалов, однако вследствие ареста родителей оказалась в детдоме №12 г.Плимут штата Массачусетс. В возрасте тридцати семи лет добровольно сдалась полиции, заявив об убийстве с последующим съедением своего коллеги. Высшего образования не имеет. Проявляет агрессию, а также признаки частичной потери памяти. В разное время утверждала доктора Бёрнса в том, что попала в тюрьму за изнасилование, поджог и ограбление. Рекомендуется к работе в экстремальных условиях, так как проявляет высокую стрессоустойчивость.»
Ха. Хахаха. Хахахахахахахахахахахахахаххахахахахаххахахаххахахахха.
Вот значит как, хахахахахаха. Ничего не было. Никаких хороших моментов с мужем, никаких родителей. Было мясо. Человеческое. Сука, последнее светлое пятнышко моей жизни было вымарано. Выебано, уничтожено. Всё светлое, что ещё оставалось в этой блядской голове.
Всё сгорело до тла. Логика, инстинкты — похуй! Все просто горит в пожаре похуизма.
Все, кого я любила, либо умерли, либо не существуют.
Этого никогда не должно было быть. Этого никогда не должно было быть ...
Хватит, хватит, хватит, хватит...
Бога нет
Нет, он есть, и он хочет наших страданий.
Нет, это нелогично
Нет, он точно есть. Не могло все это дерьмо произойти просто так...
Нет, хватит, это бесполезно
А СЕЙЧАС НЕТ НИЧЕГО ПОЛЕЗНОГО БЛЯТЬ АХАХАХХААХААХАХАХАХАХАХ
СУКА КАК ЖЕ БОЛЬНО ЗА ЧТО, МРАЗЬ, ГОСПОДИ, СДОХНИ
Я ПРОСТО ХОТЕЛА СПОКОЙНО ЖИТЬ
Я НЕ БЫЛА СВЯТОЙ, НО ЧТОБЫ МОНСТРОМ? ВОТ НАСТОЛЬКО ТЫ МЕНЯ НЕНАВИДИШЬ СУКА
вставай вставай вставай вставай
НЕТ БЛЯТЬ, Я ХОЧУ, ЧТОБЫ МЕНЯ ДОБИЛО чтобы ПРОСТО НЕ БЫЛО БОЛЬНО БЛЯТЬ ПХАХАХАХАХАААААХПХАХХХАХААААХАХАХАХААХАХАХАХХАХА
ВСЕ ЭТО
НИКОГДА
НЕ ИМЕЛО
ЕБАНОГО
СМЫСЛА
АХАХАХХАААХАХАХАХХАХА
ВСЕ ЧТО Я ЛЮБЛЮ УМИРАЕТ
ППХАХПХУБЩЧЬЦДЯЗЫЖЫХЧЖСБА
ЕБ ВАШУ МАТЬ, ПОЧЕМУ МНЕ СМЕШНО? ПОЧЕМУ МНЕ СМЕШНО С ТОГО, ЧТО МНЕ БОЛЬНО БЛЯТЬ? НЕТ, ЭТО НЕ ЖИЗНЬ. ЭТО ЕБАНАЯ КОМЕДИЯ МОЕЙ БОЛИ. КАК ГЛУПО, КАК НЕЛЕПО БЛЯТЬ
ХВАТИТ, В ПИЗДУ ЭТУ ЖИЗНЬ. НЕТ, Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ ЭТО ТЕРПЕТЬ
Я ВСЕГДА БЫЛА ОДНА, И СЕЙЧАС СДОХНУ ОДНА
АХАХАХАХАХХАХАХАХАХАХАХАХА
***
Носильщик слегка коснулся плеча женщины, заливавшейся истерическим хохотом. Ему было нечего сказать: он молча всматривался в строки досье. Ему было не понять все те чувства, которыми сейчас заливалась госпожа, но этот смех, до боли знакомый ему, эхом разносился по голове.
Нет. Кажется, он всегда её понимал.