К счастью, в караоке пока мало людей и напиться никто не успел — у микрофона пусто. Эрен не любил такого рода заведения: в пьяном угаре многие считают, что достаточно хорошо поют, чтобы продемонстрировать свой голос публике. Он и сам пару раз воспылал подобным самомнением на корпоративах — когда ты в говно, то весь мир кажется лучше. Однажды Эрен спел песню из «Титаника» в полной уверенности, что ему это удалось лучше Селин Дион. Именно по этой причине завязалась драка с несогласными. Йегер, протрезвев, все равно считал свое исполнение хорошим, пока не увидел видеозапись. С тех пор он микрофон обходит стороной… на расстоянии с половину земного шара. Караоке — эпицентр зла и пьяных насильственных действий в сторону обладателей музыкального слуха. Но, похоже, Арлерты так не считают.
Пока Энни и Армин увлеченно изучали меню, Эрен не сводил глаз со входа в заведение: Микаса опаздывала. Йегер беспокоился — не стало ли ей хуже? Вдруг нужна помощь? Может, случилось чего? Он очередной раз чуть не выронил телефон из рук, когда полез смотреть соцсети. Аккерман была в сети час назад.
E. Yeager: Как себя чувствуешь? Все хорошо?
Конечно, ответа не последовало. Эрен вышел покурить.
***
Микаса уже час не могла подобрать наряд, что само по себе странно: на сборы у нее обычно уходит совсем немного времени, а с пунктуальностью проблем никогда не было. Но сейчас Аккерман стянула с себя очередной костюм и швырнула тот на пол. В комнату постучались.
— Я могу войти?
«Черт, Леви меня по стенке размажет», — оценивая беглым взглядом степень хаоса вокруг себя, подумала Микаса. Судорожно собирая с пола одежду и забрасывая ту абы как в шкаф, Аккерман ответила:
— Погоди минуту, мне надо одеться.
— Я тебе жопу мыл и подгузники менял, — из-за двери говорил Леви. — Че я там, по-твоему, не видел? Хер, выросший в пубертате?
— Ага. Боюсь, что комплексовать начнешь, — огрызнулась Микаса, заталкивая в шкаф последние тряпки и натягивая на себя первую попавшуюся оверсайз-футболку. — Заходи, коротышка.
Леви вошел и взглянул на шкаф, из которого вывалилась майка. Закатив глаза, он по-хозяйски плюхнулся в кресло и посмотрел на кузину. Мимо его внимания не прошел яркий макияж и блестящие цацки на ее шее и ушах.
— Куда намылилась?
— А тебе какое дело?
— Мне? Никакого. Я зашел сказать, что муженек твой звонил. У него вылет через пару часов. — Леви сделал глоток чая и, прищурившись, осмотрел Микасу. — Сильно сомневаюсь, что ты для него так расфуфыриваешься. Учитывая, что трубки не берешь. Так что я неверно поставил вопрос. К кому ты намылилась?
Микаса отвернулась, чтобы не выдать себя. Чертов кузен еще с детства считывает ее эмоции и замечает все, что Аккерман хотела бы скрыть. Но стоит отдать должное: Леви никогда ее не выдавал и не предавал.
Их родители тесно общались между собой, поэтому Микаса часто гостила в доме родственника. И пусть сейчас Аккерманы взаимодействуют на равных, в юные годы одиннадцатилетний ощущался, как бесконечность. Они не интересовали друг друга от слова вовсе, но Леви считал своим долгом заботиться о кузине, словно она его младшая сестра. Он любя называл ее «шпингалеткой» и оберегал от всего, что потенциально несло в себе угрозу. Микасу это бесило, но в глубине души она была благодарна несносному коротышке за его… весьма своеобразную заботу.
Например, однажды ее загнали в угол дворовые мальчишки и дразнили за внешность. Микаса не испытывала страх, но понимала, что убежать или дать отпор не сможет. Сжимая в мелкой ручонке ключи, словно они могли ее как-то защитить, она лишь стоически выдерживала взгляды, пытаясь скрыть отчаяние от безвыходности ситуации. И от того, что накануне сильно поругалась с кузеном. Тогда Аккерман мысленно корила себя за это, ведь Леви теперь точно не вытащит ее из передряги. Но нет. Кузен явился из ниоткуда и без усилий раскидал шпану, несмотря на то, что был ниже всех троих на голову. После он брезгливо осмотрел испачканную одежду Микасы и жестом поманил за собой в дом. Аккерман ждала чего угодно, но только не приказ одеться во что-то спортивное и выйти во внутренний двор. В тот день Леви обучил ее приемам рукопашного боя и наказал тренироваться каждый день. Говорил, что Микаса сильная и ловкая, «просто жопу отъела в пряничном домике». И Микаса прислушалась.
К следующему приезду в гости ей почти удалось повалить Леви на лопатки. А еще через несколько месяцев — выиграть. Эти занятия сблизили их на ментальном уровне и сделали Микасу гораздо сильнее. Словно ей сроду предначертано освоить боевые искусства с менторской точностью. И наводить ужас на местную шпану вместе с Леви. Кто-то, кажется, даже обозвал их демонами. Что ж, возможно, они правы. Но зато теперь Микаса могла положиться на Леви, а он на нее. И в случае чего, выстоять против целого мира. Или подраться за очередь выбирать фильм в редкие совместные вечера. Отношения, построенные на доверии и мордобое — что может быть лучше?
А лучше — взаимное прикрытие. Леви частенько сваливал из дома по ночам к своим друзьям-байкерам Фарлану и Изабель. Уж очень ему нравилось все, что связано с «двухколесными жеребцами» (кажется, так их называл Чёрч?). Но Кушель не разделяла с сыном эту любовь. Она всегда считала, что байк — один из способов самоубийства. Тем более, что ей по долгу службы на скорой помощи, часто приходилось соскребать с асфальта несчастных мотоциклистов. Ее страх понятен: какая мать одобрит своему ребенку перспективу стать кровавой массой на дороге? Даже несмотря на то, что Леви на байке чувствовал себя увереннее, чем на своих двоих. Микаса знала, как он ездит и видела, какое удовольствие в процессе испытывал Леви. Совершенно случайно, конечно. Ночью она сама решила тайком выбраться из дома, чтобы проследить, куда сбегает ее кузен. Не из вредности — простое детское любопытство.
Он заметил ее не сразу — на третью ночь. Микаса не успела спрятаться в кустах. Леви охватила злость: беспокоился. Вдруг какие отморозки нанесут ей вред? Ругался сильно. Но не сдал родителям. Лишь взял обещание, что она больше не будет тайком выбираться из дома по ночам. Тогда Микаса, на следующую ночь перехватив Леви перед побегом, сказала: «А если я пойду вместе с тобой, то это уже не тайком!». И он сдался: гораздо спокойнее взять ее с собой, чем надеяться, что она останется дома, а не попрется втихаря следом. А еще решил закошмарить экстремальным заездом на байке — чтобы не совалась больше. Но обломался: Микаса так громко смеялась, сидя перед ним и крепко держась за руль, что Леви быстро смекнул — теперь он от нее точно так просто не избавится. С тех пор стал брать ее с собой и даже купил красный шлем. Ее любимого цвета.
Спустя пару лет Микаса вытянулась в росте и просила научить ее управлять байком. Очень сильно просила. Леви не устоял — мелкая отличалась особым упорством. А еще быстро приноровилась. Теперь они катали друг друга по очереди. И оба получали от этого удовольствие.
Уже позднее, когда Микаса впервые влюбилась, Леви прикрывал ее перед родителями — они не жаловали объект ее воздыхания. Позже Аккерман отплатила ему тем же — отстояла честь кузена перед родней, когда того подставили и обвинили в краже. И, даже когда Леви решил ей честно сознаться в том, что действительно нарушил закон — она сделала вид, что ничего не слышала.
Так они и выросли, стоя друг за друга стеной. И что для Леви, что для Микасы не нашлось никого во вселенной ближе, чем они стали друг другу.
— Мы с Энни и Армином договорились сходить в караоке сегодня вечером.
Телефон, лежащий на тумбочке справа от кресла, где сидел Леви, пиликнул, а на загоревшимся экране всплыло уведомление о новом сообщении.
— И с каких пор Армин из Арлерта успел переделаться в Йегеры?
Микаса взглянула на кузена: его взгляд прошибал насквозь. Да так, что, казалось, он знает Эрена, как облупленного. У Аккерман пробежал холодок по коже, и неприятно запульсировали виски. Снова. Выхода нет — пока Леви не получит ответ, не отвяжется.
— Йегер — друг Армина. Я его почти не знаю.
И это даже не ложь, однако Леви напрягся.
— Ты должна прекратить с ним общение.
— Почему?
— Йегер — придурок. Импульсивное, сумасшедшее отродье. — Леви запустил пятерню в свои волосы. — Он причинит тебе боль.
— С чего бы? — Микаса приняла обезболивающее. — Вы знакомы?
— Можно и так сказать…
— В смысле? Ты можешь мне объяснить?
— Могу, но не обязан, — отрезал Леви. — Ты должна прекратить с ним общение.
— Ничего я не должна. Да и не общаемся мы… Какая тебе вообще разница? Мне уже не пятнадцать: умею соображать сама.
— Ага. Как же.
Леви цокнул языком и, встав с дивана, подошел в упор к Микасе. Ее запястье заныло от его крепкой хватки, но Аккерман сохраняла беспристрастное лицо.
— Ты никуда не идешь.
— Да что с тобой такое? — выхватывая руку, спросила Микаса. — Хочешь, поехали со мной? Проконтролируешь лично. Коротышка.
— Это твой выбор, — вдруг спокойно ответил Леви и отошел на шаг назад, бросив странный взгляд куда-то в область шеи кузины. — Главное, чтобы ты потом не сожалела о нем.
Микаса думала, что Леви имел ввиду выбор поехать с ней, но нет: он ушел восвояси, не сказав больше и слова. Аккерман некоторое время стояла неподвижно, глядя на дверь, за которой нескольким ранее скрылся кузен. Он никогда так странно не реагировал на ее гулянки. Тем более, такие относительно безобидные, как караоке со старыми друзьями. Но Микаса решила не принимать во внимание реакцию Леви и вернулась к вопросу о сборах.
Спустя полчаса Микаса крутилась перед зеркалом в шелковом красном платье на бретельках, совершенно забыв о том, что ей пришло сообщение от Эрена. Внеся последний штрих в образ — парфюм — она выбежала из комнаты, на ходу заказывая такси… и врезалась прямо в Леви, вертящего в руке ключи от BMW X7.
— Ты все-таки со мной? — закатывая глаза, спросила Аккерман.
— Нет. Отвезу тебя до караоке, а там гуляй на все четыре стороны. — спокойно ответил Леви и, жестом поманив за собой кузину, направился к выходу в гараж. — Лучше скажи, какую байку рассказать твоему будущему мужу?
— Он никогда не имел ничего против Армина.
— Ладно, потом должна будешь. И без глупостей.
Перед тем, как сесть в машину, Леви с прищуром оглядел Аккерман — нечасто она надевала такие наряды. И еще реже — так довольно улыбалась.
***
Эрен затоптал очередной окурок и взглянул на время: «Уже на час опаздывает». Армин несколько раз выходил наружу и зазывал Йегера внутрь, говоря о том, что Микаса обязательно приедет, но Эрен лишь отмахивался и говорил, что ему нужно совершить несколько важных звонков в тишине, а не под вопли выпившей женщины, оккупировавшей микрофон. Арлерт сдался после третьей попытки — понял, что бесполезно.
На парковку заехал знакомый BMW X7 — сердце Эрена выписало пару кульбитов. Со стороны пассажирского сидения вышла она… Статная, стройная, на высоких каблуках, словно сошла с картины… показала «фак» водителю и закрыла дверь. «Интересно, кто удостоился чести взглянуть на маникюр ее среднего пальца», — подумал Эрен, спешно прикуривая: нужно сделать вид, что он случайно вышел в момент приезда Аккерман, а не стоял уже целый час, проклиная ноябрьский холод. Он, между делом, подметил, что «бэха» не торопится покидать парковку. «Неужели, мужа притащила?»
— Привет.
Эрен подавился дымом — не заметил, как быстро подошла Микаса.
— Черт! Ой, в смысле прости! Привет. Не слышал, как ты приближаешься.
— Да? Ты так пялишься на машину моего мужа и не заметил, что я из нее вышла?
Сердце рухнуло в пятки, над головой сгустились тучи — Эрен помрачнел.
— Заметил. Просто задумался. Ты с мужем приехала?
— Нет. Меня подвез кузен. Его байк ведь у больницы остался. Ты, кстати, случайно не знаком с Леви?
— С Леви? — недоуменно вторил Йегер, — Никого не знаю с таким именем. А что?
— Да так… Неважно. Бросай каку и пойдем внутрь. Холодно.
***
Стоило бы подождать до утра и заставить Микасу поехать вместе за байком, но Леви сразу отбросил эту мысль — шпингалетка наверняка переборщит с алкоголем и будет утром петь оды обезболивающему. А оставлять на ночь в каких-то Дальних Пердях своего железного друга Аккерман не мог. В одно лицо вернуться с тачкой и байком, разумеется, невозможно, но Леви знал к кому обратиться. А точнее, заставить. Тем более, для встречи с этим человеком нарисовался серьезный повод.
— Капитан, может хватит уже напоминать мне о прежних грехах и угрожать расправой? Я теперь вообще-то врач, жизни спасаю. Делаю все, чтобы госпожа Азуми продержалась до операции…
— Заткнись, бородач. У меня к тебе серьезный разговор.
— Да ну? — Зик по-хозяйски оперся о капот чужого BMW, достал портсигар и протянул его Аккерману. — Сигаретку?
— Сам травись этой дрянью, — брезгливо ответил Леви и пригрозил поджопником Йегеру, чтобы тот не располагал свою пятую точку на тачке Брегена.
— Так в чем дело, капитан? Ты бледнее, чем обычно. Заболел? Приходи в приемные часы, назначу лечение.
— Ты с братом общаешься? — игнорируя издевки Зика, в лоб спросил Леви.
— С Эреном? Да. А что?
— Он помнит, что сделал в прошлом?
Йегер нахмурился и снял очки, чтобы протереть их.
— Нет. Мой брат не помнит ничего о прошлой жизни. И я бы не хотел, чтобы он вспомнил. Такое может сильно сказаться на его психике.
— Теперь он может вспомнить, — прямо сказал Аккерман и заметил, что Йегер на мгновение замер.
— Как? Ты собираешься ему рассказать? Зачем? Да и не поверит он. Слишком уж топит за реализм без всякой магии.
Леви устало закатил глаза.
— Когда ты вспомнил свое прошлое?
— Не вспоминал — родился с ним, — с недоумением ответил Зик — нечасто Аккерман интересуется чужими проблемами.
— А я нет. Воспоминания пришли ко мне в моменте, когда я познакомился с Эрвином.
— Это тот главнокомандующий, который погиб в битве за стену Мария?
— Которого ты убил, горилла ебучая.
Леви поймали за кражей (в которой он сознался Микасе позже) несколько бравых мужчин. Аккерман имел все шансы на побег, но его подвела резкая головная боль. Тогда-то его и схватил за шкирку самый длинный из преследователей и окунул прямо в лужу лицом. Леви никогда не чувствовал себя столь униженно и озлобленно, и, наверняка, потасовка закончилась бы бедой, но… Противник внезапно потерял сознание, а следом за ним и сам Аккерман.
Очнулся он уже в неизвестной ему комнате на кровати. На стуле напротив сидел тот, по чьей команде его ранее макали в лужу. И Леви, словно молнией прошибло — он знает этого мужика. Но «откуда» и «как именно» знает больше походило на сумасшествие. «Неужели так сильно приложился башкой?», — думал Аккерман, пока мужик вдруг не сказал: «Здравствуй, Леви. Давно не виделись. Не думал, что когда-нибудь снова увижу тебя лицом в грязи». С тех самых пор и Леви, и Эрвин помнят все, с чем столкнулись в прошлом и все, через что вместе прошли.
— Ой, ну давай хотя бы сейчас без этого, — возмутился Зик, — я уже расплатился с тобой своей головой за все содеянное.
— Надо будет, расплатишься еще разок, отродье. — прошипел Леви.
— Давай по существу. Ты говоришь, что не сразу вспомнил. Твой друг тоже? — Леви кивнул. — Хм, интересно. А в какой момент вы вспомнили?
— В тот, который уже с нами случался в прошлом. Подробности тебя не касаются.
— Поче…
— Не перебивай, — остановил Зика Аккерман. — Я знаю еще нескольких из той жизни, кто тоже вспомнил ее не сразу. И у всех память вернулась в какие-то особые, знаковые моменты. Не думаю, что это совпадение. Я не желаю Микасе помнить весь кошмар, через который она прошла. Но твой братец может все испортить.
— Черт… А ты прав, капитан. Если воспоминания пробуждаются от чего-то знакового, то и Эрен может вспомнить все то, что он натворил. Микаса ведь была его любимой.
— Поэтому садись за руль, — Леви кивнул на BMW, — поедем вместе за ними, пока не поздно.
***
Эрен, как истинный джентльмен, снял с Микасы пальто и пригласил за стол, отодвинув стул (предусмотрительно занятый им же рядом со своим). Аккерман поблагодарила и присела, улыбаясь: прямо сейчас Армин и Энни пели свою свадебную песню, держась за руки.
— Они очень долго не могли сначала определиться с песней, а потом еще дольше ждали, пока одна не очень хорошо поющая женщина освободит сцену, — сказал Эрен и подозвал официанта, садясь рядом с Микасой.
— А ты умеешь петь? — спросила Аккерман, принимая меню.
— Что-нибудь максимально простое, не требующее вокальных навыков, могу, но в целом — мрак, — усмехнулся Эрен. — А ты? Как твое самочувствие, кстати? Ты сильно задержалась…
— Со мной все в порядке. Просто появились кое-какие дела, — Микаса повернула голову в сторону Йегера и, встретившись с ним взглядами (на довольно близком расстоянии), немного зарделась и поспешила отвернуться обратно к сцене. — В детстве мама водила меня на вокал. Немного умею. Корявенько, но не ужасно.
— Уверен, ты принижаешь реальное качество своего пения, — Эрен улыбнулся. — Тем более, у тебя красивый приятный голос. С таким невозможно петь плохо.
Он положил руку на спинку ее стула, совершенно «случайно» коснувшись спины Аккерман. Хулиганское нутро не заставило себя ждать, едва Микаса вновь на него взглянула:
— Давай после ужина ты выйдешь туда, — он кивнул на микрофон. — И утрешь всем здесь носы своим выступлением, а?
— При одном условии, — темные глаза напротив хитро блеснули, — сначала это сделаешь ты.
— Ты не беспокоишься за свои уши? Они могут закровоточить.
— Нет. У тебя тоже красивый голос. Не верю, что таким нельзя хорошо спеть.
Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза, играя в гляделки и не желая сдаваться. Был в этом некий азарт и вызов, а еще — трепет. Вокруг жизнь словно замедлилась и затихла, осталась размытым фоном, декорацией — вселенная сгустилась и центрировалась в глазах напротив. Как долго это длилось — они не знали, не думали. Но пришлось оторваться — Армин и Энни поспешили к своей подруге, чтобы поприветствовать и обнять. И только тот, кто, возможно, наблюдал со стороны, мог заметить, что Микаса выиграла, отведя взгляд последней с плохо скрываемым нежеланием.
— Микаса! Как же я рад тебя видеть! — воскликнул Армин и крепко обнял Аккерман, отчего та засмеялась, обнимая друга детства в ответ.
— А я тебя! Вы классно спели, — освобождаясь из крепкой хватки, сказала Микаса. — Простите, что задержалась.
— У него прощения проси, — кивнула на Йегера Энни. — Бедолага час на улице мерз, ожидая тебя.
— Неправда, — вмешался Эрен, желая скрыться под столом от устремленных на него миндалевидных глаз. — Мне нужно было совершить несколько важных звонков.
— Мика, сколько у тебя пропущенных? — спросила Арлерт.
— Энни, прекращай, — Армин, как и всегда, спасал всех от неловких разговоров. — Лучше давайте закажем что-нибудь вкусное и выпьем за встречу.
Вскоре, после нескольких бокалов вина, Эрена чуть ли не силой к микрофону вытолкала Микаса. Он выбрал «The Man Who Sold The World» группы Nirvana — максимально доступная песня для его навыков пения. Немного хрипло, но достаточно неплохо Йегер запел, приковывая к себе женские взгляды:
«Ты — лицом к лицу
С человеком, продавшим мир…
Смеясь, я пожал его руку
И пошёл домой.
Я хотел найти себя,
В течение многих лет я бродил
И смотрел невидящим взором
На все эти миллионы…
Должно быть, я умер в одиночестве
Уже очень давно…»
Микаса не сводила взгляд с выступающего, отмечая, что эта мрачная песня имеет глубинный смысл для Эрена. Армин и Энни странно переглядывались время от времени, что не прошло мимо внимания Йегера. Но все же большая часть его внимания на протяжении всего исполнения была адресована Аккерман, и нисколько — другим женщинам — неинтересны.
— Эрен, — наклонился к уху другу Армин, когда тот вернулся за стол. — Ты вспомнил?
— Что вспомнил?
Арлерт внимательно посмотрел на Йегера и отмахнулся:
— Вспомнил, что неплохо поешь, ха-ха. — голос Армина звучал немного нервно: он выпил целый бокал вина. — Теперь очередь Микасы. Она тут лучше всех поет.
Эрен понял, что его друг тактически съехал с темы, и решил поговорить с ним об этом моменте позже. Аккерман тем временем вышла на сцену, привлекая теперь мужскую половину отдыхающих к сцене. Ее выбор пал на песню Lana Del Rey «Born to die».
«Привет. Кто, я? Почему?
Ноги, не подведите меня сейчас,
Доведите меня до финишной линии.
О, мое сердце, оно разбивается
С каждым моим шагом,
Но я надеюсь, у ворот
Мне скажут, что ты мой.
Прогуливаюсь по улицам города,
Так получилось по ошибке или по расчёту?
Мне так одиноко каждый вечер пятницы,
Сделаешь ли ты так, чтобы я чувствовала себя как дома,
Если я скажу тебе, что ты мой?
Я уже говорила тебе, милый…»
Эрен завороженно слушал ее мягкий мелодичный голос, пробирающий до самых костей и вызывающий тысячи мурашек по всему телу. Вглядывался в ее немного блестящие губы, в глаза, что от начала и до конца смотрели на него, в легкие и плавные движения тела, так выгодно подчеркнутого атласной красной тканью, в руки, что еле касались микрофона, словно тот может рассыпаться в прах… Он смотрел на нее. И понимал, что все глубже тонет в давно забытом чувстве.
Весь мир исчез, испарился, сгорел дотла, сровнялся с горизонтом. Время замерло, повисло в воздухе. А после острая пульсация пронзила виски. Йегер схватился за голову от боли, когда выступление закончилось, и Микаса тут же, сама не понимая почему, бросилась скорее к нему, игнорируя бурные аплодисменты.
— Эрен! — оказавшись рядом, воскликнула она. — Эрен! Что с тобой? Тебе плохо?
Аккерман перевела взгляд на друзей: они обеспокоенно и даже с каким-то ужасом наблюдали за Йегером, но ничего не предпринимали.
— Эй, вы чего застыли? — воскликнула Микаса. — Вызовите скорую!
Арлерты тут же вышли из оцепенения и схватились за телефоны, но Эрен поднял руку в останавливающем жесте:
— Не надо. Все в порядке, — он с трудом поднял голову и криво улыбнулся Микасе: — Ты замечательно поешь. Я потерял голову.
Армин слишком громко сглотнул и переглянулся с Энни. «Да что с ними, черт возьми, происходит?» — подумал Йегер, глядя на Арлертов, и даже собирался задать этот вопрос вслух, но теплая ладонь Микасы мягко коснулась его лба, а второй рукой она взяла его за запястье — нащупывала пульс.
— Со мной такое часто бывает. Ты утром сам видел. Тебе нужно на воздух.
— Пойдешь со мной? — с надеждой спросил Эрен и с трудом сдержал глубокий вздох, когда Аккерман убрала руки с его кожи.
— Да. Мне тоже нужно немного остыть. Волнуюсь, когда пою на публику.
— Ребята, вы с нами или здесь останетесь? — помогая Микасе надеть пальто, спросил у Арлертов Эрен.
— Нет, мы тут посидим, подождем вас, — немного взвинчено ответил Армин.
Йегеру оставалось только недоуменно дернуть плечами и, предложив Микасе свой локоть (и получив отказ), выйти наружу.
Ночной воздух свеж и холоден: недавно закончился дождь. Микаса и Эрен отошли чуть дальше от входа в караоке-бар, чтобы не слушать пьяные разговоры курящих посетителей. Их путь до недалеко расположенного сквера проходил в молчании, но никто из них не чувствовал себя неловко: вновь тишина в обществе друг друга комфортна и приятна. Эрен нарушил молчание, когда они оказались в тихом и безлюдном месте:
— Не боишься гулять по ночам в таких местах с малознакомыми парнями?
— Нет. Еще в детстве меня научили постоять за себя. Так что, если что, не обижайся потом за фингал.
— Ты же понимаешь, что я не боюсь получить втык. А уж, тем более, твоей рукой. В какой-то степени, это даже приятно, — Эрен усмехнулся, кратко бросив взгляд на Микасу.
— М, так ты мазохист. Дай угадаю: у тебя дома есть подвал со всякими извращенскими штуками, и ты просишь своих пассий тебя наказать?
— Мне показалось, или ты интересуешься моими сексуальными предпочтениями? — лукаво улыбнулся Йегер, наконец поймав смущенный взгляд Микасы.
— Собираю статистику среди извращенцев. Потом продам свои наблюдения британским ученым и уеду жить припеваючи куда-нибудь, где тепло и солнечно круглый год. У меня будет свой пляж и бесконечный запас холодного мохито, — мечтательно поведала Аккерман, — а, и еще гидроцикл.
— Так вот, значит, о чем ты мечтаешь. И при этом грамотно съезжаешь с темы.
— А у тебя есть мечта? — Микаса вдруг остановилась и выжидающе стала смотреть в зеленые глаза напротив.
— Есть. Я хочу купить автодом, работать удаленно, без привязки к месту и тупому начальству, и колесить по всему миру. Провести, например, сначала неделю где-нибудь на юге в горах — потом отправиться за полярный круг к морю смотреть на горбатых китов. Короче, хочу увидеть мир и ни от чего не зависеть.
— Красиво, — Микаса вздохнула и медленно продолжила путь. — Я бы тоже хотела быть свободной.
— Тогда почему выходишь замуж? — Йегер задал этот вопрос максимально непринужденным тоном, но, на самом деле, он серьезно хотел знать правду.
— Брак — не кандалы, Эрен, — голос Микасы звучал спокойно, но мрачно.
— Прости, но мне кажется, что в твоем случае именно они. Ты бы не стала так легко общаться и гулять ночью по скверу с едва знакомым человеком, если бы любила будущего мужа.
— С чего ты взял? Ты меня почти не знаешь.
— Именно, что почти, Микаса. Мне достаточно уже того, что я знаю о тебе и о твоем характере. Ты не создаешь о себе впечатление неверной девушки. — Йегер выдержал паузу, не решаясь сказать то, что пришло ему в голову, но Аккерман вновь остановилась и выжидающе на него взглянула. — Знаешь, я думаю, что ты из тех, кто, если полюбит, то преданно и навсегда. Я в такое не верю, но почему-то, глядя на тебя, чувствую, что ты именно такой человек.
— Ты всем так говоришь, гуляя наедине?
— Нет. Чтоб ты знала, я ненавижу врать. Все, с кем я имел связь в прошлом, знали о моих намерениях и их серьезности.
— Сделаю вид, что поверила, — слегка ухмыльнулась Микаса. — Я могу узнать о твоих намерениях в отношении меня?
— Какие могут быть намерения, если ты одной ногой замужем? — Йегер шумно вздохнул.
— А если бы у меня не было никого? — чуть тише спросила Аккерман.
— Я бы точно попытался добиться твоего сердца, — спокойно ответил Йегер, глядя ей в глаза. Расстояние между ними стало еще меньше, чем в прошлую такую остановку. Случайно ли?..
Эрен разглядывал лицо Микасы, подмечая детали: румяные щеки, красивые черные глаза с густыми ресницами, маленькая родинка над бровью и чуть приоткрытые губы с остатками блеска… и характерной синевой?
— Ты замерзла, — это не было вопросом, но Аккерман кратко кивнула. Йегер снял свой бордовый шарф и немного неуклюже замотал им тонкую шею. — Тепло?
— Тепло, — вдыхая легкий аромат табака, древесного парфюма и кожи, ответила Микаса.
Резкая головная боль, головокружение, помутнение рассудка и лишь незнакомый мужской голос — последнее, что запомнилось перед отключкой.
— Да ёб вашего титана за ногу! Не успели!
***
Караоке бар. Армин и Энни наедине.
— Как думаешь, они вспомнили? — спросила Энни и сделала глоток вина.
— Не уверен. Эрен не смог бы так спокойно жить и общаться с нами, как ни в чем не бывало, после всего, что мы пережили.
— Возможно, прямо сейчас они лежат в отключке, пробудив это дерьмо.
— Давай поищем их? Вдруг ты права, — подзывая официанта, сказал Армин.
Рассчитавшись, Арлерты вышли наружу и, опросив курящих, спешно направились в сквер.