В последующие дни помимо воли я с пугающей регулярностью вспоминал эту встречу с Паттернайфом. И даже впадал в измышления "а вдруг?" Что, если у меня появился шанс, а я его не использую?

Это был, конечно, полнейший идиотизм, порожденный отчаянием. Я страдал по Натаниэлю, и этот посул снова вернуть его мне опасно будоражил все мои чувства.

Однако головой я отлично понимал, что африт просто решил поразвлечься, загнав меня в смертельную ловушку. Чтобы потом рассказывать, как обдурил самого Бартимеуса. Духи частенько так делали. [Правда, так делали мелкие духи, чтобы уязвить кого-то более могущественного. Африты же предпочитали убивать своих жертв самостоятельно. Однако и я тоже не какой-то обычный джинн. Я древний и мудрый Бартимеус, меня так просто не убьешь.] А возвращать мертвых, конечно же, ни одному духу не под силу.

И все же что-то во мне такое все билось и стучало крайне вредное, чего я раньше никогда в себе не замечал. [Ну хорошо, замечал. Но не так долго и настойчиво.] Это была мысль о том, что лучше погибнуть при попытке все исправить, чем из трусости продолжать влачить подобное недосуществование еще долгие тысячелетия.

Я, как мог, отгонял эти мысли. Они задурили башку и Птолемею, и Нату, и дурню Факварлу - и где они теперь? А я всегда славился умением выживать в любых обстоятельствах.

Только что-то это умение меня все меньше радует.

Я опять рылся в груде мусора в центральной части Лондона. На этот раз со мной рядом не было ни Лярана, ни Нинеи, а только четыре облезлых фолиота, коими я и командовал. [По правде сказать, это было хорошо. Всю работу выполняли эти недотепы, а я старательно шпынял их, чтобы живее пошевеливались. Да и бесконечным трепом они не досаждали.] Однако фолиоты своим унылым видом навевали тоску чуть ли не сильнее, чем бесконечный дождь.

Расчистка продолжалась уже два дня. На этом месте кто-то из гибридов развлекался тем, что обрушивал на прячущихся простолюдинов перекрытия, поэтому восстановлению не подлежало ничего. Я порадовался, что Натаниэль этого не видит. Он бы здорово расстроился, узнай он, сколько на самом деле было жертв.

Итак, фолиоты усердно пыхтели, изображая бурную деятельность. Я же ходил и со злости пинал осколки.

Надо бы потребовать с волшебника снова отпустить меня на отдых. А к тому времени, как я вернусь, до завершения работ, хотелось бы думать, останется совсем немного.

Со стороны фолиотов доносились визги, то ли радостные, то ли перепуганные - этих уродов не поймешь. Я наконец-то обратил на это внимание и решил таки подойти, проверить, в чем там дело.

Оказалось, фолиоты докопались в одном месте до земли и, несмотря на горы мусора вокруг, решили, что завершение работы близко. Вот тупые твари!

Я отвесил каждому по мощной оплеухе, вынудившей их забыть про свои маленькие радости. И изо всех сил пнул торчащую из груды балку.

Что-то, звякнув, выкатилось из обломков. И моему взору предстала небольшая жестяная коробочка. Я смотрел на нее, а внутри моей сущности зарождалось нечто. Какое-то странное нехорошее веселье. Мне захотелось срочно кого-нибудь убить. Причем, с особой жестокостью.

— Что это вы обнаружили, сэр? - возник в поле моего зрения любопытный фолиот. - А, так ведь это табак. Дрянь какая!

Я медленно перевел на него взгляд. Фолиот сглотнул, позеленел. А потом с воплем кинулся прочь. Он чудом увернулся от моих кровожадных когтей.

Чертова жестянка! Чертова, чертова жестянка!!!

Я ухватил Старину Забористого на когти... И тут мое веселье прорвало. Безудержным смехом, перешедшим в рычащие вопли.

Я никогда раньше не видел, как фолиоты роют норы. Да что там, никогда даже не задумывался, умеют ли они. Оказалось, умеют, да еще как! Все четверо мигом прорыли глубокие тоннели в обломках и скрылись из глаз еще до того, как следом за ними просвистел Старина Забористый.

— А ну работать, скоты! А то выкопаю и сожру! - рявкнул я.

И упорхнул на всякий случай на козырек сохранившегося по соседству магазина, откуда было удобно наблюдать за работой. А то как бы ни хотелось мне отыграться на фолиотах, но без них мусор сам не разгребется. Чего доброго, волшебники заставят меня самого заняться этим.

Жестянка с козырька тоже была видна отлично. Я пожалел, что не стер ее в порошок. И теперь никак не мог избавиться от образа маленького испуганного мальчика перед глазами, пытающегося защититься от меня такой же жалкой коробочкой.

И зачем я тогда пугал его? Все равно же не смог бы его сдать. Слишком уж всколыхнул он во мне воспоминания о Птолемее.

Яркие видения прошлого проносились перед моим внутренним взором. И я больше уже не мог их контролировать. К тому времени, как совсем стемнело, я был выжат этими воспоминаниями, словно жертва вампира.

Прежде, чем лететь с отчетом о работе к волшебнику, я вдруг наклонился и подобрал жестянку. Открыл ее.

Розмарина в ней не было. Там был обычный табак, вернее, его остатки, рассыпанные по углам. И тут меня вдруг накрыло немыслимое чувство утраты, словно всей этой истории с Натом никогда не было. Словно у меня ее отняли целиком и полностью.

Я едва дождался, когда волшебник выслушает отчет и отошлет меня до следующего поручения. Я даже забыл про свою просьбу снова предоставить мне отпуск на неделю. Все это теперь не имеет значения. Я принял решение. Пусть уж лучше смертельная ловушка. Так тому и быть.

Пещеру, прикрытую тщательно замаскированным пологом, я обнаружил мгновенно - Паттернайф был изумительно точен. Я прошел узким каменным переходом и очутился в замкнутом каменном мешке, выбраться из которого быстро явно будет проблематично. Я отметил это по привычке. Меня это не волновало. Я устал раз за разом выживать непонятно для чего.

— Сэнэриэн! - крикнул я, и своды пещеры многократно отразили это имя. [Имя принадлежало могучему духу, если вы вдруг не поняли.]

— Ага, иду! - донесся до меня со всех сторон словно бы многоголосый хор. И я невольно съежился, вспомнив Рамутру.

Откуда-то из-за камней вышел ничем не примечательный парень в одежде, какие носили греческие простолюдины, и сладко потянулся.

— Здравствуй, Бартимеус. Ну чего орать-то так? У меня со слухом все отлично.

Голос на этот раз был обычным, юношеским. И мне стало чуть легче.

— Приветствую тебя, о, великий дух, - на всякий случай поклонился я, стараясь говорить потише.

Дух казался дружелюбным. Обычно это дурной знак.

— Привет, привет, - отмахнулся Сэнэриэн. - Итак, Бартимеус? Давай уже ближе к делу.

Я собирался было спросить, откуда он меня знает. Сам-то я его видел впервые. Но... к делу так к делу.

— Я хочу вернуть утраченное, - глухо произнес я.

Честно говоря, я испытывал раздражение. Сейчас я признавался в том, что повелся на шуточку Паттернайфа. И даже если через мгновение меня сожрут и мне станет все равно, сознавать это было неприятно. А еще этот голосок внутри сущности, шепчущий "а вдруг?", заглушить который не удалось никакими доводами рассудка.

Короче, я был не в духе.

— Говорят, ты это можешь.

— Могу, - с готовностью кивнул головой Сэнэриэн. И даже чуть выступил вперед, словно показывая, что может приступить немедленно. Я заставил себя стоять на месте, подавив желание отшатнуться.

Дух не сводил с меня глаз. Он потер шею и хрустнул плечами.

— А ты уверен, что готов пойти на это? Готов к исполнению своего желания? - поинтересовался он.

Я молча кивнул. Некуда отступать.

Но тут же вспомнил об условиях.

— Что ты хочешь взамен? - спросил я.

Дух рассмеялся. Так искренне и добродушно, что у меня кровь застыла в жилах.

— Мне от тебя ничего не нужно, Бартимеус, - насмеявшись, сказал он.

Вот тут я напрягся дальше некуда. И принялся потихонечку пятиться к выходу из пещеры.

Дух наблюдал за мной с усмешкой.

— Я тебе не верю, - злобно буркнул я.

— Ну и зря, - заявил Сэнэриэн, как мне показалось, немного уязвленно. - Нельзя же быть таким недоверчивым ко всему миру. Я помогаю из чистого удовольствия. Люблю менять жизнь к лучшему, знаешь ли. И наблюдать результат. Кроме того, и взять-то с тебя нечего. Неужели ты полагаешь, что хоть что-то сможешь мне дать?

— Ну, если ты меня сожрешь... - начал я.

— Я тебя умоляю! - отмахнулся Сэнэриэн. - Ты мне на один зубок. Да и как я тебе тогда утраченное верну? Не подумал?

Я-то подумал. Но спорить с духом не захотел. Не по этому вопросу.

— Мне говорили, есть условия, - процедил я. - Что, нет?

Дух вмиг стал серьезным.

— Условия есть. Все верно. И тебе надо знать их, Бартимеус, чтобы понимать, на что ты идешь. Возвращение утраченного - это не какая-нибудь тебе ерунда, это...

— Так что за условия? - перебил я его. Не особо вежливо, конечно, но я слишком нервничал, чтобы еще и за этим следить.

Сэнэриэн вздохнул и кивнул.

— Сейчас расскажу. Итак, во-первых, и это может быть важно, вернуть я смогу только в человеческом теле...

Я нетерпеливо кивнул:

— Давай дальше.

Натаниэль все равно человек, так какая мне разница?

— Ну, хорошо, - пожал плечами дух. - Во-вторых. Тело это будет таким, как прежде, только если с момента гибели прошло мало времени. В противном же случае оно будет похожим, но все же немного другим. Память со временем затирается. Года два - и точности уже не жди.

— Да нет, он недавно погиб, - снова кивнул я. - Продолжай.

— Как скажешь, Бартимеус, - мягко улыбнулся дух, показав остренькие зубки. - А теперь - самое главное: с ним будут проблемы. И проблемы эти будут довольно серьезными. Слышишь, Бартимеус? А справляться тебе одному. Подумай, пожалуйста, хорошенько, точно ли ты готов к этому.

Я нахмурился. А вот это уже звучит зловеще.

— Что за проблемы, Сэн?

Дух развел руками и улыбнулся:

— А этого я сказать заранее не смогу. Это всегда непредсказуемо. И у всех по-разному.

Я на это пожал плечами и с вызовом взглянул духу в глаза, переливающиеся всеми цветами радуги.

— Ну что ж, хуже, чем сейчас, быть все равно не может. Я готов.

И тут же понял, что сказанное мной - истинная правда.

Парень расплылся в крайне довольной улыбке, снова расправил плечи и принялся разминать пальцы.

— Я рад, что не ошибся в тебе, Бартимеус. Как знал, что ты именно так и ответишь. Будь по-твоему. Я с радостью верну тебе утраченное. И помни хорошенько - справиться с проблемами тебе поможет любовь!

— Ага, - кивнул я. - Непременно. Возвращай уже.

Дух в очередной раз заулыбался. Но на этот раз как будто устало. Сладкий зевок усилил это впечатление.

— А все уже готово, - ответил он. - Ступай. Жди. И полог не забудь за собой прикрыть, когда уходить будешь. Не выношу сквозняков.

Пещеру я покинул в растерянности. Однако тут же следом накатило такое воодушевление, какого еще не припомню в своей жизни. Я готов был долететь до Иного Места на одних крыльях, безо всякого отсылания [Ну, это я преувеличиваю, конечно. Меня бы попросту разорвало.] и мгновенно вернуться назад.

Я поверил. Я позволил надежде поглотить мой разум. Я каждое мгновение ждал Натаниэля.

Так продолжалось несколько дней. Я забыл об усталости и боли. Играючи справлялся с самой тяжелой работой. Снова стал приветливым и жизнерадостным.

Но ничего не происходило. Никакого Натаниэля не было и в помине.

Меня по прежнему вызывал мой новый хозяин. По прежнему отправлял на восстановительные работы. А в особняке Мэндрейка все так же толклись посторонние волшебники.

И мое воодушевление мало помалу начало стихать.

Пока окончательно не сменилось горьким пониманием, что меня таки развели по полной программе.