Позднее утро в Вашингтоне. Несмотря на то, что город по решению отказались переименовать в Босспорт, Босс считал, что он называется именно так. А протесты, судебные иски и непринятие населением сего факта не имели никакого значения. Однако, несмотря на ребяческое упорство Босса, ныне Президента, всё осталось на своих местах, в покое и гармонии, почти…

— Где Кенсингтон? — Босс посмотрел на своего лучшего друга с такой ненавистью, будто именно он как-то причастен в пропаже.

Джонни обошёл дорогое кожаное кресло, в котором сидел Президент, убирая из-под его рук острые предметы, представляющие опасность: карандаш, ножницы, даже фломастер. Гэт знал, как опасны эти канцелярские товары, в особенности фломастер, а также был уверен, что Босс не сможет справиться даже с ластиком. Его больше волновал вопрос: «Почему здесь фломастеры?».

— Я не знаю, Босс. Она ушла вчера вечером и больше её никто не видел, ­– он убрал канцтовары в карман, — с ней могло что-то случиться? В розыск подают только спустя сутки…

— Да плевал я на розыск. С ней что угодно могло произойти, а если бы не произошло, то она

бы мне позвонила.

— С чего ты взял? Она тебя ненавидит с тех самых пор, как… — Джонни задумчиво расчесал свои черные, как ночь, волосы, взявшейся из ниоткуда расческой, — с тех пор, как она помогла тебе спасти Землю, а ты не сказал «спасибо».

— Это когда было вообще? — Босс покосился на Джонни.

— Два? Три месяца назад? Мне плевать.

— Ты меня выслушай! У меня к ней дело! Оно касается кое-кого, кого-то важного!

— Кто-то важный — это ваши половые сношения? Дружок мой, я тут не так давно, но всё про вас понял. И всё понял про Кенсингтон.

— Никто её понять не может, а ты можешь.

      Босс с трудом мог это принять до конца. Несмотря на то, что одно время они с Кинзи были максимально близки. И разговор не о совместном туре в метро в час пик. И как он мог стать таким сентиментальным? Раньше он убивал, громил, грабил, крушил, занимался вандализмом, развлекался. И ничего не могло помешать этому, пока не появилось существо по имени Кинзи Кенсингтон.

      Ближе к вечеру этого же дня, старые друзья решили немного расслабиться и весело провести время вместе. Собственно, как и проходили все предыдущие вечера. Алкогольные напитки от слабеньких, до «абсента со всем подряд», несколько стриптизёрш, залежавшиеся закуски — всё, как положено. Однако Босс был не в том расположении духа, чтобы любоваться прекрасными дамами на вертелах, наслаждаться горьким послевкусием алкогольного пойла. Того же нельзя было сказать про Пирса, Шаунди, Мэтта. В общем, все — отдыхали.

— Зато в тепле и не в обиде.

После очередного выигрыша, Пирс взял себе деньги, надеясь, что они ему чем-то помогут. Босс же разработал план забрать их обратно в ближайшие часы. Мужчина посмотрел на свои карты и, выбросив их на стол, нахмурился, прорычал что-то невнятное и, будто ни в чем не бывало, поправил на себе пиджак.

— Где? Где её носит? — нарушив относительную тишину, Босс проговорил это на порядок громче, дожидаясь, что кто-нибудь даст разумный ответ.

­– Всё в порядке? — поддатая Шаунди развезлась на ковре, допивая своё любимое вино.

— Нет, золото, не всё, — Босс подошел к Шаунди и присел на корточки, заглянув в её расплывшиеся глаза, — где твоя подруга?

— Так, — Шаунди карикатурно икнула, — она на свидание пошла.

— Что? С кем? — мужчина посмотрел на собеседницу так, будто она продала его Дзыньяку за пару латексных колготок.

— Босс влюбился в тихоню Кинзи? — напряженное секундное молчание нарушил пискляво-бесячий голос Мэтта Миллера.

— Тебе ли не знать, что она не такая уж и тихоня? — Босс медленно выпрямился, чувствуя, как ноет поясница, и медленным шагом направился в свою, кто бы мог подумать, королевскую спальню.

— Босс, а ведешь-то себя как… Будто всё у вас уже было, — Шаунди прикусила нижнюю губу, играя бровями, а затем расплылась в улыбке, то ли от вина, то ли от того, что попыталась разоблачить Босса.

— Блять, — это было последнее, что мог выдавить из себя Президент. И так о нём знали уже слишком много. И всё же, несправедливости ради, Кинзи знала куда больше. И тоже неясно, то ли она такой хороший хакер, то ли дотошная баба.

Вечер плавно перешёл в ночь, а затем и глубокую ночь. Босс сменил свой официальный костюм на приятные халатик и домашние штаны. Бриться он наотрез отказывался, даже когда крутил роман с Кенсингтон, приговаривая, что: «Без бороды я похож на гомосексуалиста, а с бородой буду хотя бы латентным».

Несмотря на тонну развлечений и способов саморазвития, Президенту стало скучно. Выйдя в зал и, отняв у Шаунди очередную бутылку вина, Босс обреченно сел на диван и сделал большой глоток.

— А ну-ка, отдай сюда! — уже откровенно пьяная, Шаунди потянулась к Боссу за бутылкой, насколько позволяла её природная растяжка.

— Нет-нет, тебе больше нельзя, — мужчина сделал ещё один глоток, чуть не захлебнувшись. Рука Шаунди, пытавшаяся выхватить бутылку, выхватила немного не то, — убери руку…

      От греха подальше он вернул вино Шаунди и направился на балкон, дабы прийти в себя, подышать и, быть может, закурить. К своему приятному удивлению, Босс обнаружил Гэта, высматривающего что-то в бинокль.

— Что-то интересное?

— Не особо, — немногословно ответил Джонни.

— Ушёл от Шаунди?

— Да, — лучший друг Босса продолжал смотреть вдаль, расплываясь в ехидной улыбке от того, что происходит на точке его наблюдения.

Босс никогда не замечал мелочей. Даже когда крутился спиннер отношений с Кинзи, он никогда не замечал её новые очки или же новую, созданные ею, программы на ПК, Босс вообще не умел работать на ПК. Один раз он не заметил, что Кенсингтон его побрила, пока тот спал. Около минуты задумчивого молчания и Президент, облокотившись руками о поручни, вспомнил свой вопрос:

— Почему мы никогда не спали с Шаунди?

— Ну, она наш друг. Такой поступок по отношению к ней был бы крайним свинством, — Гэт отложил бинокль в сторону, взглянув на Босса.

— Кинзи тоже наш друг, — обреченно выдохнув, Босс закрыл глаза.

— Так это не шутки, что ты с ней спал? — Гэт странно улыбнулся, вложив в руки Босса злополучный бинокль.

      Президент крепко сжал его, покрутил в руках и, задумавшись вновь, решил взглянуть в него. Джонни предусмотрительно открыл стеклянную балконную дверь, произнеся:

— Я думаю, что так будет лучше: для тебя, для неё, для всех нас.

— Какого… х… черта?! — с нескрываемым шоком и злостью прошипел Босс. Оно и понятно. Буквально перед входом в Белый Дом, Кинзи наслаждалась грязными поцелуями со своим новым «новым». Боль? Нет не боль! Босс просто давно не убивал, а тут, как на скатерти-самобранке образовался прекрасный объект. Другими словами — появился прекрасный повод вспомнить своё предназначение.

      Джонни спокойно проследил за реакцией Босса и, отойдя в сторону, ожидал, что швырок биноклем попадет как раз в открытую дверь, но получилось немного не так. Несколько секунд и осколки разлетелись по всему ковру, как внутри помещения, так и на самом балконе.

      Босс вошёл в зал с выражением лица великого победителя. Но тут же глаза округлились, когда увидел, что Кинзи тут как тут, да ещё и не одна. Красивый прямой нос, чёрные волосы, карие глаза. Да, он мог бы быть полной копией Босса. Но в глазах его была гамма неприятного, что заметили все Святые, кроме самой Кинзи.

      Здравствуй, Босс! Опять выпиваете? — Кинзи обняла своего ухажера за плечи и крепко прижалась к нему. Из-за чего Президент был готов прямо сейчас схватить пистолет и застрелить этого человека.

      Кинзи заметила, как Босс изменился в лице: все мышцы лица напряглись, в глазах не было ничего, кроме той животной ярости, которая Кинзи, откровенно говоря, нравилась. Но, как она всегда говорила: «Как жаль, что сам виноват».

      Она ушла прошлым вечером не совсем на свидание, но и не совсем на деловую встречу. Ей просто нужно было вернуться на старое место жительства и проверить, всё ли в порядке с её тайными разработками. Кинзи провозилась там всю ночь, а рядом и старый знакомый, с которым она пересекалась в ФБР, и винишко. Да и зачем скрывать, они хорошо знали друг друга, Кинзи была в него по уши влюблена, а потом появился Миллер, Святые, новые друзья… Босс. И прошлым вечером она смогла наконец обо всём этом забыть.

— Это Дэнни, мой… — Кинзи замялась, — коллега.

— И что? — Босс сложил руки на груди, боясь, что набросится на парня и просто-напросто зашибёт.

— Ты, свинья, как обычно! — Кинзи схватила Дэнни за руку, направляясь к выходу. Ей очень сильно хотелось показаться вежливой и проводить гостя, как положено в приличном обществе, где нет места Боссу.

      Кинзи скрылась за дверью со своим молодым человеком и, когда Босс убедился, что она даже в теории не может его слышать, взвыл, схватившись ладонями за свою голову.

— Да что я сделал не так?!

      Никто не посмел сказать, что же «скрыто» за душевным стеклом этого человека. Да и он сам не посмел сделать ничего больше, кроме как недовольно покачать головой и уйти в свой кабинет.

      Кинзи возвращалась ко всем со страхом, что Босс танцует по гостиной с криками, какие же все плохие, и, какой же он хороший и правильный. Всем было понятно, что на посту Президента он в этот раз долго не простоит. И если раньше он бесил просто граждан страны, то теперь начинал бесить даже тех людей, которые были рядом десятилетие. Святые любили Босса, он был всем ближе, чем родная мать, его преданности можно поставить памятник, но в последнее время он стал мало уделять времени своей основной работе, а он до этого был далёк от политики.

— Мне сказали, что ты хочешь меня видеть, — все предыдущие размышления разбились о Босса, к которому её сами привели ноги. Самое страшное, она надеялась найти его в гостиной, а нашла чуть дальше и не по своей воле.

— Почему ты мне не отвечала?

— Я твои звонки увидела потом, — Кинзи попыталась ответить как можно спокойнее, но это получалось с колоссальным трудом.

— А перезвонить?! — рявкнув на Кенсингтон, Босс сложил в очередной раз руки на груди, пытаясь успокоиться.

— А ты мне кто вообще, чтобы так интересоваться? — Кинзи любила пожёстче, но сейчас был не подходящий момент.

— Твой Босс, — прошипел мужчина.

— Если бы не я, то бы давно покинул этот бренный мир.

      Кинзи глубоко вздохнула, сложив руки на груди точно также, как и Босс. Она понимала, что если вдруг что-то пойдет не так, и они разругаются окончательно, то повода помириться уже не будет. Однако, ей бы стало глубоко плевать на его проблемы.

— Господи, — вздохнула Кинзи, — так, о чем ты хотел поговорить?

— Сотри помаду с лица, а то все решат, что ты обдумываешь дело.

­– Всё с тобой в порядке? — Кинзи подошла ближе к Боссу, отчего тот дёрнулся от страха, что та его чем-нибудь проткнёт.

— Я в полном… Но, нам нужно очень серьезно поговорить, — снова заладил Президент.

— О чём?!

— Я не знаю, как тебе сообщить! Но ты сегодня не была на совещании. Ты же мой пресс-секретарь, — Босс старался не поддаться вожделению, поэтому присел за стол и начал нервно крутить в руке фломастер.

— А я забыла прийти, вот так да. А причина тебя уже не касается, выбери себе пресс-секретаря не меня.

— Ты была с Дэнни! Послушай, Кинзи! Это не только моя проблема, но и твоя! Меня ненавидит половина американцев.

­– А ты удивляешься? — усмехнулась Кенсингтон.

— Кинзи-и-и… — страдальчески протянул Босс.

— Да что?

— Воздержись хотя бы завтра от встречи с Дэнни, хотя бы утром. А потом можешь хоть на Мальдивы с ним лететь.

— Я буду, не переживай. Очень странно, что ты стал таким напряжённым! А чёрт с тобой! Президент сказал не опаздывать, значит опаздывать нельзя! — Кинзи покачала головой, язвительно проговорив. — Хотя сам придёшь на час позже. А тебе нужно просто спуститься по лестнице.

      Кинзи вышла из кабинета Босса широкими шагами, громко хлопнув дверью. Она вообще не понимала его. Он мог быть раздолбаем, алкоголиком, а потом перевоплощался во что-то мужественное, сильное, становился настоящим политиком, который пытается бороться за права всех людей. Что-то она загнула… Ему плевать на народ, а тем более, ему плевать на тех, кто за него отдаст свою жизнь. И вот, дошло до того, что ему стало плевать на неё. По крайней мере так казалось именно ей.

Вернувшись в свою спальную комнату, Кинзи сменила свои обычные джинсы и кофту на халат, подобный тому, что был у Босса. Без сил упав на кровать, она, к своему удивлению стала сравнивать Босса с Дэнни. Они были как огонь и лёд. Только ей было сложно понять, кто же из них двоих «огонь», а кто «лёд». Однако, она догадывалась, что «льдом» был именно Босс. Его хладнокровие и отсутствие всяких эмоций, когда его близким грозит опасность когда-то привлекли её.

      Босс точно также сидел у себя, подавленный глубокими раздумьями. Ему было тяжело размышлять. Он не понимал, почему он не мог выкинуть из головы Кинзи, если рядом есть та же Шаунди, а если выйти за пределы комфорта, то есть целый мир… только пальцем помани. Может дело в том, что она рыжая? Или потому, что благодаря ей он всё ещё жив? Не один ведь раз она была неким ангелом-спасителем. Или его самолюбие разрушала мысль о том, что в постели кто-то может быть лучше. Возможно это, даже в прошлом он ненавидел новых партнёров своих бывших девушек. Это был не очень хороший пример для народа, для которого Президент — пример для подражания. Да какое ему было дело до народа?

— Может она права, что из меня Президент, как кошачий лоток? — проговорил себе под нос Босс, когда опускался на свою постель.

      И после этого ему пришла мысль о том, что он бесится из-за того, что Кинзи всего лишь задела его гордость и самолюбие. И дело вовсе не в любви или привязанности, чего так сильно боялся Босс. Он должен просто доказать ей, что он неплохой политик и, что самое главное, хороший друг.