— Мы знаем, что ты здесь. Можешь не прятаться.

      Я медленно выдохнул и забрался через открытое окно в дом. В тусклом свете лакримы мало что можно было разглядеть обычному человеку, но мне прекрасно было видно всё. В том числе большую кровать с лежащей на ней женщиной и мужчину, что замер возле нее. Их взгляды были настороженными, но не настолько, чтобы мне стало не по себе. Скорее в их глазах читалось легкое волнение, которые они тщетно пытались скрыть.

      Я замер в самом темном углу, в который не попадал ни один отблеск лакримы. Сейчас я был в человеческом обличье и полностью спрятал истинную сущность. События в Эдоласе повлияли на меня сильнее, чем я мог представить. С тех пор, как перед глазами предстал образ сестры, мне было тяжело смотреть на себя в форме этериаса. Я казался себе грязным, облитым с ног до головы чужой кровью. Пусть она принадлежала подонкам, которым давно пора было сдохнуть, но…

      Почему-то теперь я жалел, что отверг человеческую часть себя. Я будто провел жирную черту между собой и светлым образом Леси. И это угнетало. В какой-то момент я понял, что совершенно запутался в себе. А в особенности, что для меня хорошо, а что плохо. Неудивительно, что Нацу никак не мог меня понять и, соответственно, принять решение. Мне самому не удавалось разобраться, кто я в большей степени: демон или все-таки человек. Я жесток, как любой этериас, и могу без колебаний лишить жизни десятки людей. Для меня ничего не стоит в порыве гнева снести кому-нибудь голову. Однако в то же время я раз за разом впускаю в свое сердце людей. Я не хочу причинять вред невинным и, если что-то случится, буду стараться спасти как можно больше жизней.

      Я неправильный демон и с каждым мигом осознаю это все сильней.

      В Тартаре моя позиция всегда вызывала удивление, но со временем братья и сестры смирились. Они говорили: «Не хочешь убивать невинных? Ладно, тогда пойдем громить темные гильдии. Уж там подонков будет даже слишком много». За это понимание я больше всего любил свою новую семью. Они не лезли со своим уставом и не пытались заставить меня стать похожим на них. Этериасы помогали мне, указывали направление, но никогда не настаивали, чтобы все неукоснительно исполнялось.

      Последние несколько дней я провел с ними в гильдии в основном потому, что все были обеспокоены моим состоянием. Кьека вместе с Лами провели полную диагностику тела. Они пытались понять, как на мне отразится использование жизненных сил. Такое не проходит бесследно, а уж учитывая мое, и без того искалеченное тело, последствия могли быть ужасными. Я был полностью уверен, что загубил себя, и лишь ждал, когда сестры это подтвердят. По их словам, выходило, что внешне использование жизненных сил на мне не отразится, однако внутренние органы сильно износились. Кьека сказала, что еще хотя бы один такой бой, и меня придется перерождать — настолько я угробил себя.

      Кстати, она предлагала и это.

      Для этериасов перерождение — обычная практика. Когда их тела изнашиваются или получают слишком большие повреждения, демоны просят остальных братьев и сестер добить их, чтобы воссоздать себя, но уже полностью здоровыми. Я ни разу подобного не видел, но Франмалт рассказывал, что такое случалось уже не раз. Обычно после разговора с господином Зерефом, когда он был в ярости. От этериасов оставалось искалеченное до безобразия тело. Хотя нет, это скорее были шевелящиеся кровавые ошметки. Мне крупно повезло вернуться целым, когда я принес господину дурную весть.

      Но я все-таки отказался от предложения Кьеки. Умирать было… страшно. Хотя я знал, что просто засну на некоторое время, а открою глаза уже с новым телом в капсуле. Сестра пообещала, что после перерождения у меня исчезнет все, что оставила после себя лаборатория. В том числе замедленный, а вернее, остановленный, рост. Все внутренности будут функционировать, как полагается, повысится выносливость и сила. Кьека заверила, что, когда я решусь умереть, она вместе с Лами сделает мне самое лучшее тело.

      Вот только перспектива лицом к лицу встретиться со смертью как-то не прельщала, а потому я довольствовался своим, пусть и искалеченным, телом.

      В Тартаре я все время был окружен заботой одного из братьев или сестер. Они снова не спускали с меня глаз, но я не был против. В редкие минуты уединения я читал книгу, которая оказалась на редкость занимательной. Она попала мне в руки совершенно случайно, когда я изучал нашу библиотеку. Я планировал найти там что-то о ядах для стрел, но наткнулся на нее. Меня будто магнитом притянуло к мрачному переплету. Когда я коснулся корешка, то у меня мурашки пробежали по спине. Однако я внезапно понял, что ни за что не выпущу книгу из рук. Я стал одержим «Богами Милдиана», как Мард Гир был одержим книгой ЭНДа.

      Даже вернувшись в Магнолию, я продолжал читать. Господин Зереф велел приглядывать за юным этериасом несмотря на раскрытие моей сущности, а потому я устроился среди деревьев в лесу и прислушивался к людскому гомону. Различать звуки для меня всегда было легче, чем запахи, а потому я без труда нашел Нацу. По всему выходило, что он в порядке, а потому я не волновался и читал книгу, буквально проглатывая страницу за страницей. Кажется, я потерял счет времени, ведь спустя несколько часов, показавшихся мне парой минут, был уже не один.

      Меня нашел Нацу, который до этого бесцельно бродил по городу. Или только мне казалось, что он шатался там просто так. В любом случае, он не сказал мне ничего, кроме одной новости. Я едва подавил в себе желание сорваться с места мгновенно, но, к моему счастью, Нацу сразу ушел. Я рванул в сторону города и уже через четверть часа пробирался в небольшой домик. Вот только, насколько бы я ни был рад за Лили и Кайла, меня натуральным образом сковал паралич. Я замер в самом темном углу и не решался сделать шаг.

      Как на зло вспомнилась звенящая тишина, что врезалась мне в спину. И злые, ненавидящие взгляды, пронзающие лопатки. Гильдия не приняла меня. Нацу относился с опаской, и лишь Хэппи готов был снова мне верить. Как отреагируют старые друзья на нового меня, я даже не мог представить.

      — Почему ты стоишь так далеко? Ну же, подойди к нам.

      Лили не давала времени на раздумья. Она хлопнула по дивану рукой, будто приглашая, но я только поджал губы. Невероятные усилия потребовались, чтобы просто сделать шаг. И хотя голос Лили был очень мягким и нежным, уверенности он мне не принес. Я был напряжен, как струна, и на всякий случай прислушивался ко звукам снаружи, пытаясь распознать ловушку, если она есть. Однако пока все было спокойно, и лишь запах Нацу ощущался где-то поблизости. Кажется, он наблюдал за нами.

      Когда я подошел к кровати вплотную, мне на плечо опустилась тяжелая мозолистая рука. В этот момент мне будто целый мир свалился на спину, но я упрямо стоял на ногах, лишь сильнее стискивая кулаки. Я медленно выдохнул, заставляя себя успокоиться. Ловушки вроде не было. Рунных рыцарей, как и бывших согильдийцев, поблизости тоже не наблюдалось. Значит, Лили и Кайл не враги?

      Я скользнул взглядом назад и, вопреки всем страхам, увидел лишь широкую улыбку.

      — Мы так рады, что ты пришел, — сказал Кайл, по-дружески приобняв меня. Лили подхватила его улыбку и подмигнула мне, как в старые времена. И в тот же миг сердце заныло, с надрывом застучав о грудную клетку.

      — Извини, что я тут лежу, — со смешком произнесла Лили. — Доктор сказал не напрягаться после родов. А Кайл воспринял это слишком буквально.

      Лили рассмеялась, а Кайл насупился. Он пробормотал, что только заботится о ней, а не ограничивает ее. Лили полусидела на кровати, утомленная, но счастливая. В руках у нее лежал ребенок, закутанный в пеленки. Малыш спал, абсолютно не обращая внимания на разговоры взрослых. Кайл с нежность смотрел то на него, то на жену. Лили же не сводила взгляда с меня. Ее пронзительные глаза будто заглядывали в душу, но я не отводил взгляд.

      До них просто не могли не дойти рассказы о моей истинной сущности. Они должны были знать, что я демон, а потому мне важно было узнать их отношение ко мне. Как теперь они будут на меня смотреть: с ненавистью или же нет?

      — Мы не собираемся тебя бояться, — будто читая мои мысли, сказала Лили и ласково провела рукой по головке малыша.

      — Если бы ты хотел нас убить, то сделал бы это гораздо раньше, — поддержал супругу Кайл. — Ты ведь стал демоном не недавно, ты всегда им был. Но тем не менее защищал нас, Хвост Феи и обычных людей.

      Я опустил голову, не сдержав грустную улыбку. Да, я защитил многих, но еще больших убил. Не запятнаю ли я этой кровью Лили и Кайла? И их малыша?

      — А что мешает мне убить вас прямо сейчас? — вскинувшись, спросил я.

      В душе я не хотел это говорить, ведь Лили и Кайл до сих пор занимали в моем сердце особое место. Они возились со мной, когда я только прибыл в гильдию, и всегда были только рады мне. Они не лезли в душу, но готовы были выслушать. Их ненавязчивая забота подкупала. Они будто считали меня своим младшим братом, за которым нужен глаз да глаз. И они действительно приглядывали за мной. Когда мы выступили против Колыбельной, когда напали Призраки, когда Лексас сошел с ума, они переживали за меня. Им удавалось первыми узнать все новости, и они успокаивались, лишь поняв, что я в порядке.

      Однако я хотел дать им шанс оттолкнуть меня, прогнать, чтобы не связывать себя узами с убийцей и самым страшным кошмаром Фиора. Если это всплывет, ничто не защитит их от гнева толпы разъяренных людей. А я могу попросту не успеть спасти их.

      — Бел, прекрати дурить, — Лили свела брови и погрозила мне кулаком. — То, что все ополчились против тебя, не значит, что и мы так сделаем. Разве мы можем так с тобой поступить?

      Я не сдержал тяжелый вздох.

      — Но гильдия же так поступила… — и против воли в голосе прозвучала обида. Лили поджала губы.

      — Тогда все они не более, чем слепые глупцы, — резко сказала она и хотела махнуть рукой, но вовремя вспомнила о малыше. — Мы знаем, какой вклад ты внес в битвах в Эдоласе. Настоящий кровожадный демон, которым ты пытаешься выставить себя, никогда бы так не сделал.

      Я открыл рот, чтобы возразить, но тут же захлопнул его. Мне не удалось сдержать удивленного выражения лица, когда я вперил взгляд в Лили. Подруга приподняла бровь, будто спрашивая, что меня так сбило с толку. А я просто не мог понять, как — черт возьми, как! — она узнала, что я был в Эдоласе. Мое лицо, наверное, очень красноречиво задало этот вопрос даже безо всяких слов, ведь Лили рассмеялась, а Кайл пояснил:

      — Ты не заметил Лисанну и кошака, а потому на них твоя сила не распространилась.

      Я смачно врезал себе ладонью по лицу. Молодец, Бел, спалился перед кошаком и девчонкой, которые только-только прибыли в этот мир. Неужели меня ничему не научили последние три года? Осторожности, например? Когда я уже перестану делать такие глупости? Какой же я дурак, раз перед уходом не проверил, всех ли коснулось проклятье. Теперь еще и гильдия знает о моем вкладе в борьбу в Эдоласе. Чудно.

      — Почему ты не хотел, чтобы все знали? — спросила Лили, чуть подавшись вперед.

      Я думал, что разозлюсь, если мне зададут такой вопрос, однако в этом доме злиться не получалось. На руках Лили нахмурился и захныкал малыш. Я скривился, не очень-то желая отвечать на вопрос. Однако против открытого взгляда подруги просто не мог идти.

      — Потому что люди могли изменить свое отношение ко мне, — через силу выдавил из себя я. — Люси уже пыталась извиниться, но я не хочу снова быть чьим-то другом. Я не хочу снова открывать кому-то сердце. Пусть лучше меня все ненавидят, так… — я на миг замолчал, подбирая слова, — проще. Для всех.

      Лили и Кайл переглянулись. Я не хотел смотреть им в глаза, а потому уставился в стену. Мне действительно не хотелось больше пускать кого-то в свое сердце. Но несколько человек не удавалось из него выкинуть, как бы я ни старался. Лили, Кайл и их малыш были в их числе. Еще там расположились Нацу с Хэппи. За них я готов был убивать сотнями, ведь только они были важны для меня, и больше никто. Ни Люси, которую я считал почти сестрой, ни Грей, ставший другом, ни тем более Эльза. Пускать кого-то нового в сердце я не собирался.

      — Но это правило не распространяется на Нацу, да? — мягко спросил Кайл. — Ты ведь до сих пор дорожишь им, даже несмотря на то, что он творил в последнее время.

      Я тихо выдохнул:

      — Да…

      Было больно вспоминать его злой взгляд, ядовитые слова и то, как он загораживал собой других. Тогда он считал, что я нападу и стану убивать без разбору. Он даже не удосужился понять, что я всегда нападал только на врагов. И жесток был только с ними. Я мог бросать на остальных убийственные взгляды и мечтать оторвать им головы, однако не собирался действительно делать это. Невинные люди ни разу не пострадали от меня, я расправлялся лишь с темными гильдиями. Ну, и еще с бандой Зарры, но ее тоже можно было отнести к темным.

      — Я видел его пару дней назад, — продолжил Кайл под одобрительный взгляд Лили. — Он стоял на руинах твоего дома. И думается мне, наконец, он принял решение.

      Я ничего не ответил, только прикусил внутреннюю сторону щеки, вспоминая сегодняшнюю встречу с Нацу в лесу. Его взгляд был более открытым, чем в наши последние встречи. Да и само то, что он вообще пришел, говорило о многом. Это давало мне непозволительно большую надежду.

      — И мы тоже приняли решение, — сказала вдруг Лили. Я перевел на нее непонимающий взгляд, отложив на потом размышления о Нацу. В последнее время я и так слишком много о нем думал. — Не мог бы ты показать нам свою настоящую форму?

      Я удивленно взглянул на нее и обернулся на Кайла, который тут же кивнул. Глубоко вздохнув и прикрыв глаза, я скинул с себя облачение человека. И снова взгляд задержался на когтях несколько дольше, чем должен был. Лили всмотрелась в меня так пристально, будто желала увидеть все, вплоть до внутренностей. Кайл тоже не спускал с меня глаз, изучая измененные части тела. Я будто оказался на приеме двух врачей, спорящих о диагнозе. Супруги переглянулись, безмолвно перекинувшись парой фраз. Я почувствовал себя неловко под их взглядами, а потому нервно махнул хвостом и переступил с ноги на ногу.

      — Да, — кивнула Лили своим мыслям. — Ты определенно нам подходишь, — заключила она и широко улыбнулась. Я, сбитый с толку, лишь склонил голову на бок. Подруга, как и в былые дни, не сказала больше ни слова. Единственный человек, который понимал ход ее мыслей, — Кайл, — объяснил:

      — Нашей дочери нужен крестный, и ты им станешь, — сказал он.

      Лили тут же быстро выдала:

      — Ответ «Нет» не принимается!

      — Но… — я замотал головой и беспомощно посмотрел на Лили. — Но я же демон? — почему-то это прозвучало как самая большая глупость, и я почувствовал себя не менее глупо, встретившись взглядом с подругой. Она с нажимом произнесла:

      — Значит, точно сможешь ее защитить.

      — Вы точно уверены? — я не мог им отказать, а потому предпринял последнюю попытку переубедить. Ну разве демон Книги Зерефа может стать чьим-то крестным? — Вы абсолютно точно в этом уверены?

      Ответом мне было синхронное и железобетонное:

      — Да!

      Я застыл и уставился на малышку, которая снова заснула на руках Лили. Во сне она сжимала крохотные пальчики и пускала слюни. Однако даже так выглядела такой милой, маленькой и беззащитной, что любой бы растаял от умиления. Я помялся еще пару минут под грозным взглядом Лили, а затем вздохнул, признавая поражение. Все-таки эта маленькая семья занимала в моем сердце слишком большое место. Подойдя ближе, я присел около кровати, смотря на малышку. Лили со смешком потрепала меня между ушами, на что я фыркнул, как настоящий кот.

      — Как ее зовут? — осторожно коснувшись рукой пеленки, в которую была укутана малышка, спросил я. Девочка агукнула во сне и улыбнулась. На ее щеках оказались две очаровательные ямочки.

      Кайл присел на кровать с другой стороны, пока я не отрывал взгляда от этой маленькой жизни. Лили мягко улыбнулась и подмигнула мне. Когда она ответила, у меня сердце невольно дрогнуло, а в горле встал предательский ком.

      — Белла, — сказала Лили, смотря на меня сияющим взглядом. — Ее зовут Белла.

***

      Под покровом темноты я прокрался к одинокому покосившемуся домику на окраине города. В нем не горел свет, и вокруг стояла умиротворенная тишина. Внутри было пусто, а потому я без опаски приблизился. Медленно выдохнув, я толкнул рукой дверь, которая легко поддалась. Она не была закрыта ни на замок, ни даже на щеколду, не говоря уже об охранных заклинаниях. С тихим скрипом она открылась, и я вошел в дом. Изнутри он казался еще меньше, чем снаружи. Низкая крыша давила на плечи, стены, казалось, подпирали со всех сторон. Бардак, который явно никогда не убирали, визуально уменьшал комнату до крошечных размеров. Развернуться здесь было решительно негде.

      Дом Нацу и Хэппи совсем не изменился с тех пор, как я последний раз тут был. Покосившаяся крыша, облущенные стены, бардак — вот как жил юный этериас. Не удивительно, что он с готовностью переехал ко мне, когда представилась возможность.

      Я скривился, наткнувшись взглядом на заплесневелую кастрюлю. Мне даже думать не хотелось, что в ней было раньше, но сейчас в ней явно проживала колония микроорганизмов. И эта колония жутко воняла, распространяя запах на весь дом. Я возвел очи к потолку, думая, что с этим делать. После разговора с Лили и Кайлом я хотел увидеть Нацу, чтобы понять, принял ли он решение. Искать его около гильдии или дома Люси было глупо, ведь там меня могли заметить или учуять. Тот же Гажил, например. Домой он рано или поздно должен был вернуться, а потому ждать его здесь показалось самой разумной идеей.

      Вот только я не ожидал, что обнаружу здесь филиал свалки.

      Даже просто думать, что Нацу живет здесь, было противно. Это все равно, что ночевать в мусорном баке. Я решительно дернул хвостом, уничижительным взглядом окидывая бардак, и засучил рукава. Интересно, господин Зереф в своем приказе оберегать и защищать юного этериаса предусматривал такую работу? Не думаю.

      Повезло, что я не брезгливый. Хотя при взгляде на некоторые застарелые… блюда даже у меня желудок скручивало. Нужно будет провести с Нацу воспитательную работу о пользе уборки и нахлебничестве. Сразу после того, как он вернется и расскажет о своем решении. Когда он жил у меня, я не беспокоился за его здоровье, ведь в моем доме всегда был порядок. Исключения составляли случаи, когда я уходил на задания. Теперь же Нацу вынужден ночевать в этом хаосе и питаться, как раньше, только в гильдии. Сам он готовил плохо, о чем свидетельствовали прожженные кастрюли и заплесневелые блюда.

      Скорее всего, теперь он будет коротать время у Люси, но она и раньше не слишком была этому рада. Мало того, что Нацу и Хэппи неизменно приносили с собой бардак, так они еще не давали ей завести отношения. Она уже взрослая девушка, поэтому вполне может привести парня на ночь. А тут такой сюрприз. Может, именно из-за этого она до сих пор не смогла найти себе партнера?

      Мысли вяло текли в голове, перескакивая с одной на другую, пока я приводил домик в надлежащий вид. Он казался маленьким, но лишь до тех пор, пока я не начал выгребать всякий хлам. Количество мусора, которое нужно было выкинуть, впечатляло. Но даже в таком хаосе Нацу умудрялся хранить памятные для себя вещи. Все сувениры, которые я приносил ему с заданий, лежали на отдельной полочке. Его собственные памятные вещи расположились рядом. У меня на душе потеплело, когда я понял, что даже после всего Нацу сохранил мои подарки. И не забросил к остальному хламу. Улыбка против воли появилась на губах, и я с новыми силами принялся за уборку.

      Закончил я поздней ночью, когда в небе уже давно висела Луна. Я потянулся, довольный проделанной работой, и выглянул в окно, снова уставившись на звезды. И все-таки небо здесь было совсем другим.

      — Бел? — Нацу и Хэппи синхронно уставились на меня огромными круглыми глазами. — Что ты тут делаешь? Да еще и в таком виде?

      Я ухмыльнулся и поправил фартук, который надел, чтобы большая часть пыли, хлама и плесени оседала на нем, а не на одежде. Этот фартук я нашел тут же, причем в самой большой куче хлама. Как он появился здесь и почему — загадка, но я решил его использовать. Только ради этих удивленных лиц можно было надеть его.

      — Чего застыли на пороге? — спросил я и отошел от окна. Судя по заминке, Нацу переглянулся с Хэппи, а затем оба они ринулись в дом.

      Их лица, когда они увидели чистоту и порядок, нужно было запечатлеть для истории. Такого удивления я давно не видел, а уж когда накрыл на стол, Нацу и вовсе, казалось, забыл про все обиды. Будто ничего не было, мы поужинали, обсуждая в основном нейтральные темы, вроде погоды или работы. Нацу рассказал о последнем задании, на которое бегал только с Хэппи. Приближалось время экзамена на старшего волшебника, а потому он изо всех сил старался показать дедуле, что достоин. Остальные хвостатые феи не отставали от него, и это меня немного напрягало.

      Если они носились, как ужаленные, на задания, то вполне могли срезать путь через лес. А там и меня заметить, что было бы очень некстати. Я и так знатно спалился перед ними, не хотелось бы еще раз так облажаться.

      Нервно мотнув хвостом, я неслышно выдохнул, отгоняя прочие мысли. Хэппи сидел рядом со мной и довольно мурчал, засыпая после сытной еды. Нацу же не сводил с меня напряженного взгляда. Собравшись с силами, я, как можно более спокойно, спросил:

      — Ты принял решение?

      Нацу сжал кулаки.

      — Да, — твердо сказал он, не сводя с меня горящих глаз. — Ты убил очень много людей, Бел, пусть они и были из темных гильдий. Я не одобряю это и не принимаю, но… — он на мгновение замолчал, будто сам едва мог поверить в свои слова, — могу понять. Ничто не вернет мертвых к жизни, а потому ты до конца своих дней будешь нести этот грех, — я кивнул, сглотнув и ожидая, чем он закончит свой монолог. — И я вместе с тобой.

      На миг мне показалось, что с плеч свалилась целая гора. Я вздохнул полной грудью, будто за много дней впервые смог это сделать. Глупая улыбка сама вылезла на лицо, и я ничего не мог с ней поделать. Ответом мне была такая же улыбка, и громкое мурчание от Хэппи.

      Правда, кошак не долго оставался с нами. Убедившись, что мы не станем кидаться друг на друга, а спокойно поговорим, он сослался на приглашение Люси и был таков. Ему хватило такта осознать, что разговор не предназначался для чужих ушей. Даже для него. Я сделал себе мысленную пометку купить Хэппи вкуснейшую рыбку и сосредоточился на Нацу. Его улыбка потускнела, и не нужно было долго думать, почему. Он предвкушал дальнейший разговор, который явно не должен был пройти легко. Глубоко вздохнув, юный этериас, наконец, выдохнул:

      — Но почему ты не сказал?

      Он уже задавал мне этот вопрос, и в прошлый раз я ответил, что он не принял бы меня таким. В этот раз я хотел было сказать так же, но с удивлением осознал, что не могу. Если я собирался вернуть доверие юного этериаса, то должен был ответить честно. Настолько, насколько мог. Настоящую причину удавалось успешно скрывать, причем даже от себя долгое время. Однако теперь она предстала передо мной, и я осознал ее без страха, но с удивлением.

      — Я боялся, что ты возненавидишь меня за это, — тише, чем нужно было, произнес я. — И что, узнав правду, отвернешься навсегда. Я не хотел тебя потерять.

      — Бел, — Нацу вперил в меня на редкость серьезный взгляд, который почти заставил меня поежиться. — Я хочу узнать ответы на все вопросы, что у меня есть. Расскажи мне всё, — почти потребовал он, и в его глазах отразилась скрытая сила. — Докажи, что я не зря доверился тебе вновь.

      Я прикусил внутреннюю сторону щеки и на некоторое время замолчал. Нацу не сводил с меня взгляда, пока во мне шла борьба. Я бы и рад был рассказать все, чтобы избавить нас обоих от недоверия и лжи, но не все тайны принадлежали мне. Я не мог раскрывать секретов Тартара, не мог выдать местоположение господина, ни в коем случае не должен был рассказать Нацу о его происхождении раньше срока. У меня действительно было много тайн, и часть из них не должна была быть раскрыта.

      — Я не могу, — выдохнул я, и мне захотелось кричать от досады, когда в глазах Нацу проскользнуло разочарование. Его губы дрогнули, будто на миг хотели искривиться в горькой усмешке, но он совладал с собой. Я же почти физически слышал, как рушится его доверие ко мне. Судорожно пытаясь придумать хоть что-то, я вдруг выпалил: — Только если позволишь наложить на тебя приказ!

      Нацу замер и прищурился, не сводя с меня взгляда. Он будто пытался просканировать меня, распознать любую ложь и заставить говорить правду. Ему тоже потребовалось некоторое время, чтобы принять решение. С одной стороны, ему хотелось узнать всё, что я скрывал. Но с другой, он боялся и не хотел этих знаний. И я прекрасно понимал, почему. Когда выяснилось, что я демон, это стало большим ударом для него. Теперь он пытался представить, что я мог скрывать тщательнее своей истинной сущности. Его опасения были оправданными.

      — Хорошо, — медленно выдохнул он. — Какой приказ ты хочешь отдать?

      — Ты никому не сможешь рассказать то, что узнаешь. Ни прямо, ни косвенно. Все, что будет произнесено, останется между нами, — я быстро продумывал правильную формулировку, чтобы обезопасить нас обоих. — Но я обещаю рассказать всё, что ты захочешь узнать… — я помедлил в нерешительности и дополнил: — Кроме секретов, которые могут навредить тебе или моему господину.

      Нацу с долей сомнения кивнул, принимая правила. Я же беспокойно дергал хвостом из стороны в сторону, пытаясь придумать, как начать разговор.

      — Подожди, — внезапно сказал Нацу, задумавшись о чем-то. — Чтобы было справедливо, наложи на нас обоих приказ быть абсолютно честными. Мы оба расскажем всё друг другу. Идет?

      Владыка Зереф, когда ваш брат научился просчитывать ходы наперед?

      — Идет, — кивнул я, обдумывая правильный приказ в голове. Прежде, чем произнести его, я проверил округу, однако никого в зоне досягаемости не было. Можно было не опасаться, что нас подслушают. — В этом разговоре мы будем отвечать на вопросы друг друга предельно честно. Если информация может навредить тебе или моему господину, я имею право промолчать. Ты не сможешь ни прямо, ни косвенно рассказать кому-либо о том, что узнаешь, — приказал я нам и впервые почувствовал свою силу на себе. Ощущения были… странными. Нацу тоже не очень-то понравилось, но он мотнул головой и сосредоточил взгляд на мне.

      — Начнем, — решительно кивнул он. — Для начала, где находится страна Роси? Почему ее нет ни на одной карте?

      Я поджал губы, не желая говорить. Вот так сорваться с места в карьер было тяжело, особенно, когда тема сразу коснулась родины. После событий в Эдоласе вспоминать свой мир было больно. Неизменно за воспоминаниями о мире, приходили и мысли о семье. А еще о тех, кто погиб по моей вине. В любой другой раз я промолчал бы, но приказ действовал исправно. Из меня буквально вытаскивали слова, силой заставляя губы шевелиться. Я сжал руки в кулаки и нахмурился, но не смог противиться свой же силе.

      — Страны Роси нет на ваших картах, потому что она никогда не была в вашем мире, — через силу говорил я. — Она находилась в параллельном мире, похожем на Эдолас.

      — В ней тоже исчезала магия? — задал Нацу следующий вопрос.

      — Да, причем очень быстро, — кивнул я и рука сама коснулась поясницы. Там, где когда-то было клеймо.

      — Как ты попал в лабораторию и почему?

      Я изо всех сил вцепился руками в стол, оставляя на нем глубокие царапины когтями. Тема для разговора мне совсем не нравилась, но выбирать не приходилось. Я сам пошел на этот шаг, чтобы не потерять доверие Нацу. Если подумать, то раскрыть перед ним свое прошлое, — не такая уж большая цена. А потому я глубоко вздохнул и рассказал: почему попал в лабораторию, как меня туда затащили и что со мной делали. Поначалу было сложно, но с каждым словом становилось чуточку легче. Я сам не заметил, как через пару минут глухо, но не через силу, вываливал на него подробности о последнем опыте Профессора.

      Я шел строго по его вопросам. Никакой информации сверх меры не давал, но Нацу мастерски сам подбирал их так, чтобы охватить большую часть темы. Создавалось впечатление, что он не один день продумывал подобные ситуации, а потому точно знал, что спрашивать. Во время моего монолога он никогда не перебивал, но хмурился все сильнее. Когда он узнал, что я был батарейкой и должен был умереть уже давно, его глаза потемнели от гнева. Я же поморщился и отвернулся, не желая вспоминать свое прошлое предназначение: положить жизнь, чтобы залатать пару дырок в магическом поле планеты.

      — Ты можешь вернуться в свой мир? — спросил он, на что я только отрицательно качнул головой. — Почему? — ожидаемо спросил Нацу, вызвав у меня горькую усмешку.

      — Мне некуда возвращаться, — угрюмо произнес я. — Мой мир погиб, и я последний его представитель.

      Нацу в шоке раскрыл глаза. Кажется, он ожидал чего угодно, только не этого. Может быть, он даже думал, что я, как Мистган, принц в изгнании. Однако все оказалось куда хуже. Он вперил в меня ошарашенный взгляд, не в силах поверить. Я усмехнулся, но так печально и горько, что он непроизвольно поежился. Я поджал губы, изо всех сил стараясь сохранить хоть каплю самообладания. Всё ещё было больно.

      — Мне жаль, что твоя родина исчезла, — негромко сказал он и протянул руку через стол, чтобы положить мне ее на плечо. В этом движении было столько заботы, что у меня внутри что-то перевернулось. Я почувствовал отвращение к себе. Нацу думал, что в гибели мира не было моей вины и я оказался лишь несчастной жертва, заброшенной сюда. Вот только все было совсем не так.

      Я мягко убрал его руку и отвернулся, вперившись взглядом в стену.

      — Спроси… — тихо сказал я. — Спроси, кто стал причиной гибели целого мира.

      Нацу сглотнул, но задал вопрос. По его взгляду было видно, что он уже догадывается, что там могло произойти. Я горько усмехнулся и под действием приказа начал рассказ. Так говорить было проще, ведь моя сила вынуждала меня делать это. В другой ситуации я промолчал бы или не сказал всей правды, однако сейчас выложил все, как на духу. Нацу узнал историю моей родины, но мог лишь хватать ртом воздух, не в силах что-то сказать. Я же только сжимал кулаки, да чувствовал предательское облегчение, что смог кому-то выговориться. Это было мерзко.

      — Вот так и погиб мой мир, — подвел итог я. — Эдолас дал толчок, начав выкачивать магию из него, ученые моего мира продолжили, изучая батареек и строя Арку, а я… я уничтожил их последнюю надежду на жизнь.

      Я думал, Нацу сейчас скривит губы и отвернется. Ведь я не просто убивал людей, я уничтожил целый мир, причем родной. Кто я, как не чудовище? Однако, вопреки моим предположениям, Нацу только выдохнул:

      — Вот почему ты так злился на короля… — сказал он, на что я лишь кивнул. — Но почему замер тогда? Я не успел бы тебе помешать убить его, ведь так?

      Я снова отвернулся.

      — Не успел бы, — подтвердил я. — Но тогда я… увидел сестру и родителей.

      Новая ветка вопросов заставила меня рассказать и об этом. Тогда в Эдоласе перед глазами предстала Леся с ангельскими крыльями и мама с папой. Сейчас, думая об этом, я все больше склонялся к мысли, что это был плод моего воображения. Вернее, психологический предохранитель. Я пересек некоторый порог жестокости, за который не хотел заходить с тех пор, как встретился с эмоциональным отпечатком Леси. Она будто напоминала мне, что я до сих пор оставался человеком. В какой-то степени.

      Нацу не был удивлен моей историей, скорее это сложило в его голове какой-то пазл. В этом магическом мире и не такое случалось. Существовало множество историй о том, как мертвые спасали живых, предупреждая об опасности или предостерегая. Узнав, что сестра не дала мне убить короля, он даже обрадовался. Сказал, что за мной приглядывают и это хорошо, а я промолчал о своих выводах. С детства мне было известно — мертвые не возвращаются и не могут никак повлиять на материальный мир. И даже здесь, среди магии, это убеждение было так же сильно. Психологический барьер жестокости, вот чем было то видение.

      На некоторое время мы замолчали. Нацу обдумывал полученную информацию, а я пытался унять бушующие эмоции. Слишком много пришлось вспомнить и пропустить через себя вновь, и это вымотало меня. Морально. Мне хотелось рухнуть на кровать и заснуть, но я продолжал сидеть в ожидании новых вопросов. Уже через четверть часа Нацу отмер и перевел на меня сосредоточенный взгляд. Я глубоко вздохнул, предчувствуя новую волну вопросов.

      — Тебя создал Зереф? — спросил он, и я кивнул. — Он… все еще жив?

      Я нахмурился и неопределенно повел плечом, думая, как ответить. Можно было просто кивнуть, но эта была бы только полуправда, которую не примет приказ.

      — Это нельзя назвать жизнью, — наконец сказал я. — Сейчас он просто существует, изолированный от внешнего мира, откуда не сможет никому причинить вреда.

      — Почему он до сих пор не умер? — неверяще выдохнул Нацу. Я почти физически ощутил тонкий лед, по которому стал ступать. Вопросы медленно перетекали в запретную зону.

      — Его проклял Анкселам, — медленно произнес я. — Чем больше он ценит жизнь, тем больше вокруг него умирает людей. К нему нельзя приближаться.

      — Где он?

      Лед под ногами начал трескаться, вызывая табуны мурашек по телу. Я замотал головой из стороны в сторону и сжал кулаки. Эта информация могла навредить господину, а потому мои губы намертво склеились. Когда я приказывал себе промолчать в такой ситуации, я не думал, что мне почти физически закроет проклятьем рот. Сейчас я не мог выдавить ни слова при всем желании, а потому только мотал головой из стороны в сторону. К счастью, Нацу понял меня. Он чуть нахмурился и задал следующий вопрос:

      — Зачем он создал тебя?

      — Чтобы оберегать дорогого для него человека, — такая формулировка устроила мою силу. Скажи я Нацу, что был создан как его Предвестник, и он был бы в опасности, однако и промолчать было нельзя. Когда Нацу ожидаемо спросил, кого я должен был защищать, я снова стал мотать головой из стороны в сторону.

      — А много еще демонов в Тартаре?

      — Да, вся гильдия, — я выдохнул с облегчением, когда он перевел тему.

      Новая ветка вопросов раскрыла кое-что о братьях и сестрах. Я рассказал только самое основное: сколько их и чем обычно занимаются. Про Сердце Пекла я промолчал, чему был искренне рад. Нацу не задал ни одного вопроса о смерти или перерождении демонов, а потому и отвечать не было нужды. О господине Зерефе он тоже больше ничего не спрашивал, а потому мне не пришлось говорить и об этом. Единственное, что он хотел узнать прежде, чем сменить тему, было:

      — Зачем он вообще создал столько демонов?

      — Господин не может умереть из-за проклятья Анкселама, — сказал я. — Единственная его надежда в том, чтобы его кто-то убил. В каждом из его творений заложена эта цель. Однако все мои братья и сестры потерпели неудачу. Тартар — книжная полка господина и дом для демонов, что не сумели исполнить цель своей жизни.

      — А ты?.. — спросил Нацу, сжав кулаки.

      — Нет, — я качнул головой и слабо улыбнулся. — Он создал меня с иной целью, поэтому я отличаюсь от остальных. Мне повезло стать самым слабым демоном, который может свободно жить среди людей.

      Больше этой темы мы не касались. Нацу снова крепко задумался, но тут уже я пошел в атаку. Я рассказал очень много о себе и теперь хотел погонять так и юного этериаса. Мне было интересно кое-что узнать, но я начал подбираться к этому издалека. Сперва я спросил, догадывался ли он, что я из иного мира. Оказалось, что да. В Эдоласе я и Мистган обронили слишком много странных фраз. Да и понимающие взгляды навели Нацу на определенные мысли. Кроме того, он вспомнил мои физические опыты, когда я рассчитывал ускорение свободного падения здесь или проверял законы Ньютона. Стыдно признавать, но я недооценил Нацу. Не думал, что по обрывкам информации он сможет практически восстановить реальную картину.

      Нацу еще подозревал, что и господин жив. Он говорил, что его навел на эти мысли мой возраст. И это действительно был мой прокол, ведь теперь не только Нацу мог додуматься до этого, но и любой. Те же рыцари могут прийти в гильдию и потребовать информацию обо мне. Мастер естественно ответит им, расскажет, что мне всего двадцать три, а потом им останется сложить два и два, чтобы получить верный ответ. Конечно, можно будет приплести, что моя книга — которую, к слову, я ни разу не видел — была утеряна четыреста лет назад и найдена только сейчас. Какой-нибудь культ Зерефа призвал меня, вот и вся история. Вот только чувствовало мое сердце, никто в нее не поверит.

      Как-то вопрос за вопрос, и мы вдруг вышли на тему, которая серьезно беспокоила уже его. Я даже не думал, что Нацу таит в себе такие мысли. Оказалось, что его очень расстраивала его непереносимость транспорта. Мало того, что для него в принципе становилось испытанием поездка на телеге или в поезде, он всегда мечтал сходить в парк аттракционов. С самого детства, смотря, как другие резвятся на карусели, он мог только завидовать, да угрюмо наблюдать за чужим счастьем. Он не раз пробовал пойти в парк, но уже при одном виде аттракционов его мутило. Поэтому он был так счастлив встретить Венди, которая умела творить заклинание против укачивания. Когда они добирались домой после боя с Шестью Просящими, Нацу впервые радовался поездке на поезде.

      Его детская мечта хоть раз прокатиться на чем-нибудь и не почувствовать, что внутренности сейчас покинут его, исполнилась. Но мне было так обидно за него, что это был всего лишь поезд. Оставалось надеяться, что однажды хвостатые феи додумаются сводить его в парк и взять с собой Венди. Хотя я сам уже раздумывал, как это провернуть.

      Зацепившись за тему его желаний, мы внезапно вышли к еще одному его секрету. Нацу задевал вид счастливых семей.

      — Я знаю, что это плохо, завидовать им, — говорил он, причем по-детски расстроенно и обиженно. — Но я тоже хотел семью. С самого детства я был один. Родителей я не помню, Игнил исчез, и только Хэппи скрашивал мои деньки. Но он… не то. Я очень хотел найти кого-то, кто заботился бы обо мне так, как родители заботятся о своих детях… Но никого рядом не было.

      Нацу глубоко вздохнул и угрюмо повесил голову. И только тогда я вдруг понял, насколько одиноко ему было все это время. Он буквально жил в гильдии среди друзей, но в то же время чувствовал себя покинутым. Стоя одновременно в шумной компании и чуть в стороне от нее, Нацу мог только наблюдать. И у меня душа болела от осознания, что он так легко принимал друзей, чтобы заполнить дыру в своем сердце. Ему до безумия хотелось обрести семью, найти родителей, Игнила, но ничего не получалось. Он нес это в себе долгие годы, и я стал первым, кто это узнал.

      Повезло, что мы свернули на эту тему, ведь я как раз хотел поговорить с ним об этом.

      — А тот человек? — спросил я, внутренне напрягаясь. — Ты все еще не можешь его вспомнить?

      Нацу угрюмо покачал головой. Я не мог рассказать ему правды, но как никогда хотел дать надежду. Брат господина погиб при атаке драконов, как и их родители. Застав пепелище вместо дома, Зереф стал одержим идеей воскресить Нацу. Он изучал все стороны Жизни и Смерти, пытаясь найти душу своего брата, чтобы поместить ее в новое тело. И он нашел ее, но получил от Анкселама проклятье Противоречия. Такой была история второго рождения Нацу, и я, конечно же, не мог ее рассказать.

      — Моя сестра Кьека умеет мастерски собирать информацию, — начал я, сразу переведя стрелки на нее. Каждое слово было правдой, но в целом они создали несколько иную картину. — Думаю, я знаю, кто может быть этим человеком, — Нацу вскинулся, и его глаза загорелись надеждой. Прежде, чем он успел задать какой-либо вопрос, я торопливо произнес. — Сейчас я не могу рассказать тебе, кто это. Однако обещаю, что ты встретишься с ним. Ты веришь мне?

      Нацу не смог солгать, даже если бы захотел.

      — Верю, — выдохнул он и впервые за эту ночь искренне улыбнулся.

      — У тебя еще есть вопросы? — спросил я, но он лишь качнул головой. — Тогда разговор окончен, — сказал я и с удовольствием потянулся, ощущая, как сила отступает. Больше приказ не давил на нас, вынуждая только лишь правдой отвечать на вопросы. И, судя по Нацу, он тоже вздохнул с облегчением.

      Несколько минут мы просидели в тишине. Каждый был погружен в свои мысли, обдумывая новую информацию. Как ни странно, этот разговор позволил и мне снова почувствовать полное доверие к Нацу. Мы прояснили для себя очень многое и теперь могли не оглядываться на белые пятна истории. Конечно, остались секреты, но они уже не воспринимались так остро. Я не смог сдержать улыбку, когда вынырнул из своих мыслей и взглянул на Нацу. Мой юный этериас морщил нос от активных размышлений и выглядел, как нахохлившийся воробей. Когда он перевел на меня осмысленный взгляд, то тоже не смог сдержать улыбку.

      Напряжение отпустило, и мы оба почему-то рассмеялись, смотря друг на друга. За окном занимался рассвет, но спать не хотелось. В хрупкой тишине я заварил чай, и мы некоторое время просто наслаждались моментом. Однако Нацу вдруг напрягся и бросил на меня странный взгляд.

      — Что случилось? — нахмурился я, отставляя кружку в сторону.

      — Я просто подумал, каким дураком был, — он опустил взгляд. — Я вел себя ужасно по отношению к тебе. Прости…

      Мне действительно было больно видеть его злые взгляды и слушать слова, пропитанные ядом в Эдоласе. Однако тогда я отвечал тем же. Нацу не мог сразу принять открывшуюся правду, что не было удивительным. Ему потребовалось время, чтобы понаблюдать за новым мной, поговорить и наконец решить все для себя. Ему было так же тяжело было видеть меня другим, как мне — встречаться с его раздраженным взглядом. Я всегда был для него просто Белом, который не бросал друзей в беде и всегда оказывался рядом, когда это требовалось. Теперь же я предстал перед ним в виде Белиара — демона, от которого не знаешь, чего ожидать.

      — Нацу, — я покачал головой и протянул руку, чтобы взлохматить его волосы. — Я больше не злюсь на тебя, честно. Конечно, в первое время мне было до ужаса обидно, но я все понимаю. Это не твоя вина, что правда оказалась настолько ужасной. На твоем месте я вел бы себя так же, как и любой другой, попавший в подобную ситуацию. Это я должен извиняться перед тобой.

      По его позе и взгляду было очевидно, что он придерживался иного мнения.

      — Я много думал о том, что было в Эдоласе, — продолжил он. — Мне не хотелось тогда даже выслушать тебя, хотя знал, что ты прав. И когда мы попали в ловушку, я… очень испугался, когда ЭдоЭльза победила. У меня чуть сердце не остановилось, когда я подумал, что тебя могут убить. — он замолчал на несколько мгновений. — Когда я пытался представить, что было бы, найди я тебя… как ты меня в том сне… Я бы, наверное, тоже бросился на тех людей и всех их перебил…

      — Не надо, — я не дал ему продолжить фразу. — Не надо думать о себе хуже, чтобы понять меня, — Нацу вскинулся и хотел возразить, но нахмурился, и он проглотил свои слова. — Я убил тех людей, отчасти потому что перед глазами была красная пелена, а отчасти потому что для меня это не было чем-то запретным. Уверен, окажись ты в подобной ситуации, ты бы отпинал ублюдков до состояния отбивной, но не убил. Я не говорю, что у тебя не хватило бы на это духу, просто пока ты не готов сделать это.

      — А когда-то буду? — Нацу напряженно взглянул на меня, и я глубоко вздохнул.

      — Никто не знает, что принесет нам завтрашний день, — ответил я. — Если вдруг начнется война, волшебники всех гильдий будут в авангарде. И ты, и весь Хвост Феи будете вынуждены убивать, чтобы сохранить Фиор, — Нацу скривился от такой перспективы, и я его прекрасно понимал. — Это просто пример. К тому же, если на Фиор действительно пойдут войной, я смогу убедить Тартар помочь вам. С силой демонов никакой враг вам будет не страшен.

      — Мне и так никакой враг не страшен, — улыбнулся он. — Мир? Навсегда.

      — Мир.

      Мы скрепили обещание традиционным здесь жестом на мизинцах, и я, наконец, сбросил напряжение, что придавливало к земле. Нацу ощутимо расслабился, и вскоре наши отношения вернулись на былой уровень. Будто бы ничего не было: ни ссоры, ни жуткой правды, ни разговора, больше смахивающего на взаимный допрос. И я был счастлив от этого.

      А уже через пару дней Нацу влетел домой с широкой улыбкой. Мастер дал ему добро на прохождение экзамена, а значит, скоро он отправится на остров Тенрю. И, конечно же, я вместе с ним…