Я сжал кулаки, угрюмо вперив взгляд в пространство перед собой.

      — Нацу… — протянул Хэппи, повесив ушки. — Я же до последнего не верил, — всхлипнул он и поспешил стереть крупные слезинки, покатившиеся по щекам. Я мог только прошептать:

      — Я тоже…

      Мы снова стояли на руинах дома, который долгое время был для нас родным. Именно здесь мы полноценно прожили несколько месяцев, которые стали лучшими в жизни. Здесь нас всегда ждало много вкусной еды и теплая постель. Здесь нам всегда были рады, и нашего возвращения ждали с нетерпением. Только здесь я мог рассказать обо всем, что было на душе, не таясь. И, конечно, получить поддержку от старшего брата, живущего в обличье черного кота.

      Нет, не так. От демона, которым оказался Бел.

      Я, как и Хэппи, до последнего не верил. Когда все только началось, я очень переживал за Бела, ведь по миру прокатились слухи о появлении нового демона Книги Зерефа. Простой народ был напуган почти до смерти, однако нас лишь насторожили эти известия. Слишком стремительно слухи обрастали подробностями, и многие согильдийцы искали в них второе дно. Некоторые даже считали, что они были не более, чем чьей-то глупой шуткой. Вот только очень скоро всему Фиору стало известно, что новый демон — черноволосый парень, невысокого роста, атакующий, как правило, из засады. Под это описание идеально подошел Бел, что не могли не заметить окружающие.

      Да еще и предсказание Каны не выходило у всех из головы. Она сказала, что гильдия лишится чего-то очень важного — одного из нас.

      Вскоре в Магнолии увеличили число патрулей, и город наполнился десятками новых запахов. Любой, кто подходил под описание демона из слухов, стал объектом пристального внимания. Однако Белу досталось сильнее других — за ним по пятам ходило несколько рунных рыцарей. Они следили за каждым его шагом, и я был полностью уверен, что он прекрасно знает об этом. Однако он ничего не предпринимал, разумно решив не лезть на рожон. Но я видел, насколько его напрягали эти взгляды, что жгли лопатки. Ситуацию ухудшало и то, что заказчики стали отзывать задания, приходящие на его имя. Люди стали бояться его.

      Я хотел быть рядом с ним, чтобы отвлекать от всего этого и поддерживать, но дедуля нашел для нас работенку. Несколько светлых гильдий объединились, чтобы одолеть Шестерых Просящих, вздумавших найти Нирвану. Конечно, мы бросились в авангард, но почему-то Бел остался в гильдии. Я был уверен, что он поедет с нами, но дедуля направил его на какое-то другое задание. Детали его личной миссии я так и не узнал, как и то, в чем она вообще заключалась. Когда я позже пытался расспросить Бела, он только качал головой, да говорил, что много знать — вредно.

      Когда мы вернулись после затяжной борьбы с Шестью Просящими, ситуация со слухами достигла своего пика. Бел больше не мог выполнять никакие задания, ведь его просто не соглашались принять в качестве исполнителя. Он подозревал, что даже группу, в которой он будет, не пустят на порог заказчика. Это угнетало его сильнее, чем мы могли представить. Бел один на один столкнулся с людским недоверием. И ничего не мог сделать.

      В конечном итоге, он целыми днями лежал на потолочных балках, изнывая от скуки. А когда попросил у Миры любовный романчик почитать, она всерьез раздумывала отвести его к Полюшке. Она переживала так сильно, что просила всех позаботиться о нем. И согильдийцы действительно старались отвлечь Бела от пристальных взглядов и шепотков за спиной. В благодарность они получали теплые, но несколько фальшивые, улыбки.

      Началом конца стал день нашего возвращения после боя за Нирвану.

      Тогда Бела впервые вызвали на допрос прямо из здания гильдии. Это выглядело так наиграно, что даже Эльза завела руки за спину, готовясь призвать меч. Что уж говорить об остальных! Мы действительно собирались бросить вызов Совету, только бы защитить Бела. И он прекрасно видел наш настрой, а потому встал к тому жабоподобному посланнику так близко, чтобы мы не вздумали атаковать. Это навлекло бы на гильдию слишком много проблем. Мы тоже понимали это, но просто не могли смотреть, как его увозят.

      Я не собирался сидеть сложа руки и был решительно настроен вытащить его, пусть даже силой. Мне даже почти удалось выбраться из гильдии, однако дедуля меня заметил. С помощью Фрида он запер меня в подвале гильдии, где мне предстояло просидеть куда дольше, чем каждый из нас мог вообразить.

      — Как вы можете?! — кричал я тогда, и мой голос без труда достигал каждого в здании. — Разве Бел нам не товарищ?! Разве мы не должны его спасти?!

      — Как ты не понимаешь, Нацу, — говорила мне Мира, качая головой. — Он добровольно ушел, чтобы уберечь гильдию от проблем. Не своди на нет его усилия.

      Однако я все равно не был согласен на это. Сидеть в гильдии и ждать, вместо того, чтобы броситься на выручку Белу, я не мог. Дедуля понимал это, а потому даже на ночь оставил меня в гильдии. Он здраво опасался, что я от Совета камня на камне не оставлю, да и случай с Эльзой он прекрасно помнил. А потому я, дедуля, Фрид и Грей заняли несколько жилых комнат в гильдии. Поочередно они дежурили около меня, чтобы я точно не смог выбраться. Однако это не значило, что я перестал пытаться.

      Знал бы я, чем обернется следующее утро, — сделал бы подкоп или освоил магию телепортации.

      Когда в гильдию ворвался Джет с перекошенным лицом, мы не знали, что и думать. Оказалось, он стал свидетелем, как Бела снова увозили в Совет. И на этот раз его обвиняли в убийстве нескольких человек. Джет даже слышал, будто его взяли на месте преступления при свидетелях. Это выбило всех нас из колеи, но вскоре согильдийцы реально собрались штурмовать Совет. Если бы дедуля их не осадил, они бы вырубили Фрида и взяли меня с собой, однако старик сам был в такой ярости, что спорить с ним просто побоялись.

      Он лично отправился в Совет. Ему пришлось поднять все связи только для того, чтобы ему разрешили поговорить с Белом. Об освобождении на тот момент и речи не велось. Все это рассказала Мира, когда дедуля прислал ей весточку. В ней он говорил, что с Белом все в порядке, но нет смысла ждать его возвращения в ближайшее время. Дедуля на некоторое время остался там, пытаясь что-нибудь придумать. В кои-то веки мне даже есть не хотелось — из-за всей этой ситуации я был в ярости. Мне мешали вытащить Бела, которого сперва забрали на допрос, а затем несправедливо обвинили в убийствах. Да что эти старики из Совета о себе возомнили?!

      Я места себе не находил, изводя криками не только тех, кто был рядом, но и всю гильдию в целом. И успокоился, лишь когда Бел вернулся. Он выглядел уставшим, под глазами залегли тени, но он улыбался мне, когда я с разбегу попытался запрыгнул на него, сгребая в объятия. Я даже почти не вслушивался в его рассказ, только широко улыбался, радуясь, что его не упекли за решетку. Несколько дней мы с Хэппи таскались за ним по пятами, а Бел, казалось, совсем не был против, и только с улыбкой благодарил за беспокойство. Это немного успокаивало и радовало, но совсем чуть-чуть.

      На тот момент у него уже почти не осталось денег, поэтому он, как в былые дни, стал официантом в гильдии. Многие гоняли его по всему залу, втягивали в драки или пытались увлечь разговором. Согильдийцы делали все, чтобы Бел не задумывался снова о слухах, которые продолжали гулять по Магнолии и всему Фиору. И хотя обвинения официально были сняты, слежка никуда не делась, как и недоверие людей. Видя, как тяжело ему приходится, я решил, что буду заботиться о нем, пока ситуация не разрешится. Привычной командой мы отправились на задание, единодушно решив отдать всю награду Белу сразу после возвращения.

      Если бы я только знал, что произойдет за это время…

      Когда мы вернулись, на месте дома Бела оказалось пепелище, а в гильдии — почти траур. Первая моя мысль была такой: кто-то умер. И, не увидев Бела среди друзей, я почувствовал, как замирает сердце. Я едва мог сосредоточиться на словах дедули, который рассказывал, что произошло. Его слова звучали глухо, но набатом отдавались в ушах. Люси не смогла сдержать слез, узнав правду. Она уткнулась носом мне в плечо, и я машинально прижал ее ближе. Эльза же злилась, и я никогда раньше не видел на ее лице выражения такой ярости. Наверное, она невольно сравнивала Бела с Джераром, который предал ее и причинил столько боли. Грей же тоже готов был убивать одним взглядом, а Хэппи рыдал на груди Миры.

      Теперь стало понятно, почему в гильдии был почти траур. Предсказание Каны сбылось — мы лишились одного из нас. И им оказался Бел.

      Все те слухи о демоне оказались вовсе не ложью, а самой настоящей правдой. Ужасной правдой, которую я не мог принять. Отказывался принять. На глазах у всех согильдийцев Бел обратился демоном и перебил кучу народа, затем оказалось, что он состоял в Тартаре, и метка гильдии сияла у него на груди. Но я не верил. Я до последнего стоял на том, что все это ошибка или иллюзия. Что угодно! Однако у дедули оказалась записывающая лакрима, на которой был настоящий демон. Белиар. Так он себя называл.

      Я смотрел на запись и не мог поверить своим глазам. Все, что я знал о Беле, оказалось ложью. Он скрывал от меня… всех нас, кем был на самом деле. Он втерся к нам в доверие, а потом предал. И я почти физически это ощущал, будто одна из его стрел вонзилась в грудь. Я не хотел верить, что тот, кого я считал страшим братом и наставником, оказался монстром. Но Бел пропал, и я не мог расспросить его самого.

      Я мог только стоять на пепелище его дома и сжимать кулаки. «Мой дом — моя крепость» — так он всегда говорил. И только я знал, почему здесь было пепелище. Сражаясь, Бел сам все подорвал. Он знал, что однажды пригодятся все те стрелы, что он прятал. Но с кем он сражался? С рыцарями? Дедуля сказал, что среди трупов были волшебники, не состоящие ни в одной гильдии. Кроме того, Тартар забрал с собой какую-то девушку, и никто не смог им помешать.

      Что вообще произошло, пока нас не было? И где нужно было искать правду?

      Мне было ужасно больно даже просто думать о Беле. Перед глазами стоял его обычный образ: добрый, понимающий, мудрый… Но в то же время я видел демона, разрывающего людей на части. И соотнести их у меня не получалось. Хуже всего было слышать шепотки в гильдии, когда народ обсуждал произошедшее. Никто не хотел верить тому, что Бел предатель, но факты были налицо. У дедули начались большие проблемы — Совет грозился разогнать нашу гильдию из-за того, что здесь скрывался демон.

      А я… Я впервые со смерти Лисанны почувствовал себя настолько разбитым. Было слишком больно и слишком грустно, что один за самых дорогих людей предал меня.

***

      Когда над нашими головами распахнулась Анима, мы не успели среагировать. Магнолию затянуло в Эдолас, но я и Венди остались. Магия убийц драконов защитила нас, и некоторое время мы пытались найти кого-нибудь, кто спасся. И нашли. Знакомый запах ударил в нос, и на мгновение я замер. Мне одновременно хотелось и не хотелось увидеть того, кому он принадлежал. В груди поселилась тяжесть, но в душе поднималась ярость. Я медленно обернулся и вперил тяжелый взгляд вперед.

      Там стоял Бел, но он уже не был человеком. Черная шерсть, большие когти, клыки — он не был похож на черного кота, обличье которого нам показывал. Эта была его истинная форма — демон-кот — и в хищных чертах я едва мог разглядеть тень прошлого Бела. Больше не было всеми любимого старшего волшебника, отдыхающего на потолочных балках. Был только демон Белиар. И от этого становилось так тоскливо.

      Я рефлекторно спрятал за спиной Венди, вспоминая ужасы, увиденные на записывающей лакриме, и напрягся. Хотя Белиар и выглядел расслабленным, я знал, что он в любой момент готов был принять бой. Но он не хотел сражаться, только объяснить, почему случилась та кровавая бойня. Кто-то проник к нему в разум и показал кошмар наяву, в котором я умер. Он почти обезумел и бросился убивать тех, кто был повинен в этом. Он мстил за меня.

      Я навсегда запомнил его голос, выражение лица и жесты, когда он рассказывал это. Но больше всего меня потрясли его слова:

      — Тогда у меня перед глазами встала красная пелена. Не стану отрицать, я был слишком жесток, но моя жестокость оправданная. Я не жду, что ты примешь это, но хочу, чтобы ты просто знал: я не стану терпеть, если кто-то угрожает дорогим мне людям или мне. Я лучше убью, чем позволю врагу атаковать меня вновь.

      Я не мог принять это. Разве можно так легко говорить об убийстве? Разве можно вообще лишить кого-то жизни? Можно. Это я прочел в глазах Бела. Взгляд убийцы. Именно так он смотрел на меня, и я отказывался верить, что где-то в этом хладнокровном монстре осталась частичка Бела, которого я знал. От настолько большого различия его образов болела голова и накатывала ярость. Я злился, потому что все эти годы знал лишь маску, а не его настоящего. Он все эти годы убивал, а я даже не подозревал об этом. Никто из нас не подозревал.

      Бел состоял в темной гильдии — в одной из трех сильнейших в Фиоре. С невинной улыбкой он смотрел на меня, а за спиной шел отнимать жизни. И он был тем, кому я доверял больше, чем себе?

      — Нет… — прошептал я, а затем не сдержал крик. — Я не верю тебе! Это не ты!

      На губах Бела расцвела грустная улыбка. И я уже знал, что он скажет дальше. Но я не хотел этого слышать и сжигать мосты навсегда.

      Только молчи. Хотя бы ради светлых воспоминаний.

      — Это я. Настоящий я, — все-таки сказал он, и я закричал в бессильной ярости.

      Я бросился на Бела… нет, на Белиара с кулаками, объятыми огнем. Однако не получил в ответ ни одного удара. Белиар лишь уклонялся, не позволяя себя задеть. Не знаю, не хотел ли он сражаться или считал это ниже своего достоинства, мне было все равно. Боль раздирала изнутри и находила выход в мощных атаках, которые я обрушивал на него. Пламя пылало, как никогда. Но я обжег Белиара не им, а жестокими словами.

      — Ты ничем не отличаешься от чудовища! — закричал я, и в этот момент что-то изменилось.

      Казалось бы, что такого я произнес? Однако Белиар замер. Его губы растянулись в ядовитой усмешке, что так подходила новому образу и так контрастировала со старым. Он сжал кулаки и нанес первый удар. Несмотря на то, что его лицо перекосилось от злобы, в его чертах появилось что-то печальное. Белиар изо всех сил пытался показать, что его совсем не задели мои слова. Вот только я слишком хорошо его знал, чтобы не заметить дрогнувший уголок губ. Белиар медленно приближался, вскинув взгляд. Обида жгла его изнутри, и я почти раскаялся в своих словах, пока не узнал его истинную сущность.

      — Пусть я чудовище для тебя, но как ты думаешь, кто разнес большую часть темных гильдий? — выкрикнул он, с каждой секундой теряя контроль над эмоциями. — Это был я! Я очистил Фиор от преступности и заказных убийств! И это благодарность? Я спасал людей, но не так, как ты привык. И что с того? Мораль — ничто. Какая разница, убил я два человека или две сотни, если все они были мерзкими подонками, не гнушающимися ничем? — от его мощного удара я отлетел назад и уже не мог подняться. Я мог только вслушиваться в пугающую речь, полную застарелой боли. — Когда я попал в лабораторию, кто-нибудь подумал обо мне? Кто-нибудь вспомнил о морали? Нет! Меня использовали в качестве подопытной крысы, шантажируя моей же семьей. И знаешь, что с ними стало? — Я знал, и холодок пробежал по спине. — Они все умерли. А я попал сюда. Без связей, без денег, без возможности опереться на чье-то плечо. И тогда я решил, что буду убивать всех подонков, что встретятся на моем пути. Пусть никто не будет проходить через то, через что пришлось пройти мне. К счастью, все подонки здесь собирались в гильдиях, что существенно упрощало мне задачу. Скажешь, я неправ?!

      Нет. Хотел бы я это ответить, но слова застряли в горле.

      Я медленно поднялся, с ужасом смотря на Белиара. Я не ослышался? Он сказал, что ему не важно, умрет два человека или две сотни? Мораль для него — ничто? И это сказал тот, кто стал для меня братом?! Черт побери, как я мог доверять монстру, для которого не важна была человеческая жизнь? Он не просто убивал людей, он выкашивал целые темные гильдии. Сколько же крови на его руках? Сколько жизней он отнял? Сколько семей разрушил?

      Я боялся узнать ответы на эти вопросы. Образ Бела, которого я знал, разлетелся вдребезги, и от этого было бесконечно больно. А еще было страшно. Но не за себя, а за окружающих. Ведь однажды, Белиар мог атаковать и их. Убить всех, кто мне дорог.

      Белиар застыл, когда сам понял, что наговорил. Он прикрыл глаза рукой и отвернулся.

      — Молчи, — сказал он, — Я все прочитал в твоем взгляде. Похоже, на этом всё и закончится.

      И всё действительно закончилось. Больше не было дельных советов, широких улыбок и веселых разговоров. Зато была ядовитая усмешка на чужих губах, да мои злые слова.

      Доверие, как хрупкий цветок, — так говорил мастер. Одно движение могло уничтожить его, и мы оба сделали это. Там, посреди исчезнувшей Магнолии.

***

      В Эдоласе наши отношения испортились до крайности. Я игнорировал Белиара, запретил ему вступать в бой и разговаривать с кем-либо. Он сам дал мне на это право. И я упивался властью, спиной ощущая его яростный взгляд. Вся обида на его ложь и боль за предательство гильдии выплеснулись и обрушились на него потоком.

      Какой-то частью сознания я понимал, что у поступков Белиара были причины. Я сам видел клеймо на пояснице, которое теперь стало красивой татуировкой. Мне прекрасно было известно, как тяжело ему было привыкнуть к людям. Только я знал, как часто кошмары мучили Белиара, напоминая о страшном прошлом. Там, откуда он пришел, над ним измывались долгое время. Но раньше я не представлял, насколько сильно это повлияло на него. Прошлое извратило его мышление и подтолкнуло к становлению истинным демоном.

      Мне было тяжело видеть его таким, а потому я отвлекался на все, что угодно. На разговоры с другими, на растения и животных Эдоласа, но чувствовал мрачную ауру позади. Белиар не сказал ни слова с тех пор, как я запретил ему говорить. Он исполнял любой мой приказ, и не важно, нравилось это ему или нет. Юный господин… Так он меня назвал, когда я велел ему подчиняться. И почему-то это обращение надолго засело в голове.

      Я много думал о Белиаре, пока мы были в Эдоласе. В его поведении, по существу, много не поменялось, только злобных взглядов стало не в пример больше. Он продолжал защищать меня, даже когда я резким словом или жестом обижал его. Белиар молча проглатывал обиду и шел вслед за нами. И меня это раздражало. Почему он так вел себя? Если он убил столько людей, то почему стал подчиняться мне? Почему терпел мои глупые выходки и злобу? Яд, что я выплевывал с каждым словом?

      Как же я хотел, чтобы все стало хоть чуточку проще! Однако в жизни ничего простого не было. Особенно, когда дело касалось Белиара.

      Вокруг него и раньше ходило множество вопросов. Мы так и не узнали, где находится эта страна Роси. Леви не нашла ни одного упоминания о ней в книгах, даже похожего ничего не было. Да еще и слова Полюшки после боя с Призраками до сих пор не давали мне покоя. Она сказала, что всю жизнь Белиар провел в месте, лишенном магии, а потому у него магическое истощение было постоянно, и лишь недавно он излечился. Но разве с таким заболеванием живут? И где в нашем мире есть место, лишенное магии?

      Вопросы множились. Главный из них затмевал остальные: как Зереф, живший четыреста лет назад, мог создать Белиара, которому было всего двадцать три? Логично было бы предположить, что именно Белиар лгал о своем возрасте, но… Почему-то мысль, что Зереф может быть жив до сих пор, не казалась абсурдной. И от этого мурашки пробегали по спине.

      В какой-то момент я осознал, что совершенно ничего не знаю ни о Беле, ни о Белиаре. Три года, проведенные с ним, канули в лету, оставив после себя только воспоминания, подернутые пеленой сожаления.

      Эдолас не давал времени на отдых. Мы стремились найти друзей и спасти их, и в этом нам помогала ЭдоЛюси, а вскоре мы встретили и нашу. С ее появлением стало легче, ведь подруге было так же тяжело видеть нового Белиара, как и мне. Люси плакала несколько часов, когда узнала правду. Для нее Белиар тоже стал наставником и братом, и его предательство нанесло ей сокрушительный удар. В то же время сам он пытался убить ее взглядом, и я старался все время быть поблизости, если вдруг он на нее кинется. От былого доверия не осталось и следа.

      Однако тогда я не предполагал, что очень скоро случайное событие пошатнет мою уверенность, а подслушанный разговор долго не будет выходить из головы.

      Это случилось ночью, когда мы остановились в небольшой съемной квартире. Девушки ушли в комнату, но долго шептались перед сном. Белиар сидел на подоконнике, уткнувшись лбом в стекло. Я же делал вид, что сплю. Мне хотелось перебрать события прошедших дней и понять, как же теперь мне относиться к нему. Однако, когда Белиар резко встал и вышел на улицу, чтобы забраться на крышу, я не смог оставаться в постели. Тихо выбравшись за ним, я замер, вслушиваясь в его разговор с Хэппи.

      — Ты же не дал себе приказ, — неуверенно сказал тогда напарник. — Тогда почему подчиняешься Нацу?

      — Хэппи, — тяжело вздохнул Белиар. — Ты оказался умнее всех здесь. Заметил все-таки несостыковку… Это дело принципа. Нацу считает, что сможет контролировать меня, перевоспитать, переделать. Но он ошибается. Я не дал себе приказ, а значит, могу в любой момент ослушаться его слов. Мне интересно, насколько далеко он зайдет. И что из этого выйдет.

      Я оцепенел, вслушиваясь в тихие слова. Хэппи шмыгал носиком, а в голосе Белиара не было яда, как при общении со мной. Он и сам признал, что перестал злиться с приходом Хэппи, и я тоже заметил это, когда перестал различать в его словах сарказм или издевку. Там, на крыше, вдруг появился Бел, сменив собой свою жуткую версию. В тот момент я мог только прислушиваться к каждому его слову, да вспоминать время, проведенное в гильдии вместе. Несмотря на вихрь противоречивых эмоций, я продолжал тихо стоять в тени.

      Вот уж точно синее счастье с крыльями. Почему-то именно Хэппи смог заглянуть в душу Белиара, в то время как я лишь плевался ядом.

      Напарник тогда грустно сказал:

      — Я думаю, это потому что с тобой вообще никто не разговаривал в последнее время. Я бы тоже злился… — он всхлипнул, а затем совсем расплакался. — Прости, Бел. Я вел себя ужасно, как протухшая рыбка.

      — Вовсе нет, — в голосе Белиара зазвучало тепло. — Ты повел себя как самая вкусная рыбка…

      Я буквально влетел в комнату, не дожидаясь окончания разговора. Я сам не знал, что чувствую, но от обилия эмоций шла кругом голова. Когда Белиар вернулся, то снова сел на подоконник и уставился в окно. Теперь он смотрел на звезды и шептал, что здесь они совсем не правильные. Он называл небо сломанным, и постепенно я начал понимать, что он подразумевает под этим.

      Я не спал до рассвета, прислушиваясь к его дыханию. Когда Белиар уснул, сидя в неудобной позе, я тихо встал и подошел ближе. Он был бледнее обычного и тревожно хмурил брови. Я видел, что в этом мире он чувствовал себя хуже. Эдолас будто давил на него, но я убеждал себя не обращать на это внимания. Однако, когда я смотрел на него, такого вдруг беззащитного и усталого, что-то внутри надломилось. Я вздохнул, взлохматил волосы, будучи не уверенным в том, что делаю. Однако всё-таки поднял Бела на руки и перенес его на диван, укрыв пледом.

      И будто бы никто этого не заметил. Только из соседней комнаты донесся звук шагов, да Хэппи подозрительно довольно улыбнулся во сне. Лишь Бел свернулся в калачик и сопел в подушку, наутро не вспомнив ни о чем.

      Начиная со следующего утра, события снова понеслись вскачь. ЭдоЛюси ушла на рассвете, когда все мы, наконец, уснули. Нам пришлось продолжать путь без нее. Зато очень скоро мы встретили мою версию из этого мира. ЭдоЯ был… совсем другим. Его не укачивало в транспорте, да и только в нем он чувствовал себя уверенно. Когда он спас нас от стражи, я обрадовался, но вскоре пожалел, что он вообще появился. Белиар не сводил с него взгляда и улыбался, ни на кого больше он не обращая внимания. И это неимоверно бесило. А уж когда на мой гневный взгляд, Белиар показал средний палец, я почти зарычал от накатившей злобы.

      Какого черта?!

      Не знаю почему, но перед глазами на несколько мгновений встала красная пелена. Однако испуганный взгляд Люси, ощутившей от меня жажду убийства, привел в чувство. Пока Белиар переглядывался с ЭдоМной, подруга кивнула в их сторону и вскинула бровь. Не нужно было долго думать, чтобы понять ее намеки. Подруга пыталась понять, считал ли я его до сих пор товарищем или он перешел в разряд врагов. Я глубоко вздохнул и пожал плечами, Люси же только покачала головой, но свои мысли решила оставить при себе.

      Как раз в этот момент машина резко затормозила. Мы прибыли в столицу.

      Я первый вылетел на воздух и едва не кинулся целовать землю. Белиар отошел от нас чуть в сторону и окинул сосредоточенным взглядом город. Он был напряжен, словно ждал удара в спину. На его губах застыла ядовитая усмешка, которая, впрочем, никому не была адресована. Она будто просто приросла к нему и, казалось, не собиралась исчезать. Я же снова бросал на него гневные взгляды, злясь по любому поводу. Для нас все стало как прежде, и будто подслушанного прошлой ночью разговора не было вовсе.

      Когда я за шкирку вытащил ЭдоСебя из машины, чтобы «поблагодарить» за чудесную и быструю поездку, то едва удержал нижнюю челюсть. Этот рохля почти плакал, прося не трогать его. И это выглядело так жалко… Я уже хотел отпустить его, как вдруг Белиар молнией метнулся к нам и оттолкнул меня в сторону. Он погладил его по волосам, как ребенка, и улыбнулся. В этой улыбке было больше тепла, чем я мог себе представить. Больше, чем я собирался терпеть по отношению к другому себе, который ничего не знал о настоящем Белиаре.

      Я сам не понял, почему это так меня задело, но в душе волной поднялась обида. Будто почувствовав это, Белиар обернулся. Я хотел было искривить губы в усмешке, так подходящей ему, но замер. Мне даже захотелось протереть глаза, ведь я просто не мог им поверить. На миг мне показалось, что передо предстал Бел, которого я знал. Старший брат, на лице которого наконец появилась улыбка, а не ядовитая усмешка. Он стал прежним собой. И тогда мне захотелось сделать все, чтобы он больше не становился демоном. Ради того, чтобы он больше никогда не превращался в монстра. Если бы мог, я отправился бы в прошлое и — не важно как! — исправил бы все. Я нашел бы Роси, где бы она ни была, и не дал Белу попасть в лабораторию. Он не стал бы монстром, пусть был бы и демоном. Он не убил бы стольких людей, и его не выгнали бы из гильдии… Однако…

      Однако, будто противореча самому себе, я только хмыкнул и отвернулся. Я ненавидел себя за то, что все еще хотел доверять Белиару.

      Когда на лице Белиара появлялась тень раздражения или обиды, у меня тоже портилось настроение. Ведь я был главной причиной, по которой он злился. Однако мне не удавалось контролировать бушующие эмоции, а потому я каждый раз срывался на резкости. И плохо от этого было нам обоим. Люси часто бросала на меня грустные взгляды, но сама не знала, как быть. Все мы запутались в том, что надо чувствовать к Белиару. С одной стороны, он был ужасным демоном, но с другой, раз за разом бросался в бой, чтобы нас защитить. Он ухмылялся, говорил с сарказмом и издевкой, но все равно пытался уберечь от ловушки, в которую завела нас Шарли.

      Когда он призвал лук и прошипел, что предупреждал, я почувствовал укол совести. Он действительно предупреждал. И мне нужно было послушать его, а не злиться и плеваться ядом в ответ. Однако рассуждать было уже поздно. Мы оказались в оцеплении стражи, и только Белиар мог сражаться. Он выпускал стрелу за стрелой, но с каждый мигом бледнел все сильнее. Он почти терял сознание от усталости и задыхался, но не отступал. Даже когда против него вышла ЭдоЭльза. Он до последнего пытался нас защитить, и я едва мог на это смотреть. Слишком тяжело оказалось видеть его кровь.

      И слишком страшно думать, что он мог умереть по моей вине…

      У меня еще долго стояло перед глазами лицо Белиара. Перед тем, как потерять сознание, он бросил на меня взгляд. И — пропади все пропадом! — в нем я увидел своего старшего брата. Как волной, меня окатило осознание, что он не менялся все эти годы. Поменялось лишь мое отношение к нему. Когда я узнал правду, это стало слишком большим ударом. Но, по факту, Бел оставался тем же. Старшим волшебником, который бросался в пекло, только бы защитить нас. И часть меня готова была простить его и принять даже таким. Однако другая хладнокровно напоминала, что его руки по локоть в крови.

      Белиара и Люси увели куда-то, а меня и Венди забрал местный исследователь Байро. Он, не переставая, рассказывал, как хотел изучить убийц драконов. Для него мы стали интересными образцами, из которых нужно было выкачать магию. И в тот момент я отчасти понял, что чувствовал Белиар в лаборатории. У меня мурашки бежали по спине, когда Байро мечтательно бормотал, что сделал бы с нами. В какой-то степени я был рад, что ему нужно было лишь выкачать из нас волшебство. Пределы способностей нашей магии, устойчивость тел к внешним раздражителям, внутреннее строение организма, скрытые способности убийц драконов — вот что ему хотелось изучить. И я был уверен, пережить его опыты у нас не вышло бы.

      Не знаю, сколько мы пробыли в его башне. Все смазалось из-за дикой боли, с которой из тела вырывало магию. Из меня буквально душу вытаскивали, а потому сдержать крик не удавалось. Венди приходилось не легче, и я изо всех сил пытался перевести внимание Байро на себя. Получалось плохо, но это было лучше, чем ничего.

      Во мне уже почти не осталось магии, когда вдруг дверь резко слетела с петель. В комнату ворвался Белиар со зверским выражением лица. Он что-то крикнул Байро, и тот прекратил выкачивать из нас магию. У меня в ушах стоял шум, и перед глазами все плыло от боли. Байро сбежал через боковой проход, но Белиар не стал его догонять. Он бросился к нам, и перед тем, как окончательно окунуться во тьму, я успел заметить его глаза, полные испуга. Я почувствовал, как он освободил меня от цепей. Судя по звукам, он снял и Венди, но она тоже была без сознания.

      Я не мог открыть глаза, даже пошевелиться не был способен. Я только лежал на полу и слушал взволнованный голос Бела, который умолял меня очнуться:

      — Прошу, Нацу, только открой глаза, посмотри на меня…

      И я отчаянно хотел сделать это, но не мог. Сознание ускользало, и вскоре я уже едва различал его слова.

      В какой-то момент раздался грохот, затем прозвучал чей-то крик. Во все стороны разошелся холод, а около меня кто-то громко заплакал. Я не знал, что происходит, но чувствовал — добром это не кончится. Позже оказалось, что это были Люси и Грей, которые решили, что Белиар убил нас. Они нашли нас едва дышащими, а потому атаковали его. Лишь после этого Грей дал мне какую-то таблетку, благодаря которой я стал стремительно восстанавливать магию.

      Я очнулся, все еще ощущая острый недостаток волшебства. Рядом сидела Люси, а сбоку Грей давал таблетку Венди. Повсюду лежал тонкий слой инея, да и температура в помещении сильно упала. Подруга бросилась мне на шею, почти плача от облегчения.

      — Мы так волновались, когда нашли вас здесь… — Люси едва сдерживала слезы. А у меня в ушах до сих пор стоял голос Бела, поэтому я пытался разглядеть его самого. Вот только его нигде не было.

      — Где Бел? — спросил я, осмотрев все темные углы впереди. Подруга перевела взгляд мне за спину, и я рефлекторно оглянулся.

      В тот же миг сердце сперва пропустило удар, а затем забарабанило о грудную клетку. Я вскочил на ноги, игнорируя закружившуюся голову, и метнулся туда. Передо мной стояла ледяная статуя, в которой был заключен Бел. Его руки были сжаты в кулаки, глаза крепко зажмурены, а без того бледное лицо исказилось от боли и усталости. Однако поза не потеряла внутренней силы. Ничто не могло сломить его, даже смерть.

      — Черт, вы вообще нормальные?! — взревел я, окутывая руки пламенем. — Как вы могли заковать его в лед?! Он спас нас!

      — Спас? — Люси тоже вскочила на ноги. — Мы нашли вас, полумертвых, здесь. И рядом был только он. Ну и кто мог это с вами сделать?

      — Кто угодно! — прорычал я, раздувая пламя.

      — Мы думали, он убил тебя! — Люси не сдержала крик, но я даже не обернулся на нее. Я только пробормотал:

      — Он бы никогда такого не сделал…

      И почему-то только в тот момент я осознал кое-что, от чего мурашки пробежали по спине. Бел мог убить любого, но только не меня.

      Юный господин…

      Лед треснул, и я успел поймать Бела, безвольно рухнувшего мне в руки. Он был ужасно бледным и холодным, и сразу свернулся в калачик, пытаясь согреться. Я, не раздумывая, направил к нему магию, окутывая теплом, чтобы он быстрее пришел в себя. Спустя миг к нам подбежала Венди и окутала руки целительной магией. Она с сосредоточенным видом склонилась над ним, а затем перевела на меня странный взгляд. Однако она так ничего и не сказала, ведь Бел громко чихнул и открыл глаза.

      — Н-н-нацу? — стуча зубами от холода, произнес он, оглядываясь. — Ч-что?..

      Я больше не мог отталкивать его ни словом, ни действием. После сражения с ЭдоЭльзой и ледяного плена, в который он попал, я осознал, как сильно не хотел его потерять. Я просто не мог позволить Белу умереть, ведь он стал для меня частью семьи — братом, пусть и не по крови. До сих пор я не понимал, как теперь к нему относится, ведь дорожить убийцей и защищать его означало принять его грех на себя. Разделить ответственность за столько жизней. Однако в душе я уже готов был сделать это, хоть разум кричал остановиться.

      Но когда я вообще слушал что-то, кроме сердца?

***

      Казалось, все стало почти как прежде. Бел снова был на одной с нами стороне, и остальные почти приняли это. Вот только кое-что не давало покоя.

      С тех пор, как мы прибыли в Эдолас, Бел единственный мог сражаться. Он менял обличье будто бы без видимых усилий, и я считал, что это из-за того, что он был демоном. Однако всё оказалось иначе — Бел каким-то образом научился преобразовывать жизненную силу в магию. Он сражался, но каждым заклинанием сокращал себе жизнь. Никто из нас даже предположить такого не мог, особенно после той ненависти, что мы на него вылили. Как можно было настолько не жалеть себя ради тех, кто тебя презирал?

      Я был почти в ужасе, когда узнал правду. Бел же старательно делал вид, что вообще не о нем разговор ведется. Он явно не хотел, чтобы мы узнали. А уж когда Люси попыталась извиниться за все, что было, он перебил ее. Тогда он отвернулся ото всех нас и сложил руки на груди, угрюмо говоря, что ему не нужны друзья. Но кого он пытался в этом убедить: нас или себя? И почему в тот момент он выглядел так, будто вот-вот сломается?

      У нас не было времени на то, чтобы просто подумать о случившемся. Мы должны были остановить Драконью Пушку, а потому сорвались с места на ее поиски. Однако я не сводил с Бела взгляда и вдруг заметил, как он осунулся здесь. Создавалось ощущение, что весь Эдолас свалился ему на плечи, и Бел из последних сил стоял на ногах. По большей части он не сражался, только один раз спас нас, когда мы едва не захлебнулись. Я полностью поддерживал его решение оставаться в стороне, ведь использование жизненных сил просто не могло не отразиться на нем. И болезненная бледность была прекрасным тому подтверждением.

      Вплоть до выстрела Драконьей Пушки Бел экономил силы. Однако, когда цепь вонзилась в остров, на котором была Магнолия, он не смог остаться в стороне. И пусть Грей и пришедшая Эльза бросали на него недоверчивые, а иногда и злые, взгляды, он был рядом. Боюсь, если бы не он, мы бы так просто не защитили остров кошаков. Бел догадался, что сперва нужно было отсоединить цепь Драконьей Пушки, которая толкала остров, и самостоятельно сделал это. Сразу после этого толкать стало не в пример легче. А уж когда он пробормотал:

      — И не говорите после этого, что я лишь убийца, — у меня в голове что-то щелкнуло. Он помог спасти столько жизней… Да и, сколько бы я ни кричал, что убийства — плохо, Магнолия действительно стала чище. Сколько заказных убийств он предотвратил? Сколько людей уберег от смерти? Ужасно, что он делал это таким способом, но… Я не мог не признать, что он больше, чем просто убийца. Он лучше. Вот только согласятся ли с этим остальные?

      Королевство кошаков оказалось в безопасности, и подоспевший Мистган отправил Магнолию на место. Мы ликовали, и Бел тоже позволил себе улыбку, вот только в адрес местного Джерара. Их диалог был очень странным, и явно не предназначался для чужих ушей. Однако я все равно смог разобрать:

      — Мы оба оказались чужаками для Фиора, — говорил Мистган. — Спасибо, что не выдал.

      — Взаимно, — кивнул с улыбкой Бел. — Загляни к королевскому библиотекарю Шону, он расскажет, откуда я на самом деле… — Бел замолчал на мгновение, а затем продолжил. — Как все-таки мы похожи… И без магии можно прожить, — внезапно сказал он, хлопнув Мистгана по плечу. — Только главное, чтобы магическое поле мира не истончилось. Следи за этим.

      Я едва смог сдержаться, чтобы не выпучить на него глаза. Магическое поле мира? И без волшебства можно прожить? Что все это значило? Да и что за понимающие улыбки они дарили друг другу? Неужели?..

      — Берегись! — выкрикнула наша Эльза, и в следующий миг стало не до разговоров и размышлений. Нас атаковала армия короля, а сам он вышел на бой в огромном доспехе, выглядящем как дракон. Я переглянулся с Венди и Гажилом, которые думали в одном со мной направлении. Мы кивнули друг другу, решив вместе завалить это чудище. Однако не только мы желали одолеть короля.

      — Прости, Мистган, — от Бела полыхнула такая жажда убийства, что у меня мороз прошел по коже. — Твоего папашу, возможно, придется собирать по кусочкам.

      Я понятия не имел, что такого король сделал ему, однако вслед за Белом бросился в бой. Первое время можно было не волноваться, что он кого-нибудь убьет, ведь доспех слишком хорошо защищал короля. Рыцарь-Дракон поражал своей мощью, и быстро одолеть его не выходило. Даже вчетвером. Мы атаковали со всех сторон, используя поддерживающую магию Венди, но все равно раз за разом пропускали удары. Доспех к тому же восстанавливался, что сводило на нет все наши усилия. Повсюду раздавались взрывы, но Бел успевал не только сам уклоняться от них, но и уводить Венди с линии атаки. Он приглядывал за ней, хоть она не могла довериться ему полностью. Никто из нас не мог.

      Удивительно, но даже так мы работали на редкость слаженно. Бел отвлекал короля, пока мы готовились атаковать. Да и его стрелы не раз спасали нам жизнь. Мы с Белом часто переглядывались — рефлекторно — чтобы увидеть, что все в порядке. И от этого почему-то становилось легче в груди. Однако я замечал, что выражение его лица куда более злое, чем обычно. Демоническое. Да и то, что он использовал свои самые мощные стрелы, напрягало. Он мог достать их только в двух случаях: когда противник на порядок сильнее или когда он хотел лично уничтожить его.

      Когда доспех наконец удалось поломать, и мы вытащили из него короля, Бел вдруг озверел. Никто из нас не ожидал этого, а потому не успел среагировать. Он бросился на старика, отчаянно закричав:

      — Это все произошло из-за тебя!

      И в его голосе оказалось столько эмоций, сколько я ни разу не видел от него… Что случилось из-за короля? Я не понимал, что произошло, но метнулся к нему, пытаясь остановить. Бел наносил удар за ударом, и в какой-то момент по его щекам потекли слезы. Он выглядел сломленным, будто только ненависть к королю удерживала его. И когда я схватил его за руки, пытаясь остановить, он замер. В его взгляде плескалась такая боль, смешанная с отчаянием, какую я видел лишь один раз. Когда он рассказывал мне про лабораторию. Хотя нет. В этот раз все было намного хуже.

      Бел выдернул руки из моей хватки и отвернулся. Его голос звучал глухо, когда он произносил очевидную ложь:

      — Просто демоническая часть расшалилась… — сказал он.

      Но я точно видел, что плакал и кричал только что Бел, которого я знал. Мой снова сломленный старший брат…

      Мы вернулись в Фиор, и у меня голова почти распухла от мыслей о Беле и его странном поведении.

      Мне не давала покоя его родина. Место, лишенное магии, которого не было ни на одной из наших карт и которое не упоминалось ни в одной из наших книг. Там была лаборатория, в которой изучались волшебники. В ней Бел провел полгода, и там же погибла вся его семья. Он говорил Мистгану что-то о магическом поле планеты и том, что без магии тоже можно прожить. И эти слова звучали слишком уверенно. Он точно знал, о чем говорит. Да и понимающие взгляды, которые они бросали друг на друга, наводили на определенные мысли.

      Если они так хорошо понимали друг друга, мог ли Бел тоже прийти из другого мира?

      Когда он появился в гильдии, то не умел читать и писать. Он проводил странные «физические опыты», которые никто не мог понять. И, смотря на звезды, говорил, что они неправильные. Сломанное небо… Если он пришел из другого мира, для него оно вполне могло быть таким. Однако почему он так ненавидел короля Эдоласа? Почему с таким надрывом кричал, что тот во всем виноват? И в чем он вообще его обвинял? Отчаяние, с которым он тогда кричал, было больше, чем при рассказах о лаборатории.

      Но разве могло произойти что-то хуже, чем рабское клеймо и гибель семьи? По взгляду Бела я понимал — могло…

      Его демоническая часть также не давала мне покоя. Как его мог создать Зереф, живший четыреста лет назад? Почему Бел назвал меня юным господином и оказался так удивлен, когда я притворился Владыкой демонов Драгнилом? Тогда он едва сдержал каменное выражение лица, но я видел, насколько сильно его сбило с толку представление. Позже, он с явным наслаждением притворялся, будто знал что-то, чего не знал я. Какая-то мысль царапала сознание, но никак не могла сформироваться до конца. Я должен был что-то понять… вспомнить…

      Вот только что?

      Стоя на руинах дома Бела, я мог только сжимать кулаки, пытаясь найти ответ хоть на один из тысячи вопросов. Хэппи не сдерживал слез.

      — Как думаешь, — тихо произнес я. — Кто он вообще такой?

      Напарник шмыгнул носом и не смог ничего ответить. Битва в Эдоласе закончилась, и Бел исчез, перед этим заставив нас всех заснуть. Однако он не заметил Лисанну и Лили, которые притаились в кустах. Им просто повезло, что после перемещения улучшенное обоняние Бела не смогло распознать их запахи. Именно они рассказали гильдии о том, что было в Эдоласе. И почему-то мне было противно от этого.

      Бел не просто так хотел оставить все в тайне, однако его участие в битве раскрылось. Дедуля, как и остальные, не поверил, что он сражался на нашей стороне. Все решили, что Бел преследовал свои цели, неведомые нам. У меня ужасно испортилось тогда настроение, и я почти сразу ушел домой. Стало обидно, причем за Бела. Он спасал не только нас — людей, отвернувшихся от него — но и все королевство кошаков. И вспоминая запись на лакриме, я чувствовал глухую боль. Даже Лексасу зачитали три правила, хотя он выступил против дедули и открыто желал ему смерти.

      Лишь Бел уходил в звенящей тишине.

      За последнее время мне удалось увидеть его всего лишь раз, когда он с дерева наблюдал за домом Лили и Кайла. Я знал, что он питает к ним особые чувства. Когда он только прибыл в гильдию и еще боялся всех, именно около Лили он прятался, ища уединения. С Кайлом он ходил на свое первое задание, да и после довольно часто выбирался с ним на миссии. Бел сиял, как начищенная монета, когда узнал, что друзья решили пожениться. На их свадьбе он улыбался за всех. И я даже слышал, что Лили хотела сделать его крестным своего первого ребенка.

      В тот день мы немного поговорили, но я еще больше запутался в том, как относиться к нему. Бел не навязывал своего мнения, только спросил, готов ли я принять его таким. Убийцей, демоном Книги Зерефа, предателем Хвоста Феи… Я не смог ответить сразу, но он и не торопил. Сказал, что мне нужно разобраться в себе, и я непременно пообещал себе сделать это. Но сначала, когда Бел уже почти скрылся в тени деревьев, я громко зачитал три правила. И судя по взгляду, который он бросил на меня, это того стоило.

      — О, Нацу! — я обернулся, разжимая кулаки, и увидел Кайла, который с улыбкой шел ко мне. — До меня дошли слухи о вашем приключении в ином мире. Спасибо, что спасли. Не хотелось бы навечно остаться кристаллом.

      Я не смог сдержать удивленного выражения лица, и Кайл рассмеялся еще сильней.

      — Мне рассказала Мира, а ей Лисанна, — ответил он на невысказанный вопрос, а затем взглянул на руины дома Бела. Его улыбка немного увяла. — Он правда это сделал? Ну, убил тех людей?

      — Да, — я отвел взгляд в сторону, почему-то чувствуя ответственность за это.

      — Грустно, что все так вышло, — вздохнул Кайл и сложил руки на груди. — Почему он вообще сорвался? — я вперил в него удивленный взгляд. — Да брось, Нацу, — махнул он рукой. — Сразу было видно, что он не такой, как мы. Я ставил на то, что он пришелец из параллельного мира. А Лили — на то, что он не человек.

      Я выдал глубокомысленное:

      — Ааа… — и с клацаньем захлопнул рот. Если подумать, это действительно бросалось в глаза. Те же «физические опыты», например. Бел всегда был странным, но мы списывали все на его прошлое. Будто этим можно было все объяснить… — Он считал, что мстит за мою смерть, — все-таки ответил я на вопрос.

      — Тогда его можно понять, — просто сказал Кайл, пожав плечами. — Если бы я нашел Лили… такой… — Он не закончил, но по глазам было видно, что бойня была бы такой же кровавой. И плевать на последствия. — Вдумайся, что сделал бы ты, если бы нашел его мертвым?

      Я уже думал об этом, даже слишком много. И Кайл видел это, а потому хлопнул меня по плечу и развернулся.

      — Я понимаю, что это тяжело — принять его означает разделить грех, — произнес он, а затем добавил. — Если встретишь его, скажи, что Лили родила. У нас девочка…

***

      — Почему ты снова здесь? — я перевел взгляд на Бела, который лежал на ветке в лесу.

      Он расположился около нашего озера, с которым было связано множество воспоминаний. Я искал Бела несколько дней, а потому блуждал по городу, пытаясь почуять его запах. Вот только его нигде не было, и лишь сегодня мне улыбнулась удача. Бел лежал на дереве около озера и до моего прихода читал книгу. Мне удалось разглядеть ее название «Боги Милдиана», и оно бы озадачило меня, если бы я ни пришел сюда с конкретной целью. Бел отложил книгу и скосил на меня взгляд, усмехнувшись.

      — Мне здесь нравится, — ответил он на мой вопрос и потянулся, точно настоящий кот. — А почему ты здесь?

      Я тоже ухмыльнулся и сложил руки на груди, готовясь следить за его реакцией. Я знал, что для него моя новость будет очень важной. И мне хотелось увидеть весь спектр эмоций на лице этого ужасного демона, развалившегося на ветке около нашего озера.

      — Лили родила, — сказал я и едва подавил выползающую на лицо улыбку. Бел встрепенулся и дернулся, будто хотел сорваться с места прямо сейчас. Однако быстро взял себя в руки и лишь дернул хвостом, изо всех сил делая вид, что его не озаботила эта новость. Вот только я прекрасно всё видел, и от этого становилось так легко на душе.

      — И что? — протянул он, будто нехотя, и метнул в меня нетерпеливый взгляд.

      Я ничего не ответил и ушел с поляны, оставив его одного. И прекрасно увидел, как Бел стрелой метнулся в город, едва сдерживая искреннюю улыбку.

      Он не менялся все эти годы. Поменялось лишь мое отношение к нему. Я узнал жуткую правду и осознал, что долгое время доверял самому настоящему демону. Принять убийцу означало разделить его грех. В бою за Нирвану я принял огонь вины Джерара, так почему бы не разделить бремя ответственности с Белом? Сердце по-прежнему кричало, соглашаясь с этим, разум настаивал на обратном. Однако теперь я точно знал, как относиться к Белу.

      Старший брат снова со мной. А большего мне не надо…