Диппер открыл глаза после того, как почувствовал, что тряска прекратилась. Перед взором предстала Хижина Чудес, вся обвешанная гирляндами и фонарями, с длинными, покрытыми белоснежной скатертью столами и различными закусками с напитками.

Диппер вышел из машины и посмотрел на Гидеона и Пасифику. Он все же смог уговорить их приехать на вечеринку в честь возвращения близнецов, и теперь они втроем направлялись в сторону входа в Хижину.

Они вошли внутрь, как Диппер почувствовал хватку на руке.

— Дип, я хотела поговорить и познакомить тебя кое с кем, — Мейбл загадочно улыбнулась и стрельнула глазками в сторону двери.

Он непонимающе изогнул бровь, но, тем не менее, кивнул и поплелся за сестрой. Они проходили мимо людей, что сновали туда-сюда за напитками и перекусами, мимо главного зала, в котором уже звучала громкая и бодрящая музыка. Диппер смотрел на все это, и понимал, что это именно то, чего так не хватало Мейбл. Она успела устать за эти пару лет, особенно в тот момент, когда здоровье Диппера ухудшилось. Несмотря на то, что они отдалились, Мейбл продолжала следить за ним и сильно волновалась, когда он стал посещать врачей.

Они оказались на втором этаже, в их общей когда-то комнате, и Мейбл отпустила Диппера.

— Дип, я хотела бы познакомить тебя с Лиз.

Он проследил за протянутой рукой сестры и наткнулся на фигуру, что сидела на кровати. Девушка сразу вздрогнула, как услышала свое имя, и поднялась, одергивая юбку.

— Это Лиз. Лиз, это Диппер, мой младший брат, — представила Мейбл, хватая брата за локоть и подводя ближе к кровати.

Когда Диппер оценивающе осмотрел Лиз, она вспыхнула и заправила прядь светлых волос за ухо.

— Привет. Рада познакомиться, Диппер, — она улыбнулась уголком губ и протянула ладонь.

Диппер сжал ее руку в ответ. Он выполнял каждое движение не спеша, даже можно сказать лениво, но не из-за нежелания знакомиться, а потому, что его голова по-прежнему были занята одной мыслью, которая никак не хотела его отпускать.

Мейбл тем временем стала рассказывать Дипперу историю Лиз, о том, что она приехала в Орегон из Англии к своим дальним родственникам. Диппер слушал в пол-уха, лишь из-за воспитанности, но взгляд его в этот момент блуждал.

Когда Диппер вернулся в реальность, он увидел, что Мейбл стояла между ним и Лиз, сжимая их руки в своих ладонях.

— Согласна ли ты, Элизабет Холлфил, взять в мужья моего прекрасного брата, Мейсона Пайнса?

Диппер моргнул. Когда до него дошел смысл сказанного, он распахнул глаза и отскочил назад.

— Какого черта, Мейбл? — воскликнул он, недовольно хмуря брови и смотря на сестру с непонимание. — Ты что творишь?

— Диппер! — вторила ему Мейбл. ― Неужели ты не понимаешь, что я просто хочу, чтобы ты развеялся. Последние пару лет для нас с тобой были сложным испытанием, и теперь, когда мы можем наладить наши отношения, я хотела бы, чтобы ты немного отвлекся. И привела Лиз.

Мейбл неожиданно замолчала, а затем приложила ладонь к губам и вздохнула.

― Прости меня, Диппер! ― вторично воскликнула она, отчего Диппер вздрогнул. ― Я совсем забыла о том, что ты уже нашел себе девушку.

― Что? Когда? ― переспросил Диппер, слегка нахмурившись.

― В магазине! Эта красива и милая незнакомка, кто она? ― воодушевленно сказала Мейбл, складывая руки в молитвенном жесте.

Диппер вздохнул. Но внезапно на него, словно лавина, нахлынули все те эмоции, что он успел пережить за этот день: радость, печаль, страх, разочарование. Все это слилось в один непонятный ком, который застрял в горле, мешая ему сделать судорожный вздох.

— Мейбл, — прошипел Диппер, стискивая кулаки до боли. ― Что ты делаешь? Мы приехали сюда, чтобы помириться, а ты опять хочешь все испортить?

― Я хочу испортить? О чем ты? ― Мейбл округлила глаза, когда брат выдвинул такие заявления. ― Я просто хочу тебе помочь!

― Да не нужна мне твоя помощь! ― сразу вспылил он, злобно сверкнув глазами. ― Почему ты не можешь вести себя нормально? Почему тебе обязательно нужно вести себя, как ребенок?

― А может, не будь мой брат таким эгоистом, я бы никогда не стала привлекать его внимание такими выходками?

― А что мне оставалось? Ты все свое время проводишь с подругами и ходишь на тусовки! А я что? Должен был идти с тобой туда, куда мне идти совсем не хочется?

― Знаешь, ― неожиданно успокоилась Мейбл, обнимая себя за плечи и утыкаясь взглядом в пол, ― если бы ты остался с Фордом, мало, что бы изменилось.

Диппер замер, почувствовав, как боль и обида, копившиеся все эти годы, лопнула, как гнойник, и разлилась смердящей массой по груди. Он сглотнул, стараясь избавиться от зуда в горле и глазах, и развернулся.

― Тогда тебе следовало оставаться в твоем розовом мирке, где тебя все любят, ― бросил он, прежде чем уйти.

Диппер не обращал внимания на удивленные взгляды со стороны, не слышал окликов Пасифики и Гидеона. Диппер не смел обернуться, потому что знал, что там увидит. Поэтому просто шел вперед, в неизвестное, неважно куда, лишь бы подальше отсюда.

В глазах щипало, грудь рвало на куски от обиды и злости как на сестру, так и на самого себя, но он лишь проскальзывать между людьми, словно тень. Рука предательски дрожала, когда он занес ее над ручкой, а сердце громко стучало, дыхание сбилось, и сейчас Диппер Пайнс был похож на маленького, запуганного мальчика, со стекающими слезами, нежели на тирана, что совсем недавно накричал на сестру буквально на пустом месте. Он стоял и просто дышал, пытаясь прийти в себя, но затянувшееся молчание лишь раздражало. Поэтому он развернулся. И замер.

Все стояли и смотрели на него. Смотрели и смотрели, словно пытаясь передать ту степень отвращения и страха, что сейчас блуждали в их душах. Но не могли. Не могли, и Диппер понял это, только взглянув в их глаза ― пустые глазницы и изогнутые в гримасе брови. Они смотрели не на человека. Они смотрели на червя, что копошился в дерьме.

Ноги задрожали. Диппер готов был упасть, но заскользил ладонями по гладкой поверхности двери, цепляясь из последних сил, цепляясь так, как он цеплялся за последние остатки трезвого рассудка, еще не успевшего полностью кануть в непроглядной тьме страха и паники.

Но они были повсюду. И даже если бы он захотел, он не смог спрятаться от этих вытянутых кошачьих зрачков, что светились ярким, золотым пламенем. Они окружали его, подобно стервятником над еще не умершим зверем, заставляя Диппера физически чувствовать боль от тех мест, куда смотрели.

— Хватит, — Диппер опустился на пол, стараясь прижать к груди онемевшие ноги, но глаза продолжали висеть над ним, не мигая и прожигая кожу.

Слезы, скопившись в нижнем веке, медленно стали течь по щекам, но Диппер их не чувствовал, сжимая в пальцах локоны волос, стараясь избавиться от раскатистого смеха, что, подобный молоту, разламывал череп изнутри. Он звучал тихо, затем нарастал и бил прямо в виски, вырывая из горла глухой вскрик, который царапал глотку. Становилось невыносимо душно, щеки горели, по груди словно проводили раскаленным металлом, слезы текли, скапливаясь вместе со слюной на подбородке.

В конце смех стал настолько громким, что Диппер готов был поклясться, что почувствовал, как из ушей потекла горячая, вязкая жидкость. И это заставило его распахнуть глаза и еще сильнее забить головой об дверь, стараясь сломать череп раньше, чем это сделает кто-то изнутри. Глаза стали щуриться, словно надсмехаясь над ним, но Диппер неожиданно подорвался, хаотично размахивая руками и надеясь, что это хоть как-то поможет избавиться от них.

Но они продолжали смеяться и обдавать тело Диппера жаром, от которого он уже стал задыхаться. Ноги заплетались, искалеченные легкие рвано хватали мокрый, холодный воздух, но из-за скопления жидкости в носоглотке это было почти невозможно.

Диппер падал, цеплялся негнущимися пальцами за камни, рвал кожу не только на ладонях, но и на лице. Грязь забивалась куда только было возможно, заставляя его кашлять, реветь и надрывно кричать, насколько это позволяло дыхание. Дождь продолжал лить, но Дипперу он не казался таким расслабляющим, как раньше.

Но Диппер не мог от этого сбежать. Он срывался, спотыкался, летел вниз. Он старался бежать туда, где кровь не будет лить прямо с неба, туда, где демонские глаза с веретеновидными зрачками не будут впиваться в саму душу, туда, где будет легко, и туда, где тело не будут наполнять раскаленным свинцом.

Смех на мгновение стих, и Диппер хотел остановиться, но споткнулся о корень сосны, и полетел вперед, не помня себя от нахлынувшего страха. Он почувствовал ледяное прикосновение к своей лодыжке, что заставило его истошно заорать и начать врываться, но это продолжилось недолго. Внезапно послышался громкий хлопок и чавканье, а затем все стихло.

Диппер подумал, что все закончилось, и он, наконец, умер, но что-то было не так. Он чувствовал безмятежность, словно его лишили всего, что было, даже боли; сейчас он стал непонятной субстанцией без чувств и мыслей. Он думал, что это ему все приснилось, и сейчас он просто проснулся и отходит ото сна, но реальность ударила в голову так же больно и неожиданно, как и исчезла.

Диппер дернулся, ощущая ледяной дождь, грязь, окружающую его, как вторая оболочка, и боль во всех конечностях. Но его насторожил непонятный предмет, который он заметил боковым зрением правого глаза. Диппер медленно потянул руку к своему лицу и, как только подушечки коснулись щеки, он заорал так, что почувствовал, как рвутся голосовые связки ― из глаза торчал небольшой сук, острие которого Диппер чувствовал мозгом.

Он сидел, скользя окоченевшими и испачканными пальцами по лицу, хрипя что-то непонятное, не обращая внимания на сочившуюся изо рта кровь из-за прокушенного языка. В голове непонятный туман, глаз застелены собственными слезами и грязью, все тело дрожит уже и от холода, и от страха, и от адской боли, что при каждом движении, словно волна, проходила по всему телу. И уже ничего не имеет значения, лишь бы поскорее сдохнуть и не мучаться здесь.

Только… разве что… Мейбл…

Диппер прижал колени к груди, проклиная все, что только можно, и стараясь лечь так, чтобы хоть немного притупить боль. Он лег на бок и прикрыл глаз, игнорирую ледяные капли и сильную усталость.

Ему ничего не снилось. Его разум, как и тело, устал до такой степени, что создавать какие-либо сновидения не мог. Поэтому Диппера укутала приятная тьма, что лелеяла его, закрывала от жестокой реальности, и даровала, пусть и нереальное, но желанное тепло.

Но, как и все остальное, безмятежность закончилась. Медленно, словно не желая травмировать уже травмированную психику ребенка, она утекала, как вода в водосток, или как песок, скользящий между пальцами. И Диппер, как бы отчаянно он не цеплялся за эту иллюзию тепла, был вынужден открыть глаза. И, как он понял, сделал он это в собственной голове. Словно проснулся не он сам, а всего лишь его сознание.

Приятная темнота не только окружала самого Диппера, но и, как бы, проходил сквозь него. Он вытянул руку, но не смог различить даже очертание собственных пальцев.

Внезапно раздался равномерный стук каблуков, который заставил его вскинуть голову и уставиться перед собой. Как бы он не старался определить, откуда идет звук, все было тщетно: он раздавался буквально отовсюду.

Диппер сощурился и заметил впереди еле видимую желтую точку. Вначале он нахмурился, стараясь понять, что же это такое, но затем на его губах расцвела улыбка.

Приятный свет выглядел инородно в окружающей его темноте, но опасности Диппер не чувствовал. Он лишь знал, что сейчас все закончится, ― быстро и безболезненно, ― и когда он очнется, то все уже будет по-другому.

Диппер сидел на коленях, не сводя карих глаз с приближающегося силуэта и отдаленно понимая, что по его щекам снова текут слезы. Но на этот раз слезы искренней радости, слезы облегчения и какого-то душевного спокойствия. Он утер их рукавом, тихо смеясь над своей реакцией.

Фигура остановилась перед Диппером так, что носки ботинков незнакомца едва касались колен. Диппер, хватаясь истерзанными пальцами за черные штанины, пытался подняться. Как бы низко это не выглядело — ему было наплевать. Он лишь старался не выглядеть еще более низко, сидя на полу, как ребенок, поэтому, когда он встал на ноги, крепко держась за своего спасителя, Диппер поднял лицо и наконец-то увидел его.

Незнакомец был достаточно симпатичен, но Диппер не удивился. Ведь ангелы и должны быть прекрасными? Овальное лицо, прямой, слегка вздернутый нос, аккуратная линия бледных губ, изогнутых в полуулыбке, золотые, словно сотканные из лучей солнца, волосы, спадающий на бледный, высокий лоб и глаза…

Диппер дернулся назад, но пальцы словно приклеились к несчастной ткани, а незнакомец снова улыбнулся и положил ладонь на его запястье.

— Я знаю, мы встретимся вновь, — сказал до боли знакомый голос, — Но не знаю, когда. О, я знаю, что мы встретимся еще.

Диппер замер, наблюдая за узким зрачком напротив, и дрожал, все еще не осознавая, во что вляпался. Его глаза распахнулись, а губы приоткрылись в попытке закричать, но Шифр, нахмурив брови, положил ладонь на каштановую макушку.

— Не нужно криков. Они все равно тебе не помогут.

После этих слов Диппер ощутил поднимающийся из самых недр его существа страх, который он на время смог в себе заглушить лживой и прозрачной надеждой на спасение. Он попытался закричать, но не смог. Его связки… их просто не было. Он не ощущал их, не замечал, что просто открывает рот, как рыба, моля прекратить. Ему было больно, обидно, мерзко, но он просил не трогать его. Он чувствовал себя еще ужаснее, чем тогда в лесу. Он чувствовал, что если в лесу смог отделаться обычными ушибами или глазом, то здесь это так не пройдет.

Диппер стоял, окутанный мраком собственного разума, не по своей воле обнимая демона-маньяка за шею, пока тот очерчивал пальцами его лопатки, шептал на ухо что-то несвязное и смеялся. Диппер понимал, что это конец. Конец не только его физической оболочки, но и душе, которую, скорее всего, просто разорвут, как сорвавшийся с цепи голодный пес терзает кусок брошенного мяса.

Диппер уже не чувствовал своих ног, которые ужасно дрожали, не чувствовал груди, что прижимали к холодному, как у мертвеца, телу, не чувствовал глаз, которые уже просто высохли от слез. Все исчезло. Только черная воронка продолжала медленно засасывать бледную, истерзанную душу в себя. Это больно. Так больно, словно от тебя отрезают куски мяса тупым ножом, и бросают в мясорубку, заставляя тебя неотрывно смотреть на это.

Диппер не мог закрыть глаза. Он, подобно тряпичной кукле, висел на руках демона, положив подбородок тому на плечо, и краем глаза наблюдал, как от лица Билла начинают отслаиваться куски, оголяя ряд зубов и нижнюю челюсть. Ему не было противно. Он совершенно ничего не чувствовал.

— Бедный Диппер, — Билл продолжал медленно проводить пальцами по кудрявой макушке и говорить шепотом. — Бедный Диппер, который должен стать козлом отпущения. Бедняжка Диппер, что станет носителем демона разума.

После этих слов Билл прижал его еще сильнее, от чего у Диппер затрещали ребра. А Шифр лишь продолжал ломать его, заливаясь истерическим хохотом, от которого у Диппера начала болеть голова. А ведь именно этот смех он слышал, когда мчался сквозь чащу, сшибая своим телом все на пути. Правда, тогда он его поистине пугал своей неизвестностью, но в то же время служил неким крючком, за который он цеплялся и который не позволял ему окончательно кануть в бездну безумия и животного ужаса. И сейчас обладатель этого, так скажем, «крючка» сжимал Диппера, совершенно не волнуясь о его состоянии. Хотя, разве демоны бывают гуманными?

Смех резко оборвался, как и надежда на то, что казнь можно как-то оттянуть. Шифр, лицо которого теперь представляло собой оголенные мышцы и зубы, схватил Диппера за челюсть и притянул к своему лицу.

Диппер поморщился, и взглянул Биллу в глаза. От него веяло гнилым мясом и чем-то кислым настолько сильно, что Диппер буквально ощущал это привкус у себя в горле.

— Это не страшно, ― проронил Билл неожиданно, смотря ему прямо в глаза. ― Не страшно умирать. Я просто сделаю так, что тебя не будет существовать. Никогда. Ты исчезнешь, будто тебя никогда и не было, и уже никогда не вернешься в реальность. Поверь, ты ничего не почувствуешь. Зато я, в обмен на эту прекрасную возможность исчезнуть, получу физическую оболочку.

― Зачем ты все это делаешь? ― шепнул Диппер, и Билл наклонился к нему, чтобы лучше расслышать.

― Зачем? ― он удивился и на мгновение задумался о мотивах своих поступков. ― Ну, сначала я воскресну, потом восстановлю свои силы, чтобы убить твою семейку. А потом верну себе мировое господство.

Диппер дернулся, порываясь ответить ему что-то в ответ, но Билл лишь коснулся пальцами созвездия на лбу. Глаза сами собой закрылись, а ноги подкосились. Снова пустота, но теперь не такая теплая и родная, как раньше.

Он не сразу понял, почему все его тело так сильно похоже на один большой синяк, но когда воспоминания начали медленно пробираться в застеленный пеленой разум, он дернулся. И, ему на зло, по всем конечностям прошла слабая волна боли, которая заставила его поморщиться и приоткрыть глаза.

Первым, что он увидел, был лес: остроконечные верхушки деревьев, темное, свинцовое небо и резкий душистый запах смолы и влажной земли. Это его отрезвило. Он повернул голову немного вбок, замечая знакомое лицо и понимая, что в данный момент его несут на руках.

Диппер вскинул здоровую руку на плечо Шифра, стараясь хоть как-то освободиться, но тот остановился. Он перевел взгляд на истерзанное ранами и испачканное в грязи и крови лицо и расплылся в улыбке.

— Проснулся, Сосенка? Чудно, дальше сам.

Билл поставил Диппера на землю. Тот, сразу потеряв ориентацию, наклонился назад и если бы не ствол сосны, тозавалился бы в овраг. Ноги дрожали, а каждый вдох, не то, что движение, приносили дискомфорт, а иногда и боль по всему телу. К тому же ориентироваться в пространстве с помощью лишь одного глаза было сложно.

Диппер зажал рот ладонью, чувствуя премерзкий горький вкус в горле. Наружу просился не только вчерашний ужин, но и вся прочая грязь, которую он успел испить, когда добирался сюда. Его знобило, а выколотый глаз нарывало. Было настолько противно не только от себя, но и от ситуации, что Диппер всем сердцем желал поскорее с этим покончить.

— Какое же слабое существо, — Билл двинулся к нему, презрительно скривив губы.

Неожиданно Диппер снова оказался на руках, но теперь перекинутым через плечо. Мало того, что пальцы Шифр впились в бедро, так еще и плечо передавило живот, от чего Диппер уже не мог сдержаться.

— Только костюм мне не запачкай, — сказал обыденным тоном Билл, дружески похлопывая его по спине.

Дальше они шли молча. Диппер не знал, куда они направляются, да и не имело это для него особого значения. Он лишь висел, покачиваясь в такт шагов, стараясь привести мысли в порядок. Ему было плохо. И плохо не от сознания того факта, что совсем скоро он, как человек, перестанет существовать, а его тело будет использовано в качестве сосуда для демона разума. Ему было плохо от собственных слов, которые он бросил вчера в лицо сестре. Было плохо на физическом уровне от ее печального взгляда, преисполненного обидой и боль, было плохо от собственной слабости и эгоизма, которые толкнули его на этот необдуманный поступок. Мейбл была права в том, что он не уделял ей внимания. Именно он бросил ее тогда, и сейчас его смерть станет искуплением за совершенные им ошибки и проступки.

Диппер поднес ладони к лицу и впился ими в кожу, стараясь как можно сильнее задевать раны и синяки, желая пальцами пробраться в пустую глазницу, но был остановлен Биллом. Тот поставил его на землю, резко отдергивая грязные руки от уже начавшего гнить глаза, и нахмурился, смиряя Диппера взглядом свысока.

— Что ты делаешь? Хочешь, чтобы стало только хуже? — он зажал его запястья в своих пальцах, наблюдая как Диппер дергается.

— Это тело уже не принадлежит мне. Мне все равно, — он это скорее прохрипел, чем сказал, но Шифр, благодаря слуху и интуиции, смог разобрать.

Он хмыкнул и оглядел потрепанное тело с ног до головы. Да, после всех этих процедур, что Билл планировал провести, придется попотеть, чтобы избавиться от грязи. Но сил оставалось и так на нуле, поэтому приходилось еще сложнее. Шифр притянул Диппер к себе за руку и оторвал от рубашки кусок ткани.

— Мне еще существовать в этом теле, поэтому тебе придется его поберечь, — глухо отозвался он, затягивая узел на запястьях и смотря в единственный глаз напротив. — Прости, Сосенка, но я вынужден это сделать.

Билл коснулся щеки Диппера, провел подушечками пальцев по следам грязи и запекшейся крови, отмечая про себя, насколько это отвратительно. Настолько отвратительно, что лучше уж он бы убил несчастного еще в том овраге, куда он свалился. Но другого выбора не было, ибо Диппер ― единственный человек, который подходил для переселения в него: истощенный разум, потрепанная психика и физические увечья сделали свое дело, и теперь он максимально ослаблен.

Шифр очертил края глазницы, вынуждая Диппера зашипеть, а затем проскользил кончиками пальцев к здоровому глазу.

— Красивый, — сказал Билл под настороженный взгляд Диппера, а затем, оскалив зубы, резко надавил на глаз.

Снова раздался чавкающий звук, от которого Диппер задрожал, не держась на ногах, и рухнул, раскрыв рот. Но Шифр, сверкнув золотыми глазами, сделал шаг вперед, ставя ногу между разведенными коленями, и просунул руку ему в рот. Диппер дергался, стараясь избавиться от пальцев, что сильнее давили на черную дыру и сжимали и без того прокусанный язык. Диппер пытался кричать, но получалось лишь дергаться, как рыбешка на суше, кряхтеть и давиться слюной и кровью, что начала течь в разы сильнее. А Шифр стоял над ним, притягивая лицо ближе к себе, заливался хохотом.

— Мы так с тобой похожи, — охрипшим голосом сказал Билл, продолжая насиловать глаз и засовывая пальцы в глотку.

— Ты не представляешь, как, — после этих слов, он медленно убрал руки от истерзанного лица и стал наблюдать за тем, как Диппера тошнило, хоть и блевать было нечем. — И я тебе это докажу.

Диппер продолжал дрожать, не видя перед собой абсолютно ничего, проводя руками по грязной земле в поисках спасения, но ничего не было. Он хрипел, смотрел куда-то вверх, и старался плакать, даже если глаз уже не было. Ему хотелось кричать, но горло было разодрано, а связки порваны. У него не было ничего, что могло помочь ему хоть как-то сказать миру о его боли. Все испарилось, осталось позади.

И сейчас перед Шифром сидел лишь непонятный манекен, весь разорванный, грязный, местами заляпанный в собственной рвоте, с пустыми, тупыми глазами. И если бы Диппер увидел сейчас себя со стороны, то он, скорее всего, убежал бы, впал в истерику или застрелился.

Неожиданно Билл наклонился и впился пальцами в рубашку. Диппер издал протестующий звук, но он начал разрывать несчастную ткань на сотни кусков, горя лишь одним желанием ― стать таким, как прежде, вернуть свое могущество и вновь внушать людям страх и агонию!

Диппер оказался абсолютно раздетым, открытым, беззащитным перед безумным взглядом Билла. Он не мог защитить себя своими искалеченными конечностями, но все равно продолжал дергаться, извиваться, как червь на крючке. И эти его действия только смешили Шифра, что яростно прокусывал белую кожу на собственной ладони, словно пытаясь приглушить голод, не отрывая немигающих глаз от тощего юношеского тела.

Билл сжимал запястья Диппера у него над головой, слыша как те хрустят, но наплевав на это, и лихорадочно поводил окровавленными пальцами по груди, вырисовывая круг с треугольником в центре и различные символы.

А Диппер беспомощно дрожал, сводя колени вместе и пытаясь их подтянуть к себе, чувствуя не только слабость во всем теле и боль, но и стыд, что прилил к лицу, хоть и различить его было невозможно. Когда Шифр закончил свой обряд, он оседлал вконец потерявшегося и запуганного Диппера, наклоняясь к его груди.

Он тяжело дышал от предвкушения, и мельком поглядывал на дрожащие истерзанные губы Диппера, который, если бы у него были глаза, скорее всего, ревел на взрыв от раздирающей его обиды и боли в груди, затмившей все остальное. Сначала она еле ощутимым теплом кольнула где-то под ребром, но с каждым новым разом стала постепенно нарастать, превращаясь в настоящее пламя, что норовило сжечь тело заживо.

Шифр, не медля больше ни минуты, сорвал с себя верхнюю одежду.

— Диппер, у нас должно получиться, — он коснулся пальцами его щеки, на что Диппер захрипел.

Затем Билл стал водить по собственной груди ладонью, приговаривая непонятные слова одними губами, и ощущая легкое покалывание в кончиках пальцев. Постепенно в самом центе груди стал образовываться небольшой шарик ярко-желтого цвета с едва различимыми черными крапинками внутри. Зрачки Билла лихорадочно задергались, когда шарик стал расти буквально на глазах.

Он приложил небольшой сгусток собственной энергии в центр круга, что был начерчен на груди Диппера, и несильно надавил, вынуждая шарик пробраться внутрь тела. Диппер резко выгнулся и заорал так, что было больше похоже на предсмертный рев дикого зверя. Он старался избавиться от этой боль, что окутала его, подобной второй коже, он старался избавиться от жара, что был в сотню раз сильнее всего остального, заставляя тело не просто гореть, а разваливаться, даже не успев вспыхнуть. По сравнению с тем пламенем, что сжирало внутренности, заполняя их пустотой, огонь в аду мог показаться тлеющим угольком. Шифр прижал мальчишку к себе из последних сил, смотря как внешний вид его меняется, как на груди расползается ожог в виде звезды, и мельком замечая, как его собственное тело начало разлагаться.

— Да, — он потерся носом о его висок и улыбнулся, — У нас получилось.

Билл громко рассмеялся, но смех его оборвался из-за того, что тело просто развалилось на неровные куски, начинающие впитываться в землю. Он не пытался это как-то остановить, потому что знал, что в этом нет необходимости. Это тело — всего лишь правдоподобная иллюзия, стоящая ему немалых времени и сил. Оно не имело для него ценности. Он лишь до последнего всматривался в фигуру Диппера, что извивался в конвульсиях на земле.

Все его раны и порезы стали затягиваться с невероятной скоростью, а восстановившиеся связки позволили ему наконец-то заорать так, что в глазах помутнело. Все тело снова перерождалось, восстанавливало себя, а как только на шрамы ложилась новая, молодая и гладкая кожа, то она просто менялась. Она становилась золотого цвета, словно его тело медленно окунали в расплавленное золото. И Диппер смотрел на восстанавливающиеся конечности со слезами на глазах. Он смотрел и готов был снова закричать, но горло внезапно крепко сдавили тиски, и в следующее мгновение отпустило, оставляя после себя лишь ощущение пустоты внутри.

Диппер не мог кричать. Он просто не ощущал ни связок, ни легких. Ничего. Он хотел попробовать снова, но на его губы налезла мерзкая золотая пленка, что разрывала кожу, заменяя ее на более твердую. И теперь Диппер не мог чувствовать губ. Их просто не было. Как раз в этот момент он почувствовал себя свободным. Всего лишь за несколько секунд он осознал, что больше не ощущает тяжести и какой-то грязи, что он чувствовал в человеческом теле. Теперь было легче. Нет ничего, что могло сковывать движение. И эта мысль отозвалась легкой теплой волной, что прошла от груди.

Диппер поднялся на ноги, не чувствуя былой усталости и посмотрел по сторонам. Вдали были видны первые лучи восхода, на небе не осталось и следа от бури. Он посмотрел себе под ноги. У его ступней валялись кучи тряпок, испачканные в крови. Он нагнулся и поднял светлую жилетку, которую недавно видел на Билле. Диппер наклонил голову в бок и отбросил тряпку обратно. Он только сейчас заметил, что совсем неподалеку есть крошечное озеро, о существовании которого он даже не подозревал. Диппер медленно побрел туда.

Он не совсем понимал, что делает, куда идет, для чего все это ему было нужно. Диппер упал на колени перед водной гладью, осторожно смотря на себя. Овальное лицо золотого цвета с такими же волосами и огромный чёрный глаз, располагающийся прямо во лбу.

«Билл, что ты сделал со мной? Что ты сделал? Почему я здесь? Ты же обещал, что я испарюсь и меня больше не будет. Так что же произошло?»

Несмотря на то, что совсем недавно Диппер бился в конвульсиях, из последних сил стараясь выжить, сейчас эти воспоминания не были для него такими яркими и четкими, как он предполагал. Это было похоже на то, словно вместе с телом странная сила Билла регенерировала не только физические раны, но и психологические. Вернулась та трезвость ума, которую Диппер уже давно растерял. И это позволило ему взглянуть на всю ситуацию, чтобы разобраться, что же произошло.

Билл смог воздействовать на Диппера только потому, что тот был слаб в психическом плане. Частые кошмары и рушащиеся отношения с сестрой сильно подкосили Диппера, и это ослабило его разум, что в свою очередь поспособствовало Биллу. Скорее всего, после той ссоры с Мейбл, Билл вновь начал воздействовать на разум Диппера, чтобы вынудить его отправиться в лес. А уж там пытать его так, чтобы Диппер находился на грани жизни и смерти. Исходя из этого, Диппер предположил, что для дальнейшего переселения необходимо не только частичное разрушение разума, но и физические увечья. По сути, думал Диппер, Биллу нужно было разрушить все барьеры на пути к душе.

Но оставалось лишь одно, что Диппер не мог понять. Что пошло не так? Почему Диппер не исчез, уступая место Биллу?

Ответом на все его мысленные вопросы была лишь лесная тишина. И, взглянув на окружающий его пейзаж, Диппер подумал, что не так уж и плохо, что все так вышло. Теперь, когда последняя часть силы Билла запечатана в теле Диппера, демон не сможет возродиться. Можно ли считать это победой?

Вопросов было слишком много, и чтобы найти все ответы нужно было время. А его у Диппера теперь очень много. И он найдет ответы на каждый из них.

Он поднялся. Какой смысл сидеть на земле, когда ты получил силу, способную изменить вселенную? Да, никакого. Поэтому Диппер поднялся, расправил свои огромные черно-золотые крылья и направился вперед, навстречу новому дню.