«Всё моё лучшее — в тебе,

Всё наше прошлое простит.

Но мы не вернёмся никогда,

В мире столько страшных бед,

И по какой-то глупости

Мы расстаёмся навсегда».

Тишина в палате нарушалась равномерным писком приборов. Роберт и Раон выпучили от удивления глаза, не веря в услышанное. Кейл же был спокоен, словно не увидел в этом ничего необычного. Прищурившись, он внимательно вгляделся в лицо Кроссмана.

- Ты сейчас нас разыгрываешь? – голос его был низким и звучал с угрожающей холодностью. – Альберу, если это шутка, то я прямо сейчас сломаю тебе вторую ногу.

- Нет, я не шучу, - медленно проговорил Кроссман ватным по ощущениям языком. – Вы очень похожи на моего одноклассника, но этого не может быть. Вы слишком взрослый, а те парни за вами… их я не встречал вообще.

- … - Кейл всё ещё стоически держал маску полного спокойствия, не предаваясь панике. – Хорошо, начнём с простого. Сколько тебе лет, Альберу?

- Мне полных шестнадцать лет, - он поморщился от внезапной вспышки острой боли в голове. – Я не знаю, что случилось, но нужно позвонить моим родителям. Они будут волноваться.

В этот момент в дверях показался лечащий врач. Кейл вернул ему точно такую же дружелюбную улыбку. Он чувствовал, что мозг отказывался принимать реальность. Слова о маловероятности серьёзных последствий в памяти повторялись раз за разом, и Хенитьюз искренне хотел высказать всё, что думал по этому поводу. Видя эту фальшивую улыбку, Альберу внутренне содрогнулся, понимая, что это действительно его одноклассник. Потому что только тот сумасшедший ублюдок улыбался так.

- Кейл? – с неверием прошептал Альберу, широко распахнув глаза.

- Кейл. – Чётко процедил собственное имя Хенитьюз, даже не смотря в сторону кровати. Его взгляд был прикован к озадаченному врачу. – Выйдем-ка на секундочку, господин доктор.

- Думаю, в первую очередь я осмотрю пациента, - под пристальным взглядом Кейла, хирург странно занервничал. Если вчера этот юноша ему ещё симпатизировал, то сейчас внушал странное чувство тревожности. – Нужно провести пару тестов, прежде чем делать поспешные выводы.

Когда всех троих выгнали из палаты, Раон и Роберт обеспокоенно переглянулись. Хенитьюз кинул последний особенно неприязненный взгляд в спину мужчины, словно пытался проткнуть врача насквозь. Однако, увидев взволнованных детей, взял себя в руки. Хирург и пара медсестёр аккуратно пересадили Альберу в инвалидную коляску, не переставая задавать ему вопросы. Изредка Кроссман смотрел в сторону Кейла в ожидании чего-то, чего и сам не понимал.

- Это надолго, давайте я отвезу вас в школу, скоро начнутся занятия, - махнул ребятам Хенитьюз, доставая из кармана ключи от машины.

- А потом? – спросил Роберт, искоса поглядывая на брата.

- А потом куплю кашу для Альберу и накормлю его чем-то помимо физраствора. Наверное, для него сейчас нужно что-нибудь лёгкое, - задумался Кейл. Не кормить же его ужасной больничной едой.

К счастью, он никогда не заботился ни о ком в подобном ключе и не знал, разрешено ли это. Когда сам лежал в больнице на протяжении полугода, то Чон Су приносил много конфет, фруктов и домашней еды. Пусть и не стоило сравнивать нынешнее состояние Кроссмана после операции и Кейла в тот момент. И всё же общее представление об этом Хенитьюз имел. Сделав мысленную пометку, чтобы чуть позже спросить у медсестры в регистратуре, парень пошёл прямо к выходу. За ним, как послушные утята, семенили двое высоких старшеклассников, выше самого Кейла как минимум на полголовы. Если Раон был внушительной стеной мышц, то Роберт на его фоне казался щуплым и изнеженным.

- Я не об этом. Что ты собираешься сказать ему? – схватив Хенитьюза за плечо, остановил его Кроссман-младший.

- А что я должен ему сказать? – приподнял от удивления брови Кейл. – Даже если я последую твоему совету и поговорю с ним – это больше будет походить на разговор слепого с глухонемым. Он не то что не помнит, что мы расстались, он не знает, что мы вообще встречались.

- Ему сейчас шестнадцать, - упрямствовал Роберт, его старший брат сейчас ментально младше него на год. У любого на его месте было бы чувство непринятия. Миру следил за ними молча, они с Ханом даже не знали, что Кейл расстался с Альберу.

- Именно, встречаться мы начали в восемнадцать, - фыркнул Хенитьюз.

- …

Оба мальчика красноречиво промолчали. В тот год они были слишком молоды, чтобы братья посвящали их во все аспекты своей личной жизни. Да и с виду немногое изменилось – Альберу как был приклеен к Кейлу, так и остался. С другой стороны, сейчас для Раона и Роберта это было полнейшим шоком. Они думали, что эти двое уже давно вместе. Хенитьюз даже немного смутился на столь откровенные и неверящие взгляды.

- Что? Альберу оказался на редкость приличным человеком, - с чего бы у Кейла была такая необходимость оправдывать Альберу в глазах этих детей? За кого они их принимали всё это время?

- Это как-то шокирует, - честно признался Роберт. Исходя из того, как Альберу ревностно охранял Кейла от чужих взглядов начиная со средней школы, его успехи... несколько разочаровывали?

- Поэтому, лучше будет ничего ему не говорить об этом. Я прошу вас не рассказывать о наших отношениях. Для него мы сейчас просто друзья, без каких-либо чувств. В любом случае, это уже решённый вопрос, - отмахнулся Хенитьюз, выходя на парковку. Разблокировал машину. – Так ему будет проще пережить наш разрыв.

- А если он вспомнит всё? – хмурился Роберт, план Кейла имел не просто дыры, он был похож на швейцарский сыр.

- Сейчас у него нет ко мне тех чувств, он привыкнет к нынешним отношениям на уровне просто дружбы. И когда он всё вспомнит, это не станет проблемой. Наши отношения – привычка. Не больше и не меньше, - голос Кейла звучал уверенно и ровно, хотя в нём не было эмоций. Он старался убедить в этом других, не веря в свои слова до конца.

- Ты сейчас серьёзно? – в Роберте было столько сарказма, что он едва ли умещался в его теле. Если даже они начали встречаться многим позднее, чувства Альберу были видны ещё с самого начала. Неужели Хенитьюз действительно не знал?

- Брат, у тебя правда нет чувств к Альберу? – наконец-таки подал голос Раон, и его вопрос пригвоздил Кейла к месту.

Потянувшись, чтобы открыть дверцу, он остановился. Миру говорил спокойно, как ребёнок, который очередной «почемучкой» доводил своего отца до первых седин, заставляя задуматься над ответом. В голове Кейла – буря из эмоций, но внешне он никак это не показывал. Правда ли, что чувств к Кроссману больше нет? Не отзывались болью тепло прикосновений в памяти, пьяные поцелуи на балконе после n-ной бутылки вина? Его глупые шутки и очаровательная улыбка с глубокими ямочками на щеках. Шёпот милых глупостей на ухо о вечной любви и планы на годы вперёд. Всё это лишь привычка?

Кейлу больно. Невыносимо больно от собственной памяти. Он по-настоящему завидовал Альберу, желая оказаться на его месте. Если раньше Хенитьюз считал, что только самые страшные моменты из жизни причиняли страдания, то счастливые стали чистой агонией. С утратой смириться было проще, чем видеть человека, которого желаешь всем естеством, но не можешь коснуться. Казалось, руку протяни, и тепло чужой кожи обожгло бы ледяные руки, но это ему было не позволено. Потому что чувства – это слабость, и от них нужно избавляться. Ради своего же будущего. Его решения не были односекундным импульсом. Это накапливалось в течение последних трёх месяцев. Видя тоску Альберу по тому, что он потерял из-за отношений с Кейлом – сложно. Даже для Хенитьюза, который имел пуленепробиваемое спокойствие и равнодушное отношение к большинству вещей, это в конечном счёте ранило. У Кейла в жизни было слишком мало вещей, которыми он действительно дорожил и заботился. Семья Чхве, Альберу и чёртовы маргаритки на подоконнике. На большее места в сердце Кейла просто не хватило бы. Он любил очень немногое, но готов был защищать это даже ценой собственной жизни. Именно поэтому Хенитьюз принял решение за них двоих, став единственным виновником. Бесчувственным злодеем их истории. Злой колдун повержен собственным ядом, даря целый мир прекрасному принцу. От этих мыслей Кейл невольно рассмеялся, сжимая ручку с такой силой, что побелели костяшки.

- Просто это шанс на нормальные отношения для нас двоих, - хрипло, словно давя любые эмоции в зачатке, говорил Хенитьюз, и Раон нахмурился. Он не хотел расстраивать старшего брата своим вопросом. Его волновало только состояние Хенитьюза и ничьё больше. – Изначально мы оба любили девушек. В этот раз мы просто исправляем ошибки молодости. Думаю, родители Альберу будут в восторге. Я никогда им не нравился в качестве зятя.

- Как при таком уме ты можешь быть таким идиотом? – вспылил Роберт и резко сел на заднее сидение.

«Если ты говоришь, что это ошибка, то не делай такое лицо, будто мир схлопнулся до размера кошачьей задницы», - с досадой думал Кроссман-младший. Раон недовольно на него посмотрел. Ему не нравилось, что Роберт так разговаривал с Кейлом, но отчасти он был согласен с ним в этом вопросе.

- Если он всё вспомнит и поймёт, что ты его обманывал, разве ему не будет грустно? – тихо спросил Миру, смотря своими пронзительными голубыми глазами в бледное лицо Хенитьюза.

- Садись в машину, Раон, - улыбнулся одними уголками губ Кейл, наконец-таки открывая дверь. Он больше не намерен был продолжать этот долгий разговор.

В машине стояла гробовая тишина. Роберт рассерженно глядел в окно, поджимая тонкие губы. Раон тупо пялился в телефон, играя в последнюю игру-головоломку от компании Альберу. Миру любил тестировать новинки, а Кроссман любил бесплатную фокус-группу. Скосив взгляд на смартфон младшего брата, Кейл задумался о том, чтобы купить Альберу новый телефон, так как старый покинул этот грешный мир вместе с машиной, которая не подлежала восстановлению. То, что он выжил и отделался такими незначительными травмами, уже подобно чуду. В машину не просто врезались сбоку, её ещё и столкнули в кювет. Перевернувшись, она напоминала раздавленную пачку молока. Не будь Альберу пристёгнут в тот момент… Кейл даже думать об этом не хотел. У него изначально была неприязнь к автомобилям из-за аварии, унёсшей жизни его родителей. Если бы он потерял ещё и Кроссмана, это стало бы последним гвоздём в крышку его гроба. Пусть лучше они будут друзьями, и те чувства, что бушевали в Кейле, были только его. Хранимые под десятком печатей, похороненные вместе с памятью. Это было эгоистично, но он надеялся, что Альберу захочет остаться с ним хотя бы друзьями. Быть брошенным в темноте после стольких лет в объятиях его персонального солнца – всё равно что объявить смертную казнь. Страждущий без оазиса, бабочка без света, ха.

Кейл уже убрал свои вещи из их общей спальни в лофте. Теперь, раз уж судьба давала ему шанс, он почистит компьютеры Альберу от любых напоминаний о прожитых вместе годах. Касаемо телефона – он просто планировал купить новый и поправить резервные копии. Раз уж у него на руках были все пароли Кроссмана, грех не воспользоваться. Одним погрешением больше, одним меньше, какая теперь уж разница? Конечно, Хенитьюз не был совсем бессовестным человеком, поэтому выгрузит всю информацию на отдельные хранители и в случае необходимости… ха.

- Поговори с братом Ханом, - подпирая ладонью щёку, вскользь упомянул Раон, не отрывая взгляда от экрана смартфона. – Они вернутся в страну через пару дней. И дядя Чон Су тоже переживает, ты давно ему не звонил.

- Ммм, - согласился Кейл, кивая. Миру перевёл на него грустный и очень глубокий взгляд, печально кривя уголки рта в улыбке.

- Чтобы не случилось, мы всегда будем надоедать тебе, поэтому не оставляй нас в неведении. Даже если ты принял решение, скажи нам. Мы хотим быть частью твоей жизни, старший брат, - искренность этого ребёнка тронула сердце Кейла, и тот смягчился. Его наряжённое тело немного расслабилось.

- Я просто не хотел отвлекать Чон Су от работы, а Хан сейчас не должен волноваться ни о чём, кроме Розалин и их будущего ребёнка, - признался Хенитьюз и почувствовал лёгкую вину, что доставлял столько беспокойства.

- И не принимай решения, от которых больно будет только тебе, - видя, что они уже подъезжают к воротам школы, напоследок сказал Раон.

Роберт только тихо фыркнул, но мешать семейной идиллии не стал. У них с братом не было таких душещипательных отношений. Эту роль на себя взял Кейл. Роберт не знал уж, каким Хенитьюз считал сам себя, но на деле он был очень жертвенным человеком. Если близкий страдал, Кейл готов был пожертвовать всем. Это изрядно раздражало любящих его людей, ведь этот парень совершенно не умел ценить себя. Однако Хенитьюз всегда готов был выслушать Роберта, приехать к нему в случае неприятностей и неловко утешить. За годы он стал для Роберта семьёй и настоящим братом, возможно даже более близким, чем его родной. Альберу не склонен к сентиментальности, он человек расчёта. Если ему что-то не выгодно, он ни за что не сделает этого. Роберт знал, что старший брат любил его и по-своему заботился, просто между ними не было разговоров по душам и эмоциональных бесед. Съязвить, сыронизировать, мотивировать – это да, но, чтобы поговорить о чувствах – Альберу лучше выпрыгнет в окно. Единственное исключение в его жизни – это Кейл. С ним он совсем другой человек. Даже лёд в его стылом взгляде таял, и он сиял, как золотая монета. В видении Роберта Альберу - недостижимый идеал, на который он постоянно равнялся. Его старший брат не знал, что такое проигрыш, и всегда добивался своих целей. Действовал твёрдо, иногда пугающе жёстко, но не сомневался в себе. Его любили люди, он отвечал им лишь снисходительностью. Будто не способен принять людей вокруг него, он был существом иного мира. Небожителем, ловящим все звёзды с неба, и только Кейл приблизился к нему. У них была одинаковая аура, и когда они просто стояли вместе, то производили ошеломляющий эффект. Понимали друг друга с полуслова, язвили и кусали, подталкивая вперёд, к новым свершениям. Их действия были настолько однородными и гармоничными, что в голове Роберта не укладывалось, как они могли вообще быть не вместе. Если же даже они расстались, то есть ли любовь вообще на свете?

- Я не одобряю твоё решение, но ничего ему не скажу. – Перед выходом из машины подал голос Роберт. У него были смешанные чувства от всей этой ситуации. – И родителям я тоже говорить ничего не стану, кроме того, что он в больнице. Это должны решить вы сами.

- Спасибо, - искренне поблагодарил Кейл и улыбнулся на прощание.

- Только… - Роберт замялся и неловко потеребил ручку двери. Его взгляд был очень печальным и несчастным. Из-за сходства с Альберу, Хенитьюз не имел иммунитета к подобной атаке. Стоило этим братьям притвориться жалкими, и Кейл готов был на всё. – Только не бросай его сейчас. Пусть он и не признается в этом, но он напуган всей этой ситуацией. Сейчас нет никого, кому бы он мог довериться, кроме тебя. Ты - единственный, кого он вспомнил. А ему всегда было тяжело проникнуться к другим людям, но ведь ты знаешь это лучше меня, не так ли?

- Ммм, хорошо, я позабочусь о нём и найду сиделку в будущем, которая будет соответствовать его предпочтениям, не волнуйся, - кивнул Кейл, и лицо Роберта перекосило.

«Нет, как он вообще может быть таким пустоголовым в вопросах личной жизни?», - с тоской думал Роберт, ставя в своём сердце свечки за терпение его старшего брата. По правде большую роль играла проблема социализации Кейла. Для него невозможно было понять, что кто-то заботился о нём или переживал за него. Эта мысль была бы самой последней в его голове во время общения с другими людьми. Он знал, что семья Чхве и Альберу с Робертом его любили и заботились. Однако знать и понимать – разные вещи. Для самого Кейла он не стоял на первом месте. Видя полную дисфункцию в этом вопросе, Альберу поставил Хенитьюза на первое место в своей жизни. Окружил любовью и каждый день доказывал его ценность. Что рождение Кейла – это благословение, а не проклятие. Что он любим и нужен просто потому что он такой, какой есть. И в ответ Кейл дарил душевое тепло, вкладывая в редкие улыбки своё безоговорочное доверие. В отличие от Альберу, он не был так красноречив, поэтому выражал себя в поступках. Их быт был гармоничным и правильным, так что новость об их расставании была подобно грому средь бела дня.

В один миг Альберу переменился. Работал в три раза больше, не вылезая из офиса. Много молчал и только поджимал губы, погружаясь в собственные мысли. Они были явно тяжёлыми и глубокими, даже голубые глаза как-то потемнели до глубины северного моря. Тёмные и недобрые, они выражали готовность разорвать любого, кто осмелится к нему приблизиться. Роберт пытался поговорить с ним пару раз, но безуспешно. Альберу улыбался фальшивой улыбкой и обещал во всём разобраться сам. Поэтому никто не знал истинной причины их ссоры, кроме них двоих. И возможно, Кроссман успел бы что-то сделать, если бы не был вынужден уехать в командировку на три недели. За это время он был внесён в чёрный список во всех мессенджерах Кейла. Вернувшись четыре дня назад, он, видимо, приехал поговорить с Хенитьюзом, но получил только синяк под глаз. Все эти мысли проносились одна за другой в светлой голове Роберта, пока он смотрел на улыбающееся лицо Кейла. Сидя за рулём в чёрной рубашке Альберу, он выглядел таким хрупким, сильно похудевшим и истощённым. Роберт не винил Хенитьюза ни в чём, ведь у этого парня и без того была сложная судьба. Он изначально был душевно покалечен, и как знать, если бы не Альберу, чтобы с ним было сейчас. Человек, который готов пожертвовать собой ради любимых, но не способный осознать, как сильно любят его самого. Это по-настоящему страшное проклятие. В горле Роберта запершило, глаза покраснели. Он всё ещё был бессилен.

- Как посчитаешь нужным, - всё-таки кивнул Роберт, выходя из машины. – Позвони мне, когда появятся хоть какие-нибудь новости.

Кейл ещё раз попрощался с парнями и поехал обратно в больницу, по пути заскочив в кафе. Купив лёгкую и полезную для выздоровления рисовую кашу, вошёл в приёмное отделение. Альберу только возвращался в палату. Врач выглядел бодро и мягко улыбнулся подошедшему Кейлу.

- Мы можем поговорить? Вы, как я понимаю, официальный представитель господина Кроссмана, - сказал мужчина, отводя его чуть в сторону от палаты.

- Да, у меня есть доверенность, в случае непредвиденных обстоятельств я могу представлять его интересы, - кивнул Хенитьюз. – Есть какие-то отклонения?

- Ох, нет, мы сделали полный скрининг его состояния и не выявили отклонений. Хотя операция прошла успешно, мозг всё ещё не совсем изученная часть человеческого тела. Кровотечение затронуло область, отвечающую за память, но необратимых нарушений выявлено не было. Мы считаем, что это временное последствие операции. Память постепенно восстановится. Достаточно подождать. В случае реабилитации, лучше держать подальше его от стресс-факторов, но погрузить в привычное для него окружение. Это поможет ему постепенно вспомнить всё.

- Значит, это не навсегда? – двойственные чувства посетили Кейла. То ли радоваться, то ли плакать.

- Он испытывает сейчас диссонанс. Хоть его воспоминания и заканчиваются на шестнадцатилетнем возрасте, но Альберу всё ещё двадцатипятилетний парень. Его образ мышления, мироощущение и ментальное развитие соответствует настоящему возрасту. Он принимает решения и мыслит исходя из него. – Осторожно подводил врач и Кейл прищурился. Этот шарлатан определённо вёл его к определённому умозаключению.

- Подытоживая ранее сказанное, он сейчас не тот же самый Альберу, что в шестнадцать лет и не тот, который был пару дней назад. Совершенно другой человек, так? – Хенитьюз почувствовал, как раскалывалась от боли голова.

- Верно, вы быстро схватываете, - продолжал улыбаться доктор, и Кейл смерил его презрительным взглядом.

- Я уже рассматривал этот вариант. И это не самый худший расклад, - пожал плечами Хенитьюз. – Могу я поговорить с ним?

- Да, но не долго, он всё ещё слишком слаб и не отошёл от наркоза окончательно, - врач немного помялся, переступая с ноги на ногу и заметив это, Кейл вопросительно на него посмотрел. – Кхм, у вас ведь не просто отношения опекуна? Ранее я слышал…

- Это не ваше дело, - резко оборвал его Кейл, развернувшись на каблуках, пошёл прямо в палату.

Он думал, что пока его плану ничего не угрожало, и с полной уверенностью двигался в вип-палату Альберу. Тот как раз о чём-то разговаривал с медсестрой, и доброжелательная улыбка застыла на лице Хенитьюза.

- Оно точно моё? – колебался Кроссман, когда медсестра кокетливо смеялась рядом с ним, передавая кольцо.

- Конечно, мы сняли его перед операцией, чтобы в случае отёка не произошло неприятностей, - пояснила она, кладя золотой обруч на раскрытую ладонь парня. – Оно было на вашем безымянном пальце левой руки.

- … - Альберу стоически принял этот факт и улыбнулся.

- … - доктор виновато переступил с ноги на ногу, отводя взгляд от лица застывшего Хенитьюза.

- … - Кейл молча оплакивал свой план, который с самого начала пошёл совсем не так, как он хотел.

- Но я не видела ещё вашей жены, уверена, она редкая красавица! – щебетала медсестра с некой завистью в голосе.

- Пф, - скрыл смех за кашлем врач, привлекая внимание к себе.

- О, ты вернулся, - лучезарно улыбнулся Альберу, и Кейл не знал, что светило ярче: эта очаровательная улыбка с ямочками на щеках или его фингал под правым глазом.

- Я принёс тебе завтрак, - игнорируя смущение, спокойно сказал Хенитьюз.

Поняв настроение, доктор увёл разочарованную медсестру, оставив их наедине. Лёгкой походкой от бедра она покинула палату, изредка стреляя глазками в сторону Кейла. Два молодых красивых парня - как банкетный стол для голодающего. Откуда же ей было знать, что скатерть на этом столе голубей небосвода?

- Спасибо, на тебя можно положиться, - продолжал улыбаться Кроссман. Сейчас он выглядел немного расслабленней, чем минутой ранее.

- Без проблем.

Доставая коробку с кашей, которая была ещё горячей, он поставил её на столик и налил тёплой воды в стакан. Альберу всё это время не отводил от его лица взгляда. Кроссман смотрел по-иному, будто изучая каждую черту заново. Тяжёлый, тёмный и изучающий, он проникал под кожу, словно скальпелем разрезал. Впервые Альберу смотрел на него как на незнакомца, отчего Кейлу было очень неуютно.

- До сих пор не могу поверить, что это всё правда, - наконец произнёс Альберу, стирая улыбку с лица.

Сейчас он был холоден и довольно-таки недоверчив в отношении Хенитьюза. Для него нынешний Кейл – это незнакомец, которого он повстречал впервые.

- Словно я проснулся ото сна и все резко стали старше, - Кейл положил руку на бедро и спокойно смотрел в лицо Альберу. Тот, будто потерявшись в собственных мыслях, с какой-то отчаянной надеждой ожидал от Хенитьюза ответов. – Даже мой младший брат… такой взрослый.

- Ну, ему скоро стукнет восемнадцать, он и впрямь взрослый, - подтвердил Кейл, пододвигая тарелку ближе, к Альберу. – Не пытайся принять это вот так сразу, двигайся постепенно, в своём ритме. Я буду рядом, пока ты не разберёшься во всём. Лучше скажи, до какого момента у тебя есть воспоминания?

- М, я помню, как мы готовились к дебатам на выборы президента студсовета, - задумался Кроссман, а после лукаво улыбнулся. В его тяжёлом и недоверчивом взгляде появились смешинки. – Тебя заставили делать бумажные розочки для украшения трибун, но они были настолько уродливыми, что Ким Хёк заплакал.

- Они и впрямь были настолько страшными? – склонил голову на бок Кейл, прищурившись. Он помнил, что староста очень громко кричал, но, по его мнению всё было не так уж и плохо.

- Самыми уродливыми из всех, что видел, - тихо рассмеялся Альберу и тут же зашипел: сломанные рёбра закадычно махнули ему платком и передали привет. Мгновенная карма. Хенитьюз не мог сдержать улыбку.

- Ну, тогда ты говорил совсем по-другому. Ты всю ночь провёл в школе, переделывая их, а на утро утверждал, что я изначально настолько талантлив, что Ким Хёк просто не разглядел с самого начала, - это было одно из тех тёплых воспоминаний, которое Хенитьюз хотел спрятать глубоко внутри себя.

- Этого я уже не помню, - нахмурился Альберу и странно улыбнулся. Он поднял свои голубые глаза на Кейла, и они замерцали от эмоций, которые он испытывал, глядя на парня перед собой. – Но это очень похоже на меня. Думаю, я поступил бы точно так же.

- Кхм, лучше ешь кашу, - сменил тему Хенитьюз.

Альберу попытался поднять правую руку, но у него ничего не вышло. Датчики и иглы не давали ему пошевелить ей. К тому же, запястье тоже пострадало в момент удара, и сейчас на него наложили полужёсткую повязку. Эта беспомощность смутила Кроссмана, и он неуверенно посмотрел на Кейла. Весь его вид был жалким и невинным, что сердце Хенитьюза не выдержало столь душераздирающей картины. Если он поможет ему, это ещё не значит, что у них были какие-то «особенные» отношения в прошлом, правда?

С непроницаемым лицом Кейл снял крышку с каши и пододвинул стул ближе к кровати, чтобы сесть. Аккуратно зачерпнув её ложкой, он пару раз подул на неё, остужая, и поднёс к ошарашенному лицу Альберу. Он явно не ожидал, что нелюдимый и ершистый Кейл из его воспоминаний будет с ним столь обходительным. Это не укладывалось в голове у Кроссмана. Словно несбыточная мечта осуществилась по щелчку пальцев. То, о чём он ещё вчера думать боялся, сейчас происходило в реальности. Кейл перед ним был взрослым парнем с острыми чертами лица. Ушла подростковая припухлость и вечно сонные глаза были как-никогда ясными. Он не выглядел хрупким или по-женски нежным. В нём была стать и мужественность, просто Хенитьюз был чуть ниже Альберу сейчас с аккуратными мышцами и потянутым телом, проглядывающимся даже через эту висящую на нём рубашку. Он смотрел на Кроссмана с неприкрытым волнением и заботой. Что же такого Кроссман сделал в прошлом, что Кейл стал таким? Очаровательный, красивый и такой потрясающий. Это пробуждало в Альберу ещё большую жадность.

Хенитьюз заметил, как потемнел взгляд Кроссмана. Он выглядел как человек сильно изголодавшийся или мучавшийся жаждой. Решив дать ему ещё и воды, парень упорно делал вид, что не видел столь страждущего поведения. Так же упорно отгонял мысли, что сейчас Альберу выглядел… как его Альберу после длительных командировок. Когда он врывался в их дом, открывая дверь с ноги, и как варвар утаскивал Кейла на кровать. Беспрестанно причитая, что ему жизненно необходимо подзарядиться Хенитьюзом. Эти марафоны плохо сказывались на пояснице Кейла, но он был не против. Потому что тоже безумно скучал по Альберу. Очень.

И всё же, Кейл не должен обманывать сам себя. В шестнадцать Альберу не думал о нём в подобном ключе. И как бы Хенитьюз не ностальгировал и не придавался запретному отныне чувству, он должен сдержать обещание, данное себе. Никаких больше ошибок. Чёткий план, сдержанные эмоции. Потому что Кейл – сильный. Он кремень, тёртый калач и прочая приблуда. Его планам ничего не могло помешать.

- Кейл, а моя жена мертва? – вдруг спросил Альберу будничным тоном, открывая рот для новой порции каши.

Кроссман слишком быстро привык к подобному отношению и принимал это как должное. Хенитьюз на секунду восхитился им, вопрошая, где этот бесстыдный человек оставил свою совесть? Даже его вопрос был сформулирован очень странно. Почему он его уже похоронил?

- Нет. – Ответил Кейл, и Альберу больше ничего не спрашивал. Шире раскрыл рот и с укоризной посмотрел на застывшую в воздухе ложку. Намекая, чтобы Хенитьюз продолжал его кормить.

Теперь была очередь Кейла немного смутиться столь напористым поведением Альберу. Кажется, осуществить план «лучшие друзья и ничего больше» было немного сложней, чем он рассчитывал. Он подсознательно чувствовал, что у Кроссмана на его счёт были свои планы.

Похоже, Хенитьюз в полной мере ощутил кризис, сопоставимый с полным солнечным затмением над головой.