486 год

      С Вик никогда не бывало скучно.

      Собственно, Фриц-Йозеф Биттенфельд скучать не привык. Везде, где бы он ни появлялся, все начинало приходить в движение, однако не всем это приходилось по душе. И всегда находился кто-нибудь, желающий призвать к порядку и дисциплине.

      К счастью, в отпуске о дисциплине можно было не слишком беспокоиться. Тем более, на Феззане. Тем более ночью. И тем более в обществе хорошенькой девицы!

      Вик действительно была хорошенькой — и именно девицей, что бы ни думали некоторые. Биттенфельд с удовольствием провел рукой по гладкой длинной ноге, заброшенной через его собственное бедро. Вик была забавной: по вечерам пела в ночном клубе, щеголяя короткой юбкой и длинными золотистыми кудрями, а днем шаталась по улицам в мужских штанах и с огненно-рыжим ежиком на голове. В первый раз, увидев, как она стягивает парик, обнажая этот бесстыжий пушок, Биттенфельд даже слегка испугался. Неужели все-таки правду говорили мужики, уверяя, что в клубе пел переодетый парень? Однако Вик вслед за париком распрощалась с платьем и бюстгальтером, и Фриц-Йозеф облегченно вздохнул. Грудь хоть и маленькая, легко помещающаяся в ладонь, но была.

      Вик совершенно не походила на имперскую барышню. Биттенфельд не удосужился спросить у нее, где она родилась — он не сомневался, что она коренная феззанка. Ни одна фройляйн не позволила бы себе ходить в таком виде и так свободно общаться с мужчинами. Эта мысль, пришедшая в голову однажды совершенно случайно, опечалила: родные уже начали намекать Фрицу-Йозефу, что пора бы немного остепениться и привести в дом хозяйку, однако он совершенно не представлял, что ему с этой «хозяйкой» делать. Большую часть времени Биттенфельд проводил на космическом корабле, а в те редкие дни, когда оказывался на твердой земле, можно было и в ресторан сходить. Ему вовсе не нужна была какая-то гипотетическая фрау Биттенфельд, тоскливо ожидающая его у окна… И уж тем более не нужна была не ожидающая. А вот поужинать с кем-нибудь веселым и беззаботным в том же ресторане или прогуляться в парке Фриц-Йозеф был бы совсем не против.

      Жаль, Вик совершенно точно не захочет отправиться в Рейх.

      Биттенфельд задумчиво окинул взглядом спящую возле него девушку. Худощавое лицо, днем такое живое и подвижное, во сне смягчалось спокойной и безмятежной улыбкой. Кожа совсем светлая — как и у него самого, как у большинства рыжих, — однако без малейших признаков веснушек, даром что Вик дни напролет проводила на свежем воздухе. Ресницы длинные, но бесцветные: каждый вечер в своей гримерке она их старательно подкрашивала. Губы узкие, складывающиеся в упрямый рот — и ниже такой же упрямый, неожиданно твердый подбородок. Вик, будучи не накрашенной, и правда с легкостью сходила за молоденького парнишку, а высокая стройная фигура с узкими бедрами и ногами от ушей только дополняла общую картину.

      Биттенфельд чуть слышно вздохнул. Нет, определенно, в Рейх Вик не захочет. Конечно, ее забавляло по вечерам играть этакую томную диву, в которой весьма прозрачно угадывалась последняя пассия старого кайзера, но только до тех пор, пока это оставалось ролью. Вик вообще любила играть, Фриц-Йозеф это уже отлично понял. Быть может, ей стоило пойти в настоящие артистки, а не в ресторанные певички — но, с другой стороны, это было ее личное дело.

      Светлые ресницы дрогнули, и на Биттенфельда с любопытством уставились веселые карие глаза. Вик всегда просыпалась сразу, она поначалу даже норовила тут же после пробуждения вскакивать с кровати, однако Биттенфельду понемногу удалось ее от этого отучить. Что, впрочем, все равно не мешало ей быстро переходить ото сна к бодрствованию.

      — Чем сегодня займемся? — поинтересовалась Вик, видя, что ее любовник тоже уже не спит.

      Больше всего Биттенфельду хотелось ответить: «Чем пожелаешь», ибо обычно у Вик всегда находилась парочка занятных планов, но пришлось сказать другое:

      — Нам надо поговорить…

      Он остановился, ибо до сих пор так и не сумел подобрать подходящих слов, однако Вик вклинилась в эту паузу:

      — Давай угадаю, — спокойно произнесла она. — У тебя заканчивается отпуск, и ты отбываешь на службу. Так?

      — Да… — опешил Биттенфельд. — Как ты догадалась?

      Вик потянулась, а потом все-таки встала с кровати.

      — Во-первых, это вполне естественно: ты же военный, — бросила она через плечо и, захватив по дороге его рубашку, направилась в душ. — А во-вторых, у меня отец кадровый офицер, так что мне не впервой.

      — Вот уж не думал, что феззанцы идут на службу, — мрачнея, проворчал Биттенфельд. Он, сперва опасавшийся слез и упреков, внезапно оказался даже обижен подобной равнодушной реакцией.

      Вик, уже стоя на пороге ванной комнаты, обернулась.

      — Причем тут феззанцы? — искренне удивилась она. — Мы… Погоди, ты что, серьезно считал меня коренной феззанкой?

      Это, казалось, ее крайне развеселило. Она покачала головой и, продолжая улыбаться, скрылась за дверью, из-за которой вскоре донесся шум воды.

      Разговаривать с дверью было крайне глупо, однако Биттенфельд отлично знал, что после того, как Вик выйдет, она тут же выбежит из дома, ибо предпочитала завтракать в кафе, а не возиться у плиты самой. Вести же важную беседу на улице Фрицу-Йозефу отчаянно не хотелось.

      Поэтому он встал, подпер дверь в ванную снаружи и, старательно подбирая слова, произнес:

      — Вик, а ты никогда не хотела вернуться? Раз ты все-таки из Рейха…

      — Не-а! — донесся изнутри веселый голос. — Мне и на Феззане хорошо!

      — Вик… — Биттенфельд сбился. Проклятье, это его обычно упрашивали остаться, а он уходил, дорожа своей свободой. Обратная ситуация сложилась впервые, и ему это совершенно не нравилось. — Вик, а что, если бы ты вернулась со мной? В смысле, я хотел сказать… То есть… Выходи за меня замуж!

      — Не-а! — ему ответили без малейшей паузы, все так же весело. — Быть почтенной фрау — это слишком скучно.

      И ни слова о том, любит ли она его. Биттенфельд на мгновение зажмурился. Наверное, нет — иначе сказала как-нибудь по-другому. А Вик… похоже, ей действительно было все равно.

      «Ну прекрасно, — с досадой подумал про себя Фриц-Йозеф. — Мало того, что меня так по-дурацки отшили, так у нее еще и отец офицер. Надеюсь, он какая-нибудь штабная крыса, и мы с ним никогда не пересечемся.»

      Он не стал дожидаться своей очереди в душ. Быстро оделся, торопясь сделать это прежде, чем выйдет Вик, и покинул ее небольшую квартирку в тихом квартале. Завтра его рейс, а через неделю он вернется на службу. Все будет как прежде.