Подарок

— Это бесценный подарок от старого друга. Веди.

Длинная серьга тяжело скользнула в подставленную ладонь Пардо и свернулась там подобно змее. Су не было жаль — в конце концов, это была лишь часть симуляции, воспоминание о некогда важной вещи, которым следовало поделиться согласно правилам игры. Интересно, что эта побрякушка осталась с ним в Элизиуме — и вправду, программа создания симуляции забиралась в самые дальние уголки разума и выискивала там даже такие мелочи: глупые, сентиментальные, почти что интимные. Такие, как чересчур нарядная для повседневности одежда или периодически появляющаяся на пальцах затейливая вязь мехенди… Или, вот, некогда полученная в подарок серьга, ради которой он тогда освободил место, убрав одну из своей привычной пары серёжек в причёску.

Украшение было на первый взгляд простое, но вместе с тем элегантное, и идеально ему подходило — потому Су и не сомневался, что дарителю кто-то помогал. Скорее всего, это была идея (и исполнение) Эден: она одна из немногих в организации обожала праздники, особенно дни рождения, и не пропускала ни одной важной даты, даже если о ней забывал сам виновник торжества. Наверняка именно она подсказала Кевину, что Су пойдёт броское сочетание простой бирюзовой бусины с золотой цепочкой, свитой под шнур. Может, даже сама оплатила такую явно недешёвую вещицу — сорить деньгами ради мимолётных улыбок друзей и соратников было вполне в её духе.

Су догадывался об этом и по самому подарку, и по загадочной улыбке Эден, и по смущению Кевина, отправленного вручать ему продолговатый футляр. Потому и не знал, как воспринимать этот дар — до того мгновения, как Кевин неловко предложил примерить обновку.

До этого он тоже наверняка додумался не сам, — подумал Су, но согласился, вынул из одного уха свою составную серьгу — и замер, когда пальцы Кевина, от которых веяло холодом даже через перчатки, опередили его и убрали в сторону свисающую с виска прядь, чтобы надеть украшение. Золотой шнур скользнул по шее, улёгся хвостом на плечо. Су не дышал, впитывая краткие, незаслуженные, украденные даже-не-касания пальцев в толстых перчатках, пропуская через себя каждое мгновение нежданного сближения, каждый вдох и выдох, что отзывались морозным касанием на коже, вызывая мурашки.

Кевин отстранился торопливо, как всегда, и придирчиво оглядел результат. Су наклонил голову, позволяя серьге тяжело качнуться, и выдавил тонкую, скорбную улыбку. Поистине, дары судьбы настигали его не в то время и не в том виде, как ему мечталось — впрочем, на то это и были мечты, чтобы мало совпадать с реальностью. Однако он был благодарен и тем крупицам, что достигали его, не оседая в мире грёз.

Настоящий подарок от Кевина — пусть и с оговоркой, что придумала его Эден, — и неожиданное, пусть и краткое, взаимодействие. Большего он и не желал, на этот момент уж точно.

— Спасибо, — произнёс Су одними губами, стискивая в кулаке острые грани старой серьги. — Спасибо, Кевин.

Ненастоящий дождь над ненастоящей Нагадзорой вернул его в нынешний момент. Су мягко улыбнулся и закрыл ладонь Пардо, чтобы та держала оплату крепко. Девушка просияла в ответ и махнула рукой в сторону — Су мысленно отметил, что неосознанно ждёт вслед за этим жестом взмаха длинного хвоста.

— Не отставай, босс!

Он двинулся следом за ней, проглотив слова возмущения по поводу такого использования Второго Ключа, и вскоре разглядел на мосту знакомую фигуру в длинном плаще. Интересно, помнит ли Кевин об этом подарке? Сохранила ли симуляция воспоминания о том, что он ощущал, когда вручал его?

А впрочем… Пожалуй, такие мелочи волновали только Су: он всегда был готов считаться сентиментальным романтиком и не видел в этом ничего ужасного. Кевин же был иным. Не лучше и не хуже, просто был тем Кевином, которого Су знал так долго — и в реальности, и в идеальных декорациях Элизиума. И оборвать своё существование именно рядом с ним, вместе с ним, ради призрачного шанса на успех — что ж, для такого романтика это было максимально близко к определению счастья. И это даже лучший подарок, чем то украшение, которое настоящий Кевин подарил настоящему Су на закате старой эры, когда ему, наверное, было ещё не совсем всё равно.

В конце концов, это его последняя возможность повлиять хоть на что-то в этом безумном мире. Человеком Су страдал от бессилия как врач, не способный спасти пациентов, как безнадёжно влюблённый друг, как один из тех тринадцати, что так и не стали спасителями человечества в той мере, в какой хотели бы. Симуляцию заботило то же: быть сгустком информации — язык не поворачивался назвать это душой — о том, кто так и не смог добиться желаемого, было не легче. Осознавать невозможность повлиять ни на что. Днями, годами, тысячелетиями существовать в посмертном кукольном домике. И даже если их самоубийственное решение ничем не поможет, не всколыхнёт ни одну травинку в реальном мире и снова оставит Су ни с чем — он всё равно от него не откажется.

Он чувствовал присутствие Кевина, и ему даже не нужно было открывать глаза — в конце концов, для симуляции это всегда было лишь формальностью. Его самый лучший друг снова был рядом, этот некогда смешливый и наивный мальчишка, который просто хотел быть героем — и Су даже не нужно было привычно теребить металлический шнур серьги, чтобы обратиться напоследок к давним горько-сладким воспоминаниям из настоящей жизни: они и так всегда были с ним. Поистине пленником своего прошлого из них двоих был вовсе не Кевин.

Обратить всего себя в его мощь, его оружие, продолжение его руки — это меньшее, на что Су был ради него готов, и большее из всего, о чём он когда-либо осмеливался мечтать. И он сделал это с радостью и поразительным, долгожданным облегчением на душе. Да, всё же это была душа, и пусть бы фанатиков возмутило подобное богохульное определение. Су не было до этого дела. Это была его душа, которая точно знала: его решение, их решение было единственно верным.

***

— Ты вспомнил про мой день рождения? — приподнял брови Су, поигрывая непривычно тяжёлой серьгой. — Хотя, наверное, тебе напомнили Эден или Элизия.

Кевин набрал было воздуха в грудь и качнулся вперёд — Су практически увидел в нём того беспечного школьника, что несдержанно пихал лучшего друга кулаком в плечо, чуть что было не по-его. Но в последний момент он сдержался и опустил руку. Того мальчишки уже давно не было — Кевин действительно не оглядывался назад. По крайней мере, не так часто, как это делал Су.

Теперь и они, и мир вокруг были другими. И всё же Су было приятно, что среди этого мрака кто-то вспомнил о такой незначительной мелочи, как чей-то личный праздник, который у каждого из них мог в любой момент стать последним.

— Я бы никогда не забыл про день рождения лучшего друга, — буркнул Кевин, и губы Су сами собой растянулись в улыбке. Уж если Кевин в чём-то уверен, то…

Су примирительно кивнул, бездумно лаская пальцами цепочку серьги, всё ещё прохладную после ледяных касаний. Едва ли он уже сможет позволить себе бóльшую близость к нему, чем эта попытка уловить призрачный след его прикосновения. А ведь Су был и будет готов на много, много большее. Он бы без раздумий согласился стать для него кем угодно, хоть даже мечом в его руках, если бы Кевин только попросил.

— Я знаю, — Су закрыл глаза, чтобы вместо холодного и сбившегося с пути Кевина снова увидеть его. Такого, каким он мог бы стать, не сломай его эта жизнь. Того мальчишку, которому некогда посвятил всю свою любовь и преданность, и нёс это бремя до сих пор, и был готов нести его до самого конца несмотря ни на что.

***

"Всё равно я исчезну раньше тебя. Ненамного"

Краткое ощущение себя частью Божественного Ключа, несущего пламя справедливости, пока сознание Су ещё не растворилось в потоке нулей и единиц, волновало не так сильно, как возможность наконец ощутить прикосновение руки, вечно скрытой в перчатке. Как же одиноко, должно быть, было Кевину от невозможности кого-то коснуться — по крайней мере, сам Су постоянно изводился от мысли, что никогда не сможет снова познать его прикосновения и объятия, хотя бы дружеские. Ни о чём большем он и не мечтал. Лишь бы снова ощутить его присутствие — пусть даже благодаря ребяческому пинку кулаком в плечо.

Нет, всё же это превосходило все его потаённые мечтания. Не мимолётные касания в боязни навредить, но крепкая, уверенная хватка человека, умеющего держать оружие и точно знающего, что оно его не подведёт. Холодно не было — нет, наконец-то у Су хватало тепла, жара даже, чтобы ледяное прикосновение ощущалось приятно прохладным, желанным, практически необходимым. Всё остальное потеряло значение, остался лишь этот холод — как же иронично, что в итоге ради того, чтобы до него дотянуться, Су пришлось буквально сгореть. Понять, что значит быть мотыльком, который наконец долетел до желанного пламени и слился с ним воедино.

Он понимал, что к моменту завершения удара канет в небытие, но постарался продержаться как можно дольше, чтобы Кевину не пришлось уйти одному. В конце концов, Су всегда был с ним рядом, даже в самые мрачные мгновения, даже когда они оба сомневались во всём, включая друг друга и самих себя.

Вот и теперь он до последнего старался не раствориться в воссозданном симуляцией Ключе слишком быстро. И лишь в последний миг, когда удара было уже не отвести, когда Кевин вложил все свои силы в этот импульс, начав растворяться в потоке информации, Су отпустил остатки сознания, мысленно потянулся навстречу и наконец окунулся в исходящее от души Кевина тепло — то, о котором помнил всегда, хоть и не ощущал его так давно.

А потом наступила пустота.