— Что она ещё выкинула? — встревоженно спросил Дэрэк, едва в дверях обрисовался тёмный силуэт Джэда. — Чего она хотела?

— Ничего, — дёрнул плечом Дэйкен.

Он прошёл к окну, отвёл занавеску, уставился в серо-жёлтое тусклое нечто, открывшееся за ней, постоял так, опираясь локтями на подоконник, после чего порывисто обернулся и с нажимом произнёс, не то обращаясь к Дэрэку, не то рассуждая вслух:

— Насколько было бы проще, если б у Мэйлин родилась пара сыновей!

— Почему это? — удивился Дэриэн.

— Потому, что будущий король Саора видел бы во мне врага, друга, брата, соперника, Хранителя, но уж никак не… — Синеглазый оборвал себя и раздражённо прошёлся по комнате. — Как я объясню девушке, у которой только одно на уме, что она подвергается опасности, пытаясь отсрочить неизбежное?!

— Никак ты расстроен? — поразился юноша.

— Расстроен? Я вне себя от злости! — Дэйкен щелчком сотворил из воздуха копию вазы, что стояла на столе, и с размаху запустил ею в стену. Осколки веером брызнули в стороны и тут же исчезли, после чего Джэд, поостыв, рухнул в кресло.

— Ого! — присвистнул Дэрэк.

Синеглазый бросил на него свирепый взгляд, нисколько, впрочем, принца не испугавший. Наоборот, юноша приподнялся, готовясь слушать.

— Она предложила передать мне свои права на Саор, — мрачно сказал Джэд.

От изумления брови Дэриэна поползли вверх. Королева Мариэль преподносила одну неожиданность за другой.

— Она… мм-м… повредилась умом? — выдавил из себя Дэрэк.

— Возможно! — рявкнул Дэйкен. — Иначе, почему она предполагает, что я воспользуюсь её страстью и её слабостью?! Я что, похож на мерзавца, который на такое способен?! И после этого, она заявляет, что любит меня!

— Она тебя… О, Хранитель! — юноша озадаченно потёр виски. — Этого нам ещё не хватало!

Он ревниво окинул Джэда взглядом:

— Надеюсь, ты не поддашься чарам этой… королевы?

— Ты издеваешься?! Мне повторить тебе, что в моей жизни, кроме Эльги, нет и не будет ни одной женщины?!

— Знаешь, ты опять это так говоришь… — Дэриэн подошёл, присел на подлокотник кресла, приобнял: — Успокойся. Никому мы с Эльгер тебя не отдадим.

— Надеюсь… мне никто, кроме вас, и не нужен.

Юноша вздрогнул, пристально посмотрел на Джэда… нет, не может быть… Он не это имел в виду. Это он слышит в самой обычной фразе то, что ему так хочется услышать… хочется?!

— Хуже всего, Дэрэк, — хмуро продолжил Синеглазый, — что её не вовремя вспыхнувшее чувство в равной степени мешает нам обоим. Она не видит существующую опасность, я не могу подтолкнуть её к решительным действиям, не возбудив ложной надежды. Она цепляется за прошлое, у меня же связаны руки, хотя каждая минута промедления грозит нам столкновением с Рэгом.

— Её брат и впрямь опасен?

— Суди сам. Во-первых, от рождения наделён силой, чтобы, сидя в Шэньри, пытаться проникнуть в наши мысли. Хоть Шэньри и недалеко отсюда, вряд ли это по плечу рядовому магу. Во-вторых, братишка, мы на Маринике гости, а он тут вырос, знает Одигер как свои пять пальцев и сумеет при желании опередить нас и подчинить себе его мощь. Не смотри на меня с таким недоверием: я отнюдь не вездесущ и могу опоздать. Потом, часть моей силы уйдёт на защиту Саора: в первую очередь я обязан позаботиться о нём, а уж после — обо всём остальном.

— Неужели всё так серьёзно? Ведь мы пока не знаем, о чём думает и чего хочет этот самый Рэг. Почему ты решил, что он настроен враждебно? Что обязательно станет нам мешать? Что заставило тебя безоговорочно поверить утверждению Мариэль, что её брат — безжалостный убийца?

— Я чувствую зло, — просто ответил Джэд. — И я был в Шэньри. Поверь, тот, кто развлечения ради устраивает засуху и голод, жалости лишён. От человека, что следит за нами с первой минуты пребывания в этом доме, исходят ненависть и страх. Чем дольше он наблюдает, тем больше боится и тем сильнее хочет уничтожить.

— Странный человек.

Синеглазый нахмурился:

— Очень опасный. Не разобрать, чего он добивается — власти, мщения или чего-то ещё. Ясно одно: мы должны быть настороже. Тем более что, если бы Рэг стремился только к власти, он давно подчинил бы себе и Шэньри, и Мариник.

— Мариэль упомянула какое-то условие Тора. Что общего может быть у Хранителя с таким человеком?

— Дэрэк, Рэг не обычный преступник — он сын короля и возможный наследник трона. Если бы с Мариэль случилось несчастье, власть перешла бы к нему. Представляю, как этого боялся Тор, раз позволил править незаконному королю, раз пошёл на многое, чтобы заставить Рэга держаться подальше от Саора и сестры. Наверно, у него не оставалось иного выхода, коли он, за две тысячи лет никого и ни в чём не неволивший, решился на подобное! Не мудрено, что он это скрыл!

— У тебя такое лицо, словно Хранитель должен стыдиться того, что принудил убийцу стороной обходить наш мир.

— О да. Саор он защитил. А Мариник, а Шэньри? То, что Рэг не вредил нам, не означает, что он пощадил других.

— К чему ты клонишь, Синеглазый? Рэг — мерзкий тип. Ты сам это сказал. Его и близко нельзя подпускать к Саору, что Хранитель и сделал. Чем ты недоволен? Что Тор утаил от тебя правду?

— Тем, что его не заботила судьба мира, в котором оказался заперт прирождённый великий маг и убийца, — сухо бросил Джэд.

Дэриэн с неприкрытым изумлением воззрился на него:

— Впервые вижу, что ты беспокоишься о том, что происходит по ту строну Моста. Раньше это тебя не тревожило… по крайней мере, настолько.

— Дэрэк, а тебе не приходило в голову, что мы поступаем бесчестно, отправляя наших преступников в иные миры? Что отвратительно добавлять им лишние проблемы? Чем эти миры заслужили такое с собой обращение? Неужели наша магия даёт нам право не заботиться больше ни о ком?

— Но что же тогда будет? — растерялся юноша. — Саор не может позволять себе прощать преступников!

— Я не говорю о прощении. Мы в состоянии создать для каждого из них место, наподобие Нейтральной полосы, где люди, похожие на Рэга, не станут угрозой тем, кто вынужден находиться с ними рядом.

— Ты делился своими мыслями с Кругом? — оживился Дэриэн.

— Нет ещё. Изгнаний за время моего правления было всего три, Лекст стал бы четвёртым. Хотя я не однократно порывался поднять этот вопрос и принять поправку к Закону об изгнании… а может, даже новый Закон.

— Вот это да! — Дэрэк аж подскочил на месте. — Давно ты об этом задумываешься?

— Года два. С того самого дня, как Лерх устроил резню на Артреске. Я предупреждал Круг: парень воспримет изгнание сродни вседозволенности. Не послушали. Через месяц Лерх завоевал пол-Артреска, наплевав на Закон Гэдэи, и установил свои порядки. За ним послали Вестников: он убил их. При этом погибли триста семь человек, рождённых в Артреске. Главным из Вестников был единственный сын Эдры, Гелд. Талисман на груди Наставницы — память о нём… Этот камень носил Лерх, а до него он принадлежал царям Артреска: Гелд сорвал его, умирая. Я забрал талисман из мёртвой руки и отдал Эдре. В порыве горя она начертила на нём: «Расплата!» Но Саор хотя бы платил за собственные ошибки. А Артреск, благородный мир воинов, — чем провинился он?! — Глаза Джэда потемнели. — Те люди… Они бросались на заклятия и гибли прежде, чем успевали осознать, что происходит.

— Ты был там?

— Да. Гелд слишком поздно позвал на помощь. Когда я явился, он был уже мёртв, его спутники тоже. Солдаты Артреска валялись бесформенными кучами. Они следовали приказу — взять чудовищ любой ценой. И не дрогнули, столкнувшись с тем, что выходило за пределы их понимания. Отважные и преданные, они отдали жизнь — ради чего?! Лерх не дался живым, закололся, крикнув мне напоследок: «Всё это твоя вина!» Это, действительно, была моя вина, Дэрэк… Я не должен был выпускать в иной мир человека, не уважающего жизнь. Лерх стал убийцей уже в Саоре и сам по себе не мог измениться. А я позволил ему свободно распоряжаться среди неравных ему по силе!

— А что по этому поводу говорил Тор? Когда-то именно он подсказал королеве Гэдэе заменить казнь преступников на изгнание, это его идея. Он был согласен с тобой?

— Он предоставил мне самому решать, как поступать: смириться со старым Законом, принять новый или же продолжать и дальше искать новые средства, иные пути к цели.

— И ты всё ищешь?

Джэд усмехнулся:

— Новый Закон, Дэрэк, — это не стычка с отрядом озлобленных головорезов. Тут опасно поддаваться эмоциям, повинуясь первому порыву. Малейшая оплошность может оказаться роковой как для Саора, так и для меня, перечеркнув всё, что мне удалось сделать раньше, и сделать более-менее приемлемо. Пока я полностью не уверился в полезности моих замыслов, я не собирался оповещать о них всех и вся.

— Но мне ты доверился.

— Тут особый случай. У меня есть причины быть с тобой откровенным. Ошибаюсь я или нет, кто-то должен знать о моих намерениях. И лучше, если это будешь ты. Ты всегда чувствовал, когда и о чём следует говорить и, что ещё важнее, как и зачем. Я полагаюсь на это твоё чутьё… да и на тебя тоже.

Он поднялся и добавил, не глядя на брата:

— Значит, у меня одной заботой стало меньше.

***

Лес, золотой от солнца, от цвета листвы и трав, залитый ярким солнцем. Дорога прямой жёлтой лентой бежит среди ровных стволов, уносясь в янтарную даль. Дэрэк идёт рядом с Дейзи, и та весело смеётся, поворачивая к нему безмятежно счастливое лицо. Они держатся за руки. Хорошо и покойно.

Но лес почему-то темнеет, свет меркнет, и дорога погружается во мрак. В темноте рука Дейзи, несмотря на все усилия её удержать, выскальзывает из ладони Дэриэна. Девушка отклоняется куда-то в сторону, удаляется, и нежный образ тает, растворяется во тьме. Юноша хочет крикнуть, позвать, вернуть её, пока ещё не поздно, но слова застревают в горле, не выходя наружу. Что-то невидимое, необъяснимое, чему нет названия, наваливается на Дэрэка и душит, душит до тех пор, пока он не падает на землю и… просыпается.

Он лежал на кровати в доме Мариэль. Лес и Дейзи остались во сне. Но боль и ужас не проходили. Принц попытался пошевелиться — и не смог. Нечто, казавшееся продолжением кошмара, приковало его к постели, страшной тяжестью надавив на грудь. Шею словно стянула удавка, с каждой секундой сжимающаяся всё туже и туже. Он задыхался. В глазах вспыхнули тусклые жёлто-зелёные узоры, как от жара или удара. В голове всё путалось, и лишь одна мысль мучительно билась, желая вырваться из липкого страха: только не это, не конец! Я не хочу, не могу уйти Так! Во рту стало горячо и солоно, пересохшие губы склеились, не позволяя не то что криком — шёпотом позвать на помощь. Дэрэк ощутил, что опять балансирует на краю тёмной бездны, чёрной бесконечности, что ещё миг — и он вновь различит ледяной голубой свет, бесстрастный и мертвенно спокойный, и от ужаса надвигающегося холода всей душой беззвучно выкрикнул единственное доступное ему заклинание: «Джэд!!!»

Всё оборвалось так резко, что он не сразу это осознал. Вернулась способность дышать, глотать, двигаться. В голове прояснилось, и он услышал голос — родной, настойчивый, требовательно зовущий из ниоткуда: «Дэрэк!»

— Дэрэк! — уже громко и тревожно прозвучал в ушах голос Дэйкена, и первое, что юноша увидел прояснившимся зрением, был Синеглазый, обнимающий его и взволнованно заглядывающий ему в лицо.

— Что… это… было… — отдыхая на каждом слове, с трудом выдавил из себя Дэриэн.

— Молчи. Не пытайся говорить. — Джэд провёл ладонью вверх-вниз по шее брата, снимая последние остатки боли, усталости, пережитого потрясения. Дэрэк перехватил ладонь, прижался к ней пылающей щекой и так замер, глядя в синие глаза…

— Дэрэк мой… всё позади.

Юноша приподнялся на кровати, быстро оглядывая комнату. Огонёк над плечом Дэйкена выхватывал из полумрака угол кресла, край скатерти на столе, скомканный коврик перед кроватью брата, торопливо сброшенное на пол одеяло. Сам Синеглазый был неодет, и сейчас поспешно натягивал штаны и сапоги, гремя металлической пряжкой ремня.

— Ты куда? — напрягся Дэрэк.

— Схожу проверю, всё ли ладно с нашей королевой.

— Я с тобой! — Принц живо вскочил на ноги, хватая в охапку одежду. — Один я не останусь!

Джэд понимающе посмотрел на его испуганное лицо и кивнул, не споря.

— Так что это было? — вновь спросил Дэриэн, на ходу заправляя рубашку. — И что оно собиралось со мной сделать?

— Убить, — Дэрэк не видел лица Синеглазого, но голос мага прозвучал с особой силой. — Посметь напасть на тебя! На тебя!! Чёрт побери, этот парень и впрямь многому научился на Маринике! Нападать исподтишка на спящего, безоружного — это!.. — Джэд не нашёл слов и только скрипнул зубами.

— Рэг, — мрачно выдохнул принц.

— Он самый. — Синеглазый дёрнул плечом. — И я тоже хорош! Понадеялся на Барьер, не поставил защиту… Никогда себе не прощу!

Он негромко постучал в дверь спальни девушки и настороженно прислушался.

Она открыла столь поспешно, что сразу стало ясно: не спала. При виде Джэда в глубине её огромных глаз вспыхнула радость, но тут Мариэль разглядела в полутьме коридора Дэриэна и вмиг стала напряжённой и ожидающей.

— Прости, королева, — извинился Дэйкен. — Мы пришли узнать, не случилось ли с тобой беды. Твой брат пробил Барьер и напал на принца.

Девушка вздрогнула и повернулась к Дэрэку:

— С тобой всё в порядке?!

— Да, благодарю, — несколько удивлённый её искренним беспокойством, ответил юноша, — Всё обошлось.

— Королева Мариэль, — тон Джэда оставался вежлив, но в нём явно проступил нажим, — я вынужден напомнить, что по-настоящему в безопасности ты будешь лишь в Саоре.

Она отвела взгляд, медля с ответом.

— Сегодня с рассветом, — наконец решилась она. — Как только взойдут солнца, я буду готова.

Синеглазый коротко кивнул, давая понять, что разговор окончен. Дэриэн глянул на него, на Мариэль и шагнул вперёд:

— Королева, что тебе дадут эти несколько часов? Сейчас или чуть позднее — разница невелика, а тем не менее…

— Дэрэк! — жёстко одёрнул его Джэд. — Перестань. Королева может подумать, что мы боимся за себя. Ты слышал ответ. Пойдём спать.

Скрепя сердце, Дэриэн подчинился. Но он был недоволен и расстроен, почти рассержен.

— Почему ты не позволил мне её уговорить? — сердито бросил он, едва войдя в комнату. — Сам же твердишь, как опасно нам здесь задерживаться, и затыкаешь мне рот!

— Уговорить? — усмехнулся Синеглазый. — Дэрэк, мы сказали достаточно. Мариэль взрослая, и характер Рэга ей известен. Если она предпочитает рисковать, мы не в силах запретить ей делать это. Я обязан защищать её. Но ни упрашивать, ни умолять, ни тем более решать за неё я не стану. И тебе не разрешу. По отношению к королеве Саора это — признак по меньшей мере неуважения. Мы можем быть не согласны с королевой. Но мы должны уважать её.

— Со мной ты вёл себя по-другому, — с обидой высказал юноша.

Джэд поглядел на него с нежностью:

— Дэрэк мой… Я виноват. В том, что торопил, подстёгивал, провоцировал тебя, гнал вперёд, не давая опомниться и испугаться. Был безжалостен и строг, груб, резок, несдержан и не до конца чистосердечен… в общем, проявил себя во всей красе. Но скажи — разве я что-то решал за тебя?

Помолчав и подумав, Дэрэк покачал головой:

— Нет. Конечно, нет! — он улыбнулся. — Мой выбор был только моим, и как же я потом был горд, что выбрал правильно!

— Вот я и хочу, чтобы потом у Мариэль было право гордиться собой или упрекать себя — как сложится. Но не меня или тебя.

Юноша присел на кровать:

— Долго ли до рассвета?

— Часа три с половиной.

Дэриэн вздохнул и боязливо покосился на окно.

— Не волнуйся, ложись, — успокоил его Джэд. — За мой Барьер Рэг проникнет, только если я его пропущу. Теперь он обязательно сюда пожалует — взглянуть, кто это ему смеет противостоять. Хотя я и желал бы оттянуть эту встречу.

— Почему? — удивился Дэрэк.

— Я боюсь за вас, — Синеглазый нервно прошёлся по комнате. — За тебя, за Мариэль. Выпад Рэга показал, с кем мы столкнулись. Я его недооценил… и едва не опоздал.

— Ты же справился.

— Только потому, что у тебя хватило воли позвать на помощь.

— Как ты меня услышал?!

— Сам не знаю! — Джэд сел рядом с братом. — Сначала я решил, что это способность Хранителя. Но это иное… Мне кажется, я слышу тебя до сих пор. И чувствую. Сейчас тебе страшно, правда? И холодно.

«Очень страшно, Синеглазый…»

«Я тоже очень за тебя испугался!»

Они изумлённо уставились друг на друга.

— Джэд, это что?!

— Понятия не имею…

«Так будет всегда?!»

«Ты против?»

«Нет. Это здорово! Интересно, а кроме мыслей, что-нибудь передаётся?»

— Попробуй меня ущипнуть.

— Чёрт, больно! Как будто самого себя! — Дэриэн засмеялся. — Теперь нам придётся очень беречь нас самих! Ты порежешься — я почувствую. И наоборот. Теперь ты ничего от меня не скроешь!

— Попробуй сейчас узнать, что я думаю.

— Не получается. Что ты сделал?

— Закрылся. Значит, это контролируемо… хорошо.

— А о чём ты думал?

Джэд отвернулся:

— Так… Глупости. Всё это, наверно, уже не имеет значения… Ты хотел спать, Дэрэк.

Юноша зевнул и откинулся на подушки:

«Утром разберёмся, что это за связь появилась между нами. И глупости твои. Учти, всё из тебя вытрясу. Надоела мне твоя скрытность…»

Синеглазый улыбнулся. Он продолжал сидеть на краешке кровати. Как непривычно видеть руки, не стянутые серебристыми браслетами королей! В мерцающем свете огонька Дэриэн различал обращённый на него проникновенный взгляд невероятных глаз, пока его веки не сомкнулись.

«Дэрэк, — неожиданно услышал он в полудрёме, — раз ты сам заговорил… Потом у нас не будет времени. Пусть это ничего и не изменит… Я хочу, чтоб ты знал! Я давно собирался признаться тебе… Почему я не решился раньше! А теперь стало слишком поздно…»

 «Уже действительно поздно, — сонно откликнулся Дэриэн. — Ночь глубокая, и ты тоже устал… ложись спать, мой Синеглазый. Завтра всё скажешь».

— Спи, мой Дэрэк, — еле слышно шепнул Джэд.

Он потушил огонёк и какое-то время сидел в темноте, уронив лицо на руки. Затем распрямился, тряхнул головой, убедился, что юноша крепко спит, и достал небольшой сиреневый кристалл.

— Три часа — уйма времени, — кивнул себе король.

***

Она стоит в тронном зале Оржа и держит на руках младенца. Карие глаза ребёнка глядят осмысленно и вопрошающе со светлого лица. И ещё — обречённо.

— Он мой, Зэльтэн, — говорит ей Арген, — отдай его мне. Тебе от него мало проку. А мне он нужен. Нужен Саору. Он уже не твой. Ты не воспитаешь его, как следует, не подготовишь его к его судьбе.

Так говорит он, подходя и забирая крошечное тельце из её покорных рук, и облик его вдруг меняется, наряд короля сливается в чёрное пятно плаща, и перед ней уже не Арген, а кто-то иной, тёмный…

— Всё хорошо, — говорит он ей, прижимая ребёнка к себе. — Теперь он мой. Навсегда.

Тронный зал замка преображается, превращается в пустыню под чёрным небом, холодную, мрачную. Яркие звёзды светят в ночи… или не звёзды, а чьи-то глаза?

— Всё правильно, — повторяет другой голос, чистый и спокойный. — Ты должна была так поступить. Это не было ошибкой. Меня выбрали. Так было нужно.

— Кому нужно? — кричит она в пустоту, и тогда Синеглазый встаёт рядом с ней в пустыне… нет, уже не в пустыне — в комнате её дома в Иринее, где она спит в своей кровати, и смотрит на неё, спящую.

— Ты ни в чём передо мной не виновата. Теперь, когда я это знаю, я могу примириться с тобой. Ты дала мне жизнь — я тебе благодарен. Другой вернул её. Но я не принадлежу ни тебе, ни ему. У меня свой путь. Ты больше не будешь мучиться. Я обещаю. Прощай. И прости нас обоих.

Они удаляются — две тёмные тени, и ей уже не страшно и даже не больно, только светлая грусть остаётся в ней.

Зэльтэн вскочила в постели. Она была одна в доме, в пустой комнате. Ночь таяла, Тэор спешила за братом. Глубокая печаль отпустила её. Она тихо заплакала, и слёзы наконец принесли ей облегчение.