Бомгю не нравится стоять у двери туалета, следя за тем, чтобы никто посторонний туда не зашёл. Ему не нравится слушать доносящиеся из-за двери судорожные вдохи в перерывах между надрывным кашлем и всхлипами. Ещё больше ему не нравится, что все эти страшные звуки воспроизводит его лучший друг, его Субин Хён.

Они с Бомгю познакомились в больнице, специализирующейся на необычной болезни. Там оказалось, что у них обоих есть склонность к ханахаки. С тех пор у Бомгю над рабочим столом висит рекомендация от врача:

«Исключить любые отрицательные эмоции, выходящие за грани установленной нормы. Регулярная диагностика психологического и фезического состояния с уклоном на предотвращение ханахаки»

У Субина тоже есть такая. Только он её прячет в альбом с детскими фотографиями и делает вид, что с ним всё в порядке.

Бомгю слышит, как Хён смывает в канализацию последствия своих "излишне сильных отрицательных эмоций", моет руки, умывается и выходит в коридор. Бомгю больно смотреть на влажную чёлку, опухшие глаза с лопнувшими капиллярами и натянутую улыбку.

— Пойдём? — голос у Субина хриплый, надломленный. Раньше он занимался вокалом, побеждал в разных конкурсах, настоящий талант. Но ему пришлось бросить всё, когда испытываемое им отчаяние спровоцировало обострение и рост спящих до этого цветов в грудине.

— Пойдём, — Бомгю жаль Субина, но он не может позволить себе ни переживаний, ни нервных срывов. Он не хочет откашливать лепестками и чувствовать под кожей движение растущих стеблей, — Нам пять минут осталось до математики, а там уже домой...

— Угу, — в последнее время он почти не разговаривает, но Бомгю не придирается.

Хён выше, и ноги у него длиннее, но плетётся он медленнее Бомгю раза в два. Всё в Субине кричит о помощи: красные глаза, тёмные круги и мешки под ними, чрезмерная бледность и нездоровый румянец, потрёпанная одежда и искусанные в кровь пальцы.

Когда всё это только начиналось Бомгю пытался помочь, таскал старшего к врачу, разговаривал по душам, выпрашивал рассказать причину, но Хён молчал.

Правда вскрылась, когда они с Субином случайно застукали парней из параллельного класса целующимися недалеко от школы. Бомгю тогда с трудом вспомнил, что одного из них зовут Ёнджун, а Субин среагировал мгновенно, убежал, оставив объясняться и выслушивать извинения и просьбы не рассказывать никому.

Потом у Субина случился приступ.

Бомгю был в шоке, когда увидел комнату старшего. Пол, стол, кровать — всё было в красных лепестках — кажется — роз, а на подушке, с которой Хён сидел в обнимку, были следы крови и слёз.

Сам Субин тогда едва походил на живого человека, скорее на реалистичную куклу, украшенную к хеллоуину с излишним энтузиазмом. В уголках его рта высохли капельки крови, всё лицо было в красных пятнах от долгих слёз, а руки дрожали при любой попытке шевельнуть ими.

Бомгю в тот день было очень страшно. Он боялся оставить Субина одного, боялся сидеть с ним рядом. Они не обсуждали тот вечер, младший только спросил: "Ёнджун?", — и получив утвердительный кивок вместо ответа, замолчал, следя за тем, чтобы друг уснул и не сделал ничего более страшного.

На следующий день Бомгю купил лекарства, чтобы умалить Субинову, да и свою собственную тревожность. Постепенно, он успокоился, перестал перенимать на себя проблемы Субина, его переживания и страдания, но всё ещё не мог избавится от лёгкого страха стать таким же, как его друг.

Урок математики Бомгю не запомнился, осталась только головная боль от криков нервного учителя, который считал, что дети уделяют недостаточно внимания его предмету несмотря на выпускной класс. Бомгю старался не слушать его, он старательно готовился к экзаменам, занимался дополнительно, хоть из-за этого ему и пришлось сократить общение с Субином.

В последнее время старший совсем потух, и Бомгю чувствует, как внутри него что-то подозрительно шевелится. Кажется, ему пора переходить к активным действиям, если Субин не собирается ничего делать со своим состоянием (Бомгю не хочет думать о том, что старший уже смирился со смертью).

— Пока, — сухо прощается Субин, зная, что младшему нужно идти на дополнительные занятия, и уходит домой.

— Пока, — отвечает Бомгю и уходит в противоположную сторону.

Сзади слышится топот, и Бомгю чувствует, как на его плечи ложится чтя-то рука. Одного взгляда на тонкие пальцы хватило, чтобы узнать в их владельце Кан Тэхёна. Они вместе ходят на допы, и Бомгю знает, что они учатся в одной школе, но Тэхён перешёл в неё совсем недавно, да и учился в параллельном классе. В общем, они хорошо общались, но в стенах школы почти не виделись. В основном потому, что Бомгю старался не отходить от Субина.

— Давай поедим после занятий вместе? — Тэхён внимательно смотрел на Бомгю своими ясными, будто всезнающими глазами.

Бомгю подавил в себе первый порыв согласиться не подумав, вспомнил о Субине, дома у которого он теперь проводит всё своё свободное время, и удручённо покачал головой. От Бомгю не скрылось ни разочарование, ни заинтересованность Тэхёна, который, видимо, что-то заподозрил, но тактично промолчал.

— Извини, у меня сегодня много планов.

— Ну ладно, сегодня придётся звать Ёнджуна. Он как раз освободится через пару часов. Тогда, потом как-нибудь поедим вместе?

Бомгю, кажется, застыл. Он рефлекторно скинул с себя руку Тэхёна, глаза друга теперь казались ему бездонными, затягивающими в пучину страданий, губительными. Бомгю боялся, он едва сдерживал дрожь во всём теле, внутри него просыпалось страшное, заполняло и стягивало в узел внутренности.

— Нет... Я... Прости... — он убежал вперёд, не оглядываясь на помрачневшего Тэхёна. Да, им ещё несколько часов сидеть вместе на занятиях и общаться потом до самого окончания школы, но Бомгю некогда думать о неловкости. В его голове только что самый приятный в общении человек оказался другом парня, из-за которого Субин может умереть.