Узкий туннель был отвратительным местом для отдыха: темный, изгибающийся и с плохой акустикой. Никогда не узнаешь, что спускается сверху или проползает снизу, пока оно не упрется прямо в тебя. Потому они продолжили подъем, несмотря на усталость и разочарование.

Забираться вверх по неровному, душному и тесному туннелю было еще тяжелее, чем спускаться. Даже меч, такой привычный, теперь казался отлитым из чугуна. Увидев наконец выход к фабрике, Латоносец почувствовал такое сильное облегчение, что его почти можно было назвать радостью. Но Безмолвная жестом остановила его и осторожно выглянула в проход.

«Там автоматоны шастают!»

- Иди ты знаешь куда со своими автоматонами, – процедил Латоносец.

Он ожидал, что Безмолвная огрызнется в ответ, но, когда она обернулась, он увидел в ее глазах лишь сожаление.

«Я пытаюсь сказать, что здесь выходить слишком опасно», – вздохнула она, – «Извини. Мне казалось, что это хорошая идея – узнать побольше про место, где мы уже много раз погибали, прежде чем подниматься снова. Но я сделала ситуацию только хуже.»

О, посмотрите-ка. Он ввязывался в ненужные ему битвы, ловил на себя удары, ползал по этой треклятой кишке, пробирался через лагавулиное гнездо, пока она стояла в сторонке и командовала, остался с чудовищными ожогами – и все потому что ей приспичило потратить все деньги на этот диск. А теперь она решила, что стоит сделать грустные глазки, как он тут же все простит. Она должна твердо усвоить, что связалась не с тем парнем, пускай теперь прочувствует на себе…

Латоносец успел отвернуться от Безмолвной прежде, чем демон перехватил контроль, и струя пламени, вырвавшаяся из его пасти, ударила в каменную стену. Зарычал, впился когтями в собственные плечи, закрылся в коконе из перепончатых крыльев, которых только что не было. Вдохнуть, сосчитать до десяти, представить холодный величественный ледник, сжать в ладони камешек и растереть его в пыль, вернуться в эту реальность, он сейчас в Шпиле, между Преддверьем и Городом, его напарница осторожно тянет к нему руку, подожди, какого?!

- Н-не подходи, – хрипло выдохнул Латоносец и закашлялся огнем.

Безмолвная кивнула, поставила перед ним что-то блестящее и быстро отступила подальше. Он почти машинально подобрал предмет, оказавшийся фляжкой, тупо уставился на нее, пытаясь понять, в чем смысл, а потом отвинтил крышку и сделал глоток. Вода. Обычная вода, теплая и не очень свежая, но все равно приносящая облегчение.

- Я боялся, что однажды это случится, – он вернул Безмолвной опустевшую флягу, стараясь не смотреть ей в лицо, – Что он влезет в мои мысли, пока я слаб, и…

«И ты показал ему, кто здесь главный. Идти можешь?»

- Да.

«Давай поднимемся выше. Может, наверху окажется безопаснее, чем здесь.»

Внутри Латоносца все протестовало против идеи не выходить из туннеля, но он слишком плохо знал эти места, а автоматонов было слишком много. Безмолвная была права – снаружи они оба почти гарантированно погибнут. Впрочем, от этого осознания было не легче. Наверное, ад, который ждет его после окончательной смерти – это бесконечный туннель. Только без руки, протягивающей флягу с водой. Он шел, не следя за дорогой и стараясь не думать о том, сколько еще осталось подниматься наверх, прежде чем они найдут еще какой-нибудь пролаз.

«Эй, я что-то слышу» – неожиданно сказала Безмолвная, – «Похоже, вода шумит.»

Она прильнула к стене Шпиля, и та неожиданно пошла трещинами и раскрошилась прямо под ее пальцами. За стеной был тихий уединенный зал, показавшийся Латоносцу осколком совершенно другого мира, не тронутого шпиль-чумой. Воздух внутри был свежим и прохладным, посреди зала располагался изящный фонтан, из которого текла сверкающая и мерцающая вода, каменный пол вокруг него был покрыт густым мягким мхом, а между плитами прорастали живые растения – абсолютно нормальные, ни следов болезни, ни зубов в неположенных местах.

«Кажется, я сплю» – восхищенно вздохнула Безмолвная. Подошла и села у фонтана, вглядываясь в воду.

- Постой, – нахмурился Латоносец, – Это все наверняка морок…

Стоило ему выйти из туннеля, как треснувшая стена Шпиля вновь срослась у него за спиной, став прочным надежным камнем. Безмолвная тем временем опустила в воду засохший лист – тот мгновенно ожил, расправился и позеленел.

«Напоминает святилище какого-то Древнего. Но тут нет ни изображений, ни глифов… только символ в виде глаза.»

Она зачерпнула воду из фонтана и принялась жадно пить. Немного поколебавшись, Латоносец последовал ее примеру и почувствовал, как нежная прохлада растекается по усталым мышцам, а когти демона, сжимающие его душу, ослабевают. Даже сожаления о прошлом ушли, уступив место безмятежности и легкой эйфории. И даже благодарности этому миру за то, что в нем еще осталось что-то хорошее.

Он снял тяжелые доспехи, растянулся на моховом ковре и глянул на Безмолвную с искренней теплотой.

- В любом случае, не твоя вина, что все пошло наперекосяк. Иногда неудачи просто случаются. Но я лишь плыву по течению, а ты пытаешься понять врага, с которым сражаешься, и твой план имел шанс сработать. Я совершенно незаслуженно сорвался на тебе.

Безмолвная лениво смотрела в потолок. Над ними проплывали крошечные мерцающие призрачные огни.

«Оставь прошлое в прошлом.»

- Что, – усмехнулся Латоносец, – не станешь травить меня за это?

«А толку. Если мне когда-нибудь понадобится тебе отомстить, я просто скажу, что ты, ну, знаешь, не самое злобное злище на свете. Ты ж тогда сам себя сожрешь за то, что позволил кому-то о тебе хорошо подумать.»

- Коварство, достойное Змеи. Как ты думаешь, стирать одежду в волшебном фонтане – это неслыханное кощунство?

«Не вижу здесь запретительной таблички.»

Латоносец наклонился к фонтану и содрал с себя рубаху, пропитанную потом и кровью. В тех местах, где повреждения были особо сильными, она отходила вместе с лоскутами обгоревшей светло-зеленой кожи.

«Дурной, что ли, отрывать прилипшую ткань от ожога?» – аж подскочила Безмолвная, – «Ее аккуратно срезать нужно, чтобы не было травмы!»

- С моей регенерацией травмы быстро заживут. А новую рубаху взамен порезанной я могу и не найти.

«…»

- Что? Я не чувствую боли, это часть демонических способностей.

«То, что ты не чувствуешь боли, не значит, что ее нет. Дай хоть промою и забинтую, рассудительный ты наш», – Безмолвная, слегка успокоившись, подсела к нему и принялась возиться с перевязками, – «Тебе ведь даже не холодно. Мог бы и без рубахи спокойно ходить, заодно собрал бы на себя всех девиц Шпиля.»

- Спасибо, но одна грозная культистка у меня уже есть, – сдержанно ответил Латоносец. Тем временем заросли осоки у подножия фонтана зашевелились, и из них выскочила бумажная лягушка. Несмотря на то, что это существо явно было рукотворным, среди камней, воды и живого мха оно смотрелось удивительно органично, словно было естественной частью этого оазиса. Лягушка запрыгнула на колени к Латоносцу и сразу же развернулась, став обычным листом бумаги. На обратной стороне оказалось послание, написанное изящными каллиграфическими буквами:

Здравствуй, о странник, чьи тело и дух в изможденьи взывали

К силам превышним, моля даровать очищенье и отдых!

Я, Созерцающий, прибыл сюда с поручением важным:

Шпиль оценить и его суть постигнуть до самых истоков,

Вен-коридоров сплетенье измерить своими шагами,

Древние тайны познать, что скрывает порочное Сердце,

Бездны достичь и вглядеться в глаза ей, сомненья отринув.

Путь мой тернист был и долог, но вот я достиг Запределья,

К небу поднялся, и мысли с реальностью стали едины.

Там мне открылось, насколько пластично и гибко пространство,

Там изваял я своими руками фонтан очищенья,

Сделал реальным и вплел его в зыбкую Шпиля структуру,

Дабы тебе он явился, когда ты нуждаешься в этом.

Благословен будь, искатель; за сим я с тобою прощаюсь

И продолжаю свой путь постиженья утерянных знаний,

Целью задался я выправить мир, покорив само время.

Вместо подписи стоял уже знакомый символ глаза. Как только Латоносец прочитал письмо, оно снова сложилось в фигурку лягушки.

«Любопытно», – хмыкнула Безмолвная, – «Еще один контрактор Ньяу? Далеко же он забрался.»

- Не уверен, что он контрактор. Ньяу нужны те, кто хочет уничтожить Сердце, а не играть с его темными тайнами, – Латоносец рассеянно погладил пальцем лягушку, сидящую у него на ноге, – Нет более опасного сочетания, чем добрые намерения и непоколебимая самоуверенность.

«Да, особенно когда дело касается Шпиля. Надеюсь, он будет в порядке.»

Латоносец покачал головой.

«Надеюсь, он уже мертв. Это значило бы, что ему повезло.»

Время у фонтана текло незаметно. Они не смогли отказать себе в удовольствии хорошенько вздремнуть, даже не беспокоясь о том, чтобы выставить часового. Уходя, Безмолвная оставила один из своих ножей на краю фонтанной чаши в знак благодарности и уважения.

Двери зала вывели их в жилой квартал Города и исчезли, как только оба путника оказались снаружи. Здесь было оживленно и многолюдно, но довольно мирно. Только толпа культистов, одетых в птичьи маски, что-то каркала и размахивала оружием, но прохожие не обращали на них никакого внимания – видно, для них это зрелище было совершенно привычным.

«Подожди тут, я быстро», – возбужденно шепнула Безмолвная и убежала в сторону культистов, как раз заходящих в небольшой собор. Латоносец остановился у стены, разрисованной мелом, и от нечего делать стал разглядывать эти каракули – в основном там повторялся сюжет с человечками, поклоняющимися крылатой фигуре. Рядом висел плакат с надписью «ОСОБО ОПАСНЫ. При обнаружении сообщить Бронзовому Автоматону» и несколькими портретами, в одном из которых Латоносец с удивлением узнал себя. Впрочем, сходство было очень условным: рисовал явно кто-то, ни разу не видевший Латоносца живьем, но знающий, что у того должны быть меч, наплечники и маска. Второй портрет изображал Безмолвную, уже куда больше похожую на саму себя, разве что с огромной косой вместо ножей и с пышной грудью, неправдоподобно выпирающей из-под плаща. Третий, с большим прямоходящим котом голубого окраса, был перечеркнут крест-накрест, а на четвертом была темноволосая женщина в фиолетовом облачении, держащая посох с навершием в форме ромба. Мимо прошли двое местных, и Латоносец уловил обрывок их разговора: «…стража разнесли уже третий раз за неделю, нет чтоб усилить охрану снизу…»

Через несколько минут объявилась и Безмолвная.

«Смотри, что у них в храме раздают!» – радостно выпалила она, показывая Латоносцу большой кинжал с причудливо раздвоенным лезвием.

- Ну и что? У тебя этих кинжалов под плащом целый склад.

«Да, но этот ритуальный! Ты видишь, какой он красивый?»

- Тебя не смущает, что это оружие враждебного культа?

«Наверное, смущало бы, будь это змеиный культ, порочащий имя моей богини», – Безмолвная пожала плечами, – «А так оружие как оружие.»

- Взгляни лучше сюда.

Латоносец кивнул на плакат.

- Время работает против нас. С каждым разом Шпиль узнает о нас все больше, а мы лишены этой привилегии. Вынуждены каждый раз заново искать дорогу во тьме.

«Особо опасны мы для Сердца», – задумчиво прокомментировала Безмолвная, – «Местные вроде больше страдают от таких же местных. Значит, фиолетовая, скорее всего, тоже на нашей стороне. А вот рисунок с сиськами очень любопытный, тут явно есть какой-то смысл.»

- Думаешь, художник положил на тебя глаз?

«Не. Думаю, художник не знает, как я выгляжу, зато хорошо знает, как выглядит немезис. Видимо, здесь они тоже водятся. И он, скорее всего, пытался подчеркнуть мой пол как отличительную черту.»

- Что такое немезис?

Безмолвная показала на череп, украшающий ее голову.

«Призрак. Неупокоенная душа человека, умершего ужасной смертью и переродившегося в монстра. Мой народ сделал их истребление своим священным долгом. Мы охотимся на них, а потом помещаем их прах в курительницы и вдыхаем дым, чтобы на короткое время овладеть призрачной силой.»

- Если это действительно контракторы Ньяу, – Латоносец взглянул на зачеркнутого кота, – получается, что кто-то нашел способ окончательно их уничтожать.

«Или же он поддался скверне. Или сам ушел. Или его никогда не существовало, а это хитрый план по запугиванию. Мы не можем знать точно.»

Он сорвал плакат со стены, и они отправились дальше.

Идти приходилось практически наугад, выбирая те дороги, которые вели вверх. Наконец они добрались до края островка, на котором располагалась эта часть Города. Впереди была широкая пропасть – наверное, будь вокруг светлее, можно было бы заглянуть в нее и увидеть дно Шпиля. К счастью, ее пересекал узкий каменный мост. Осталось перейти его, стараясь не смотреть вниз, и под ногами снова будет твердая земля.

На обеих сторонах моста стояли двое рыцарей. Самых настоящих рыцарей, словно пришедших из древних времен. В тяжелых доспехах, с огромными копьями и – что особенно поразило Латоносца – верхом на лошадях, смотревшихся посреди каменного города совершенно неуместно.

- Стоять!

Ближний рыцарь грубо преградил им дорогу копьем.

- Сегодня настал мой день свести счеты с убийцей моего любимца, Лапши, – объявил он, – До тех пор проход закрыт. Нежданные очевидцы, не желаете ли вы заключить пари, кто из нас выйдет победителем?

- Семь к десяти на мою победу! – гаркнул второй рыцарь, – И ваша ставка увеличится вдвое! Или поставьте на этого неудачника ради пятикратного выигрыша, и готовьтесь распрощаться со своими денежками! Ха-ха!

«Поставим на обоих», – предложила Безмолвная. Латоносец покосился на рыцарей и понял, что они не услышали эти слова, предназначавшиеся только ему. Разумная мысль. Шансы на выигрыш невелики, зато можно ничем не рисковать и в случае неудачи остаться при своих.

- Месть за своих близких – удел благородных воинов, – сказал он и выложил из кармана пятьдесят золотых монет, – Пусть эта ставка придаст тебе мужества.

«Я не верю в благородство», – фыркнула Безмолвная, и на этот раз ее услышали все, – «Ставлю на сильнейшего.»

Рыцарь на дальнем берегу расхохотался. Его противник бросил на Латоносца и Безмолвную взгляд, полный гнева.

- Ловчить вздумали?! Умники, …ть, нашлись! – он сплюнул и пришпорил лошадь, – За Лапшу!

«Ну вот, теперь жрать захотелось», – печально сказала Безмолвная, наблюдая, как рыцари несутся по мосту навстречу друг другу, – «Чего я вообще возникала, у меня ж все равно денег нет…»

- Я бы докинул своих, – пожал плечами Латоносец.

Раздался оглушительный грохот и лязг металла. Мост содрогнулся. Рыцари столкнулись друг с другом, и мощный удар копьем выбил убийцу из седла. Он ухватился за поводья своего скакуна в отчаянной попытке удержаться на мосту, но лишь увлек его в падение вслед за собой. Крик падающего рыцаря становился все тише, пока не оборвался где-то внизу. Хозяин Лапши развернулся, проскакал обратно по мосту и умчался в Город, не удостоив странников и словом. Пробегая мимо Латоносца, лошадь нервно втянула ноздрями воздух и щелкнула зубами.