— Ты не можешь жениться на этой девушке! — голос отца был сух и тверд. — Это совершенно не подходящая партия!

      — Но я люблю ее! — Антуан стоял, вытянувшись в струнку.

      Он никогда раньше не спорил с отцом. Собственно, молодой принц вообще никогда ни с кем не спорил. Он принадлежал к той редкой породе людей, которые умудряются существовать бесконфликтно. Подчас это даже раздражало его августейшего отца: тому казалось, что сын растет тюфяком. Однако сейчас этот «тюфяк» начал проявлять характер совершенно не к месту.

      — Причем тут любовь? — поморщился его величество. — Речь о браке. Люби себе кого угодно на здоровье, но жениться на этой девушке я тебе не позволю.

      Кожа Антуана всегда была весьма светлой, и в обычное время казалась бледной, но при этом она легко краснела, и сейчас его лицо вспыхнуло, словно от жара.

      — Вы… Вы не можете так говорить о ней! — наконец с трудом, едва не заикаясь, выпалил Антуан. — Анна не такая!

      Король медленно поднялся из-за стола. Его шея тоже побагровела, и Антуан едва не попятился. Он видел, что отец уже не просто сердится: тот был в гневе.

      — Запомни, мальчишка! — голос короля прогремел грозным рокотом. — В этом королевстве только я решаю, что я могу, а что нет.

      Антуан, пряча руки под плащом, крепко сжал кулаки. Перечить отцу было страшно. Антуан всегда немного гордился тем, что в целом их отношения с родителями были очень хорошими — и не осознавал того, что причиной этому служили его покорность и послушание. Впервые пойдя против воли отца, бедный принц тут же наткнулся на суровую отповедь.

      Но отказаться от Анны? От яркого лучика в его серой и скучной жизни? От той, которая заставила сердце биться быстрее, а душу — раскрыться навстречу чьей-то чужой душе? Впрочем, отчего же чужой? Всего за несколько дней эта чудесная девушка стала для него ближе и роднее всех на свете.

      Дверь бесшумно отворилась и в кабинет величественно вплыла королева. Она моментально оценила сложившуюся ситуацию. И муж, и сын были уже на взводе, и накопившееся напряжение грозило вот-вот рвануть невиданным ранее в королевском семействе скандалом. Следовало срочно вмешаться, пока никто из мужчин не сказал и не сделал непоправимого.

      Королева подошла к сыну и обняла его. Антуан, ростом пошедший в отца, возвышался над нею как каланча, но королева сумела обнять его так, словно он все еще был маленьким мальчиком.

      — Бедный мой, — прошептала она трагически. — Мужайся!..

      Антуан из красного снова стал белым, даже еще бледнее, чем обычно. Злость уступила место тревоге.

      — Матушка? — тоже отчего-то шепотом произнес он посеревшими губами. — Матушка, что случилось?

      Королева подняла на него печальный взгляд и покачала головой.

      — Сядь, — попросила она и, чуть повернувшись к мужу, мягко, лишь с едва заметным нажимом повторила: — Дорогой, пусть он сядет, такое сложно перенести на ногах.

      Король раздраженно пожал плечами, однако спорить не стал. Он все еще сердился, однако слишком хорошо помнил, как легко и изящно его супруга умеет гасить любые конфликты. Если ей удастся убедить юного осла лаской, то и пусть, все лучше, чем глупое и неуместное упрямство.

      Антуан послушно опустился в кресло и вопросительно посмотрел на мать. Та, пользуясь сменой положений, начала гладить его по голове, нежно перебирая светло-русые, почти белокурые пряди.

      — Сынок, — когда звенящее напряжение уже почти готово было лопнуть перетянутой струной, заговорила королева. — Я только что вернулась с Ситцевой улицы…

      — Вы были у Анны! — вскинулся Антуан и едва не вскочил со своего места, но мать плавно надавила ему на плечи, и он остался сидеть.

      — Да, — печально подтвердила королева. — Мне очень хотелось посмотреть на девушку, сумевшую покорить сердце моего сына.

      — Было бы на что смотреть, — мрачно проворчал король, но Антуан лишь просиял.

      — Вы видели Анну! — воскликнул он. — Неправда ли, она прекрасна?

      Королева прикрыла глаза, выдерживая паузу. Радостное возбуждение на лице Антуана сперва сменилось растерянностью, а затем откровенным волнением.

      — Матушка, пожалуйста, не молчите! — не выдержал он наконец. — Анна не могла не понравиться вам, так что же случилось?!

      — Ах, мой бедный мальчик!.. — вздохнула королева. Казалось, она не в силах произнести что-то очень страшное.

      Король отвернулся, скрывая насмешливое отвращение на своем лице. Сын до сих пор верил в добрую и чувствительную мамочку, но отец давно и прекрасно знал, на какой артистичной интриганке он женился. К счастью, интриговала она исключительно в пользу семьи и короны, что примиряло мужа с ее лицедейством. Сейчас королева явно была в ударе.

      — Мой бедный мальчик, — продолжала тем временем королева, — увы, я не застала этой девушки дома. Ее мать сообщила мне, что она покинула столицу.

      — Как покинула?! — глаза Антуана широко распахнулись, а челюсть совсем не по-королевски отвисла. — Почему?

      — Мне тяжело говорить тебе об этом, — казалось, на глаза королевы навернулись самые настоящие слезы. — Но любая, даже самая горькая правда лучше сладкой лжи. Ты же согласен с этим, сынок? Мы с твоим отцом всегда так старались, чтобы ты был сильным…

      — Да-да, конечно! — торопливо выпалил уже вконец запутавшийся Антуан. Он был согласен на что угодно, лишь бы мать наконец рассказала, в чем дело.

      — Эта девушка уехала весьма поспешно, — королева, чувствуя момент, пошла навстречу сыну. — Я не успела ее увидеть, но ее мать подтвердила, что она очень и очень красива. А еще — дерзка и амбициозна, горда и упряма. Ей польстило, что ею увлекся сам принц, однако семейную жизнь она считает обузой. Со своей красотой она сможет выйти замуж в любой момент, но прямо сейчас лишаться свободы и становиться женой человека, которого не любит, она не желает.

      — Н-не любит?.. — вот сейчас Антуан начал заикаться по-настоящему.

      Смотреть на него было жалко. Он растерянно переводил взгляд с матери на отца и обратно. Король, правда, продолжал демонстративно смотреть в другую сторону, опасаясь, что лицо выдаст его торжество. Королева же с коротким всхлипом снова обняла сына. Теперь, когда она стояла, а он сидел, его голова уткнулась в ее грудь.

      — Мне так жаль, что я принесла тебе столь горестную весть! — выдохнула королева в пушистую макушку сына. — Но ведь я просто хотела повидаться с этой девушкой, поговорить с нею… Я готова была принять ее, возможно, вместе мы смогли бы убедить твоего отца… Но, как видишь, она в этом не нуждалась.

      Антуан дышал тяжело и рвано. Он почти задыхался, а перед глазами у него плясали разноцветные круги. Если бы не материнские руки, крепко сжимающие его, Антуан мог бы сейчас упасть прямо на ковер и разрыдаться. Словно в ответ на это чувство прозвучал срывающийся голос королевы.

      — Как же проще нам, женщинам! — произнесла она, чуть покачивая сына, словно младенца, в своих объятиях. — Мы можем плакать, растворяя свое горе в слезах. Мужская доля тяжелее: вы должны быть стойкими. Ты же будешь стойким, сынок? Ради меня, ради отца! Ради нашего королевства и всех, кто тебя по-настоящему любит!

      — Ну не любит, так не любит, — философски заявил Иоганн, стягивая с его высочества сапоги. — Не всегда такое дело совпадает. Вас вот половина фрейлин любит, а вы их — нет, так что же им, перетопиться всем?

      Антуан отмалчивался. Не возражал, не отстаивал свою точку зрения, не защищал возлюбленную. Он весь остаток дня, с того разговора и до самого вечера, двигался, словно заводная игрушка — и вот теперь завод закончился. Антуан сидел в кресле в своих покоях, глядя в стену прямо перед собой, и молчал.

      Иоганн почесал переносицу. Тормошить принца было, если так можно выразиться, делом всей его жизни. Его мать утверждала, что активность его высочество проявлял только в младенчестве, когда с жадной готовностью сосал молоко у своей кормилицы. Впрочем, фрау Хоффман молоком была богата — за что, собственно, ее и выбрали, — и Иоганну тоже вдоволь доставалось. Впоследствии же сын кормилицы вырос бойким и острым на язык пареньком, а вот принц вышел тихоней и пай-мальчиком.

      — Слушьте, ваше высочество, — попытался зайти Иоганн с другой стороны. — Ну вот кто вам сказал, что она вас не любит?

      — Матушка, — соизволил наконец отворить уста Антуан. — А ей — мать Анны.

      — Тю! — всплеснул руками Иоганн. — Через десятые руки оно знаете, что дойти может? Вам бы самому все наверно узнать надо.

      — Но Анна уехала! — Антуан поднял на молочного брата покрасневшие от так и не пролитых слез глаза.

      — Это тоже ее величество так сказала? — уточнил Иоганн. Получив согласный кивок, он пожал плечами. — Так может, и не уехала. Может, испугалась и спряталась. И то сказать: редкая невестка перед свекровкой не заробеет — да и редкая свекровка невестку приветит. А тут сама королева в нищую лавку пожаловала!

      — Анна смелая, — не очень уверенно возразил Антуан.

      Однако идея съездить лично ему приглянулась и с каждой минутой нравилась все больше и больше. Если есть хоть малейший шанс увидеться с Анной, поговорить с нею, объясниться — то этим следовало воспользоваться. Антуан сорвался бы с места прямо сейчас, но на дворе стояла уже непроглядная темень. Приличным девушкам в такое время визиты не наносят, и потому оставалось лишь дожидаться утра.

      Антуан провел бессонную ночь, ворочаясь в постели с боку на бок, и вскочил, стоило забрезжить рассвету. Однако в мае светлеет рано, и принц, собравшись и ускользнув на конюшню, уже там, как на иголках, дожидался приемлемого часа. Все другие дела были заброшены — он даже не вспомнил ни об одном из них. Отец, разумеется, снова разгневается, но Антуан не сомневался, что встреча с Анной стоила того.

      В доме у возлюбленной Антуан был всего один раз, но дорога к нему впечаталась в его сердце. Улицы, площади и кварталы сменяли друг друга и оставались позади. Антуан миновал и дворянские гнезда, и купеческие ряды. Его ждала почти самая окраина пристойной части столицы. Не самые мрачные районы, но уже откровенно бедные.

      Дом с маленькой лавочкой, торгующей тканями, выглядел старым и потрепанным. Давно уже он не знал сильных мужских рук: трое женщин, обитающих под его крышей, хоть и заботились о чистоте, но ничего не могли поделать с покосившимися балками и отходящими досками. И все же свежевымытые окна блестели, отражая утреннее солнце, дверная ручка была старательно начищена, а красиво нарисованная вывеска радовала глаз. Даже два куста в кадках по бокам крыльца пышно цвели и зеленели.

      Антуан оставил коня у дверей и, наклонив голову, чтобы не задеть притолоку, вошел внутрь. Из-за прилавка тут же вскочила хорошенькая девчушка лет двенадцати. Ее яркие рыжевато-золотистые волосы были заплетены в толстенькие косички, хотя сама она выглядела тоненькой как тростинка.

      — Доброе утро, сударь! — звонко выпалила девочка, изо всех сил стараясь выглядеть взрослой и деловитой. — Что вам угодно?

      В прошлый раз на этом месте была Анна.

      Антуан помнил каждую секунду той встречи: он переступил порог, и высокая стройная девушка с уложенной на затылке черной косой обернулась к нему. На ней было опрятное, но старенькое, сероватое от многочисленных стирок платье, не имелось ни одного украшения, и локоны не вились игриво — но с прекрасного лица смотрели такие знакомые зеленые глаза. Вот тогда-то Антуан, счастливо и очень глупо улыбаясь, протянул ей изящную хрустальную туфельку.

      Девочка повторила свой вопрос, и Антуан опомнился от невольно нахлынувших воспоминаний. Сердце кольнуло горьким предчувствием, однако он постарался взять себя в руки. Мать была права: он обязан быть сильным. Вежливо поздоровавшись и с трудом скрывая дрожь в голосе, Антуан спросил про Анну.

      — Анна уехала, — сморщив носик, с искренним сожалением заявила девочка.

      — Куда? — выпалил Антуан.

      Его маленькая собеседница по-взрослому пожала плечами.

      — Она не сказала, — честный ответ, в котором отчетливо слышалось разочарование. — Говорила лишь про то, что хочет убраться подальше отсюда.

      — Но почему? — до последнего не желал сдаваться Антуан.

      Эта девочка знала Анну, она жила с нею в одном доме. Возможно, была родственницей, пусть и совершенно на нее не походила. Антуан просто не мог взять и уехать, хотя бы не поговорив об Анне.

      — Ну, — с важным видом произнесла девочка, — для того, чтобы не выходить замуж за принца.

      Что-то внутри предательски звякнуло и оборвалось. Разум кричал, что нужно развернуться и уйти, сохраняя остатки достоинства. Он услышал достаточно, он все понял и сделал вывод. Но ноги словно приросли к полу.

      — А почему она не захотела замуж за принца? — это спросил не Антуан, это чьи-то чужие губы почти прошептали горькие слова, это чужое сердце колотилось где-то у самого горла.

      — Потому, что она его не любит! — торжествующе провозгласила девочка. Подняв для убедительности вверх указательный палец и строго покачав им, она добавила: — Ведь нельзя выходить замуж за того, кого не любишь!

      Антуан механически кивнул в ответ на эти слова. Все верно. Анна совершенно точно была не той девушкой, которая вышла бы замуж за нелюбимого.

      — Но я и сама могу вас обслужить! — спохватилась вдруг девочка. — Вы не смотрите, что я маленькая, я в лавке все-все знаю, и в товаре хорошо разбираюсь! Меня Анна всему научила! Ну а если что, так скоро маменька с рынка придет, и она…

      — Ничего не нужно, — глухо выдавил из себя Антуан.

      Порывшись в кармане, он нащупал какие-то монеты и выложил их все на тщательно выскобленный прилавок. Глаза девочки изумленно округлились, но прежде, чем она успела что-либо сказать, Антуан пробормотал:

      — Спасибо за честные ответы!..

      А затем развернулся и поспешно вышел, оставив растерянную малышку глазеть на горстку золотых.