Ох… Ну конечно.

Теперь он вспомнил.

Бесконечную гонку по коридорам в полумраке, когда работало лишь аварийное освещение. Стрельбу и грохот, за которыми следовала лишь тишина и тихое хлюпанье под ногами. Вперед, вперед — они неслись в темноту, одной стаей, пока там их ждали, пока решившее развлечь себя божество наблюдало за ними всеми сквозь слепые глазницы видеокамер. 

Из этой ловушки не было выхода. Было бы хорошо, если бы они сумели ускользнуть. Скрылись бы в городе и продолжили бы свои бессмысленные жизни. И умерли бы — каждый по-разному, кто от шальной пули, кто от передоза, а кто-то, если сильно повезет, даже от старости, когда-нибудь в будущем. Но вместо этого они полезли сюда, зная, что сыграли в шахматы с цифровым богом и проиграли. Ему было все равно на их жизни, им двигала лишь наука — а он двигал ее.

Это место станет его могилой. Железобетонным гробом. Потом труп его отдадут мусорщикам, чтобы они выдрали из него все импланты, и тогда память о нем умрет навсегда. Потому что никто не будет его помнить: Еринобу уже позабыл, Вакако не было дела до мертвецов, а остальные были тут. Быть может, лишь Панам Палмер будет изредка вспоминать их странную выходку где-то в пустошах Огайо, сидя у костра. 

Кажется, тогда его бок пронзила острая боль. И ногу, нога, конечно же…

Мир вокруг окрасился в кислотные краски. Образы расплывались. Но он продолжал бежать вперед, гонимый бессмысленной целью, стимуляторами. И обещаниями, чужими, сказанными ее голосом — что они смогут. Что их ждут, и даже вдвоем они сумеют. Ведь ничего больше им и не оставалось. У обреченных людей не было особого выбора.

И они продолжали свой крестовый поход. Ради чего?

Ви была мертва. Искин был прав — единственное, что от нее осталось, бежало сейчас рядом с Горо. Лишь плоть, все остальное ушло и сгинуло в истории навечно. Как сильно бы они не верили в то, что ее конструкт будет идентичен той Ви, они лишь продолжали заниматься самообманом. Это здорово у него получалось, если подумать. На протяжении последних двух лет уж точно.

Сбоку что-то щелкнуло, и Горо схватил Джонни за шкирку. И швырнул — за себя, ровно в тот момент, когда прогремел взрыв. Да, точно. Так все и было. Инстинкты сыграли свою роль, и он вновь притворился, что ничего не произошло: что он все еще был чьим-то телохранителем. Когда в голове что-то взвыло, он ничего не вымолвил, ни единого звука. Не было времени, чтобы тратить его на бездарные ощущения. Нужно было идти вперед, двигаться до…

Почему именно Ви?

В ней, если подумать, не было ничего особенного. Просто воровка из Хейвуда без особо впечатляющей истории. Во всяком случае, в документах ничего не значилось; и с ее слов тоже. Ви была одной из тысячи, просто девчонка из низов, что мечтала о большем. Что тратила время даром, любила глупости, а потом проебалась на важном заказе. Была не в том месте не в то время — неудачница, идиотка, решившая откусить больше, чем могла прожевать. Обратиться к ней было сущей ошибкой, но он сделал это. И следовал тенью потом, потом… Когда простая воровка становилась кем-то другим.

Когда ее стали узнавать. Замечать.

Когда ее душу медленно уничтожал конструкт Сильверхенда.

Может, это и было то, что называли симпатией. Или чем-то большим. Бессмысленная тяга к человеку совершенно далекому от тебя. Ви ведь тоже постоянно сновала рядом, помогала. У нее были теплые руки, а еще приятная улыбка. Она была готова заявиться куда угодно в любое время просто потому, что кому-то требовалась помощь. Если уж Альт Каннингхэм и искин «Найта» были отдалившимися от людей равнодушными божествами, то Ви, пожалуй, напоминала бодхисаттву. Богиня милосердия, Каннон, принявшая человеческий облик.

Сабуро был мертв. Тогда он понял, что, наверное, вся месть была бессмысленна — «Арасака» не захочет его даже видеть. Сумей заслужить он прощения, вернуть положение будет невозможно. Будет как бельмо на глазу, яркое доказательство несостоятельности охраны корпорации. Тупиковое будущее… но рядом с Ви о таком не думалось. С ней рядом, казалось, все дороги были открыты.

Когда он поднялся, после взрыва, рука отдалась резкой острой болью. У него не было времени. Терять его на ощущения. Пистолет лег в руку, но что-то мешало, что-то…

Пол ладони смело. Точно. Вспомнил.

Болтавшиеся на клочках кожи пальцы… Мизинец и безымянный.

Тряхнув рукой, тогда, он отшвырнул их в сторону.

Потом. Все потом.

Судьба насмехалась над ним. Сначала он упустил гибель господина, затем — оказался в этом проклятом городе, где его единственным союзником была воровка. До чего же он докатился, прося тогда помощи у столь ничтожного человека! Но потом Ви раскрыла свою сущность, словно ящик Пандоры, навесила на него проклятье — заставило усомниться. А сомнения, как известно, были первым шагом в могилу. Теперь же его союзником был террорист, взорвавший башню «Арасаки» полвека назад и укравший тело Ви — единственным, на кого он действительно мог положиться.

Кровь не останавливалась. Если солдаты «Найт» что-то да понимали, то наверняка вычислили, где они. 

Глаз уже не видел. Взрыв повредил и его тоже — остался ли он там, или нет. Все это не имело значения. Голоса Сойера и других смешались в единую какофонию, но единственный, кто молчал — Джонни — смотрел на него волчьим взглядом, в котором читалось — о, да, я понимаю. Я настолько же отчаявшийся человек. И я готов пожертвовать всем ради женщины, показавшей мне, насколько я был неправ.

Может, они не так уж и различались. Просто две стороны одной медали. Запертые в своей упертости. 

Но сейчас — все вокруг — было лишь имитацией. Повтором уже прошедших событий. Он был заперт у себя в голове, где за ним наблюдал искин, и просто возвращался разумом в настоящие воспоминания, чистые, неотредактированные. Таким — где они облажались — верилось куда больше чистой идиллии, созданной для простого короткого диалога. В конце концов, глупости всегда наказывались. Это было правильно.

Каждый шаг давался с трудом. В ногу попали.

Они — тогда — добрались до серверной лишь чудом. Лишь потому, наверное, что искин захотел с ним связаться. 

И сейчас он вновь хромал вперед, туда, где должны были быть двери металлической гробницы цифрового божества. Только больше никого не было рядом, ни Кирка, ни Джонни. Абсолютно мертвая тишина и стальные двери впереди. 

Навалившись всем весом, Горо провалился внутрь и там увидел…

Это вызвало у него нервный смешок сначала. Потом — настоящий истеричный смех. Ну конечно. Он мог бы догадаться еще когда искин протянул ему билет. Вместо серверной он стоял посреди пустого зала кинотеатра, где на экране мелькали титры предстоящего фильма. Что это была за лента, он сказать не мог, да и разве это имело какой-либо смысл?

Говорили, что все люди видели загробный мир по-разному. Врата в него. И стоит ему опуститься в кресло, как он тоже умрет. Затем, начнется фильм, свет в зале погаснет окончательно, а после сеанса он скроется — и никто больше никогда его не найдет. 

Но, может, он хотя бы сумеет поговорить с Ви. Хотя она будет зла. Ви любила кино и наверняка считала разговоры в кинотеатрах ужасным преступлением. Что может быть хуже, чем отвлекаться от сеанса, верно?

Медленно Горо добрался до кресла и рухнул в него.

В эту же секунду в зале погас свет. Титры ускорились. Где-то позади защелкал проектор.

И вдруг темноту озарил яркий свет — в тот самый момент, когда двери в зал раскрылись от чьего-то грубого пинка. Неясная фигура проскользнула внутрь и торопливо пробралась вперед, пока, вдруг, не опустилась в кресло совсем рядом. Не было нужды даже поворачивать голову, чтобы понять — еще бы. Ви никогда бы не упустила шанс насладиться подобным сеансом. 

— Ви…

Она приложила палец к губам и шикнула.

— Тихо! Кино начинается.

Она ничуть не изменилась — все такая же, словно сошедшая из воспоминаний. Одно лицо с Джонни, но в то же время ничего общего. Что-то в их мимике все же сильно различалось, что-то неясное, совсем мутное… Их легко было различить. Наверное, Бестия тоже поняла сразу — кто перед ней стоит — когда Джонни заявился к ней в первый раз. Ви, конечно, была такой же идиоткой, но в ней было намного меньше желчи.

Потом Джонни перенял и это. Но все равно отличался.

Он знал фильм на экране. Как никто другой. Сложно было причислить его к какому-то жанру… Наверное, что-то документальное? Он не был силен в кино. Но, когда перед глазами замелькали образы из прошлого, его, Ви, он сразу все понял. Это то, что многие называли мелькнувшей перед глазами жизнью.

Он умирал. Ну конечно.

С такими ранами… долго не живут, даже на стимуляторах. Что бы не говорил искин, что бы не кричал Джонни, эта история закончится именно там, где ей нужно было поставить точку. Смертью человека, потерявшего все. Хороший конец. В духе какого-нибудь фильма, который наверняка нравился Ви. Они ничего не добьются своим глупым штурмом, но это даст пищу для размышлений искину, и, в конечном итоге, весь мир не скатится в новую войну. Даже жаль, что он этого не увидит.

Зато увидит свои ошибки вновь.

И даже ошибки Ви — отголоски ее памяти.

Весьма жестокое зрелище напоследок. 

Ее последние мгновения. Как провод тянется к затылочному разъему, как жизнь на мгновение покидает ее глаза. Как ДеШон стреляет ей в голову. События шли не в хронологическом порядке, перемешиваясь с его воспоминаниями: о далеких войнах, о прошлом, трущобах и Чибе-11. Их встреча даже, на свалке. Как он смотрел на нее сверху вниз, едва живую, а в голове вертелось лишь одно слово: «враг». 

На экране она в киберпространстве шагнула вперед, в неизвестность, когда как Джонни направился в обратную сторону; в эту же секунду Ви странно заулыбалась. Все в ней было от старой нее. И вместе с тем — немного другая, чужая.  

— Ви, это правда ты?

— Разве ты видишь тут кого-то еще?

Отвлекшись от экрана, она повернула к нему голову. В блеклом освещении она напоминала призрака, совсем белая.

Ненастоящая. Мертвая. 

— Не знаю, правда ли ты здесь, или мне кажется. Я потерялся во времени… Постоянно вижу мертвецов. Не знаю даже, жив я или уже мертв.

Стоило ему склонить голову вниз, как на колени полилась кровь из выбитого глаза.

— Но это ничего. Когда я закончу, все это наконец разрешится. 

— Ты говоришь о смерти, словно это выход. 

— Иногда иного и не остается.

— Это не так, Горо, — мягко возразила Ви, и ее рука накрыла его ладонь. — Жить — это здорово. Наслаждаться каждым днем, ощущать каждое дуновение ветра, даже насколько приторно сладкие коктейли подают около Чпок-Стрит. Я знаю, что такое смерть. И ощутила ее непозволительное количество раз для человека. В смерти нет ничего хорошего.

Она аккуратно подняла его руку и с жутко тоскливым видом, словно ее действительно расстраивало зрелище, пробормотала:

— Посмотри, что ты с собою сделал. И все ради чего? 

— Ради тебя. 

Ее пальцы сжали ладонь крепче, и Ви горестно улыбнулась.

— Меня? Я этого не заслужила. Ты ведь и сам говорил. Я всего лишь глупая воровка. Предала тебя, а ты проделал весь этот путь… 

— Ты права. Ты сильно подвела меня. 

Момент истины. 

Момент, ради которого он сюда пришел. Затем, чтобы… он и сам не знал.

С трудом подняв голову, Горо вгляделся в глаза Ви. У имитаций, обычно, был другой взгляд, безжизненный, словно у кукол. Но эта Ви выглядела почти реальной, с тем же блеском, с той же мимикой. Пусть они и не касались друг друга по-настоящему, но он все равно ощущал тепло ее руки.

— Каждый день с начала этого абсурда я думал, что скажу тебе. Выскажу тебе, все что думаю, за то, что ты предала меня. Я понадеялся на тебя слишком сильно, и, в итоге, посмотри, куда меня все это привело. Но знаешь? Как говорят. Чтобы ярость не остыла, нужно ее подпитывать. У меня не было возможности. Я должен быть зол… но я уже ничего не хочу. Я просто рад, что мы вновь увиделись. Хотя бы одна бессмысленная цель в моей жизни исполнилась. Думаю, ты бы сказала, что моя жизнь была самым дерьмовым кино в мире.

Неожиданно, Ви улыбнулась. 

Она прижала его руку к щеке и потерлась о нее, и затем уставилась в экран, где в это время она сама говорила с вудуистами. Не отрывая оттуда взгляда, она веселым тоном заметила: 

— Скучные и монотонные истории получаются там, где герою все удается. Фильмы, где главному герою приходится пройти через множество страданий гораздо интереснее, ты так не думаешь?

— Но я не герой. Скорее неудавшийся злодей. Ты сама знаешь. Для полного катарсиса злодею надо умереть в конце. 

— К счастью, я люблю злодеев, — рассмеялась Ви и вновь заглянула ему в глаза. — А еще — дерьмовое кино. Кого волнует чужое мнение, когда у меня есть мое собственное?

Они вновь замолчали, устремляя взгляд на экран. А там проносились совсем недавние события: штурм «Арасаки», бесконечные интриги Джонни, и, наконец, убийство людей, чей разум был искажен искином. Он мог быть среди них. Мог быть… но Ви решила иначе.

— К сожалению, реальность — не кино. И не всегда мы можем получить заслуженное наслаждение или награду в конце. Если бы я была персонажем фильма… думаю, я бы не умерла. И моя история закончилась бы хэппи эндом. Может, я стала бы крутым соло, о котором в городе знал каждый! Заходила бы в «Посмертие» после обеда, а Бестия между делом предлагала бы мне обговорить новый заказ. Но, как видишь, ничего этого не произошло. 

Вдруг Ви поднялась на ноги, вновь оглянувшись на экран. По ее лицу трудно было сказать, о чем она думала, но Горо не говорил ничего — лишь смотрел и смотрел, пытаясь ухватить самые последние кусочки счастья, того самого чувства катарсиса. 

Если подумать, он никогда не ощущал его так сильно, как сейчас. 

Отличное место, чтобы поставить точку.

— Нини сказал, что вы доставили ему много хлопот. А он довольно терпелив для самого огромного в мире зануды с мозгами в весь нулевой этаж.

— «Нини»?

На лице Ви заиграла невинная улыбка.

— Ну, он же «N02». Я немного полазила по Сети и увидела, что «ни» на японском, кажется, значит «второй»… А еще там «N» и цифра два… Ладно, слушай! Я не мастак. Мне надо было к нему как-то обращаться. И вообще, это все твоя вина, если бы не ты, я бы ни за что не полезла смотреть именно японский! 

Горо и сам не заметил, как начал улыбаться ей в ответ.

— Серьезно?

— Ты мне не веришь? Или ты не можешь осознать всю гениальность этого имени?

Когда на него бросили возмущенный взгляд, он рассмеялся.

— Невероятно.

— Ага, все же не веришь! Противный!

— Я думал, ты станешь немного умнее в виде искина, а ты все такая же. Мередит была права. 

— То есть, ты прошел весь этот путь, чтобы назвать меня идиоткой. И еще скорешился с Мередит, пока меня не было. Ой, ну и пожалуйста, ну и не надо! Вали отсюда, пенек!

Он уже и забыл, насколько это было забавно — ругаться с ней из-за всякой чуши и наблюдать, как Ви вскипает (в шутку, разумеется) от любого посягательства на свои интеллектуальные способности. Идиотка, и правда. Самая лучшая в мире идиотка. 

Может, это и был смысл его пути. Прийти к осознанию, что все прошлое ушло — и ему просто хотелось увидеть ее еще раз. Услышать голос, поговорить… Рассмеяться, словно ничего и не было. А впереди — только будущее, темное и неизвестное, которое они напишут вместе.

Жаль, что это было не так.

Ведь Ви больше не было. А это была лишь ее копия, отменная, но…

Все еще не настоящая. 

Но для финала? Самое то. 

— Я долго жил. И многое видел. Честно говоря, даже слишком. Но я не могу сказать, что это была счастливая жизнь. Сейчас, глядя на нее… оставшуюся позади, я думаю: все же, лучшим, что в ней случилось, были моменты, проведенные с тобой. Тогда я вспоминал, каково это — быть человеком… Я рад, что мы вновь встретились. Мне удалось вспомнить то немногое, что приносило мне радость в жизни. Так что все в порядке. Правда. Я так устал… но теперь я спокоен. 

Горо не вздрогнул даже, когда чужая рука накрыла отсутствующий глаз и стерла кровью под ним. 

Нависнув над ним, лицо Ви терялось в темноте, и он видел лишь слабый свет ее оптики. Как было хорошо сейчас. Он бы держался за этот момент вечно. Но ничто не стояло на одном месте; и как бы он не старался, воспоминание об этом вскоре утонуло бы в водовороте истории, в прошлом. 

— Ты и правда хочешь умереть, Горо?

— Мне незачем жить. Я ничего не добился. Никто меня не ждет. И возвращаться мне тоже некуда.

Он накрыл ее ладонь своей и зажмурился.

— Ты хотел убить себя.

— Не сумел. Струсил. А надо было…

— Хорошо, — голос Ви вдруг зазвучал жестко. — Я рада. Что ты жив. 

— Эти два года были самой бессмысленной тратой времени.

— Зато мы встретились вновь. Разве ты не рад?

— Я очень рад, Ви. Но… — невольно он сжал ее пальцы сильнее. — Это бессмысленно. И ты наверняка это знаешь. Мы не думали о том, что будет после. Как мы вытащим тебя отсюда, как найдем новое тело… 

— Просто поместите меня в румбу и приклейте сверху нож. Устрою Джонни веселую жизнь. Вот он удивится!

Они оба рассмеялись, и Горо медленно качнул головой.

Затем, он раскрыл глаза. И взглянул ей в лицо.

— Ты ведь даже не настоящая Ви.

Не стоило этого говорить.

Она пусть и фальшивка, но сейчас единственная в своем роде. В какой-то степени она сейчас была настоящей — единственной — Ви. А своими словами он лишь испортил момент. Глупо, конечно. Но он хотел закончить начатое, прежде чем по экрану поползут финальные титры. 

В ответ Ви смотрела на него, не мигая. Ее оптика пугающе сияла в полумраке, и с отблесками с экрана лицо казалось искусственным, пластиковым. Будто и правда кукла. Жаль, что она никогда не вернется по-настоящему. Горо бы многое отдал… нет, не многое. Все. Может, тогда чувство катарсиса продлилось бы чуточку дольше. 

Как хорошо было бы.

Неожиданно, она улыбнулась.

Это была приятная улыбка, пусть и не самая добрая. Так обычно она улыбалась, когда разбиралась с чем-то очень важным. Радость, когда стоило оставаться чуточку серьезным.

— Ты прав. 

Она опустилась на подлокотник рядом, продолжая неотрывно смотреть ему в глаза. 

— Я — всего лишь снятый с нее конструкт. Основной паттерн моего поведения Нини считал с твоих воспоминаний. И пусть я копирую много, у меня не будет всего от нее. Так что, в какой-то степени, мы сейчас незнакомцы. 

Ее руки медленно обхватили его лицо, поворачивая к себе. На экране творилось что-то яркое, светлое, поэтому он видел ее лицо — очерченное резкими тенями, оно все равно было ясно различимо. На лице Ви застыла улыбка, а в глазах плясали огоньки. Значит, придумала что-то глупое. 

— Знаешь, зачем в кино существуют последние ряды? 

— Чтобы драть за них самые высокие ценники, — фыркнул Горо, и Ви хихикнула.

— Ты прав! Потому что они лучше всех!

И наклонилась.

Поцелуй вышел быстрым, торопливым. Едва ощутимым и очень нежным. Ви не была романтиком, напомнил себе Горо. Скорее всего ее просто не интересовали долгие поцелуи, переплетения пальцев и весь ореол, окружавший романтику так таковую. Они даже не смотрели вместе романтичных фильмов, если так подумать. Но сейчас Ви переступила через себя.

Ради него.

Это льстило. Приятное пьянящее чувство.

— Горо. 

Когда Ви произнесла его имя, в это раз он отчего-то вздрогнул. 

— Я знаю, ты очень упрямый. Поэтому я хочу, чтобы ты исполнил одну мою просьбу. Сумеешь?

Она нависла над ним, отчего ее волосы падали ему на лицо. Стоило бы убрать, было неприятно, но Горо продолжал смотреть ей в глаза, не мигая. И отчего-то очень сильно сжимать подлокотник. Такое странное волнение… Он не понимал, почему. 

На экране был белый свет. От этого тени стали еще чернее, и он видел лишь половину ее лица — с предвкушающим взглядом и грандиозной улыбкой на устах. 

— Я — не та Ви, которую ты знал. Но у нас впереди целая куча времени. Поэтому, вот тебе моя просьба. Выживи. Подружись со мной. Покажи любимые фильмы. И говори обо всем, что придет тебе в голову. Преврати копию Ви в нее настоящую. Тогда мы сможем ощутить это чувство катарсиса вновь, вместе. Ведь так?

Горо продолжал смотреть на нее, не в силах вымолвить ни слова.

Но ей было достаточно и этого. И, когда проектор вдруг щелкнул вновь, а вместе с тем в зале зажегся свет, делая пошедшие на экране титры едва различимыми, она вдруг поднялась на ноги. В это же время на экране ее отражение точно так же поднималось прочь от Горо.

Он хотел поставить точку. Закончить эту историю. Увидеть финал.

Но Ви вновь не дала ему умереть. Это было так в ее духе… постоянно вмешиваться и вынуждать его жить. Неважно, кем она была: настоящей, плотью Джонни или же конструктом. Какие-то вещи не менялись от каждого ее нового образа. 

Аплодисменты невидимых зрителей вдруг накрыли зал.

И с лихорадочной больной улыбкой Ви отвернулась, вдруг зарукоплескав:

— Браво! Горо, ну разве это не восхитительно?