— А вы знали, что раньше на девичники подружки невесты вызывали танцоров мужчин, которые раздевались догола и танцевали вокруг невесты? — с горящими глазами спрашивает Роуз.
Щёки Трис заливаются багровым цветом, пока она пытается не закашлять, поперхнувшись пиццей, а Кристина недобро смотрит на сестру.
— Ты немного опоздала с предложением вызвать стриптизёра, — она не пытается подбирать слова, отчего Трис краснеет ещё сильнее. На лице Роуз всего на миг проскальзывает смущение, после чего она кивает. — Сейчас их тоже заказывают для невест. Но делают это до обряда… сама понимаешь, — Кристина понижает голос, покосившись на подругу.
Она на протяжении всего вечера пристально наблюдала за поведением Трис, в страхе увидеть малейший намёк на то, что её слова о том, что они с Фором сумели победить разрыв связи, окажутся ложью. Но Прайор держалась молодцом, делала вид, что этого кошмара вообще не было. И проявившийся румянец на её щеках казался хорошим знаком.
— Ой, — чуть взвизгивает Роуз. — Прости, Трис.
— Брось, — хохотнув, отмахивается та. — Разговоры про обнажённых загорелых мужчин вряд ли могут причинить мне вред. Тут нужно что-то посерьёзней…
На последней фразе черты лица Прайор искажаются всего на миг, и Кристина хочет верить, что это попытка забыть, а не спрятать то, что до сих пор болит.
— Да с вами двумя в принципе тяжело было поднимать эту тему, — недовольно прыскает Роуз.
— С каких пор тебя интересуют разговоры о парнях? — щурится Кристина и незаметно поправляет задравшийся рукав обратно на ладонь. Шрам — единственное оставшееся напоминание о ночи с Эриком, и, на всякий случай, помимо грима Кристина прикрыла его длинным рукавом. Слишком многое придётся объяснять. Помимо его наличия, вопросы наверняка вызовет свет спустя месяц после обряда.
— С тех самых, — твёрдо говорит Роуз и с вызовом смотрит на обоих. — Трис выходит замуж. У тебя тоже секретики появились. Когда, как не сейчас, попытаться у вас их выведать.
Кристина уже хочет в очередной раз напомнить сестре, что она лезет не в своё дело, но вовремя останавливается. Ей не хотелось портить девичник подруги семейными разборками.
— Какой секретик тебе рассказать? — подмигивает Трис. — Учти, сегодня у тебя последний шанс узнать у меня всё, что желаешь.
— Почему? — хмурится Роуз. Кристина тоже напрягается, следя за реакцией Трис. Но та лишь снисходительно хмыкает и, подавшись вперёд, нежно щёлкает Роуз по кончику носа.
— Потому что уже через пару дней я стану замужней девушкой, и трепаться о семейной жизни станет запрещено законом.
— Ладно, — кивает Роуз, не реагируя на глупую шутку о законах, и Кристина уже ожидает, что она сейчас потрёт ладони в предвкушении и начнёт засыпать Прайор щекотливыми вопросами, но на удивление лицо сестры становится серьёзным. — Это больно?
Улыбки сползают с лиц девушек, и они многозначительно переглядываются.
— Что именно? — с губ Трис срывается нервный смешок, и на этот раз Кристина не ищет в этом жесте подвоха, потому что сама ощущает, как похолодело внутри.
— Всё.
Выражение лица Роуз так и остаётся непроницаемым, и Кристина знает, какой бы ответ она дала, но не может вымолвить и слова, глядя в слишком осознанные глаза младшей сестры. Да, больно.
— Это… — опережает её Трис, но делает долгую паузу, очевидно, пытаясь придумать подходящий ответ. Потому, что Кристина уверена, что их ответы идентичны. — Это не совсем больно. Больше похоже на…
— Удар током, — заканчивает за неё Кристина, незаметно для остальных вздрогнув от собственного голоса.
Роуз резко переводит взгляд, а Трис так и замирает с приоткрытым ртом. Она знала, что кроме неё никто не в курсе про Эрика и, конечно, не ожидала, что Кристина сдастся первой.
— Да, я уже говорила ей об этом, — Прайор пытается сгладить углы, потому что взгляд сестры уже сосредоточен на длинных рукавах, скрывающих ладони, но Кристина успела подготовиться к этому разговору. Если Роуз спросит, она ответит как есть, но та упрямо молчит, хотя Кристине было что сказать любимой сестрёнке…
Она пообещала себе, что этот вечер пройдёт весело и спокойно. Ради Трис. Но наблюдая, как Роуз неотрывно следит за движениями рук Кристины, сдерживаться становится всё труднее, и ей уже хочется задрать рукав, чтобы унять любопытство сестры, и показать проглядывающую светящуюся полосу.
Но тишину прерывает короткий сигнал уведомления в телефоне Кристины.
— Я на секунду, — неслышно произносит она и поднимается с дивана, чтобы пройти в зону кухни.
— Эй! — недовольно восклицает Трис. — Мы же условились, что никаких телефонов на этот вечер.
— Извини, я только взгляну, вдруг что-то срочное по работе, — отмахивается Кристина, схватив смартфон. — Клянусь, что больше…
Прочитав сообщение, она до боли закусывает губу, так и не договорив. Хорошо, что она стоит спиной к девушкам, потому что Кристина сама понимает, насколько говорящей выглядит эта глупая улыбка, которую невозможно спрятать.
***
Один день назад
Когда одеяло соскальзывает, спину обдаёт холодом, и сквозь сон Кристина слышит неразборчивый голос где-то вдалеке.
— Придумай что-нибудь… Твою мать, Стив, не мне тебе объяснять, где его достать… Это срочно…
Вряд ли у неё получится запомнить хоть что-то из услышанного, потому что, как только голос обрывается, по телу разливается приятная дрожь, заставляющая её заснуть дальше, и последнее, что она слышит перед тем, как провалиться, это скрип кровати и тёплое дыхание над ухом.
Окончательно её будит приглушённый сигнал будильника уже утром, и Кристина по привычке шарит рукой под подушкой, но сигнал обрывается, а нащупать мобильник так и не удаётся. Проведя несколько раз ладонью по непривычной поверхности, она с трудом разлепляет глаза и тут же садится, прижимая тонкое одеяло к оголённой груди.
Голова ещё тяжёлая после резкого пробуждения, и ей требуется время, чтобы восстановить картину событий, что не составляет особого труда. Даже нет необходимости опускать взгляд на руку, крепко вцепившуюся в тёмно-серую ткань, чтобы рассмотреть мерцающие нити под кожей. Когда Кристина моргает, перед глазами каждый раз мелькают размытые голубые пятна, напоминая о событиях этой ночи.
Сглотнув, она осторожно оглядывается. Вторая половина кровати пустует, а в ногах лежит её одежда. Кристина быстро натягивает футболку, и только когда опускает ноги на пол, чувствует последствия. От неосторожных движений между ног неприятно жжёт, и ей приходится быстро, но осторожно вылезти из-под одеяла и надеть штаны, зажмурившись, чтобы не видеть, почему ей с трудом даются такие простые действия. Достаточно ощущений, чтобы понимать, что приятного мало и остаётся только молиться, чтобы как можно быстрее оказаться дома и принять душ, чтобы смыть липкость и запах пота.
Кристина запускает пальцы в растрёпанные волосы, массируя кожу головы, чтобы немного привести мысли в порядок. На ум сразу же приходят слова, произнесённые вчера в разговоре с Тори. Она сказала, что готова принимать его, но так ли это на самом деле?
Да, наверное. Кристина готова к любому разговору с Эриком: к саркастичным шуткам, выворачивающим наизнанку внутренности, к всплеску ярости. Только не к безразличию. Она страшилась его вчера, когда пришла, боится и сейчас. Поэтому, услышав за спиной скрежет когтей о дверь и щелчок замка, Кристина решительно оборачивается.
Но как только взгляд улавливает силуэт Эрика, дыхание перехватывает, и Кристина отводит глаза. Всё же в те моменты, когда она была вынуждена смотреть на собственное тело, всё выглядело куда обнадёживающе. Но это скорее из-за цвета её кожи. Потому что Эрик… Несмотря на то, что он спрятал тело под кофтой с длинным рукавом и узкой горловиной, его вены были слишком заметными. Шея, голова, особенно кисти рук. Она уверена, что даже если и будет постоянно смотреть, то не сможет привыкнуть.
— Я… — слова застревают на полпути, когда Эрик скрещивает руки у груди и выжидающе смотрит на неё.
— Что, Райт? — хмыкает он, наклоняя голову, чтобы поймать взгляд девушки. — Сыграл твой вариант развития событий?
— Какой? — сглатывает она, подняв голову, но опять опускает её, не в силах так долго смотреть на неестественный свет, бьющий из-под кожи мужчины. Она пытается подавить смущение, потому что не знает, как в таком случае проявится румянец на лице. Ей совершенно не хочется стоять с синими светящимися щеками.
— Вроде бы тут не у меня феноменальная память с рождения. Тебе дословно процитировать?
Кристина не нуждалась в этом. Она хорошо помнит собственные слова, сказанные на парковке у Департамента. Но ей нужно это обдумать. Ей никто не рассказывал, как вести себя после первой ночи с мужчиной, с которым у тебя до этого не было тёплых отношений. Да и оказывался кто-то вообще в подобных ситуациях?
Она вспоминает, как засыпала, ощущая тёплую руку, прижимающую её, и слушая размеренное дыхание над ухом. Кристина засыпала, не чувствуя никакой неловкости от того, что это случилось. Тогда почему сейчас она не знает, куда себя деть?
— Сожалений нет, — на выдохе произносит она.
— Славно.
Эрик окидывает её взглядом, и Кристина растеряно смотрит на оставшиеся на кровати носки. Она догадывается, что вряд ли сможет надеть их при нём, ни разу не поморщившись, потому что уже чувствовала, как неприятно натирали джинсы повреждённую кожу.
Поэтому стоит на месте, пряча руки за спиной, чтобы было как можно меньше факторов, напоминающих, что случившийся секс — меньшая из их проблем, с которой придётся разбираться. Несложно увидеть, что он тоже с презрением разглядывает их.
— Ты куда-то собираешься?
— Я на байке, так что одежда неплохо спрячет меня. Только придётся идти в шлеме до самой квартиры.
Она пытается непринуждённо ухмыльнуться, но выходит паршиво. Потому что сделанный шаг по направлению к выходу отзывается неприятным потягиванием внизу живота и соответствующим выражением лица. Кристина тут же наклоняется за носками, чтобы спрятать лицо, и краем глаза замечает, как Эрик поджимает губы.
— М-м… а в Билдинг к началу смены успеешь? — Кристина приоткрывает рот, не зная, что ответить. Да, работа — это не то, о чём она хотела бы беспокоиться. Эрик смотрит на часы на прикроватной тумбе. — У тебя полчаса. Где ванная, ты в курсе.
С этими словами он оставляет её одну. Кристина прижимает ладонь ко лбу, чувствуя, как кожа становится горячей от нахлынувшего волнения. Что ж… Значит, когда Эрик говорил, что светящиеся вены запрут их в этих стенах, то не вкладывал в слова двойной смысл. Ей придётся остаться у него на какое-то время, и остаётся только надеяться, что они ограничатся сегодняшним днём.
Добравшись до ванной, Кристина замирает, когда видит рядом с полотенцем аккуратно сложенный пижамный костюм, который она надевала, когда была здесь впервые. Несомненно, первой мыслью было проигнорировать столь любезный жест, но облегающие джинсы с жёсткими швами и измазанное нижнее бельё напоминают, почему не стоит этого делать.
Она приводит себя в порядок и после находит Эрика в гостиной. Он сидит на диване, обложившись бумагами, и не замечает её. На полу стоит несколько коробок, забитых документами, а возле них трётся Барон, подозрительно обнюхивая каждую. Кристине требуется пару секунд, чтобы выровнять дыхание и негромко кашлянуть, привлекая внимание.
— На столе, — говорит Эрик, после того как оценил взглядом её внешний вид и удовлетворённо кивнул. Любопытно, почему тогда в прошлый раз он чуть ли не пятнами от злости покрылся, когда увидел на Кристине этот костюм, если сейчас сам предложил его в качестве сменной одежды? — Выпей, если сильно болит.
— Это не обязательно, — поджимает губы она, глядя на упаковку дорогого обезболивающего. — Всё в порядке.
— Как хочешь. Можешь поискать что-нибудь в холодильнике.
— Не голодна, спасибо.
— Как хочешь, — повторяет он, только на этот раз раздражённо. — Тогда вперёд. Медицинские карты всех жертв, а так же Лидии и ещё парочку самых обычных людей для сравнения.
Эрик кивком указывает на бумаги, разложенные перед ним. Кристина аккуратно садится на другой край дивана, предварительно пододвинув к себе одну из коробок. Её мало интересует, когда он успел притащить всё это к себе домой, поэтому она без промедлений приступает к работе, пролистывая страницы и вчитываясь в данные. Делать это за компьютером было бы куда проще. Но Эрик опасается, что они могут следить за действиями полиции. И видимо не зря. После того, как Кристина начала понимать, что происходит, отделываться от навязчивых мыслей стало тяжело.
Время тянулось мучительно долго. По гостиной разносился только шелест страниц и сопение Барона под боком девушки. Кристине приходилось до боли закусывать щеку и продолжать лениво разглядывать скудные карточки. Эрик иногда вставал и выходил на задний двор, чтобы покурить, и в это время она расслабленно опускала плечи, каждый раз удивляясь тому, что была так напряжена.
Всё шло как-то неправильно. Кристина не понимала, в чём дело, и казалось, что прошлая ночь должна всё изменить, но не так, чтобы всё шло по одному месту. Конечно, вряд ли бы их утро могло начаться с чашки кофе в постель и долгих объятий, как описывалось в одной из маминых книг.
Но всё же сидеть несколько часов в разных концах дивана, как два сверкающих рекламных баннера, и делать вид, что оба погружены в работу, выглядело как минимум нелепым. Кристина всё больше сожалела о том, что не уехала домой. Она могла бы измазаться с ног до головы гримом, отгородиться фикусом от пытливой Ву и не высовываться из кабинета до поздней ночи. Потому что по-другому просто не получалось, и от этого Кристина чувствовала, как давило в груди.
— Я, кажется, догадалась, в чём дело, — не выдержав, говорит она, когда Эрик в очередной раз возвращается с улицы, принося с собой тот самый запах, который раньше у неё ассоциировался с неприятностями.
— Что-то нашла?
Кристина незаметно прочищает горло и усаживается в другую позу, ожидая, когда Эрик вернётся на место.
— Нет, — она опускает взгляд. Шрам светится сильнее остального, и чем дольше Кристина на него смотрит, тем сильнее ощущается тревога. Затянувшуюся паузу прерывает раздражённый вздох, и Кристина прячет ладонь под папкой. — Я о том, почему мы чуть не умерли сразу после того, как сделали это. Я сделала это, — скривившись, поправляет она себя, когда замечает недовольный взгляд. — Я пыталась содрать его. Ты как-то говорил, что повреждение шрама может так закончиться…
Он хмурится, о чём-то задумавшись, и в это время Кристина старается успокоиться. Даже спустя столько времени, вспоминать те мучительные дни оказалось непросто.
— Когда ты ездила к Трис, я почувствовал, что ты повредила его. Но, тем не менее, таких последствий не было, — Эрик только пожимает плечами и снова берёт одну из папок, чтобы вернуться к делам.
Но Кристина долго думала об этом, чтобы так просто перестать искать ответы на всё чаще возникающие вопросы. Их обряд каким-то чудом свершился, а значит, шрамы не могли просто так начать их убивать на следующий же день, какая бы природа у них не была.
— Ох, поверь, в тот раз я хорошо постаралась… — с досадой хмыкает она, вспоминая, сколько эпидермиса оставалось под ногтями каждую ночь. — Но во второй раз я была ни при чём.
— Да, ни при чём… — лениво протягивает Эрик, перелистывая страницу. — Что? — заметив на себе её пытливый взгляд, он отрывается от чтения. — Это не то, что тебе хотелось бы знать.
— Мне хотелось бы знать о тебе хоть что-то… — буркнув под нос, Кристина утыкается в записи, но, осознав, что только что сказала, выпучивает глаза. — О шрамах! Узнать что-нибудь о шрамах.
Эрик долго смотрит на неё, не скрывая лёгкой улыбки и Кристина, окончательно смутившись, забирается с ногами на диван и трясёт головой, чтобы волосы скрыли (боже, только бы не посиневшие) щёки.
— Я был с проституткой.
Эрик щурится, наблюдая за реакцией девушки. Хотя столь пристального взгляда не требуется. Только слепой не заметит весь спектр эмоций, сменяющихся на её лице.
— А… Ясно, — потеряв дар речи, Кристина делает несколько глубоких вдохов и выдохов и прячет взгляд в скучных медицинских терминах на бумаге. — И как? — неожиданно выпаливает она и мысленно со всей силы бьёт себе по лбу. Но Эрик только непринуждённо хмыкает.
— Яркое зрелище, чуть не заблевал её кровью.
Кристина молчит, радуясь, что бешено колотящееся сердце слышит только она. У неё было много вариантов, что произошло тогда. Из того, что приходило на ум, самым подходящим вариантом был неудачный способ избавиться от шрамов. А когда попытка не удалась, Эрик завалился к Кристине, чтобы облегчить симптомы. Конечно, услышать о другой девушке в ту ночь было бы легче, нежели сейчас, потому что теперь перед глазами всплывала достаточно яркая картина.
— Говорил же: это не то, что тебе хотелось бы знать, — он кладёт локоть на спинку дивана, из-за чего папка в его руке загораживает обзор, что позволяет Кристине немного расслабиться.
— Да, совсем не то… — протягивает она, но, наконец, решившись, добавляет: — Просто это не совсем честно.
— Что именно? — тяжело вздыхает Эрик, оставаясь за преградой.
— Ты, кажется, знаешь вообще всё обо мне, а я…
Да, пора это признать. За всё то время, проведённое рядом с ним, Кристина практически полностью посвятила его в свою жизнь. Боже, да он даже с семьёй её знаком. И, кажется, Эрик действительно неплохо понимает её мотивы, когда она что-то говорит или делает, каждый раз попадая в цель едкими словами. В то время как о нём Кристина знает… что? Что у него есть кот-алкоголик и куча закрытых комнат? И если попытаться заглянуть хоть в одну из них, он приходит в бешенство. Всё остальное — догадки, основанные на чужом мнении.
— Вот пусть так и остаётся, — коротко отрезает он.
— Почему? — раздосадовано спрашивает Кристина, но ответом служат лишь побелевшие подушечки пальцев, вцепившиеся в пластик. — Я просто хочу лучше знать того, с кем… сплю.
Кристина задерживает дыхание, отчётливо слыша собственный пульс, бьющий по горлу, и наблюдает, как медленно ослабевает хватка, как расслабляются мышцы. А затем уголок папки опускается вниз.
— Интересное построение предложения, — прищурившись, протягивает Эрик.
— Думал иначе? — резко выдыхает она, борясь с желанием прижать руку к груди, чтобы хоть как-то заглушить эту грёбанную тахикардию.
— Предположил после того, как ты пыталась утром улизнуть, — отвечает он с ноткой обиды и снова прячется за папкой. Боже, у него действительно получается сейчас думать о работе?
— Да, это было… глупо, — на последнем слове голос срывается. Каких ещё действий она ждала от него, когда после первой ночи намеревалась сбежать?
— Хорошо, что ты это признала. А то это почти ударило по моей самооценке.
— Не думаю, что оставила бы на ней хоть намёк на царапину, — отмечает Кристина, и даже сквозь преграду чувствует, что Эрик закатил глаза. — И ты опять съехал с темы.
— Значит, можно придти к выводу, что я не хочу к ней возвращаться…
Он снова напрягается, и вены на кистях рук становятся более отчётливыми. Кристина какое-то время смотрит на них, думая о том, насколько ярким должен быть свет, чтобы добиться от него ответов? Ей было бы достаточно знать, любит ли он бейсбол и ходил ли в детстве театральный кружок. Она не намеревалась лезть ему в душу, но он не позволял объясниться.
С какой уверенностью она вдалбливала Трис в голову, что разговаривать — это самое важное, чтобы придти к взаимопониманию, а сама бьётся о непробиваемую стену.
Оставшись ни с чем, Кристина откладывает карту и, удержавшись от того, чтобы потеребить спящего возле неё Барона за ухом, берёт телефон.
— Странно… — тихо произносит она, глядя в пустой экран. — Ни одного звонка. Ни Тори, ни Трис, ни Роуз, хотя та мне все уши прожужжала про девичник.
— А ты всё надеешься, что свадьба состоится… — до неё доносится пренебрежительное фырканье. — Ещё и деньги на платья потратила.
Кристина открывает рот, чтобы осадить его. Даже он не имеет права говорить, что Трис и Фор обречены. Но последние слова вызывают у неё тошноту. Настолько сильно её бросило в дрожь от мелькнувшей мысли.
В тот день, когда с Трис случилась беда, после работы Кристина посетила магазин и купила себе и сестре платья, а затем отправилась к родителям, чтобы забрать мотоцикл. Тот вечер выдался непростым. Учитывая произошедшее за день, разговор с родителями стал чуть ли не последней каплей, и его она старалась забыть.
Но у Кристины вызывает улыбку воспоминание, как Рози верещала от восторга, когда увидела понравившееся в прошлый раз голубое пышное платье к предстоящей свадьбе. Кристина была уверена, что всё образуется. Что купленные наряды на торжество послужат неким протестом. Она знала, что в воскресение наденет красивое серебристое платье в пол и будет хлопать с остальными гостями, когда мистер Прайор поведёт невесту к алтарю.
Эрик не мог знать о том, что она готовилась к свадьбе. Она не говорила ему.
— Откуда? — хрипло спрашивает Кристина. — Только не говори…
— Я не конченный долбоёб, чтобы следить за тобой, Райт, — цокает Эрик, а затем, увидев серый цвет лица Кристины хмыкает. — Мне Роуз ещё в тот вечер написала, похвасталась.
— Чего?! — выпаливает Кристина, подскочив на месте, отчего даже Барон нервно дёрнулся. — Она тебе пишет?
— Лучше надо за телефоном следить… — отвечает Эрик с недовольством, но всё же от внимания Кристины не скрылось, что его удивила её реакция.
— Начнём с того, что у меня даже нет твоего номера… — говорит она в своё оправдание, потому что не может свыкнуться с мыслью, что Эрик всё это время считал, что Кристина была в курсе.
— Находчивая… — поджимает губы Эрик. — Надо контролировать, кому я даю свой личный номер.
Кристина пытается переварить услышанное. Если бы ей когда-нибудь понадобилось срочно связаться с шефом, то сделать это возможно только через рабочий телефон. Если Эрика нет в офисе, то тогда звонок переадресовывается на его мобильный. А Роуз каким-то образом достала личный номер и постоянно написывает ему. По всей видимости с того дня, когда они познакомились. Именно от неё он узнал про желание поступать в Стэнфорд. И неизвестно, что она ещё успела растрепать ему.
Кристина тяжело вздыхает и убирает телефон подальше. Иначе бы она устроила разнос младшей сестре прямо сейчас. Вопиющая наглость.
— Она догадывается…
— Ясно, как белый день, — хмыкнув, отвечает Эрик, но, не получив в ответ такой же реакции, задерживает взгляд на Кристине. — Это проблема?
— Да, Эрик, это проблема! — всплёскивает руками она, не в силах больше сдерживать злость. На сестру, на эти проклятые бумаги, которые ей кажутся пылью в сравнении с тем, что происходило за последние сутки. — И не просто проблема. Роуз поняла, Тори тоже наседает, значит, скоро могут узнать и другие. Нас обоих нет на рабочем месте, эта дрянь неизвестно сколько ещё будет светиться, а скоро свадьба, на которую я пойду, даже если меня переедет катком. И…
— И что дальше?
Вопрос застаёт Кристину врасплох. Ей хочется кричать, что это будет катастрофа. Что разверзнутся небеса, что весь мир охватит очередной апокалипсис. Но его скучающий взгляд и безразличный тон разрушил всё, от чего хотелось сорвать голос.
Эрик откладывает папку, — боже, наконец-то, — и наклоняется вперёд, упираясь локтями в колени. Кристина чувствует, как по коже проходит мелкая дрожь, и она на миг опускает взгляд на руки, чтобы убедиться, что свет больше не усиливается, когда расстояние между ними сокращается. Это успокаивает её.
— Все твои близкие, кроме Тори, пожалуй, обоссутся от счастья, узнав, что их любимая Кристина, всю жизнь с отвращением смотрящая на шрамированных, наконец образумилась. Остальные почешут языками с неделю, а потом забудут, потому что всем плевать.
— Не хочу видеть на их лицах сочувствие… — Кристина прикусывает язык, вынуждая себя заткнуться, потому что мелькнувшая мысль настойчиво хотела быть озвученной. — Ладно, забудь.
Ей хотелось возразить. Но ещё раз подумав над его словами, она поняла, что он прав. Мало кто из её знакомых будет смотреть на неё так, словно она уселась на бочку с порохом, чтобы поиграть со спичками. Люди привыкли радоваться новой парочке соулмейтов. Лишь единицы считают это игрой со смертью.
Эрик глухо смеётся и откидывается на спинку дивана.
— Я знаю, что ты хотела сказать, — успокоившись, говорит он. — Что с таким как я вряд ли можно что-то построить, — Кристина пытается остановить его, потому что это точно не то, что она хотела сказать, но Эрик не даёт вставить ни слова. — Так это правда. Я вряд ли смогу когда-нибудь попасть в колонку новостей как образцовый семьянин. Но блять, Райт… — он насмешливо кривится. — Ты уверена, что все эти пиздастральческие взгляды будут предназначены только тебе? Да люди должны уже ставить мне свечку за упокой.
— Заткнись, — прыскает Кристина, совершено точно почувствовав облегчение.
— Я всего лишь сказал правду.
— Так может, расскажешь что-нибудь ещё? — она невинно улыбается и облокачивается на спинку дивана, но заметив, как взгляд Эрика задержался на особо ярко светящихся участках кожи, прячет руку под коленкой.
— Не отвяжешься, да? — внимательно проследив за её жестом, хмыкает он.
— Неа…
Улыбка Кристины становится шире, а поза более расслабленной, отчего она ловит себя на мысли, что, кажется, флиртует. Впервые, если не считать тот вечер в клубе, когда её поведение легко объяснялось парой коктейлей.
Но Эрик без видимых эмоций смотрит на неё, лишь иногда, когда его взгляд опускается к венам на шее, которые хорошо контрастируют с тёмными прядями, прикрывающими кожу, его брови на долю секунды сводятся к переносице. Наверное, поэтому в гостиной включены все возможные источники света. Чтобы в темноте на бумаге не появлялись голубые блики, когда подносишь к ней руку.
Так ничего и не сказав, он поднимается и идёт на кухню. Кристина недовольно поджимает губы, глядя ему в след, и её раздражённый вздох заглушается шумом включенного чайника.
— Можно подумать, ты человека убил… — фыркает она себе под нос и запускает пальцы в густую шерсть лежащего рядом Барона.
Слишком громкий звук ложки, упавшей в стакан, вынуждает её вздрогнуть и поднять голову, о чём Кристина незамедлительно жалеет. Прежде чем Эрик резко уводит взгляд, до того врезавшийся в её макушку, она успевает заметить, как побледнело его лицо, заставляя свет померкнуть вместе с отхлынувшей кровью, и сколько тьмы было в его глазах, словно одна невинная шутка вспорола червоточину.
Кристина задерживает дыхание, слыша, как ускоряющийся пульс бьёт по ушам. Кажется, даже усиливающийся шум закипающей воды растворяется, словно в вакууме, пока она смотрит на застывший силуэт.
Внутри Кристина отчаянно пытается докричаться до самой себя, заставить хоть что-то произнести, потому что это как раз была та ситуация, когда поздно держать рот на замке. Но она не может даже вдохнуть.
Нет… Не может быть.
Кристина, стараясь не показывать, насколько сильно она напугана, возвращает взгляд на Барона, который всё это время ждал продолжения ласки, и только когда до неё доносится на удивление тихий хлопок двери, ведущей на задний двор, позволяет себе вдохнуть и дать волю дрожи, зародившейся в пальцах.
Эрик… убивал? Он же шеф полиции. Хотя Кристина на миг задумывается, что в этом может и крыться ответ на возникший вопрос. Если это действительно так, Эрик мог быть при исполнении, это могло случиться во время задержания: при попытке скрыться от полиции или в целях самозащиты. Но что-то ей подсказывает, что вряд ли бы Эрик так отреагировал, будь он причастен к смерти какого-то ублюдка.
Что ж… Её предупреждали, что он может быть не тем, за кого себя выдаёт. Да что там говорить, ещё совсем недавно Кристина сама утверждала, что Эрик на многое способен, и образ порядочного полицейского — это всего лишь образ. Но, конечно, она никогда не думала, что под маской может скрываться убийца.
Проходит пара минут, и Эрик возвращается. Кристина осторожно наблюдает, как он заканчивает наводить чай и идёт к ней.
— Ладно, — он ухмыляется и расслабленно падает на диван, поставив кружку на столик. — Один вопрос, чтобы лучше узнать меня. Всего один, — он поднимает палец, как будто Кристине приходилось помимо слов объяснять ещё и жестами. Хотя, глядя на эту разительную смену настроения, она бы предпочла, чтобы ей ещё и записали, чтобы наверняка. — Подумай хорошо, потому что я отвечу далеко не на любой. И поменять уже не получится.
Кристина ощущает, как трудно эмоциям прорваться сквозь ещё скользящий по коже ужас, что не скажешь по Эрику. Словно развернувшаяся пару минут назад стихия растворился на кончике сигареты, оставив после себя поразительное спокойствие.
Ладно, у Кристины есть возможность подумать, потому что Эрик не торопит её. Он отвлёкся на чай и телефон, издавший череду коротких сигналов.
Конечно, после случившегося её больше не интересует его увлечённость бейсболом или предпочтения в музыке. Но она гонит эти мысли прочь. И он ни за что не ответит на вопросы, которые интересовали её вчера. Даже если они связаны с работой и могут помочь Кристине лучше разобраться.
Она склоняет голову на бок, глядя на его непринуждённый вид. Как будто он вообще не намерен продолжать беседу, потому что уверен, что любой вопрос Кристины будет проигнорирован.
— Как у тебя появился Барон?
Эрик удивлённо вскидывает брови и отвлекается от телефона. Да, он действительно не ожидал, что ему придётся ответить, но вопрос оказался вполне безобидным. И Кристина еле успевает спрятать победную ухмылку в уголках губ, когда Эрик убирает подальше всё, что могло бы его отвлекать.
— Я тогда служил в патруле, — начинает рассказ он, и Кристина аккуратно пододвигает к себе растянувшегося по дивану кота, чтобы тот проснулся и тоже послушал вместе с ней. — С напарником мы выехали на пьяный дебош в Энглвуде. Дежурный сообщил, что один утырок громил витрины магазинов, но когда мы прибыли на место, там оказалась целая толпа. Мы еле успели вызвать подкрепление, потому что, завидев легавых, они не бросились удирать, а накинулись на патрульку. Напарник был за рулём, он дал по газам, чтобы свалить оттуда до прибытия группы, но один кинулся под машину. Мы переехали его, раздробив позвоночник…
Кристина задерживает дыхание, уже практически убедив себя в том, что именно этот случай связан с его реакцией на брошенные ею слова. Но на лице Эрика нет и намёка на тень, которая могла бы пробежать, когда человек испытывает вину за чью-то смерть. И следующие слова отметают смутные догадки.
— Тот придурок теперь в инвалидном кресле пытается скрыться от кредиторов. А нас выволокли из машины и отмудохали так, что живого места не было. Бросили возле мусорных ящиков в переулке и угнали тачку. Последнее, что помню, — это жалобный писк прямо у носа. А когда очнулся, увидел на больничной койке чёрного облезлого котёнка. Врачи сказали, что меня доставили вместе с ним, потому что я держал его в руках и не выпускал, пока меня загружали в скорую. Так он и остался со мной…
Кристина, дослушав рассказ, ещё какое-то время пытается восстановить сбитое дыхание, потому что горечь от подступивших слёз ощущалась слишком отчётливо. История знакомства Эрика с Бароном на удивление быстро стёрла из памяти произошедшее ранее, и теперь она только могла прокручивать в голове сцену, как маленький ободранный котёнок ластился к раненному юноше, пытаясь спасти его.
Она часто моргает, чтобы остановить слёзы, скопившиеся в уголках глаз, и переводит взгляд на Эрика, который к этому моменту уже с трудом сдерживался.
— Эй! — возмущённо вздыхает она, готовая вот-вот кинуть в мужчину подушкой, чтобы стянуть насмешку с его лица.
— Блять, Райт… — прыскает он, не в силах больше останавливать рвущийся наружу хохот. — Охереть, как тебе легко навешать лапши на уши… Мне его приволокли соседские дети, когда я только въехал, — отдышавшись, заканчивает Эрик, взглянув на Барона, который, к слову, всё это время недовольно смотрел на Кристину, то ли из-за того, что она посмела его разбудить, то ли пытался сказать ей: «Ты действительно ему поверила?»
— И ты согласился его взять? — уже с улыбкой спрашивает она.
— Дети бывают очень настойчивыми… — цедит Эрик. — Знаешь, когда на тебя смотрит дюжина жалобных глаз, и при этом угрожают измазать двери птичьим помётом, невольно задумаешься о необходимости завести питомца.
Кристина пытается сопоставить полученную правду с рассказом Джоанны про начало карьеры Эрика. Если учитывать, что временные рамки вполне могут совпасть, то это были очень бесстрашные дети.
— Грозный Эрик Колтер боится маленьких детей… — протягивает она с издёвкой. — Это достойная информация. Наверное, поэтому ты позволяешь Роуз писать тебе.
— Тем детям до неё далеко, — качнув головой, отвечает он, а затем, пробежавшись взглядом по открытым участкам кожи Кристины, поднимает глаза на неё. — Когда у вас девичник?
— Завтра, — Кристина косится на своё запястье. — Но это теперь неважно… — с тяжёлым вздохом добавляет она и переворачивает руку.
Эрик молчит, но Кристина не смотрит на него, чтобы он ненароком не прочёл в её глазах сожаление. Потому что его не было.
Конечно, её опечалило то, что запланированная встреча отменится по её вине, но Кристина старалась не унывать и всё же дождаться завтра. Если свечение хоть немного уменьшится, она попробует перекрыть его хотя бы в тех местах, которые невозможно спрятать под одеждой.
— Проведём эксперимент? — вдруг говорит Эрик и поднимается с места.
Кристина неотрывно следит, как он подходит к шкафу у телевизора и что-то достаёт оттуда. И уже мгновение спустя она держит в руках ароматическую палочку болотного цвета.
— Это из церкви? — неуверенно спрашивает она, потому что благовоние намного длиннее и толще, чем те, которые обычно продаются в магазинах.
— Надеюсь, меня не посадят за кражу имущества католической епархии… — наигранно вздыхает Эрик и садится. — Ну, так что? — привлекает он внимание Кристины, когда ответа не последовало.
Кристина ещё раз крутит палочку в руках, догадываясь, как она может им помочь, но сердце болезненно сжимается при одной только мысли о том, что помощь сейчас требуется не только ей.
— Подожди… — она приглядывается, когда замечает с одной стороны небольшой срез. — Больше таких у тебя нет? — Кристина ловит боковым зрением утвердительный кивок и сглатывает скопившуюся от волнения слюну. — Просто я подумала, что если это справится со светом, то, возможно, как-то сможет помочь и Трис с Фором...
Кристина понимает, что реакцией на озвученную мысль наверняка станут закатанные глаза и брезгливое фырканье, поэтому даже не поднимает голову.
— Как? Я взял её, чтобы узнать, что в ней содержится. Марихуана, которая разрешена в «Вертиго» и ему подобных. Она не уничтожит шрамы. Только ненадолго притупит их влияние на организм.
— Я не знаю, как себя сейчас чувствует Трис, — не сдаётся она. — Если всё продолжается, то может наркотик снимет симптомы… хотя бы ненадолго.
— Крис… — с нажимом говорит Эрик, заставляя Кристину оторвать взгляд от возможного спасения подруги.
— Что? — недовольно восклицает она и крепче сжимает палочку, словно боится, что Эрик попытается её забрать. — Я не упущу ни единого шанса, чтобы помочь ей. И только не сравнивай это с подаренным Юрайю повышением! Это совсем дру…
— Это то же самое, — перебивает её он, повысив голос. — Педраду не хватило смелости признаться, что его не было на смене. Ты не должна была решать его проблемы, подставляясь сама. С Трис такая же схема. Просто ставки выше. Ты справилась с этим в одиночку. Без чьей-либо помощи, — Эрик дёргает челюстью и шумно выдыхает через нос, чтобы унять приступ злости.
Кристина испытывает похожие чувства. Она злится на него за то, что он упрямо отказывается понимать причину её поступков. И осознав, что испытывает к нему, на секунду замирает, ожидая соответствующей реакции от мужчины, но её не возникает, что наводит Кристину на смутные мысли.
— Но я хотел сказать о другом… — успокоившись, продолжает он. — Твоя подруга набожная до мозга костей. Как ты думаешь, когда разорвалась связь, не побежала ли она первым делом в церковь, просить милости у того, в кого она так свято верит?
— Да, ты, наверное, прав, — тихо произносит Кристина, всё ещё наблюдая за Эриком и прислушиваясь к собственным ощущениям. Что, чёрт возьми, происходит? Они же оба разозлились друг на друга. — Она уже наверняка успела почувствовать, как действует наркотик.
— Уже два дня прошло. Если они живы, значит, у них получилось.
— А вдруг всё повторится? — уже практически неслышно спрашивает Кристина, чувствуя, как пересыхает в горле. — Как достать что-то посильнее конопли? Что-то, что навсегда избавит её от этого?
— Райт, — Эрик показательно называет её по фамилии. — Даже не думай…
Кристина сглатывает и уводит взгляд. Да, даже мысль о таком — самоубийство. Ей на мгновение кажется, что она слышит протяжный скрип проржавевшей от пролитых на неё слёз двери, которая закрывается за теми, кто связывается с наркотиками.
— Ладно, — она натягивает улыбку и протягивает Эрику благовоние. — Ну, так что? Эксперимент?
— Позже, — Эрик откладывает его. — Сначала надо найти хоть что-нибудь, пока голова кругом не поехала.
— Я давно нашла, — непринуждённо пожимает плечами Кристина.
— В смысле? — Эрик в недоумении трясёт головой.
Кристина, прикусив губу, чтобы ненароком не хмыкнуть с явной издёвкой, раскладывает на диване выписки из роддома. Рядом кладёт карту Лидии как пример для сравнения.
— Вакцина от гепатита, — она тычет пальцем в таблицу с графиком вакцинации, в которой всего две строки. Вторая существует только на тот случай, если учёным всё-таки удастся найти способ внедрить новый препарат. Но что-то уже подсказывало Кристине, что эта строка так и останется навсегда пустой и что появилась она по ошибке. Человеческий фактор. — У Лидии и других, кто не связан с пропажей, всё в порядке. У Уилсона из-за тяжёлых родов она отсутствует… Думаю, как и у Симонса. У некоторых её тоже нет, но у многих есть, но поставлена позже положенного…
— Подожди, — перебивает её Эрик и пододвигается ближе, вынуждая Кристину снова кусать нижнюю губу практически до боли. — Когда ты успела? Ты же только языком чесала.
Она осторожно поднимает на него взгляд, предварительно оценив сократившееся между ними расстояние.
— Тебе не понравится ответ… — произносит она вполголоса, чтобы скрыть издёвку. — Я всегда такая была.
Эрик стискивает зубы, понимая, что Кристина имеет в виду. На самом деле, ей потребовалось от силы минут десять, чтобы придти к этому выводу. Но, если не учитывать, что она выиграла в генетическую лотерею, получив бонус в момент зачатия, найти ответ было всё равно легко. И от этого хотелось смеяться, потому что причины, по которым Эрик не находил столь очевидной зацепки лежали на поверхности.
— Ладно, — сглатывает он, придвинувшись ещё ближе, и единственным препятствием между ними стал только Барон, снова уснувший у ног Кристины. — Показывай остальных.
Кристина подаёт ему остальные карты, которые были у неё. Ей достались те, кто пропал этой осенью. Эрик наклоняется, чтобы взять свою стопку, и Кристина успевает заметить, что одну карту он выложил. У него были данные жертв, пропавших пятнадцать лет назад. Они вместе сравнивают наличие вакцины. Несколько случаев выбивается из общей системы, но, в целом, картина вырисовывается достаточно понятная.
— Бесплатное, — заключает Кристина, когда они убедились, что ошибки быть не может. — Обязательное для всех. И единственное, что хоть как-то защищает нас. Хотя бы от одной болезни. Даже самые ярые фанатики не откажутся от возможности хоть как-то уберечь своё чадо.
Ситуация становилось более ясной, но от этого не менее пугающей. В младенцев что-то вводят в первые сутки после рождения вместе с вакциной, что живёт в организме всю жизнь и убивает ровно через сорок пять лет, если человек не найдёт свою родственную душу. Конечно, и речи быть не может о каких-то душах. Наверняка существует вполне научное объяснение, но знаний Кристины и Эрика вряд ли хватит, чтобы найти ответы на все вопросы. Им требуется помощь.
Эрик косится на оставленную карту на противоположном конце дивана, и Кристина понимает, что бессмысленно спрашивать, кому она принадлежит, хотя, конечно, её распирало от любопытства. Он уловив, куда она смотрит, убирает в сторону все документы и облокачивается на спинку, подпирая кулаком висок.
Кристина на секунду теряется, когда понимает, что он снова разглядывает вены на её шее, потому что вдруг осознала, что уже какое-то время перестала обращать на них внимание. Хотя свет в сосудах Эрика нисколько не потускнел за эти полдня.
— Почему не сказала сразу, что нашла ответ?
— Потому что время только к обеду подходит, — неловко пожимает плечами она и обхватывает руками колени.
Кристина думает, что им стоит обсудить находку, сосредоточиться на работе, но не может сказать об этом. Потому что не хочет портить момент. Эрик, который готов на всё, ради расследования, этим днём сосредоточен на другом. На ней. Хотя они ещё на шаг приблизились к разгадке, и это должно только захлестнуть его с головой, но он отложил дела в сторону.
— И у тебя так во всём?
— Эм, нет… — трясёт головой Кристина и кладёт голову на колени, потому что взгляд Эрика всё ещё был направлен на её шею. — Тогда бы я давно заподозрила, что со мной что-то не так. Я просто очень быстро нахожу закономерности или вижу различия. В остальном… ну, наверное, мне проще, чем другим, но не настолько, чтобы считать себя какой-то не такой.
— И ты на работе каждый раз сидишь, ничерта не делая, чтобы не казаться выскочкой?
Его голос стал ниже, когда палец коснулся пряди волос чтобы откинуть её за плечо.
— Наверное, не достаточно долго сидела, потому что ты всё равно бесился как чёрт…
Голос Кристины осип следом. Потому что дрожь, пробежавшая в том месте, где он прикоснулся, была такой сильной, что перехватывало дыхание. Но вряд ли Эрик обратил внимание на хрипотцу в её голосе, он даже не отреагировал на укол в его сторону. Уже не слушал.
— Красиво… — протягивает он, проводя пальцем по светящейся вене и спускаясь к вороту футболки.
— Жутко, — поправляет его Кристина, не решаясь повторить его жест. Хотя ей хотелось, поэтому она просто прикрывает глаза, чтобы в полной мере прочувствовать, как под кожу вместе с мурашками проникает приятная прохлада.
— Всё равно красиво.
Эрик возвращает волосы на место и снова подпирает голову рукой, теперь уже глядя Кристине в глаза и заставляя её дыхание учащаться. Она не понимала своей реакции. Чёрт возьми, она провела эту ночь с ним, но его прикосновения всё равно отзывались в ней так, словно ощущались впервые.
Рядом с Эриком до невозможности просто оказалось… забывать. Она забыла весь предыдущий год, когда при любом столкновении он старался сделать так, чтобы от неё мокрого места не осталось. Забыла, как приходила в ужас от свежего шрама на ладони, понимая, с кем связала свою душу и с кем ей суждено умереть в один день.
Да что говорить, забыла, как брошенная невзначай шутка вскрыла в нём что-то по-настоящему тёмное и страшное. Уже забыла. Или не хотела верить. Потому что не может человек, который видел этими глазами смерть от собственных рук, сейчас смотреть так.
— И что дальше? — шепотом спрашивает Кристина, но, столкнувшись с немым вопросом, говорит чуть громче. — Просто я не совсем понимаю…
— Мне нужно всё ещё раз проверить, — достаточно мягко обрывает её он, и это не вызывает в ней чувства обиды, скорее наоборот. Потому что ей крайне тяжело подобрать слова. — И как только буду готов, то дам понять Эллисону и его вшивой своре, что их грязные тайны больше не являются таковыми…
— Я не об этом, — вздыхает она, хотя ей хотелось спросить, что именно он собирается делать, потому что его слова вызывают неприятное и липкое чувство страха.
— Давай не торопить события, — Эрик поджимает губы, и Кристина понимает, что ему тяжело говорить о них самих, как, впрочем, и ей. — Совсем скоро нам нужно будет думать о том, как выжить.
— Кажется, последний месяц, мы только это и делали, — насмешливо кривится она, хотя ситуация вряд ли выглядела забавной. — Ладно. Плыть по течению?
— Именно, — Эрик усмехается следом и облизывает губу, но уловив, что Кристину на самом деле не радует такой исход, склоняет голову. — Эй. Это не потому что… — он запинается, когда она бросает на него полный горечи взгляд. — Блять, Райт. Это не просто… Мне нужно сначала позаботиться о нашей безопасности. А потом уже…
— Да, ты прав, — на этот раз Кристина решительно перебивает его, чтобы не услышать то, чего слышать совсем не хочется. — Нужно разобраться с Эллисоном.
— Вот и отлично, — облегчённо выдыхает он и выпрямляется, чтобы взять со стола благовоние. — Теперь попробуем выбить тебе возможность попасть на девичник?
***
Кристина ещё пару секунд смотрит в экран смартфона, чувствуя, что губы успели слегка опухнуть от постоянных покусываний.
— Ну, и?
За спиной раздаётся недовольный голос Трис, и Кристина, быстро набрав ответное сообщение, ставит телефон в беззвучный режим.
— Всё, иду, — быстро говорит она, надеясь, что волнение в голосе осталось незамеченным для остальных. — На чём мы закончили?
Трис удивлённо вскидывает брови и бросает подозрительный взгляд в сторону кухни. Кристина тут же вспоминает тему разговора, но все её мысли направлены совсем на другое. Сердце трепещет, а перед глазами до сих пор стоит короткое сообщение.
Мы же не торопимся.
Давай хотя бы начнём с номера.
21:39
Она знала, что это он. И ответ сразу пришёл на ум, поэтому глаза пытаются уловить свечение на экране смартфона.
Забавно, если учитывать,что моя семья
уже пригласила тебя на ДБ.
21:41
Кристине хочется хохотать до боли в животе. Ей интересно, существует ли в мире подобная парочка соулмейтов, которая спустя месяц после обряда впервые занимается сексом, а потом принимает решение «не торопиться».
— Тебе напомнить? — из мыслей её вырывает настойчивый возглас сестры. И Кристина верит, что всё это время на её лице не было глупого выражения лица влюблённой дурочки, витающей в облаках, потому что, если судить по лицам Роуз и Трис, её подозрения не далеки от истины. Сегодня Эрика целый день не было в офисе, и Кристина успела ощутить тоску, поэтому его сообщение вызвало в ней слишком бурные эмоции. — Или спросить напрямую, чьё сообщение так повлияло на смену настроения?
— Так спроси, — едко усмехается Кристина и нагло выгибает бровь. — Или может это мне стоит задать тебе вопрос про странные переписки?
Роуз растерянно открывает рот. Наверняка она сейчас лихорадочно придумывает, что сказать в своё оправдание, и от этого в улыбке Кристины становится ещё больше колкости.
Вряд ли они когда-то разговаривали на подобных тонах. Взросление Роуз, конечно, сказывалось на её характере, и Кристина прекрасно понимала причины её импульсивности, поэтому всегда брала на себя роль громоотвода. Но сейчас наглость сестры переходила все границы.
— Девочки, перестаньте! — вклинивается в перепалку Трис практически истеричным воплем, заставляя обоих вздрогнуть. — Давайте поговорим о чём-нибудь другом…
— Да, прости, — Кристина трёт лоб, скидывая с себя наваждение. Роуз еле слышно поддакивает, не смея поднять стыдливый взгляд. — Я принесу ещё сока.
Но не успевает Кристина подняться с дивана, чтобы скрыться за дверью холодильника и дать себе времени на передышку, как раздаётся звонок в дверь.
Она снова дёргается, только на этот раз более нервно, и, сглотнув, первым делом смотрит на телефон.
— Мы кого-то ждём? — шепчет она, и в это время отчаянно пытается утихомирить учащённое сердцебиение, потому что из-за него не может разобрать, чувствует ли она хоть что-то.
Нет, это не может быть Эрик. Он же в курсе про девичник, про то, что они собрались у Кристины дома. Конечно, только дьявол знает, что у него на уме, но не могло же безобидное сообщение вынудить его за пять минут пересечь весь Чикаго?
— А, да! — вскакивает с кресла Трис и радостно хлопает в ладони. — Это ко мне.
Кристина бросается к ней, чтобы остановить, но не успевает, и Прайор уже оказывается у двери. Роуз тоже в недоумении выглядывает в коридор.
— Пф, так и знала, что у вас тут тухло, как в морге!
Через порог чуть ли не переваливается Тори, нагруженная пакетами и вдобавок с гитарой через плечо.
— Наконец-то, ты пришла! — Трис забирает у неё пакеты и, неаккуратно поставив их на пол, отчего по квартире проносится звон стекла, сгребает Ву в объятия. — Я так рада тебя видеть!
Кристина, замерев, стоит в дверном проёме. Конечно, она догадывалась, что Трис осмелится пригласить её на девичник, потому что Тори числится в списке гостей на свадьбу. Но она и подумать не могла, что Ву согласится на такое. Она никогда не была любительницей пижамных вечеринок с молочными коктейлями и плюшевыми мишками. Особенно, если вспомнить их последний разговор, стоящая на пороге её квартиры Тори вызывала как минимум непонимание.
Но Ву, как ни в чём не бывало, подходит к Кристине и оставляет поцелуй на щеке, а затем тащит пакеты и гитару в комнату.
— Пора раскачать немного вашу кладовку, — она бегло окидывает взглядом маленькую квартиру Кристины и замечает Роуз, явно воодушевлённую первой встречей с напарницей старшей сестры, о которой ей столько рассказывали. — Так, малая, учти, тебе я взяла безалкогольное. Если увижу, что ты поменяла бутылки — пеняй на себя. Я коп, не забывай…
— Ты всё-таки научилась играть?
Кристина находит в себе силы отмереть и присоединиться к остальным. Потому что она ожидала худшего. В каком-то смысле, так как не могла вытравить из головы это лёгкое разочарование.
— Что-то вроде того, — цокает Тори и, поставив гитару у стены, плюхается в кресло. — Пришлось найти другого учителя, так что сегодня вам суждено стать моими первыми слушателями.
— Мы с радостью, — улыбается Трис, пока пытается втиснуться между сёстрами, так как её место теперь занято.
Тори была как ураган, Кристина знала об этом, поэтому она была единственная, кто спокойно реагировал на то, как Ву устраивала ещё больший погром в её скромном и видавшем всякое жилище. Эрик бы скривился, но остальных это забавляло, поэтому Кристина не препятствовала.
Стул, служивший этим вечером в качестве столика и на котором с трудом помещалась одна коробка пиццы, за минуту стал завален различными закусками, а в воздухе то и дело пролетали новые бутылки пива. И Кристина каждый раз затаивала дыхание, в надежде, что Трис и Роуз хватит ловкости рук, чтобы не тратить остаток вечера на поиски осколков стекла на полу.
— Осторожно! — выкрикивают девушки одновременно, когда уже слегка опьяневшая Тори, схватив гитару, чуть не упала со стула с шатающейся ножкой.
— Не думаю, что эта хорошая идея, — стыдливо говорит Кристина, не желая показаться ханжой. — Соседи...
— Брось. Я подготовилась. Твой сосед снизу пару лет назад подозревался в незаконной продаже украденной ранее редкой картины, и ему очень повезло, что этим делом занималась не я, поэтому не было найдено достаточно доказательств, чтобы на несколько лет отправиться в тюремную камеру. Так что пусть наслаждается моей непревзойденной игрой, пока может.
Первые несколько песен, сыгранных Тори наверняка входили в базовую программу обучения на гитаре. Нетрудные в исполнении и популярные для посиделок с друзьями у костра, поэтому все присутствующие с удовольствием рвали глотки, когда пели о летних долгих ночах и далёких звёздах. Ненатренированные пальцы Ву иногда соскальзывали со струн, она сбивалась, но девушки аплодисментами и выкриками поддерживали её, утверждая, что она отлично справляется.
Трис веселилась больше всех и, кажется, была готова пуститься в пляс, несмотря на то, что пространство не позволяло особо разгуляться. Эти измения не могли не радовать.
Алкоголь заметно притупил нервозность Кристины, и она перестала волноваться по поводу странности этого момента. У всех, не считая юную Роуз, были тайны, которые отзывались неприятным жжением в груди. Но в этот вечер им удалось забыть всё, что так терзало душу, и неплохо проводить время.
На последних строчках песни, которая несла в себе довольно глубокий смысл и призывала всегда оставаться верным себе, но была наложена на лёгкую музыку и тем самым не вызывала грусти, Трис всё-таки соскакивает с дивана и вскидывает руки, завершая представление радостным воплем.
Тори ждёт, пока они нахохочутся и успокоятся, и усаживается поудобнее, теперь уже позаботившись о шатком стуле. Кристина в предвкушении ожидает, что она подготовила ещё, но Ву становится задумчивой и сосредоточенной.
Она зажимает первый аккорд, и, когда её пальцы начинают плавно скользить по струнам, красивые живые ноты касаются слуха. Кристина слышала, что новичков обучают этой технике игры намного позже, но Тори перебирала струны так умело, что это невольно наводило на мысль, что звучавшая мелодия имела особое значение для Ву, поэтому она заучивала её с особым усердием.
Девушки синхронно задерживают дыхание, когда звучат первые слова песни, не знакомой им. Кристина не могла даже предположить, что в её репертуаре будут баллады о любви. Но чем дольше она слушает, тем отчётливее чувствует противоречие в груди. Эта песня кажется неправильной. Она о неразделённой любви. О потерянной любви. Да в ней есть строчки о душе, о священном даре небес, но всё равно эта песня звучит так, словно принадлежит другой вселенной.
Когда звучит последний аккорд и немного осиплый от неподготовленности связок голос Тори задаёт финальный вопрос, будет ли когда-то долгожданная встреча двух разлучённых сердец, девушки окончательно теряются. Даже Роуз, которая до этого усиленно делала вид, что понимает все «взрослые» шутки Ву, не скрывает, что чувствует себя не в своей тарелке. Словно они только что услышали то, что никогда не должны были услышать.
— Что это? — с придыханием спрашивает Трис и вытирает вспотевшие ладони об колени.
— Музыка… — неопределённо пожимает плечами Ву и откладывает гитару в сторону, чтобы пересесть в кресло и смочить пересохшее горло. — Утерянная и забытая.
Это никогда не было тайной. Очень многое из прошлого было стёрто с лица Земли. Всё, что могло развратить, сбить с пути. Конечно, нынешнее поколение знало Баха и Моцарта, читало Данте, вскользь касалось Шеспира, как дань высшим чувствам, существовавшим в средневековье. Но любовь, что существовала незадолго до «рокового дня» была неправильной, а значит, любое искуство, посвящённое ей, могло только вредить.
В современном обществе не существовало никакой неразделённой любви. Если тебя отвергли, значит это не истинная пара, и чувства должно угаснуть моментально. Так положено. Так учили. Конечно, это говорилось в обществе в целом. Но Кристина думает, что почти каждый видел иную сторону медали, просто закрывал на это глаза. Потому что это порицается. Потому что это «от лукавого».
— Тогда как ты смогла исполнить её? — с таким же волнением, как и в голосе Трис, спрашивает Кристина. Ей кажется, она протрезвела в один миг.
— Можно что угодно вычеркнуть из истории, но не из памяти людей, — загадочно говорит Тори и снисходительно улыбается, когда оглядывает так и застывших от такого потрясения девушек. Наверняка она сейчас видела себя со стороны, когда сама впервые услышала эту песню. Не просто песню. Новый мир.
— А ты можешь сыграть что-нибудь ещё? — сглотнув и вцепившись всё ещё влажными пальцами в колени, шепчет Трис.
— Не сегодня. Если соседи разберут слова, то возникнут вопросы. Я не хочу подставлять людей.
Кристина, услышав это, неловко елозит на месте, чувствуя, как у неё начинает болеть голова. Потому что создалось ощущение, что они собираются ввязаться в какую-то тёмную криминальную историю. Но ведь речь шла о музыке. От этих внутренних противоречий становилось дурно.
— Тогда в другой раз! — не сдаётся Прайор и подаётся вперёд, но вдруг замирает и часто-часто дышит, прикрыв глаза. — Девочки, — отдышавшись, она смотрит на каждую, а затем сцепляет руки с Кристиной и Роуз. — Пообещайте мне, что мы будем собираться так хотя бы иногда. Даже если судьба раскидает нас по разным уголкам света…
— Что ты такое говоришь, Трис? — хмурится Кристина и с беспокойством пододвигается ближе к ней, чувствуя плечом, как трясётся Прайор. — Конечно, мы всегда будем…
— Просто пообещайте! — оборвав её, она усиливает хватку. — Что бы ни случилось, встречи должны быть. Пообещайте… — голос опускается до умоляющего шёпота.
— Конечно, — заверяет Кристина и сгребает подругу в объятия.
Роуз, согласно закивав, тоже бросается к ним, а затем они втроём вопросительно смотрят на Ву.
— Нет проблем, — только отмахивается она, явно не готовая присоединяться к телячьим нежностям и откидывается на спинку кресла, но неожиданно для всех тычет пальцем в Роуз. — А ты, — строго говорит Тори, заставляя ту выпрямиться по струнке и внимательно слушать. — Учти, если твоя первая банка пива будет открыта не при мне, у тебя будут проблемы. Думаю, через пару лет уже можно. И кстати… — она, подмигнув, закрывается от Кристины и Трис ладонью, и продолжает уже шёпотом. — Твоей зануде-сестре не обязательно быть свидетелем. Только свистни, и я уберу её.
Роуз незамедлительно краснеет, а Кристина падает на спину от смеха, утаскивая с собой Трис, всё ещё крепко обнимающую её. Та тоже подавляет тихие смешки, но её тело всё ещё дрожит, словно от холода.
— Спасибо, — почти неслышно произносит Прайор, прижимаясь к Кристине.
До поздней ночи соседи слушали неопытную игру на гитаре, звон стекла и опьяневшие голоса несостоявшихся звёзд мировой эстрады, но не смели вмешиваться и прерывать. Потому что, кажется, даже они понимали, что в стенах маленькой квартиры впервые за долгое время не существовало никаких проблем, и даже отдалившееся когда-то подруги наконец смогли воссоединиться.
***
Кристина паркует байк у Департамента, который всё так же уныло встречал её блёклым фасадом, словно не хотел нарушать устоявшуюся традицию. Даже несмотря на то, что настроение Кристины было прекрасным. И на это у неё были причины.
Во-первых, прошедший девичник, который смог разрушить наспех сколоченные стены между ней и подругами. Она не стала рассказывать о себе, но поклялась, что непременно сделает это в ближайшее время, потому что наконец уверена, что сможет раскрыть собственную тайну, не чувствуя при этом укор совести или стыда. Это её жизнь и её выбор. Кристина знала, что Тори поймёт её, так же как и она смогла понять её.
Поэтому в подстаканнике снова стоит термо-кружка с розовым черепом. Увы, не из кофейни Трис, потому что свет в той не горит уже несколько дней, а на двери висит покосившаяся табличка: «Продаётся». Кристину раздражает эта надпись до скрипа зубов, но она пытается смириться с тем, что Трис не отказалась от продажи бизнеса, чтобы покрыть часть долгов Фора.
А во-вторых, с лица с самого утра не сходит улыбка после свежего сообщения от Эрика. Он попросил первым делом зайти к нему. И она надеется, что кофе продержится ещё какое-то время и останется таким же горячим и по вкусу будет хоть немного похож на тот, который варит Трис, потому что Кристина не собиралась нарушать просьбу. Потому что соскучилась. Потому что плевать хотела на глупые слова, прозвучавшие на диване, когда свет, бьющий из-под кожи говорил совсем о другом.
Она плывёт по течению, и оно несёт её этим утром в его кабинет, чтобы, несмотря на все должностные инструкции и правила, почувствовать вкус его губ. Кристина не решилась сделать это, когда покидала его дом, и ни о чём другом не жалела так сильно.
Поэтому сейчас её шаг чуть быстрее, чем всегда. Поэтому она не замечает давящую тишину Департамента, когда шум приёмной остаётся позади. Не замечает сосредоточенные не ней пустые взгляды и отсутствие эмоций на лицах коллег, когда сворачивает в противоположную сторону от кабинета. И только дрожащий голос Тори заставляет её обернуться в шаге от двери в кабинет шефа.
— Крис…
Кристина непонимающе смотрит на Ву, красноту глаз и припухлость лица которой видно через весь офис.
— Что? — пропустив нервный смешок, она оглядывает всех присутствующих, которые, затаив дыхание, наблюдали за происходящим.
За спиной открывается дверь и на плечо ложится рука, и, не смотря на успокаивающее покалывание, Кристина чувствует её тяжесть.
— Офицер, Райт, — мягко окликает её Эрик, и, прежде чем взглянуть на него, она успевает заметить, что щёки Ву снова становятся мокрыми от слёз. — Заместитель шерифа и его невеста… — побледнев, он сглатывает, когда Кристина, отпрянув от него, машет головой, не желая слушать дальше. — Они скончались этой ночью…
Кружка выскальзывает из рук и ударяется об пол. Ковролин заглушает стук, и слетевшая от удара крышка заставляет Кристину корить себя за то, что неплотно закрыла её, потому что горячий кофе расползается грязно-коричневым пятном по тёмному ворсу, которому, в отличие от утренних газет, теперь навсегда суждёно остаться свидетелем этого дня.