Она стучится в дверь.

Она ползет по полу.

Она такая застенчивая...

То, что она боится камер, жмурит заплаканные глаза, прячет лицо и сжимается при попытке ее сфотографировать можно было бы даже назвать милым.

Если бы речь шла про обычную девушку. Если бы причиной такой скромности не служили трупные пятна и уродливая пасть от уха до уха. Если бы я не видела, как она, не переставая всхлипывать, скорчившись над мертвым телом поедала его лицо.

Она царапает когтями стену.

Она опять плачет.

Она скоро будет здесь.

Макс сжимает мою руку до боли, но я не пытаюсь ее убрать. Ощущение присутствия рядом кого-то живого, нормального — единственное, что помогает ему не сойти с ума. Не дает отчаяться, принять свою участь или просто сдаться и покончить с этим самостоятельно. Когда рядом друг, ты чувствуешь себя спокойнее.

У нас один есть один телефон на двоих. С зарядом в четыре процента.

Сквозь всхлипы звучит мольба впустить ее.

Стук слышится все громче и громче.

Дверь прогибается, когда на нее бросаются всем телом.

Вспышка прорезает темноту и тварь, взвизгнув, царапает когтями голову, пытаясь скрыть свое уродство. Макс фотографирует так быстро, как только может. Один снимок, второй, десятый — в попытке выиграть время. Сбежать как можно дальше, не дать ей броситься в погоню сразу же...

Как только экран гаснет, ее крик почти оглушает меня. Телефон сел.

Нам больше нечем ее сдерживать.

Свет в коридоре мерцает, едва освещая путь. Лампочки лопаются, стоит ей оказаться под ними. С каждым мгновением становится все темнее. Мы не знаем, куда бежать. Мы не знаем, как долго мы выдержим. Но мы бежим — так быстро, так долго, как только можем...

Она бежит быстрее.

Я не собираюсь умирать.

Прости меня, Макс.

Я вырываю руку из его ладони. Ради того, чтобы толкнуть его в сторону. Я знаю — он слишком устал, чтобы устоять на ногах.

Я точно знаю.

Вопль Макса обрывается хрипом, а после стихает, уступая место ее всхлипам. Я бегу дальше, хотя и знаю, что погони уже не будет. Она больше не голодна – пока что. У меня в запасе будет что-то около недели.

Недели на то, чтобы найти себе нового друга, из числа тех, кого затащило в этот кошмар. Рассказать о том, что она боится камер. Предложить помощь в поисках выхода.

Выбрать для нее другую жертву.

Я знаю — я такое же чудовище, как и она, пусть и в совсем ином смысле. Но это дает мне преимущество перед другими.

Я выживаю, когда мои друзья погибают.