Жизнь, как известно, циклично состоит из чёрных и белых полосок. В последнее время, правда, жизнь Арсения ещё стала состоять из смеющегося Шастуна, и он это как-то легко принял. Но мужчина прекрасно понимал, что всему хорошему свойственно рано или поздно заканчиваться, и та пара дней на райском побережье, что выпала на его долю, довольно быстро уступила место рабочим будням. Арс не сильно расстраивался — все его мысли были заняты Антоном. Он просто не хотел вспоминать о своей настоящей жизни, о бросившей жене, влюбившемся друге, нависающей инвалидности… И слова Алёны о том, что ему лучше будет умереть, Арсений вспоминать не хотел, но нет-нет да и всплывали у него в голове. В такие моменты было больно, но Арсений поднимал глаза на мужа, и на душе становилось значительно легче.

      Вещи были собраны накануне, из отеля мужья выселились вовремя. К нужному времени прибыли в аэропорт. Всё проходило именно так, как и должно было быть — слишком спокойно и правильно. Даже чересчур, но даже это не пугало. Ничего вообще не пугало. Обратного перелёта Попов не боялся, ведь довольный, словно развалившийся на солнышке сытый кот, Антон внушал только спокойствие и позитив. Только Шаст развалился не на солнышке, а в своём кресле в самолёте, нагло закинув голову мужу на плечо.

      — Адски хочу спать, — пояснил он, поглаживая Арсения по руке и от души зевая. — Ты ж не будешь сейчас?

      — Пока не хочется, — улыбнулся Арс, чмокнув Шастуна в обросшую и начавшую кудрявиться макушку. От волос Антона приятно пахло шампунем из отеля, отчего мужчине хотелось зарыться в них и погрузиться в совсем недавние воспоминания о времени, проведённом вместе, но было как-то неудобно. — А ты спи. От отдыха надо брать всё. Даже если осталось всего ничего.

      — Ты лучший, — улыбнулся Антон в ответ и прикрыл глаза. — Сука, вот уж не думал, что смогу и тебя полюбить, — еле слышно пробормотал он, но острый слух Арсения различил и эти слова. На душе стало одновременно как-то хорошо и тоскливо. Было очень приятно осознавать, что Шаст полюбил чужака в теле мужа, но с другой стороны… Как долго он пытался себя заставить? Долго ли свыкался с мыслью, что раз мужа не станет, то надо бы попробовать и с тем, кто, возможно, будет вместо него? А действительно ли он смог полюбить или же просто убеждал себя в этом? Антон же сам не так давно говорил, что ничего у них быть не может, и даже предлагал развод, когда всё закончится, если Арс решит остаться в этой реальности.

      — Ушастик, спишь уже? — осторожно спросил Попов, надеясь услышать ответ. Разогнанная до абсурда логическая цепочка безумно волновала, и мужчине было просто необходимо прояснить этот момент.

      — Что-то не так? — сонно отозвался Шаст, не открывая глаз.

      — Может… может, не будем разводиться, если я решу остаться здесь?

      — Вот когда решишь, тогда и не будем, — Антон говорил тихо и с большими паузами, практически засыпая. Больше он ничего не произнёс, а мерное дыхание подсказало Арсению, что муж уже провалился в сон и вряд ли особо соображал, что сейчас говорил. Но мужчине стало спокойнее. Он чувствовал, что если бы Шаст был всерьёз озабочен разводом, который сам же и предложил, то он бы сейчас не спал, а пытался как-то оправдаться и за те давние слова, и за все признания в любви, прозвучавшие за последние пару дней.

      Всё время после обмена Попов был занят мужем и только сейчас вспомнил, что не помешало бы посмотреть заметки в телефоне. Хотелось проверить другого себя на честность — сообщил ли тот своему «сменщику» радостную новость о беременности жены или забыл, не забыв при этом поделиться новостью со своим мужем. Да и в прошлый раз он обещал рассказать-таки о последнем выборе, ведь кто знает, когда он случится. А если предупреждён — значит, вооружён. Ведь гораздо легче ждать, когда хотя бы знаешь, что делать, чем сидеть в неведении и изводить себя. В заметках в недрах телефона действительно оказалась одна новая. Сердце пропустило удар. Арс нервно сглотнул и, бросив взгляд на спящего Шастуна, открыл её.

      «Ну привет, другой я.

      Судя по всему, ты тут уже неплохо освоился, могу тобой гордиться. Шаст сказал, что ты вроде как ни перед кем не спалился. Ну, кроме него. Но тут совсем другое, мы с ним много говорили, оба многое поняли. Было тяжело и мне, и ему, но он держится молодцом. Прошу тебя, береги его. Я уверен, что смело могу тебя об этом попросить.

      Я снова очень сильно хочу тебя поблагодарить за то, что ты сделал. Я про Кьяру. Я и представить себе не мог, что ты сможешь подружиться с ней, стать настоящим отцом. Она просто чудесная. Пока тебя тут нет, я общаюсь с ней каждый день по видео. Общаюсь и не понимаю, как я вообще мог так поступить. Ведь это же моя единственная дочка… ведь я действительно был счастлив в тот день, когда она родилась. Она… так похожа на меня, но надеюсь, что только внешне. Не мог я и представить, что ты помиришь меня с родителями, что Алёна, которую я оскорбил и до смерти обидел, будет снова мне улыбаться и относиться… ну хотя бы нейтрально. Понимаю, что ты не успел написать, но Шаст мне всё рассказал. И про съёмки, и про прогулку. И я горжусь тобой. Столько проблем возникает из-за непонимания… Я и представить не мог, что всё закопано куда глубже. Я обещал рассказать тебе, что случилось у нас с Алёной, ведь я, как и ты, боготворил её. Но, думаю, ты и сам понял.

      Мы любили друг друга. Не скажу, что как вы, но тоже сильно. Жили в Питере, я в импровизационном театре играл. Потом Серёга где-то что-то выудил, и нас позвали уже в Москву. Знакомить с коллегами из Воронежа. Алёнка не поехала со мной, ведь о постоянной работе не шло и речи, о постоянном жилье тоже. Я мотался туда-сюда, жил на два города… дай подумать, года три точно до того момента, как наше шоу стали показывать по телевизору. Мы стали отдаляться не сразу, но уже к концу первого такого года наш брак уже трещал по швам. Мы просто были молодыми и глупыми, не могли говорить откровенно, не понимали, зачем это нужно. И недомолвки росли, как снежный ком. Но мы оба боролись за наш брак и… решили, что ребёнок всё исправит. Нет, как видишь. Я не оправдываю себя, но отчасти поэтому так легко отказался от Кьяры. Да, это не делает меня меньшей мразью, чем я есть, но так… для понимания. Впрочем, согласен, тут нечего понимать. Я поступил просто отвратительно.

      Шаст меня привлёк не сразу. Поначалу я был настроен к нему довольно скептически, ведь он был таким юным. Чего он мог понять в юморе взрослых дяденек, коими были все остальные в нашей команде? Я завидовал его молодости даже. Ведь я в его годы не добился всего того, чего уже добился он. Меня вот никто не звал работать с крутыми опытными импровизаторами в двадцать с небольшим. Но со временем я только убедился, насколько он классный. И талантливый. И так много умеет. Я долго не мог принять себя. Понять и принять, что влюбился. А он не любил меня. Боялся, сторонился, избегал, переводил всё в шутку. Его девушка, с которой он был вместе ещё со школы, бросила его, когда передача была уже в эфире, когда о нас узнала страна. Шаст был подавлен, нам ничего не говорил. Все думали, из-за внезапной популярности, он, предполагаю, тоже, но… я видел, как она смотрела на меня, когда мы виделись в последний раз. Она была готова меня убить за все взгляды в сторону Антона. А я… я был счастлив. Но ровно до того момента, как он нашёл себе новую даму сердца. А нашёл он её себе слишком быстро. Спасибо Стасу. Я был готов рвать и метать. Места себе не находил, когда возвращался домой в Питер. Вся моя жизнь мне резко опротивела, даже потеряла всякий смысл. Алёна что-то подозревала, но она была слишком занята Кьярой, а я, мудак, даже не думал ей помогать. Думал об Антоне и отмахивался тем, что чересчур много работаю. И в какой-то момент понял, что больше не могу. Потому и ушёл. Отвратительно ушёл, если честно. К тому времени мы уже не могли нормально общаться… не просто общаться, даже разговаривать нормально не могли. Либо игнорировали друг друга по несколько дней, либо ругались. И вот в пылу ссоры я признался Алёне, что влюбился. Не сказал, кто стал предметом моих воздыханий — она сама вскоре узнала, приняв за правду очередную сплетню про нас с Шастом в какой-то жёлтой газетёнке. Мы разводились долго и мучительно. Делили всё нажитое до последней ложки. Но я стал чувствовать себя свободным… пока мне не прилетел на работу исполнительный лист по алиментам. Я тогда нажрался, позвонил Алёне, наговорил гадостей… Я чувствовал себя оскорблённым, ведь она оттяпала половину трёшки, купленную в основном на результаты моих усердных трудов. Я тут же уволился и устроился снова на минималку, лишь бы платить как можно меньше. Ведь я ещё почему-то думал, что если смогу полностью откреститься от своего прошлого, то моё прекрасное будущее построится само. Как будто Шаст обратил бы на меня внимание, если бы я предстал перед ним полностью чистым и обновлённым, понимаешь? Но нет, не сработало. Он ещё год от меня бегал. Сначала потому, что девушку свою всё-таки как-то любил, а чувства от коллеги ему были не особо-то и нужны, потом… Честно тебе скажу, я не знаю, в какой момент он полюбил меня. Наверное, когда я немного даже потерял надежду. Но его любовь — моя самая большая награда за всё. Я даже чувствую, что не заслужил такого счастья. Надеюсь, теперь ты видишь картину хотя бы с нескольких сторон. Но я всё ещё последнее чмо, не отрицаю. Но ведь… важно было это когда-то понять и признать, верно? Признание проблемы — это же уже полпути к её решению, как говорят. Жаль, решить самостоятельно я бы её не успел.

      Я в принципе рад за тебя, у тебя с Алёной всё прекрасно. Пусть она приходит навещать тебя редко, но у неё есть причины, поверь. Надеюсь, ты на неё не в обиде за это. И прости меня, Арс, кое-что случилось, но я не мог с тобой поменяться тогда, чтобы ты сам всё услышал. Наверняка ты уже узнал сам, ты довольно долго сейчас в своём теле, но всё равно от души тебя поздравляю. Ты снова станешь отцом. Я так понимаю, вы долго к этому шли, и это настоящее чудо для вас с Алёной. Она надеется, что будет прекрасный сын, похожий на тебя. Или дочка… такая же чудесная принцесса, как ваша Кьяра.

      А теперь подумай, как ты будешь жить там. Да, я наглейшим образом агитирую тебя остаться здесь. На моём месте. Каждый день твоё тело накачивают какой-то хренью. Говорят, что оно не сможет нормально функционировать. Думаю, ты и сам в этом уже успел убедиться. Как ты поможешь Алёне? Звучит ужасно, но, думаю, ты и сам думал, что лучшей твоей помощью будет твой уход. Шаст со мной не согласен, кстати. А я почему-то думаю, что к моменту последнего обмена тебя накачают настолько, что ты даже сказать никому не сможешь ничего. Думаешь, тебе хватит времени, чтобы достаточно восстановиться, чтобы спасти жизнь твоего друга? Да кто тебе позволит это сделать, узнав, что ты очнулся, но по-прежнему неподвижен и сильно уязвим. А про последний обмен я тебе сейчас расскажу. Просто… Я не хочу, чтобы мой Ушастик оставался один. Да и моя Кьяра… у неё только появился нормальный отец. Я благодарен, что ты так изменил мою жизнь, но… зачем это всё было, если никого из нас здесь не станет? Зачем было переворачивать всё с ног на голову, если исход будет тем же, что и запланирован судьбой, только теперь людей пострадает больше?

      В какой-то из ближайших обменов (потому что я чувствую, что моё тело меня выдерживает уже с трудом) ты почувствуешь, что сможешь открыть глаза. Это будет переломный момент, Арс. Как только ты откроешь глаза в своём теле, наша связь порвётся навсегда. Именно это будет твоим решением. Ты откроешь глаза и продолжишь жить в своём теле. Я же через какое-то время умру. Вопрос буквально пары минут после разрыва связи. Я просто не смогу найти кого-то вместо тебя, да и вряд ли кто-то другой сможет всё быстро понять и не разрушить ничего… А у меня уже нет ни времени, ни сил.

      У тебя будет десять минут, чтобы сделать свой окончательный выбор. И если ты не откроешь глаза, вернёшься в моё тело. А я доживу последние мгновения вместе с твоим. Вряд ли приживусь там, болезнь такая. Да и с живучестью твоего тела, конечно, пока непонятки. Но не переживай, Арс. Ты точно поймёшь, когда этот миг настанет. Ты получишь обратно контроль над своим телом. Вопрос только в том, будет ли оно тебе подчиняться… Но глаза открыть сможешь, обещаю. Если ты этого не сделаешь, соответственно, в своё тело больше никогда не сможешь вернуться. Некуда будет уже возвращаться.

      Только так, Арсений. И выбор только твой. Ты знаешь, что бы я советовал тебе сделать. Ты знаешь, что станет тебе советовать Шаст. Я не хочу давить, но сам понимаешь. Я пытаюсь спасти и его, и себя. Твой друг, твоя жизнь… их тоже надо спасти, не спорю. Но я эгоист. И моё эго границ не знает. Это ты уже понял. И в этом мы схожи, ведь ты тоже слишком эгоистично побежал менять мою жизнь, оказавшись в моём теле. Не разобрался, а просто стал переть вперёд, словно бронепоезд. Но я благодарен тебе, правда. Ты всё правильно сделал, но… но ведь мог и испортить, исход мог быть иным. Разве это не эгоизм, Арс? Ведь ты же не ради меня старался.

      Я знаю, что в тебе в любом случае не ошибся. Да даже не я — моё тело. Оно тебя приняло совершенно спокойно, будто бы всё так, как и должно быть. Могло быть хуже, поверь. Но всё отлично. И ты сделаешь правильный выбор.

      Думаю, это будет последняя моя заметка тебе, так что прощай, другой я!»

      Арсения прошиб холодный пот, а в горле резко стало очень и очень сухо. Мужчина вызвал стюардессу и тихо попросил стакан воды, стараясь не разбудить спящего на его плече Антона. Перспектива окончания путешествий между двумя реальностями облегчения не приносила. Стало по-настоящему страшно. Воздуха в салоне самолёта будто резко стало гораздо меньше. И хоть руки похолодели… похолодел даже кончик носа — в душе Арса разгорался неудержимый пожар. Внутри горело просто всё, больше всего пылала душа, которой стало резко неуютно в этом чужом теле. Арсений не любил, когда на него давили, причём так бесцеремонно. И что было хуже всего — другой он был прав, назвав эгоистом и себя, и своего «сменщика». Только сейчас Попов начал осознавать, как резко кинулся в омут с головой, подстраивая новую жизнь для своего собственного комфорта. И ведь он действительно ни о чём и ни о ком не думал, кроме себя.

      — За что мне это? — прошептал мужчина одними губами и, выпив принесённую так вовремя воду, прислонился к макушке Шаста, словно она была единственным островком спасения от паники в этом мире. Антон не проснулся, и Арс сейчас ему дико завидовал. Он бы тоже хотел сейчас безмятежно спать, а не думать о том, кого именно своим выбором заставит страдать. Впрочем, эту мысль он от себя отогнал. Шастуну на самом деле сейчас было не легче. Попов просто не мог представить, почему внешне Антон оставался абсолютно спокойным, ведь он наверняка знал, что уже совсем скоро потеряет того, кого безумно сильно любил. Мужчина пытался представить себя на его месте, но так до конца не мог понять. Он чувствовал себя слабым и понимал, что точно такого бы не выдержал. Но Шаст сейчас спал у мужа на плече, и Арс при всём желании не мог рассмотреть его лицо, чтобы не потревожить. Впрочем, тревожить его Попов и не хотел. Он вообще не хотел двигаться, словно это как-то могло отодвинуть все проблемы, если вообще не убрать их.

      — Пиздец у меня жопа затекла, конечно! — через несколько часов подал голос Шастун, заставив застывшего в одной позе со стеклянными глазами Арсения вздрогнуть. Антон оторвался от его плеча и лениво потянулся. — Долго лететь ещё?

      — Часа три, — не моргая ответил Попов. Жопа у него, к слову, ужасно затекла тоже. А ещё болела от неподвижности спина, и ныло плечо, на котором спал Шаст. Но это всё сейчас казалось таким незначительным и далёким по сравнению с проблемой, которая нависла прямо над ним и грозилась раздавить своей тяжестью.

      — А ты чего такой бледный? — нахмурился Антон, вглядываясь в лицо мужа. — Случилось чего? Или тебе плохо? Обмен? Что?

      Всю сонливость с него будто бы рукой сняло, ведь мужчина заметно заволновался, стараясь хоть что-то понять по неподвижному лицу и пустым глазам Арсения. Арс же покачал головой и молча протянул Шасту телефон с открытой на экране заметкой, но тот даже не стал читать её целиком, а лишь грустно вздохнул.

      — Да, надо было сказать тебе об этой заметке раньше, — Антон потупил взгляд. — Я читал её и всё знаю. Арс, просто помни, что какой бы ты выбор ни сделал, в момент последнего обмена я буду рядом с тобой.

      — Антон… я не хочу ничего выбирать.

      — Ты же знаешь, что придётся, — прошептал Шастун, погладив мужа по щеке. — И ты знаешь, как будет правильнее. Так что просто сделай, что должен, когда придёт время.

      — Шаст, я… давай, не будем об этом, — Арсений накрыл руку мужа своей и легонько сжал. — Если ты больше спать не будешь, то можно я?

      Антон молча кивнул и похлопал себя по плечу, предлагая Попову пристроиться на нём точно так же, как до пробуждения делал сам. Арс еле заметно улыбнулся и, прислонившись к плечу мужа, закрыл глаза. Спать он на самом деле не собирался — просто понимал, что разговор о выборе точно зайдёт в тупик. Как бы ни было больно Шасту от всей этой ситуации, Арсений знал, что он будет всячески поддерживать вариант со спасением другого себя, хоть тот и обречёт его на одиночество.

***

      — Ушастик, ну куда ты, давай ещё полежим, — ранним утром взмолился Арсений. Хоть он сам и был фанатом ранних подъёмов, но в последние деньки отпуска вдруг захотелось лениво поваляться в объятиях любимого мужа, который с утра куда-то внезапно подорвался. Это было странно, ведь поспать всегда любил именно Шастун, который мог проваляться и до обеда, а если его не трогать, то и вообще мог выползти из кровати лишь под вечер. Но сейчас он выглядел вполне бодрым и даже немного взволнованным. Волнение это, видимо, не было вызвано чем-то негативным, ведь мужчина светился, будто стоял под зажжённой новогодней гирляндой.

      — Да вот, Арс, — Антон хитро улыбался и, невзирая на мешавшие ему одеваться руки Попова, которые наглейшим образом гладили его голый торс, натягивал штаны, — нарисовалось кое-что. И ты тоже вставай.

      — Но мы же собирались и эти оставшиеся два дня провести дома. Вдвоём, Шаст. Потом съёмки, да и… как-то страшно, вдруг обмен произойдёт.

      — Ты так боишься последнего обмена, да? — вздохнул Шаст. Он обернулся и, столкнувшись взглядами с мужем, понимающе кивнул. — Да, я понимаю, что он может произойти в любой момент. Но ведь… это может случиться и через неделю. Так и будешь бояться?

      — Буду, Ушастик, — грустно улыбнулся Арсений и потянулся за поцелуем. Целовать Антона хотелось бесконечно, и Арс уже давно не скидывал вину на чужое тело, способствовавшее этому желанию. Этого уже точно хотел он сам. — Впрочем, мне кажется, я стал чувствовать их немного заранее, и пока всё хорошо. Так что у тебя за планы?

      — У нас планы, Арсюш. Самолёт у нас через три часа, так что в темпе собирайся, — Шаст плюхнулся на кровать и крепко обнял мужа. — Летим сегодня в Питер на денёк.

      — В смысле? — нахмурился Попов и попытался отстраниться, но Антон держал крепко. — Не понимаю ничего…

      — Я вчера написал Алёне и спросил, можем ли мы с тобой к ним приехать, чтобы ты мог повидаться с Кьярой… ну и сувениры с Мальдив передать там… — Шастун немного раскраснелся. Ему было неловко признаваться в том, что он сделал. Неловко, похоже, было и проворачивать это всё за спиной Арса, но ради него он был готов и не на такое. — Твоя бывшая жена — крайне приятная в общении женщина, надо сказать. Мы вполне быстро нашли общий язык, особенно когда она перестала винить меня в своих бедах. В смысле не твоя… блядь, прости, что напомнил. Я не хотел.

      — Забей, Шаст. Мне уже не так больно. Да и в голове я как-то научился их разделять. Погоди-ка… То есть мы просто сейчас возьмём и рванём в Питер? — Арсений растерянно хлопал ресницами. Ему, как любителю всё планировать заранее, идея не сразу пришлась по душе, но осознание, зачем именно им лететь в Северную Венецию, всё расставила по своим местам. И в глубине души он уже был мужу бесконечно благодарен.

      — Именно!

      — И я увижу своего любимого Лучика? — мужчина всё никак не мог поверить в происходящее. По Кьяре он безумно соскучился, а в сердце больно кольнуло. Ведь наверняка в его реальности Алёна уже давно увезла дочь в Питер. Наверняка она там плакала, скучала, просилась обратно в Москву, и Арс чувствовал себя безумно виноватым перед своей принцессой. Ведь если бы он не привлёк тогда к себе внимание в офисе и спокойно ушёл… Впрочем, Попов прекрасно понимал, что история сослагательного наклонения не терпит, и что уже случилось уже почти два месяца назад, того не изменить. И сейчас он вполне мог увидеться с дочкой другого себя, которую уже тоже успел полюбить, а это не могло не радовать.

      — Не просто увидишь, а поговоришь, обнимешь, поиграете во что-нибудь вместе, — Антон широко улыбался, глядя на то, как расплывается в глупой улыбке лицо мужа. Он явно не уловил грустных мыслей Арсения и не понял, что мог сделать ему больно. Впрочем, сейчас это было даже к лучшему. — Я знаю, как для тебя это важно. Да и… если честно, я тоже боюсь скорого последнего обмена. Поэтому и решил, что ты захочешь не просто по видеосвязи с ними поговорить… Вдруг этот обмен случится совсем скоро. Я сначала сомневался, но вижу, что тебе эта идея вроде как по душе.

      — Ушастик, — Арс почувствовал, как в уголках глаз стали собираться слезинки от накативших разом чувств, — мне просто пиздецки с тобой повезло, — он выудил из капкана объятий руку и быстро вытер глаза. — Почему ты такой хороший…

      — И я тебя люблю, Арсюш, — Шастун быстро чмокнул мужа в губы и вскочил с кровати. — Собирайся. Твоя принцесса, конечно, не знает пока, что ты приедешь, для неё это тоже сюрприз, но поторопись лучше. Самолёт нас ждать не будет. Извини, частный не заказывал, думал, обычным обойдёмся.

      На самолёт, к счастью, не опоздали, да и до Санкт-Петербурга долетели спокойно. Было жарко, но в целом погода радовала. Город белых ночей встречал мужей не совсем типичным солнцем. А вот до квартиры, где жили Алёна и Кьяра, добираться пришлось из аэропорта довольно долго. Хотя… что такое сорок минут поездки по КАДу в масштабах той же Москвы? И всё же эти сорок минут казались Арсу вечностью. Он и жаждал, и боялся этой встречи. Мысленно хвалил за идею и организацию всего этого Антона, что крепко держал его за руку на протяжении всей поездки в такси. Благо, добрались они без пробок до какого-то дома не первой свежести на севере города. Фасад этого дома явно нуждался в косметическом ремонте. Был и грязный подъезд, который парадной уж точно не назовёшь. Маленькая однушка на восьмом этаже. Настолько маленькая, что у Арсения сразу закружилась голова, а когда за ним следом зашёл Антон, так показалась вообще крошечной. Низкие давящие потолки, старая мебель, но в самой квартире всё было чисто и светло. Просто слишком тесно. Попов поёжился, на что тут же словил ехидную ухмылку бывшей жены, которая и открыла им дверь.

      — Такие загорелые, — ухмыльнулась Алёна вместо приветствия, — хорошо отдохнули?

      — Замечательно, — кивнул Арс и искренне улыбнулся, пропустив колкость мимо ушей. Он смотрел на бывшую жену другого себя и вопреки своим опасениям не чувствовал обиды или злости. — Привет, Алёнчик.

      Мужчина, не дожидаясь никаких приглашений, прижал Алёну к себе и чмокнул в макушку. Всё-таки он скучал. Всё-таки он очень хотел увидеть Огонька ещё хоть раз… пусть даже и не своего. Чувства разрывали Арсения изнутри — он просто не мог взять и разлюбить Алёну, которая предала и продала его. Но Алёна из этой реальности ничего такого не делала, и Попов смог полюбить и её за то короткое время, что они были знакомы, пусть и как-то совсем по-другому. Уж чужой он её точно не считал.

      — Прекращай, Арс, — женщина не сопротивлялась и даже сама обняла бывшего мужа, но вдруг резко попыталась отстраниться. Арсений послушно отпустил Огонька и, проследив за её взглядом, всё понял. Ей явно было неловко перед Антоном. Благо, Шаст выглядел абсолютно нормально, и никак не показывал своего недовольства, даже если оно сейчас клокотало у него внутри.

      — Прости, — как-то неопределённо бросил в воздух Арс, сам не понимая, перед кем сейчас извинился. — Алён, поездка просто прекрасная. Знаешь, если у вас есть загранпаспорта, с радостью куплю вам путёвки куда-нибудь. Просто выбери.

      — Да, вообще без проблем, — поддакнул ему Антон, полностью поддерживая предложение мужа. Арсений был поражён, насколько спокойным сейчас был Шастун, не показывая совершенно никакого негатива. Видимо, у него такового действительно сейчас не имелось. — А если нет, так оформляй. Ну, или по России куда-нибудь тоже можно съездить покататься. Всё оплатим, только скажи. Для вашей с Арсом дочки что угодно…

      — Спасибо, разберусь, — видимо, Алёне было проще общаться с Шастом при помощи текста, а вот вживую она испытывала довольно-таки смешанные чувства. — Проходите на кухню. Кьяра сейчас с бабушкой гуляет, скоро вернутся.

      Мужья расположились на довольно маленькой кухне, еле найдя способ не стукаться коленями под столом и не занимать там всё пространство только своими длинными ногами. Арсений чувствовал себя плохо, но вовсе не из-за предстоящего где-то в недалёком будущем обмена. Паршиво было потому, что Алёна и Кьяра — хорошо ещё, если без бабушки! — были вынуждены жить в таких условиях при наличии довольно обеспеченного бывшего мужа и, соответственно, отца. И ладно бы при наличии… Видимо, это была единственная квартира, на которую у Алёны хватило денег после развода. Благо, это была полноценная однушка, а не какая-нибудь студия, где они сейчас втроём вообще не смогли бы развернуться. А уж при Кьяре и бывшей тёще Арса — и подавно. Антон, кажется, настрой мужа уловил и, когда Алёна вышла из кухоньки за дополнительным стулом, предварительно отказавшись от настойчивых предложений помощи, коснулся руки Арсения.

      — Шаст, — покачал тот головой, но руку не убрал, — я понимаю, звучит, может, так себе, но не могли бы мы…

      — Купить им нормальную квартиру? — подхватил его мысль Шаст, ободряюще похлопав Попова по руке. — Я тоже об этом подумал. Купим, Арс. Завтра же займёмся поиском, чтобы не терять время. Да, не самая бюджетная покупка, но хлеб без соли жрать не будем.

      — Антох, ты просто замечательный, — Арс хотел было обнять мужа, но сдержался, понимая, что в гостях у бывшей жены это было бы не очень уместно. — Ты давно научился читать мысли?

      — У тебя всё было написано на лице. Да и… это меньшее, что мы не просто могли бы, а действительно должны сделать.

      — О чём вы? — в кухне появилась Алёна со складным стулом в руках. Она окинула гостей недоверчивым взглядом, который задержался на руке Шаста, лежавшей на руке её бывшего мужа. Антон покраснел и поспешно убрал руку.

      — Огонёк, ты бы не хотела… переехать в Москву? — Арсений решил спросить напрямую, потому что недомолвки уже однажды послужили толчком к разрушению их отношений. Точнее, не совсем их. — Мы с Шастом купим квартиру, оформим на тебя сразу же.

      — Это слишком щедрый подарок с вашей стороны, в чём подвох? — нахмурилась женщина и подозрительно уставилась на Антона, будто бы только в его адекватности не сомневалась.

      — Никакого подвоха, — скромно улыбнулся тот, устремив взгляд на сложенные на коленях руки. — Просто это наш долг.

      — Точнее, мой, — перебил его Попов. Поведение мужа его немного смущало и вгоняло в краску. Антон был сегодня каким-то сказочно хорошим, будто бы всё происходящее было сном из идеального мира с идеальной жизнью. И вот сейчас Арсений действительно боялся по-настоящему проснуться.

      — Наш, Арс, — твёрдо сказал Шаст, давая понять, что этот спор бесполезен. Арс начал понимать, зачем это нужно именно Антону. Судя по всему, он чувствовал себя отчасти виноватым в том, в каких условиях жили Алёна с Кьярой. Впрочем, так оно по правде и было. Хоть сам Шастун был и ни при чём, но ведь другой Арсений разрушил семью из-за своей маниакальной влюблённости именно в него.

      В замке входной двери вдруг зашевелился ключ, и прежде чем Алёна успела встать и выйти в коридор, Арсений сорвался с места. Пространства в тесном коридоре было немного, поэтому у бывшей жены не было даже шанса скрыть приехавшего папашу своей дочери снова на кухне. Женщина лишь махнула рукой и села обратно на стул, намереваясь пока поговорить с Антоном. Арс же, увидев дочь, приветливо улыбнулся, присел на корточки и раскинул руки.

      — Лучик мой! — воскликнул мужчина, а на душе стало так хорошо. Он безумно соскучился по своей маленькой принцессе и сейчас недоумевал, как это страх позволил ему закрыться и даже не подумать о том, чтобы самостоятельно организовать такую встречу. И опять Арсений мысленно боготворил Шаста за всё это. Ведь страшно было и подумать, что он мог уйти навсегда в свою реальность и больше не увидеть родных людей. А они стали ему родными.

      — Папочка?! — глаза Кьяры расширились от удивления, но девочка не медлила и бросилась обнимать отца. — Ты приехал, а я так скучала!

      — Не поняла, ТЫ что здесь забыл? — суровый голос бывшей тёщи немного подпортил радостный момент. О том, что если Кьяра гуляла с бабушкой, то с ней же она и вернётся, Арсений как-то не подумал, а то бы, может, и не стал рваться в первых рядах в коридор. В его реальности с тёщей отношения всегда были холодно-нейтральными, хотя Попов искренне недоумевал, почему мать жены даже спустя двадцать лет после знакомства не могла говорить с ним хотя бы с вежливой улыбкой, а не поджав губы. И если такое происходило в реальности, где за Арсением никаких косяков в принципе не числилось, то чего можно было ожидать здесь?

      — Бабуль, это же мой папочка! — дочь Арса обняла отца покрепче, словно авторитетная бабушка могла его выставить за дверь лишь силой взгляда.

      — Я знаю, кто он такой, милая, — мать Алёны еле сдерживалась при внучке, чтобы не обругать бывшего зятя последними словами. — Мне интересно, как это он так спокойно здесь находится.

      — Всё нормально, ма, это я его позвала, — выглянула из кухни Алёна, решившая спасти бывшего мужа от гнева матери. — И не только его.

      — Здравствуйте, я Антон, — высунулся вслед за ней Шастун. Бывшая тёща Арса лишь махнула рукой и в ярости хлопнула дверью, не попрощавшись. Видимо, Арсения простить она ну никак не могла, на что имела полное право, а вот свою дочь, которая пригласила в гости не только бывшего мужа, но и того, из-за кого он когда-то разрушил семью, не понимала совсем.

      — Я вас видела, — Кьяра с любопытством в голубых, как у отца, глазах посмотрела на папиного мужа. — В телевизоре и тогда, когда мы с мамой в Москву приезжали. Вы работаете вместе?

      — Милая, это муж твоего папы, — спокойно пояснила Алёна, заставив Арсения покраснеть. Возможно, он не был готов настолько глубоко посвящать дочку в свою личную жизнь, но на бывшую жену не злился. Ведь обманывать ребёнка — это последнее дело, как он считал. — Они работают вместе на телевидении. Папе с ним хорошо, так ведь?

      — Да, я очень счастлив, — с улыбкой выдавил Арсений, продолжая сильно краснеть от смущения. — И когда вы тут… все вместе, это делает меня самым счастливым человеком на свете, правда. Таким целым и полноценным. Я безумно люблю вас всех.

      Они пили чай во вполне спокойной и дружелюбной атмосфере. Потом разбирали подарки и смотрели фотографии из отпуска. Про поездку по большей части рассказывал Антон, и Арс был бесконечно ему благодарен за это, ведь сам он смог застать максимум три дня, большую часть из которых не смотрел по сторонам, а думал о своих внезапно накативших чувствах. Шаст же говорил очень увлечённо, не зажимался, и Алёна с Кьярой с интересом его слушали. Затем Арсений посвятил несколько часов только своей дочери, играя с ней в маленьком кукольном домике, стоявшем в углу комнаты, служившей и спальней, и детской, и гостиной. Краем уха он слышал, как оставшиеся на кухне Антон и Алёна спокойно беседовали на какие-то отвлечённые темы, не молчали, а вели себя достойно. Попов, конечно, знал, что скандалов они устраивать не будут, драться тоже, но всё равно немного из-за такой странной встречи любимых людей переживал.

      — Папочка, а я могу поиграть теперь с дядей Шастом? — внезапно спросила Кьяра, когда история, которую они с Арсением разыгрывали куклами, подошла к логическому финалу.

      — Конечно, Лучик, — Арс улыбнулся, точно зная, что Антон его дочь не обидит, да и вообще к детям относится неплохо, судя по тому, что ему довелось увидеть. — Попросишь его сама? Он будет рад.

      Девочка кивнула и кинулась в кухню, а через несколько мгновений вернулась в комнату, крепко держа Антона за руку. Тот выглядел смущённым, но скромно улыбался, немного нервно поправляя свободной рукой чуть закудрявившуюся чёлку. Переглянувшись с мужем, он сел на пол рядом и спросил:

      — И во что мы будем играть?

      Кьяра протянула мужу отца куклу. В глазах Антона зажглась паника, что Арса почему-то страшно развеселило. Он не сомневался, что Шаст справится.

      — Не буду вам мешать, — Попов поднялся на ноги, чмокнул дочь в макушку и легонько огладил плечо мужа. Арс посчитал, что Алёну в одиночестве оставлять на кухне было просто невежливо… да и чувствовал, что ему жизненно необходимо поговорить с бывшей женой с глазу на глаз.

      Алёна сидела на кухне, тоскливо глядя в окно. Услышав шаги, женщина не обернулась, лишь вздохнула. Может, она не хотела разговаривать, но понимала, что им с Арсением это необходимо. Арс тоже это понимал, но несколько мгновений молча стоял в дверном проёме. Во все глаза он смотрел на Огонька и любовался. Она была такая красивая, такая родная, но и чужая одновременно. Совсем другая.

      — Ты что-то решила насчёт квартиры? — мужчина плохо понимал, с чего начать разговор, и выпалил первое, что пришло в голову. В ожидании ответа он встал напротив стола, опершись на кухонную тумбу.

      — Я откажусь, Арс, — еле слышно проговорила бывшая жена, не сводя взгляда с окна. — Ты понимаешь, я не могу снова просто взять и безоговорочно тебе поверить. И так, мне кажется, слишком много тебе позволила.

      — Огонёчек, — Попов вздохнул. Слова Алёны немного больно укололи в сердце, ведь снова пришлось брать на себя грехи другого Арсения, в теле которого он находился, — я всё могу понять. Я виноват. Я очень виноват, что вы с Кьярой живёте в таких условиях, позволь мне исправить хоть это. Да просто включи холодный расчёт. Ради нашего Лучика, ведь ей будет так лучше. Все документы мы сразу оформим на тебя. Если ты боишься, что мы как-то в будущем сможем претендовать на квартиру, то точно нет. И эта квартира останется за тобой, сможешь её сдавать.

      — Арс, давай начистоту. Я не хочу переезжать в Москву. Здесь вся моя жизнь. Да и Кьяру я уже записала в школу, пойдёт в один класс с подружками из садика. Ты хочешь лишить её этого ради лучших условий? А моя работа? Кем я буду работать в Москве? Или ты думаешь, что меня там ждут с распростёртыми объятиями? Или предлагаешь сидеть на твоей шее? Только вот сегодня ты свою шею подставляешь, а завтра, может, уже в отца наиграешься. А мне что тогда делать, не подскажешь?

      — Я тебя понял, — Арсений грустно кивнул, ведь действительно прекрасно понимал опасения бывшей жены. — Алёнчик, может, ты согласишься на квартиру здесь? Да даже в этом районе что-нибудь присмотрим. Пойми, я хочу всё исправить, пока могу. Ну, если не всё, хоть что-то. Я очень сильно люблю тебя. И пока могу, хочу помочь. Пойми это, пожалуйста, и не отвергай.

      — Арс, ты пугаешь, — женщина повернулась и обеспокоенно посмотрела на бывшего мужа. — У тебя точно всё в порядке? Ведь это так странно… этот ваш внезапный приезд, организованный почему-то Антоном… обмороки на съёмках, о которых писали в сети… Арс?!

      — Не знаю, как тебе сказать, — неопределённо пожал плечами Попов. — Я… Огонёчек, я всё тебе расскажу, как придёт время, ладно? Ну, или Шаст расскажет. Ты же выслушаешь его? Пока рано о чём-то говорить, я ещё сам до конца не знаю, как сложится. Просто помни, что я люблю тебя. И всегда буду.

      Арсений сам до конца не понимал, какой из Алён предназначались последние слова, но сердце требовало произнести их. От этого стало как-то легче, пусть и не сильно.

      — Почему ты говоришь так, словно приехал… попрощаться? — прошептала Алёна, пристально вглядываясь в лицо мужчины. — Это как-то связано с болезнью, о которой ты говорил?

      Арс не ответил, грустно посмотрев ей в глаза, и кивнул, поджав губы. Та с ужасом уставилась на него и зажала рот руками, чтобы не закричать. Привлекать внимание Кьяры, что сейчас играла в куклы с Антоном в соседней комнате, было никак нельзя. Было видно, что как бы Алёна ни пыталась уколоть бывшего мужа порой, всё равно переживала искренне, ведь он не был ей чужим. А Попов и вправду только сейчас осознал, что если он выберет жизнь в своём теле, то для Алёны и Кьяры из этой реальности эта встреча с ним станет последней.

      — Там всё не так плохо, Огонёчек, — после затянувшейся паузы попытался исправить ситуацию Арсений. — Прости, что заставил тебя переживать. Я действительно пока не могу рассказать всего, но врать не хочу. Либо меня скоро действительно не станет, либо я буду жить, как и жил. Ну, пока чем-нибудь другим не пришибёт.

      — Дурачина! — Алёна поднялась на ноги и несильно ударила мужчину по плечу, а затем повисла у него на шее, уткнувшись лицом ему в грудь, чтобы заглушить плач. Арс нежно обнял бывшую жену, не зная, что и возразить. Гладил по спине и прижимался губами к макушке, вдыхая запах её волос. Они так и стояли, прижавшись друг к другу, пока на кухне не возник Шаст, которого Кьяра, видимо, попросила что-то принести с кухни. Антон кривиться, как было в тот раз на съёмках, не стал, а лишь сочувствующе вздохнул, печально глядя Арсу в глаза:

      — Рассказал, да?

      — Самую суть, — кивнул Арсений, не отпуская Алёну, которая тут же поспешила освободиться. — Алёнчик, не нужно. Если хочешь ещё так постоять, постоим, Шаст всё понимает.

      — Да, не парьтесь, — тут же закивал Шастун, открывая холодильник. — Я вообще за соком. Но дома так же сделаю, понял? Мне тоже надо… это пережить.

      — Для тебя, Ушастик, что угодно, можешь не сомневаться. Как там ваши посиделки с Кьярой?

      — Ваш Лучик — просто чудо, — широко улыбнулся Антон. — Простите, покидаю вас, чтобы она долго не ждала.

      — Спасибо тебе, — прошептал Арсений одними губами, снова обнимая плачущую Алёну покрепче. Шаст лишь кивнул и скрылся за дверью кухни. Арс понимал, что сколько бы времени ни осталось до последнего обмена, они с Антоном проведут его вместе, пусть даже просто прижимаясь друг к другу, чтобы хоть как-то теплотой объятий глушить боль друг друга.

***

      Голова закружилась внезапно — прямо за столом «Громкого вопроса». Вторая съёмка за день, второй гость. Все уже были уставшими и, мягко говоря, никакими. Оставалось отснять только вручение подарка и прощание, и все были бы свободны, словно ветер. Арс понимал, что домой всем очень хочется. Но он понимал и то, что просто не сможет сдерживать настойчивые симптомы скорейшего перехода в своё тело, а ему очень не хотелось, чтобы последний обмен произошёл прямо в кадре. Конечно, за обещанные десять минут другой он мог бы успеть и досняться, и попрощаться с Антоном наедине, но Арсению очень не хотелось отнимать у них это время. Почему-то он был твёрдо уверен, что именно этот обмен станет последним, а раз так, то нужно было по максимуму освободить время для того, чтобы Шаст мог попрощаться со своим мужем без лишних глаз.

      — Стас, — мужчина привлёк внимание креативного продюсера, по традиции дежурившего на площадке где-то за камерами, — мы можем сделать перерыв? Очень нужно.

      Всё внимание в студии тут же переключилось на Попова, но ему было всё равно. Мир застыл, а громкий стук сердца глушил голоса и звуки вокруг. Арс сидел на своём стуле, скрючившись и держась за голову. Он мысленно просил другого себя подождать и не выбивать из тела прямо сейчас. Стало страшно и так тоскливо, как не было никогда в жизни. Ведь нужно было делать окончательный выбор. Не прямо сейчас, но вот уже совсем скоро.

      — Арс, нам всего ничего доснять осталось, — нахмурил брови Шеминов и своим фирменным жестом поправил кепку. — Потом всё, можно будет уже идти. У тебя что-то случилось?

      — Нет, блядь, он просто так перерыв просит, — Шаст, не церемонясь, вскочил из-за стола и бросился к мужу. — Арсюш, пойдём, — он подставил Арсению плечо и помог встать. — Мы скоро вернёмся. Или нет… — еле слышно добавил Антон, когда они уже оказались в коридоре. Сам он моментально побледнел от страха, но ничего больше не говорил, взяв инициативу по поиску укромного места на себя.

      Арс всё ещё плохо ориентировался в их офисе, но, благо, сейчас он был не один. Шасту можно было безгранично доверять. Антон довольно быстро принял решение и завёл мужа в какую-то свободную гримёрку с довольно большим диваном, заперев дверь, чтобы их никто не потревожил. Затем он помог Арсению лечь и предложил свои колени вместо подушки.

      — Как ты? — мягко спросил Шастун, перебирая волосы мужа, скорее, чтобы успокоить себя, чем его. — Может… может, это всё-таки просто обычный обмен, и мы зря оба запаниковали?

      — Ушастик, что-то мне подсказывает, что сегодня всё закончится, — проговорил Арс, сжимая пальцами виски. Даже в лежачем положении голова кружилась слишком сильно, хотя костлявые колени Шаста были довольно удобными. — Может, даже хорошо, если нет, но я подумал…

      — Спасти жизнь твоего друга, помнишь? — перебил его Антон, а на его лице появилась вымученная улыбка. — Обо мне даже не думай. Его жизнь сейчас важнее моих чувств. Жизнь. Помни об этом. Я знаю, ты сделаешь правильный выбор.

      Попов грустно улыбнулся и еле заметно кивнул. Проще было согласиться, чтобы не расставаться с Шастом в состоянии спора, но он даже в последние минуты не мог принять окончательное решение. Это было слишком тяжело, и на что бы там кто ни давил, единственно правильного варианта для себя Арс всё ещё не видел.

      — Приподними меня, — прошептал Арсений, глядя мужу в глаза. Картинка сильно плыла, но он старался фокусироваться на лице Антона. — Очень хочу тебя поцеловать… напоследок.

      — Спасибо, что ворвался в мою жизнь, — Шаст приподнял мужа и сам наклонился к его лицу. — Пусть и не по своей воле. Я тебя не забуду. Прощай.

      Их губы легонько соприкоснулись, и Попов тут же почувствовал, как начал проваливаться в темноту. Всё вокруг резко перестало существовать — Шаст, диван, запертая изнутри гримёрка, но звуки больничных приборов и характерный запах стерильности не спешили возникать. Арс летел будто бы куда-то совсем в другом направлении, но вскоре знакомая обстановка больничной палаты резко ударила по всем органам чувств. Мужчина был впервые способен чувствовать всё своё тело так, как привык. Больно не было, лишь конечности от долгой неподвижности казались неподъёмными. Но что чётко Арсений ощутил — он мог открыть глаза. Мог, но не торопился. Не мог решиться.

      Попов искренне хотел спасти жизнь своего лучшего друга, но пока не представлял, как он это вообще может осуществить. В палате мужчина был, судя по всему, в полном одиночестве, поэтому попытался хоть что-то сказать. Ведь другой он предупреждал, что связь разорвётся, если открыть глаза, а вот о разговорах в своём теле речи не было. Рот раскрыть удалось, но вот только вместо внятных слов, которые вертелись на языке, Арс выдавил лишь тихие стонущие звуки. Захотелось открыть глаза, но Арсений не мог себя заставить. Он всё думал об оставшемся в другой реальности Антоне. Думал, а была ли вообще другая реальность. Был ли тот Шаст реальным. Ведь если нет, то и после десяти минут Попов спокойно сможет открыть глаза, раз уж так хочется. Эта мысль была безумно логичной, и Арсений решил внезапно возникшей тактики придерживаться.

      Было как-то душно, видимо, летняя жара не щадила никого уже и в стенах больницы. Либо в этой дорогой частной клинике попросту не работал кондиционер. А может… может, просто решили, что именно этому пациенту комфортные условия были уже без надобности. В палате было явно приоткрыто окно, и знойный ветер, который не приносил облегчения, а даже наоборот, довольно громко доносил до ушей Арса звуки чьего-то включённого радио.

      — К срочным новостям. Стрельба в офисе одной крупной компании произошла буквально десять минут назад. Двое убиты, пятеро тяжело ранены. Молодой бизнесмен Антон Шастун был ранен и считается временно пропавшим без вести. О его состоянии и местонахождении ничего неизвестно. На месте работают оперативные службы. Мы будем следить за новостями.

      Арсений еле сдержался, чтобы держать глаза закрытыми. От услышанного хотелось просто проснуться, пусть в больнице, но чтобы все эти новости с радио оказались лишь бреднями сознания, простым сном… Но Арс боялся, что открыв глаза, только всё испортит. Двигаться он точно не мог, Антона предупредить уже не успел, и его жизнь сейчас в руках случая, если новости были правдивы. А был ли смысл раньше времени рвать связь, если она всё же была? А если её и не было, то ещё несколько минут с закрытыми глазами всё равно бы ничего не поменяли. Попов чувствовал свою бесполезность, мысленно возвращаясь в те весенние деньки, когда всё было хорошо, и его волновали только странные сны, где он не мог принять Антона в качестве своей пары. Теперь принимал, но существовал ли тот самый Антон на самом деле? Теперь было ничего непонятно.

      Дверь в палату внезапно с шумом распахнулась. Даже не скрипела, а просто с грохотом ударилась о стену. Кто-то ворвался в палату Арса, тяжело дыша. Арсений затаил дыхание, пытаясь понять, кто же к нему пожаловал. «Антон, — думал он. — Пожалуйста, скажи, что это ты, что ты жив, и всё в порядке!» Но изо рта вырвался лишь болезненный стон, а посетитель тем временем, продолжая громко дышать, упал на стул рядом с койкой.

      Прошли ли те десять минут или нет… Попов не знал, но очень боялся открывать глаза. Ведь решение он так и не принял, свой выбор так и не сделал. Да и был ли выбор? Он не знал. Он уже ничего не знал.

***

      Антон с сожалением отпустил губы своего мужа. Тот открыл глаза и по-лисьи улыбнулся. Шаст очень любил этот взгляд в сочетании с улыбкой и сразу понял, кто именно сейчас был перед ним. Его муж. Его любимый Арсений, с которым они были вместе четыре года, два из которых провели в счастливом браке. Сердце Антона было готово выскочить из груди, ведь за те несколько дней, что он не имел возможности поговорить со своим мужем, мужчина безумно соскучился. Только вот радость довольно контрастно отделяла тревога, приправленная болью. Шастун понимал, что это его последняя встреча с его Арсением. А, может, и с Арсением вообще. И это осознание неприятно сдавливало горло.

      — Рад видеть, что вы прямо подружились, — пошутил Арс, заставив Шаста хихикнуть против воли. Хихикать сейчас он совершенно не хотел, не та обстановка была, да и внутри было погано. Но его Арсений на то и был его Арсением, что мог даже в самой безысходной ситуации подарить ему улыбку. Пусть даже и не совсем уместную, но такую нужную. Но сейчас улыбка быстро пропала с лица, а мужчина смотрел на Попова уже испуганно.

      — Скажи, это же… это же всё? — голос Антона дрожал, а губы то и дело кривились. Впрочем, ответ для него был и так очевиден. Шаст еле сдерживался, чтобы не заплакать. Внутри всё просто кипело, эмоции были готовы разорвать мужчину прямо на месте. Пусть он готовил себя к этому моменту несколько недель, всё равно не мог смириться с тем, что потеряет любимого человека совсем скоро. К этому просто невозможно было подготовиться, как бы он ни пытался.

      — Да, Антош. Он там сейчас должен будет сделать выбор. Засеки девять минут на всякий случай, чтобы… мы успели попрощаться.

      Шастун послушно завёл таймер на телефоне, пока Арсений вставал с его колен и осматривался. На душе Антона скребли кошки, а от безысходности хотелось просто сжаться в комок и завыть. Или сорваться и разгромить эту чёртову гримёрку. Но он понимал, что ради своего Арса сейчас должен быть сильным, чтобы тот навеки запомнил его в лучшем виде, который сейчас был возможен. Ведь ничего нельзя было предотвратить — Шастун своими глазами видел медкарту с диагнозом, и диагноз этот был неутешительным.

      — Снимаете что-то, да? — Попов тем временем узнал хорошо знакомую комнату. — Вот, значит, где я вас покину. Прямо как подобает настоящему актёру. В гримёрке. Ну вот, а вы ржали, когда я говорил, что я актёр. Эх, жалко, с Димкой и Серёжей не успею проститься, да и не нужно им знать… А дочка моя… написать ей что ли, пока могу? О, а, может, засветиться в кадре в последние минуты жизни, как думаешь? Это будет так по-актёрски! Правда, если откинусь прямо в кадре, Стас меня с того света достанет и убьёт снова. Так что, пожалуй, сниматься не пойду. О, Шаст… хочешь, отсосу тебе напоследок, пока время есть?

      — Арс, блядь! — прикрикнул на него Шаст. Нервы были на пределе, и от прикольчиков Арса было уже не смешно. Антон только и мог думать о том, как мало у них осталось времени, а муж тратит его не пойми на что.

      — Прости, Ушастик! — Арсений упал на диван рядом с мужем и крепко обнял его. — Ну ты же меня знаешь, не могу по-другому! Всё у тебя будет хорошо.

      — Не будет, Арс, — покачал головой Шастун и сделал глубокий вдох. — Как без тебя может быть хорошо?

      — Да ну перестань, Антош! Слушай, а помнишь ли ты, как в тот вечер, когда мне пришлось тебе всё рассказать о наших с ним обменах, я спросил тебя, как лучше будет. Совсем без меня или со мной, но другим, но тогда попросил не отвечать. Помнишь же?

      — Прекрасно помню, — мужчина через силу улыбнулся, глядя на Арса. — Я тогда был в такой истерике из-за выходки альтернативного тебя, так ещё и ты с такими вопросами. Тогда я был готов ответить, что мне плевать, кто там будет в твоём теле жить, если это будешь не ты. Потому что кроме тебя мне никто не нужен.

      — Да, Ушастик, я знаю, — мужчина чмокнул Шаста в висок, отчего тот вздрогнул. — Спрошу ещё раз. Антош, вот скажи мне, как тебе лучше жить будет — совсем без меня или всё же со мной, но другим?

      — Арс! — Шастун снова сорвался на крик. Излишний театральный драматизм Арсения делал ему сейчас только хуже. Впрочем, сейчас он совершенно не хотел отвечать. Потому что ответ поменялся, а признаваться в этом мужу было как-то не по себе. Да что там — самому себе в этом было признаваться неловко. Ведь Антон был готов на всё, чтобы тот другой Арсений вернулся, когда его Арсу придёт время уходить навсегда. Только вот это был не его выбор, и Шастун уж точно ничего не мог тут изменить.

      — Не отвечай, любимый, — Арсений будто понял, о чём думал его муж, и ткнул пальцем в родинку на кончике его носа. — Просто скажи, ты смог его полюбить?

      — Говоришь так, будто я себя заставлял, — фыркнул Шаст и поморщился. — Ужасно звучит.

      — Да, прости, и правда звучит не очень. Но ведь любишь же его? — Арс дождался еле заметного кивка мужа и с улыбкой продолжил: — Вот и отлично. Я на это и рассчитывал. И я очень рад, что о тебе будет кому позаботиться вместо меня.

      — Ты думаешь, он вернётся? — Антон больше не мог сдерживаться и вытер слезинку, скатившуюся из уголка глаза. За ней последовала вторая, за ней — ещё одна, и Шаст уже даже не пытался скрывать. Плач приносил какое-то мимолётное облегчение, давая эмоциям хоть какой-то выход из измученного душевными страданиями тела.

      — Вернётся, — уверенно ответил Попов и широко улыбнулся. — Точно знаю, что вернётся.

      — А если нет, Арс? Если не вернётся… И я тогда потеряю вас обоих. Зачем всё это тогда было, Арс? Я останусь совсем один. Я не хочу. Арсюш, я же не выдержу.

      — Он сделает правильный выбор, я уверен, — Арсений вытер слёзы с лица мужа, бросил беглый взгляд на телефон Антона, где крутился таймер, и вздохнул. Девять минут почти истекли, а это значило, что у них оставалась всего одна. — Пора прощаться, Антош.

      Шаст попытался привести дыхание в порядок и пару раз шумно выдохнул. Он запустил руки в волосы Арса, потому что тот безумно это любил с того самого дня, как Антон ответил ему взаимностью. И их первый поцелуй, случившийся в этой же гримёрке, куда Шастун затащил Арсения, когда наконец-то разобрался в себе и своих чувствах, был таким лёгким и нежным. Таким неловким, ведь Антон боялся, что как-нибудь напортачит, не знал, куда деть руки, вот и запустил пальцы в волосы Попова. К счастью, тот оценил и потом просил делать это как можно чаще.

      — Спасибо тебе за всё, Арсюша, — прошептал мужчина, с трудом подбирая слова и глотая слёзы. При этом он старался натянуть улыбку на лицо, но не получалось. — Я очень счастлив, что ты изменил мою жизнь. Во всех смыслах. Ты так стремительно появился в ней, что сейчас я жалею только об одном… что не смог полюбить тебя раньше. Даже не так… не смог осознать, что полюбил тебя. Правда, ты невероятный. И я, как дурак, бегал же какое-то время от тебя и своих чувств. Если бы я только мог знать…

      — Тебе спасибо, Ушастик, — улыбнулся Арс и почти невесомо чмокнул мужа в родинку около его оттопыренного уха. — Это ты изменил мою жизнь. Я много херни натворил, но о том, что полюбил тебя, не жалею. Никогда не жалел и не буду, где бы я ни был. Прости, что оставляю тебя так рано. Не забывай там меня.

      — Дурак! — Антон громко шмыгнул носом и наконец-то улыбнулся. Его улыбка была полна боли, но он старался держаться до конца ради мужа. — Любимый дурак. Я всегда буду о тебе помнить. Безумно люблю тебя.

      — И я тебя люблю, Ушастик. Бесконечно. Давай что ли целоваться до последней секунды. Хочу уйти счастливым.

      Шаст кивнул и прижался к губам Арсения, не отпуская его до тех пор, пока муж вскоре не перестал отвечать. Осознание пришло сразу, ведь любимые губы замерли и вроде даже стали менее тёплыми. Антон моментально похолодевшими от нервов руками положил голову Арса себе на колени и больно прикусил свою руку, чтобы не закричать или не завыть в голос. Он не хотел привлекать к себе и своей боли никакого внимания. Не хотел, чтобы его видели… вот таким. Вдруг было ещё не всё потеряно? Антону сейчас так хотелось в это верить. В глубине души мужчина уже понимал, что может просто не дождаться, когда Арсений снова откроет глаза. Ведь десять минут истекли, а тело Попова просто лежало без сознания, не подавая никаких признаков жизни. Взгляд Шаста беспокойно метался туда-сюда, а сам он прикусил многострадальную губу до крови, нервно сжимая руку мужа и думая, как сейчас выйти из гримёрки и всем рассказать. Думал, как отреагируют ребята, Стас, креативная группа, сегодняшний гость… Они ведь не доснимут выпуск, и он никогда не выйдет в свет. Да и никакой больше выпуск не появится в сети — последним станет тот, что они отсняли сегодня утром. Шоу придётся закрыть, ведь никто и никогда не сможет заменить любимого мужа Шастуна. А если и сможет… сам Шаст в этом участвовать попросту не сможет. В голове просто не укладывалось, и пусть Антон сам убеждал Арсения из другой реальности в том, что надо оставаться там, он в глубине души надеялся, что тот всё-таки решит остаться с ним, пусть это было и неправильно. «А ведь я даже не признался ему в любви на прощание… — промелькнула в голове глупая и такая ненужная сейчас мысль. — Вдруг он из-за этого решил остаться там?» Мужчине сейчас хотелось напиться до беспамятства или просто сойти с ума и перестать понимать, что происходит. Хотелось прибежать домой и там, глядя на свадебную фотографию, попросту отправиться за Арсением вслед.

      — Ты сделал правильный выбор, — прошептал Шаст спустя ещё пять минут и в последний раз потрепал Арса по волосам. Выбор мужа из другой реальности он понимал и даже был способен принять. Но тот на удивление… сморщился?! Сердце Антона сделало кульбит в груди. — Арс, блядь, что за хуйня?

      Он был уже готов поверить, что всё это время муж его жёстко разыгрывал, только не мог понять зачем. Что не было ни болезни, ни другого Арса, никаких обменов… Шастун не представлял, что ему вообще делать, если его мысли вдруг окажутся правдой. Убить мужа собственноручно за несколько седых волосков и в хлам убитую нервную систему или же просто развестись, продать всё имущество и свалить в Воронеж, забыв о медийности и сычуя у мамы под боком. Оба варианта были неплохими, но Антон просто продолжал молча смотреть на мужа в ожидании ответа. Попов тем временем стал глубоко дышать и открыл глаза.

      — Антон, — его рот расплылся в широкой улыбке. — Я уже боялся, что мне всё это привиделось. Но я снова здесь.

      — ЖИВОЙ! — не сдержался Антон и, бесцеремонно скинув Арса со своих колен, крепко прижал его к себе. — Блядь, я думал… я думал…

      — Не получилось, Шаст, — Арсений тут же переменился в лице и закусил губу. Боль от осознания того, что он попросту не успел, да и был крайне бесполезен, лавиной обрушилась на мужчину. — Я опоздал. Другого тебя… всё же застрелили. Прямо в офисе, но он спрятался, попытался вызвать помощь… там его и нашли почти сразу. И… не оставили шанса, — Арс украдкой вытер глаза и почесал моментально покрасневший кончик носа.

      — Блядь, мне очень жаль, — Шастун гладил мужа по голове и хаотично целовал, стараясь успокоить. — А… с твоим телом что?

      — Стас ворвался в палату подстреленный. Серёга постарался. Правда, и его прикончили… но он всё же смог переступить через себя и попытаться помочь. Жаль, слишком поздно. А со Стасом был врач, короче… мне что-то вкололи, а дальше я не помню. Видимо, я в коме им был уже не сильно-то и нужен. Как будто целую вечность зависал в темноте. Думал, что моё тело померло раньше времени, и я вместе с ним. Лишь когда почувствовал твои руки, услышал голос, то понял, что снова живу.

      — Я чуть с ума не сошёл, — признался Антон, отстранившись и посмотрев мужу в глаза. Оба мужчины были зарёванными, оба еле сдерживались, чтобы не разрыдаться от навалившегося сильнее. — Арс, скажи… — Шаст сделал паузу, явно сомневаясь в уместности слов, которые собирался сказать, — а ты не жалеешь?

      Арсений вздрогнул и быстро отвёл взгляд. Не помогло. Эмоции было уже не унять, и Попов спрятал лицо в ладонях. Пару минут в гримёрке висела тяжёлая тишина, и Антон мысленно корил себя за то, что всё-таки не сдержался. Хотя он прекрасно понимал, что лучше дать мужу выплеснуть все чувства сейчас, а не копить в себе. Арс же молчал и тихо плакал, его плечи чуть подрагивали. Шастун его не торопил и, изредка шмыгая носом, терпеливо ждал, когда муж будет готов ответить на вопрос.

      — Мне жаль только мою принцессу, оставшуюся без отца, — наконец проговорил Арсений, не отнимая рук от лица. — И ребёнка, который отца так никогда и не узнает. А всё остальное там… уже не имеет смысла.

      — Думаю, другой ты и другой я обязательно за твоими детьми присмотрят. Уверен, — Антон выдавил улыбку и снова обнял мужа. — Ну что, Арс, будем возвращаться? А то мы так пропали, думаю, все сейчас кинутся нас искать, чтобы навалять за такие финты ушами.

      — Да, пойдём. Надо только привести себя немного в порядок, а то твоя губа весь кадр затмит. Что же… думаю, без шуток о том, что мы просто поебаться пошли, не обойдётся, — Арс встал с дивана и вытер глаза. Он старался создать хоть немного позитивный настрой, ведь они с Антоном всё ещё были на работе, и ни гость, ни оставшаяся часть их команды были к их ситуации непричастны. А значит, надо было доработать до конца, отложив свои проблемы и переживания хотя бы до того момента, когда они снова окажутся наедине.

      — Факт! — Шаст выглядел уже повеселее, но по его глазам Арсений понял, насколько всё плохо, и пообещал себе дома обязательно как-то утешить человека, только что потерявшего любимого мужа. Он пока не знал, как действовать, да и сам был не в лучшем состоянии, но свято верил, что Антона как-то должен поддержать.

      В студии царила напряжённая атмосфера. Будто никто уже не ждал, что мужья вернутся. Все, как по команде, молча и выжидающе уставились на Арсения, а тот лишь ухмыльнулся и, стараясь придать своему голосу хоть немного позитива, спросил:

      — Что, и ни одной шутки, что мы трахаться ходили?

      — Арс, мы твоё лицо видели, когда Шаст тебя уводил, — грустно вздохнул Дима, подперев щёку ладонью. — Тебе явно не до этого было.

      — Как ты себя чувствуешь, братан? — поинтересовался Серёжа, когда Арс занял своё место за столом. Тот достал телефон из кармана и кивнул. У него осталось одно срочное дело, которое точно не могло подождать до конца съёмок.

      — Хорошо, — ответил Попов, открывая чат с дочерью. — Теперь всё будет хорошо.

      — То есть мы, наконец, можем доснять этот выпуск? — на всякий случай уточнил Стас. — Всё же нормально, Арс? Врач не нужен?

      — Секундочку, — Арсений задумался и принялся набирать сообщение для Кьяры: «Кьяра, милая моя, я всегда буду рядом и постараюсь стать достойным тебя отцом. Просто свети мне, Лучик. Не дай моему пути погрязнуть во тьме». «Папочка, ты и так самый лучший!» — тут же ответила дочка, наверняка не совсем понимая, что отец имел в виду в своём странном сообщении. Арс же улыбнулся, убрал телефон и кивнул креативному продюсеру.

      Оставшуюся часть выпуска досняли быстро. Мужья в кадре старались держаться, хоть и выглядели очень плохо. К счастью, все так устали за день, что уже не обращали внимания на покрасневшие глаза и носы семьи Шастунов-Поповых. А уж сыграть радость от вручения подарка они более-менее смогли. Уже вскоре мужья снова остались наедине, сидя в машине Антона. Они поехали домой далеко не сразу, а какое-то время просто молча сидели и держались за руки, осмысливая случившееся.

      — Я люблю тебя, — прошептал Арсений после того, как несколько минут просто разглядывал напряжённое лицо мужа.

      — И я тебя люблю, Арсюш, — грустно улыбнулся Антон, кинув мимолётный взгляд на Арса. — Прости, я… я сегодня не хочу много говорить.

      — Понимаю, — Попов быстро коснулся губ Шаста. — Всё нормально, Ушастик.

      — Всё будет нормально, — кивнул тот, бросив взгляд на окна их офиса, где совсем недавно его жизнь изменилась окончательно. Пусть он и готовил себя, к этому всё равно нельзя было быть готовым. Но сейчас рядом был Арс. Пусть другой, но тоже любимый и любящий. Конечно, боль от утраты от этого факта не исчезнет… но хотя бы будет вдвое меньше. — Поехали уже, да?

      Арсений кивнул и позволил себе отпустить руку Антона, чтобы тот мог вести машину. Пока они ехали домой, Попов говорил с дочкой по видеосвязи и еле сдерживал слёзы. Он не жалел о выборе, который, по сути, так и не сделал. Он понимал, что сегодняшний вечер они с Шастом проведут молча, даже порознь лягут спать и оба не смогут уснуть. Арс прекрасно понимал, что Антон не выдержит и придёт к нему на диван в гостиной. Сам же он просто не захочет тревожить его и его боль первым. Одна такая ночь — и им придётся жить дальше, храня свою тайну, будто ничего и не было. И Арсению точно понадобится время, чтобы свыкнуться с новой ролью в новой жизни.

      А вот с любовью к Антону свыкаться не придётся. Арс просто любит и будет любить.