“не хотела тебя смущать.

ты же у нас такой ранимый”.

слёзы въедаются в ткань пиджака гекаты. аид пытается выпрыгнуть из реальности и понять: она постоянно носит один и тот же, стирая каждый день во вкусно пахнущем чистотой порошке, или у неё несколько одинаковых костюмов. аид старается — постоянно старается — ему не впервой — сосредоточиться на чём-то, что обычно кажется незначительным, мелким и бессмысленным. у гекаты из укладки выбилось пару волосков. они тонкие, тёмные, но и блестящие. на локонах чёрных постоянно играет лунный свет. он не видит её больших, сияющих ядовито-жёлтым глаза, но может вычерпнуть из памяти чёткие воспоминания, как выглядят веера ресниц. они редкие, однако длинные-длинные. ему кажется, что это очень неудобно. наверное, они путаются и лезут вовнутрь, скользят под глазное яблоко, щекочут и раздражают слизистую своими тонкими кончиками, особенно те, которые ближе к внешним уголкам очей. когда аид отстраняется и смотрит ей в лицо, своим большим и острым носом утыкается в её — правильный, греческий — геката накрывает ладонью его мокрые от слёз глаза не холодной — странно — но и не тёплой — естественно — ладонью. она вся, словно хрусталь — тонкая, прозрачная, почти эфемерная.

мысли очищаются, светлеют — в голове будто всё оклеивается белым листом — аид слепнет — ему нравится эта белая, зияющая, но при этом и плоская пустота. ничего из ничего, а может, самостоятельное, ни в каком смысле нематериальное. ничего не тревожит, не душит, не доводит до истерии, срыва и очередного депрессивного эпизода. ничего нет. есть только одно сплошное н е т .

геката вытирает его глаза, веки и щёки, предварительно сняв элегантные перчатки. её пальцы мягче шёлка и ласковее любой собачонки. её взгляд — понимающий, принимающий, нежный, трепетный, заботливый. наполненный чувством нужности аида. напоминающий о том, что он не один, что она не просто тень. она есть тень его.

— пойдём, выпьем, — говорит геката, приглаживая те самые выбившиеся из общей кучи волоски. она тяжело вздыхает, смотрит время на экране смартфона, хмурится и смотрит вверх и в сторону — прикидывает, насколько важны запланированные встречи и куртка, продающаяся в этот самый час по хорошей скидке в любимом интернет-магазине — число ограничено. отмахивается от всех этих ненужных мыслей, берёт аида под локоть, ведёт по коридору до своего кабинета. аид еле перебирает ногами, шмыгая, не в силах быстро взять себя в руки.

— ты уверена? только полдня рабочего прошло, у нас приток душ, — достав белый платок из нагрудного кармашка, он вытирает лицо и высмаркивается. геката цокает, толкает свободной рукой дверь — она с лёгкостью открывается.

— я уже отменила все твои сегодняшние планы и размазала по остатку недели, — геката зевает, прикрывает рот ладонью. накрашенные синей помадой губы, смыкаясь, сжимаются с силой. — и сон у тебя горький — я не смогу работать с привкусом говна во рту, — она усаживает его за свой стол, садится на корточки и открывает нижний ящик. там, в глубине, стоит маленькая бутылочка настойки и пара рюмок. — если вообще смогу.

— никогда от тебя такого не слышал, — у аида в очередной раз за сегодня встают брови домиком — эти бесконечные крыши всё болезненнее и болезненнее выстраиваются на лбу вместе с многочисленными морщинами. геката многозначительно хмыкает, со звонким стуком ставит рюмки и бутылку на стол. — ты же самая ответственная работница и всё прочее.

— на мне этот мир держится, — исправляет его она, улыбается самодовольно и вливает в каждую рюмку до краёв тёмно-медового цвета жидкость. — если ты думаешь, что я постоянно в работе и не нахожу время на себя — ты меня знать не знаешь.

— что это? — аид ведёт бровью, берёт одну из рюмок и принюхивается.

— не признаёшь метаксу? — геката изгибает бровь и, не дожидаясь аида, выпивает залпом. вытирает губы ребром ладони, шумно выдыхает. помада смазывается с губ — геката замечает это, слегка кривится, но не пытается оттереть. аид наблюдает за ней, выпивает своё и немного расслабляется. в коробке кабинета, рядом с ней, он чувствует себя в безопасности, не в одиночестве. только с ней. — слушай, — аид кратко мычит, устремляет взгляд к чужому лицу. скользит вниз, снова к рукам, к рюмке, края которой оглаживает тонкий палец. — твои сны. мне кажется, с каждым разом они всё насыщеннее. я как будто объелась чёрным перцем. а раньше это было, не знаю, одно его зёрнышко.

— клонишь к тому, что всё плохо? — аид усмехается с горечью, какая сравнима с привкусом гекаты на языке. — я никак не могу заставить себя поговорить со своим шарла… психологом об этом.

— я переживаю, аид, — геката наливает стопку, прислоняет рюмку к губам, но не отпивает. она садится возле него, на угол стола, и продолжает, уткнувшись взглядом в пол. — тебе нужно что-то изменить. порвать с минтой, например. неужели ты не видишь, что она не может разобраться в себе и всё своё внутреннее угнетение сваливает на тебя? ты не железный.

— я не могу быть один, — геката медленно моргает, сосредоточенно смотря на него. аид мешкает с продолжением. — в смысле, мне нужен кто-то в таком плане… романтическом.

— да я поняла, что ты не воспринимаешь меня как женщину, — геката пожимает плечами, пока аид конфузится. — расслабься, мне не нужна такая власть — нынешних обязанностей хватает.

— да нет, я не от того… — геката хмурится, потягивая метаксу.

— …чем больше ты скажешь, тем больше будет проблем, — она отставляет рюмку подальше, чтоб не продолжать пить. — завязывай.

— ты очень напряжена, когда дело заходит о том, что я о тебе думаю и как, — подмечает аид, улыбаясь сквозь глоток алкоголя. геката закатывает глаза и выпрямляется, начиная перечислять:

— во-первых, мы с тобой пробовали, и у нас не вышло. во-вторых, мне не хочется повторять традиции пантеона и выходить за того, кого считаю братом. в-третьих, я не хочу замуж в принципе — исключительно несерьёзный трах.

— но не со мной.

— но не с тобой. ты ещё и мой начальник. это уже в-пятых… — геката убирает со стола, поправляет пиджак, манжеты рубашки, воротник и волосы. — мы с тобой несовместимы в таком отношении, к сожалению или к счастью.

— мне кажется, что ты больше убеждаешь себя в этом, — геката резко поворачивает к нему голову, удивлённо смотря. аид лишь улыбается уголками губ и пожимает плечами. — и против несерьёзного траха я ничего не имею — говоришь обо мне, как о самой невинности.

— перестань со мной флиртовать, — она улыбается в ответ, целует кончик его носа и цокает каблуками по полу, направляясь к двери. — иначе сегодня вечером мы эту бутылку допьём, и не здесь, — взявшись за ручку, геката тяжело вздыхает, перекатывает мысль на языке. — это не то, что тебе сейчас нужно, аид. и я не та, кто может дать тебе поддержку иного плана. я твой консультант — ни больше, ни меньше. хорошего дня, и не звони мне в четыре утра — можно хотя бы до часу.

— я постараюсь, — говорит аид, встаёт со своего места и идёт за ней. — но я не помню, чтоб исключительно консультанты целовали меня в нос. или они какие-то неправильные? — аид выглядывает из-за её плеча. шея гекаты темнеет-рдеет, и она фыркает.

— …заткнись и работай, — она расходится с ним в коридоре, специально направляясь в ненужную сторону.

аид провожает её взглядом, и ему наконец становится легче. осознание, что он нужен — а он нужен гекате — обволакивает и исцеляет. он снова готов к тому, чтобы быть королём. он снова готов ко всему, что бы в его жизни ни происходило. даже если это будет, не благослови гера, замужняя геката из мира мёртвых. даже это — аид всё переживёт, пока консультантка вышивает их общие воспоминания по вечерам на холстах и подливает в стакан алкоголь. пока оставлен след этой ядовито-синей помады.