В дверь заколотили с небывалой силой.

Я подпрыгнул на постели. Эй, а где это я?! У себя?! Какого!.. Точно… Мы же поссорились… мягко говоря. Я со злостью пнул подушку. Стук продолжался.

Не открою. Ни за что! Это, наверно, Эльги. Или Стэн. И Мэль с ними — как же без неё! Будут уговаривать, взывать к голосу разума… Не прощу! Никогда! Есть предел даже моему терпению!!!

Я с яростью обрушился на оставшиеся подушки, расшвыряв их по углам. Скомкал и запустил подальше одеяло. Теперь похоже. Я привык к его бардаку. Мне его не хватает…

Стоп! Кого не хватает — беспорядка или его?!

Стук стал вызывающе невыносимым. Дверь гнулась под ударами. Они там что, Триса позвали? В моём состоянии я готов был задушить хоренга. Даже весь род хоренгов.

Дверь слетела с петель. Никогда б не поверил, что это тощее недоразумение способно на такую выходку.

— Ты совсем спятил?! — заорал я в ярости… и остолбенел.

Воздух вокруг него искрил и прогибался. При моём полном неведении я понял, что он себя не контролирует. Совсем.

— Джэд, какого чёрта!

Он меня не слышал. Стоял, покачиваясь в потоках поднятой им силы… я в первый раз до конца понял слова Тора, что магия Дэйкена превышает все мыслимые пределы.

А ещё он был мокрый. С волос капало, практически текло. Рубашка прилипла к телу, штаны облегали так, что я в таком виде не позволил бы ему показаться в женском обществе… в любом обществе! И глаза у него были мутными и полуприкрытыми. Трогать его в таком состоянии — получить удар магией. Да что с ним такое!

— Синеглазый, — сбавил тон я, — ты меня слышишь?

— Не-а, — мотнул он головой, — и не вижу. Я тебя чувствую.

Я осторожно приблизился — и отшатнулся:

— Ты, ты… что — пьяный?!

— Наверно, — задумался он, — я на Земле был. У Илины. Кажется, под дождь попал…

 — Это она тебя напоила?!

— Я сам попросил… Давно хотел попробовать. Хорошо... Ничего не страшно.

Наплевав на магию, я втащил его в комнату. Потоки, почуяв меня, улеглись. Почти забросив его на кровать, я вздрогнул, ощутив, что он весь дрожит. Почему я не чувствую холода? Ах, да, он же закрылся! Содрать с него одежду было делом пяти минут. Он слабо сопротивлялся, пришлось быть грубым… Ненавижу! После всего, что было, пойти к Илине, напиться, посметь прийти… Я со всей души размахнулся…

И отдёрнул руку в ужасе.

— Джэд!!!

Рана была глубокой. И, если не кровоточила, то только потому, что нож вошёл по самую рукоять…

— Ты сказал, чтоб я сдох… Я решил выполнить твоё пожелание.

Паника пробрала меня с головы до ног. Вытащить нож? Он может регенерировать в таком состоянии? Позвать кого-нибудь на помощь? Нет, только не это! Он потом от стыда точно себя прикончит…

— Синеглазый, зачем… Ты что, сам?!

— Нет, Иль помогла… Конечно, сам! Доволен?

Хранитель, что ж я наговорил-то?!

— Ты сказал, что я несносный паршивый бабник, которого ты устал ревновать…

Так… Припоминаю… Было.

— А ещё, что я способен думать только об удовлетворении потребностей своего тела.

И это верно. Ещё что?!

— И что я готов тащить в постель любого, кто подвернётся под руку…

Похоже, меня здорово перекорёжило…

Из-под ножа начала сочиться кровь.

— Джэд, я застал тебя с Дейзи. В такой позе!

— Я устранял кое-какие последствия… того, что она твоя жена. Она магичка слабая, испугалась, что сама не справится…

Я тихо сполз по спинке кровати…

— Что же ты сразу не сказал?!

— А ты мне дал время?! Набросился, как помешанный… Оплеух надавал. Последними словами обругал… всё, дай мне помереть.

— Ты протрезветь можешь? — умоляюще попросил я.

— Зачем? Так лучше…

Я прижался губами к дорогим глазам:

— Прощение буду вымаливать… на коленях.

Он тихо вздрогнул, и взгляд стал осмысленным.

— Я сейчас вытащу нож… Всё. Залечивай рану.

— Дэрэк… мне больно.

— Конечно, почти насквозь прошло!

— Нет, — рука мягко коснулась моего склонённого лица, — мне больно, понимаешь? Ты мне не доверяешь… Скажи, я хоть раз за все эти годы дал тебе повод?

Я, красный от стыда, помотал головой.

Да, со стороны картина была ещё та. Его руки на Дейзи, в том месте, где их точно не должно было быть. Закрытые глаза, словно в экстазе… заклинание требует сосредоточенности. Смущение моей принцессы…

Но я ревновал не жену. Его. Только его! Смысл и свет моей жизни.

— Ты ведь заперся, Дэрэк, и никого не пустил. Дейзи хотела объяснить… все пытались.

— Джэд… Я люблю тебя слишком сильно, чтобы рассуждать. Ты правда собрался умереть?!

Он отвернул лицо и вздохнул:

— Рука дрогнула… Даже после всего, что ты наговорил.

Я понял, что постыдно реву, только почувствовав, как он вытирает мои слёзы…

— Как я могу заслужить твоё прощение?!

— Ты не понял? Я уже простил и простился… только в состоянии невменяемости я пришёл к тебе… так хотел тебя в последний раз увидеть. Ноги сами принесли. Дэрэк…

— Джэд, родной… я последняя сволочь. Я больше не буду!

— Будешь… я тебя знаю. Другие люди с годами успокаиваются, чувства притупляются. А ты наоборот — с каждым годом всё более страстный.

— Потому, что с каждым прожитым годом я всё больше врастаю в тебя.

— Ты скоро к Эльги ревновать начнёшь.

— Нет, до этого не дошло пока… Джэд, прости меня!

Он лежит в моих руках, обнажённый и прекрасный.

— Синеглазый… перестань закрываться.

Поток эмоций оглушает меня. Обида, отчаяние, страх, тоска, боль… И, перекрывая всё — любовь. Ко мне, дурному и глупому.

— Так лучше?

— Да! Что мне сделать для тебя?

— Ты что-то говорил о коленях… Можешь осуществить…

— Только дверь верни на место… и Полог тишины поставь.

— Дэрэк…

— Джэд…

***

Он выносит меня на руках. Сила магии в хрупком теле.

И мы утыкаемся в целую толпу.

— Всё, дурить кончили? — сердито спрашивает Эльги.

Не так грозно, как я боялся.

Стэн смотрит на нас, по обыкновению восторженно и одобряюще. Мэль фыркает. Тор обнимает Гэссу и улыбается сыну.

Стремительный ураган в лице невысокой плотной женщины сбил бы с ног, если б не устойчивость к подобным вещам.

— Дэрэк, паршивец, ты что вытворяешь?!

Видящая пытается добраться до меня, и Джэд поднимает меня повыше:

— Иль, успокойся… мы разобрались.

— Я в следующий раз вас обоих поубиваю! Вы, двое! Ненормальные!

— Помешанные, — поддакивает Мэриэль.

Нам плевать. Тело ещё расслаблено после сладкой близости. Нет желания спорить. Обвиваю руками бронзовую шею и прячу лицо на груди.

Я люблю его слишком сильно. Так, что это мешает рассуждать. Создаёт кучу проблем и недоразумений. Подводит нас к критической грани.

«Я тоже люблю тебя. — Джэд тихонько целует меня в макушку. — Такого, сумасшедшего…»

Внутри меня всё плавится от его ласки. Только меня не исправить, и я не удерживаюсь:

«Но если ты взглянешь на кого-либо другого!..»